Читать книгу: «Квотербек, пошел к черту!», страница 7

«Рейнджеры и Ангелы. Вечеринка удалась».

– О, милочка, это так некрасиво, – отчитывает меня старушка.

– Некрасиво трахнуть девушку, а после слинять, написав адьёс! – срываюсь я на пожилую даму, отчего у нее округляются глаза. Да и все остальные у киоска устремляют на меня свой взгляд. – «Нэшанал пост»³⁴ подойдет? – Я беру две канадские газеты и одну вручаю женщине. – Я оплачу, две газеты, – говорю я и прикладываю карточку к терминалу. – Хорошего вам дня, – обращаюсь я к старушке и, сжимая чертову газету, направляюсь к пешеходному переходу.

К моему счастью, здание, где находится «Старбакс», не снесли, не закрыли, не перестроили. Захожу в кофейню и встаю в очередь. У меня есть огромное желание прямо сейчас открыть эту чертову газету и прочитать об этом ублюдке, но я не вынесу такого на пустой желудок.

– Карамельный фраппучино, сэндвич с индейкой и беконом, – произношу свой заказ.

Через пару минут сижу за столиком возле окна. Никогда не думала, что наступит момент, когда я буду сидеть, читать газету и пить кофе. Надеюсь, это не старость.

Разворачиваю газету и снова смотрю на снимок Ченнинга Райнера. В экипировке, в окружении игроков с кубком. Взъерошенный, вспотевший, но чертов Ченнинг Райнер.

Какая же я тупица!

Я должна была заподозрить уже тогда, когда этот козел представился. Сперва назвал имя, а после фамилию. Будто хотел увидеть от меня реакцию.

И почему я не пробила его в гугле?! А если бы он оказался маньяком? Так я хотя бы знала, с кем делю жилплощадь. Серийный маньяк, убил десятерых, ты, Харли, одиннадцатая!

Не в силах сдержать порыв, бью ладонью по физиономии Ченнинга, отчего многие посетители оборачиваются на меня.

– Хотела бы я тебе врезать, чертов ковбой! – обращаюсь я к фотографии на странице.

Ему, наверное, было забавно издеваться над девчонкой, которая не в зуб ногой, кто он такой. Хотя бы не сплоховала в ответе про американский футбол. Тупые качки, переполненные тестостероном. Выкуси, Ченнинг Райнер!

Все, хватит пялиться на этого мудилу. Открываю газету на нужной странице и мимолетом делаю небольшой глоток кофе. И зря.

На одной из фотографий Ченнинг стоит в обнимку с блондинкой, держащей помпоны, а внизу подписано: Ченнинг и его невеста.

Все содержимое рта буквально выплескивается фонтаном наружу.

– Вот же гондо-он! – рычу я, вытирая салфеткой губы, а после мокрый стол.

Сердце учащенно бьется, и я ощущаю, как к лицу приливает кровь. Я «бегаю» глазами по строчкам.

«Встреча двух лидеров «Калифорнийских рейнджеров» и «Канадских ангелов» отгремела пару дней назад. Как нам стало известно, Ченнинг Райнер и Брэдли Риз отдыхали на вилле одного из канадских игроков, где квотербек американской команды избил лайнмена чужой команды, нанеся ему серьезные телесные повреждения. Ченнинг Райнер был временно задержан за преднамеренное нанесение физического вреда игроку канадской команды, и пока нам остается только ждать новостей о его дальнейшей судьбе».

Вот же ублюдок! Мне точно стоило его прогуглить ради информации, что я действительно жила с преступником.

Потерял телефон и деньги. Да конечно! А я наивная идиотка! Сама виновата, что дала себя трахнуть.

Продолжаю истязать свою душу и читаю дальше:

«Ченнинг Райнер уже несколько лет играет за штат Калифорния. Один из лучших игроков за всю историю «Рейнджеров». И пока единственный молодой футболист, кому удалось попасть в журнал «Форбс»³⁵, войдя в десятку самых высокооплачиваемых игроков Америки. Так ли это будет продолжаться после событий в Ванкувере? Или же последствия бросят небольшую тень на его карьеру и личные отношения?

Его невеста – Адриана Бейли, известная многим модель по показу мод Виктории Сикрет³⁶ в прошлом году.

Красивая пара, ничего не скажешь. Может быть, Ченнинг Райнер после событий в Канаде все же решит остепениться и наконец-то надеть кольцо с бриллиантом на палец светловолосой красотки? Будем следить за событиями».

– Да, конечно, после событий в Канаде он точно остепенится. Говнюк хренов! – почти во весь голос выкрикиваю последние слова, а после накрываю лицо ладонями.

Лучше мне заткнуться или уйти, иначе не хватало еще копов по мою душу. И под конец турне в Канаде загреметь в психиатрическую больницу с диагнозом «шизофрения».

Ублюдок! Сминаю газету в один большой «снежный ком» и кидаю его в мусорный контейнер.

Допиваю кофе, съедаю сэндвич и направляюсь к выходу. Мне нужно вернуть шлем, ключи кину в почтовый ящик. Боюсь, если отдам лично, то набью морду этому проходимцу, сдавшему мне квартиру.

Когда оказываюсь готова отправиться в путешествие, я вбиваю конечный пункт, изучая свой маршрут. Еще тысяча четыреста миль³⁷. Без остановки двое суток, и придется взять тайм-аут в одном из городов. Решаю выбрать именно Розберг и уже сейчас бронирую номер в отеле, а следом в Стоктоне и прямая дорога до Лос-Анджелеса. И я наконец-то буду дома. Зализывать свои новые раны, отрекаться от любых мужчин в своей жизни и запивать свое невезение текилой с Вупи Пай³⁸. Ужасное соотношение, но что поделать. Такова суровая реальность. Моя реальность… Реальность Харлин Квин Олдридж…

Глава 8

Калифорния. Лос-Анджелес

Ченнинг Райнер

Такси останавливается подле белого двухэтажного особняка в стиле хай-тек с огромными панорамными тонированными окнами. Расплатившись с водителем, я выхожу из машины и забираю спортивную сумку, закинув ее себе на плечо. Сколько месяцев я не появлялся в стенах отцовского дома? Именно отцовского дома, о чем он безустанно повторяет, будто я мог это забыть.

После моего резкого и четкого отказа идти по его стопам наши отношения охладели. У отца явно были планы вывести меня в чемпионы по теннису, однако у меня имелся свой жизненный план, к которому я все это время шел, а вот сейчас свернул на кривую.

За время, пока я учился в школе, в нашем доме сменилось множество женщин, и что удивительно, все они были не мои, а отца. Уж не говоря о том, что он был женат уже в шестой раз. И с каждым разом его невесты становились все моложе и моложе. Даже страшно представить, что будет, когда ему исполнится шестьдесят.

По окончании школы мы с друзьями и по совместительству игроками команды по футболу сразу же перебрались в кампус университета, а через месяц житья с другими ребятами из братства мы сняли небольшой коттедж на шесть человек недалеко от набережной. Там мы и жили, пока меня не забрали играть в «рейнджеры». Последние три года я жил в отелях, в съемных домах, квартирах, иногда аэропортах, если погода решала пошутить.

И лишь когда я приезжал в Лос-Анджелес, я жил в своей комнате на нашей съемной вилле, за которую всегда платил. Да и ребята бы не стали искать кого-то еще, оставив комнату пустовать, и раскинули б сумму на пятерых. Сейчас я приехал именно в дом отца, поскольку у меня духу не хватает явиться к друзьям и сказать: я облажался. Не мог поехать и в дом матери Гейл, хотя прекрасно знаю, там мне гораздо больше рады, чем в доме собственного отца. Гейл наверняка уже знала все условия моей амнистии. Об этом даже говорило ее сообщение, в котором она спрашивала: «Как ты?». Я не могу приехать и смотреть на ее жалостливые глаза. К тому же дом отца – идеальное место, поскольку самого отца там не будет, если судить по расписанию его игр. Да и сейчас я хотел побыть наедине со своими мыслями. И членом, который оживал каждый раз, когда я думал о стонущей подо мной Харлин. А вспоминал я часто. Настолько часто, что, казалось, мои яйца реально посинели.

Достав запасной ключ и вазе с цветком, я открываю дверь. Из кухни доносится песня «Dance Monkey». Прохожу и вижу Саманту. Последнюю папину жену. Сколько ей исполнилось? Тридцать?

– О, Ченнинг, – приветствует она меня, стоит ей увидеть вошедшего незваного гостя. – Не ожидала тебя здесь увидеть.

– А я думал, тебя уже здесь давно нет, – произношу я довольно грубо.

– Оу, как некрасиво с твоей стороны.

– Некрасиво – трахаться с другими в доме моего отца и, если ты не забыла, твоего мужа, – отвечаю я резко. Об этом мне было очень хорошо известно, поскольку эту папину жену трахнул даже я. Хотя фигурально трахнула меня она. Когда девица прыгает тебе на член и начинает скакать, как на ретивом жеребце, это считается либо изнасилованием, если ты этого не хочешь, или же изменой, когда ты лежишь и получаешь удовольствие. Ну и отсасывает она недурно, чем, видимо, и удерживает до сих пор моего отца. Причем гораздо дольше остальных. Хотя мой отец никогда не был обделен таким вниманием.

– Твой отец не говорил, что ты приедешь, – сообщает мне Саманта уже серьезным голосом.

– А он и не знает, – отвечаю я и прохожу вперед, направляясь к лестнице.

Захожу в свою старую спальню, кидаю свои вещи и падаю на кровать.

– Боже-е-е… – стону я, накрывая лицо ладонями.

Какого черта я тут делаю? Какого черта я вообще делаю? Почему я не дождался, когда Харлин проснется, почему не предложил ей уехать со мной? Хотя о чем это я сейчас? Мне нужно взяться за голову, а не думать о трахе и девушке. С Харлин я точно бы не смог сосредоточиться на игре. Я буду круглосуточно трахать эту девчонку, пока у меня чертов хрен не отвалится от передозировки ее вагиной.

Мысли о Харлин вновь заставляют мой член ожить, уже с решительным настроем, чтобы я наконец-то взял и подрочил.

Я уже намереваюсь дотянуться до ремня джинсов и выпустить дружка на волю, как меня отвлекает звук открывающейся двери.

– М-м-м, я смотрю, тут кое-кто рад меня видеть, – произносит Саманта своим сладким и соблазнительным голосом.

– Это не по твою душу, так что проваливай, – рычу я, приподнимаясь на локтях, и смотрю на вульгарную рыжеволосую бестию.

Девушка облизывает искусственные пухлые губы, а после упирается языком себе в щеку.

– Да ладно тебе. – Саманта подходит и опускает свои ладони на мои колени, наклоняясь ко мне. – Разве ты не хочешь? Тебе же понравилось в прошлый раз, Ченнинг. – Она снова облизывает губы, а после тянется к моим штанам. Длинные ногти ярко-алого цвета слегка царапают мой живот, отчего я втягиваю его, а мой член еще больше оживает при мысли, что ему сейчас перепадет. Кто бы этому мерзавцу еще объяснил: нам нужна не шлюха Саманта, а блондинистая язва Квини.

– Я сказал: проваливай. – Перехватываю руку девушки и крепко сжимаю ее, убирая от моих брюк.

– Ну ты же хочешь этого, – произносит она, наклоняясь вперед, пытаясь дотянуться до меня и поцеловать.

– Я не нуждаюсь в услугах папиной шлюхи, – рычу я и отталкиваю от себя Саманту слишком сильно, отчего девушка едва удерживается на своих шестидюймовых шпильках.

– Ты совсем охренел, Ченнинг!

– А мне кажется, это ты в корне охренела. – Встав с кровати, хватаю Саманту под локоть и буквально силой выталкиваю ее из своей спальни, захлопывая перед ее носом дверь и закрывая ее на замок.

– Я позвоню твоему отцу! – кричит она.

– Ага, и заодно расскажи, как ты хотела мне отсосать, – отвечаю я ей. – И не забудь упомянуть, как уже отсасывала и трахалась со мной.

– Пошел ты на хрен, Ченнинг! – Ударяет она по двери.

– И тебе туда же, – протягиваю я и стаскиваю с себя чертовы брюки. Если я не подрочу, то точно придется вызывать «9-1-1». Но вряд ли они дрочат…

Захожу в ванную и принимаюсь за работу. Буквально через минуту кончаю лишь от ощутимого поглаживания.

– Чертова Харлин Квин со своими правилами и условиями! – рычу я и ударяю ладонью по стене.

Я должен найти эту занозу в заднице. Только как? Объявить в международный розыск?

* * *

Калифорния. Лос-Анджелес

Харлин Квин Олдридж

Я едва живая вхожу в наш старый дом. Как-то все так необычно. За пять лет тут даже ничего не изменилось, все вещи стоят на прежних местах, как я их запомнила. Удивительно, ведь пока мы с матерью жили в Канаде, наш дом арендовала мамина подруга.

Прохожу по коридору и вхожу в гостиную, заглядывая на кухню, откуда дотягивается аппетитный аромат моего любимого яблочного пирога. Как же приятно оказаться снова дома! Я захожу на кухню и отламываю кусочек от пирога. Слишком сильно проголодалась, чтобы мыть руки и брать столовые приборы.

– Ты напоминаешь пыльный мешок для трупов, – произносит за моей спиной Рокси. – И ты хоть бы руки помыла, пыльное чудище.

– Во-первых, спасибо за комплимент, – мямлю я с набитым ртом, – трупом и чудищем меня еще никто не называл. – Прожевав порцию, я отламываю еще и кусаю наивкуснейший пирог. – Во-вторых, я всю дорогу в перчатках, если что. Только сейчас сняла. А пыльная я с дороги. Я решила не оставаться в Стоктоне.

– Ты ехала без остановки? – взволнованно спрашивает мама и смотрит на меня округлившимися глазами.

– Угу, – откусываю я еще кусок. – Боже! – стону я от рецепторного оргазма на моем языке. – Это самый божественный пирог из всех пирогов в мире!

– Я когда-нибудь проткну шины у твоего байка. – Рокси скрещивает руки на груди.

– Я могу заменить, – отвечаю я и отламываю новый кусок.

– Хватит! – Мама забирает от меня тарелку и притягивает к себе. – Сними грязную одежду, намойся, а потом спускайся есть!

– Ну-у-у ма-а-ам! – недовольно протягиваю я.

– Не мамкай, а иди. – Рокси вытягивает руку и указывает пальцем с идеальным нюдовым маникюром в сторону лестницы и смотрит на меня сердитым взглядом.

– Чтоб у твоих мужиков год не было стояка! – произношу я, проходя мимо, и показываю язык.

– Иди давай, коза! – шлепает меня мама по заднице. – И между прочим, на такой случай у меня есть вибратор, – кричит мне вслед Рокси. – Три штуки и два вакуумно-волновых.

– О боже, мам! – протягиваю я. – Надеюсь, они все у тебя сломаются!

– Вредина!

– Сама такая! – кричу я, поднявшись на второй этаж.

* * *

Переодевшись, я кидаю свои шмотки в стирку. Я и впрямь походила на пыльный мешок, но точно не для трупов.

– Давай, рассказывай, – встречает меня мама у входа на кухню.

– О чем? – Я прохожу мимо, садясь за кухонный остров, где уже стоят две чашки, заварник с чаем, разрезанный пирог на тарелке и бутылка виски.

– О том, что у тебя случилось в Ванкувере.

– Я же писала: «Ничего»! – отвечаю я, садясь за стол.

– И как звать твое «Ничего»? – не унимается Рокси.

– Никак.

– Хорошо, и что же этот «Никак» сделал «Ничего»? – мама садится напротив за стол.

– Я же сказала: ни-че-го, – недовольно произношу я.

– Я все равно не отстану, и ты это прекрасно знаешь.

– Господи, мам! – не выдерживаю я. – Меня трахнули и бросили, вот и все. Довольна?

– Хм…

Хм? И больше ничего? Какое-то гребаное «хм»? По крайней мере, «меня трахнули и бросили» заслуживало чего-то большего, чем простого «хм».

– Что означает твое «хм»?

– Не могу понять одного он обещал на тебе жениться? Вот это да! – усмехается Рокси. – Тебе стоит написать книгу для отчаявшихся девушек, кто живет с мужчинами десятилетиями, а они так и не делают им предложение. Потому что за один день – это мегакруто.

– Хватит издеваться! – злюсь я. – Ты можешь хоть иногда быть серьезной? В конце концов, ты моя мать, а не сестра или подруга.

– А вот это было обидно, – отвечает Рокси. – Я серьезнее некуда, поскольку я не понимаю, как за одни сутки парень мог тебе пообещать золотые горы и небо в алмазах, а ты ему поверить. Ты точно моя дочь? Или тебя подменили пришельцы?

– Да ни черта он не обещал.

– Тогда я совершенно не понимаю, о чем идет речь.

– Господи, мам, – вздыхаю я и вместо чайника беру бутылку виски, делаю глоток из горла. Терпкий алкоголь обжигает язык и горло. – Он ничего не обещал. К тому же он еще и заключенный.

– Все чудеснее и чудеснее. – Рокси протягивает руку, желая получить виски. – На трезвую голову я не готова это обсуждать. Рассказывай. – Мама делает глоток и ставит бутылку на стол.

– Он гребаный квотербек какой-то команды.

– О, уже интересное начало.

Я закатываю глаза и беру бутылку, делая еще один глоток.

– В Ванкувере была вечеринка двух лидирующих команд Штатов и Канады, ну и он избил какого-то чувака из канадской команды, его обвинили в избиении и, видимо, временно поселили в «конспиративной квартире» до выяснения обстоятельств, а хозяин этой квартиры еще и подзарабатывает леваком. И это была единственная квартира во всем гребаном Ванкувере. Видимо, из-за предстоящей игры в Ванкувере все было забито, а мне нужно было где-то остановиться. Когда пришла, обнаружила соседа по квартире.

– Судя по всему, очень горячего соседа, – произносит Рокси.

– А теперь нужно выпить мне. – Я тянусь за бутылкой, но мама успевает ее забрать.

– С тебя уже хватит.

– Мне двадцать один, если ты забыла.

– Давай дальше. – Машет она, требуя продолжения.

– Я не знала, кто он, я не слежу за спортом. Вот же, наверное, посмеялся над идиоткой.

– А квотербек – это из какого спорта?

– Футбол. Американский футбол.

– Уф! Да он должен быть горячее ада. – Рокси делает глоток виски и отдает бутылку мне. – Это же та игра, где куча мускулистых грубых парней устраивает бои за мяч без правил? С такими огромными штуками на плечах?

– Да.

– И с такими задницами, как орех?

– В следующий раз, мам, доставай сразу абсент, чтобы меня с первого глотка на хрен убило на неделю, – злюсь я.

– Я вся внимание. – Мама состраивает милую гримасу настоящего ангелочка, только я-то знаю, что за ней скрывается еще та язвительная стерва. Собственно, яблочко от яблоньки. Мы не только внешне похожи с Рокси, но и некоторыми чертами характера. К примеру, быть еще той язвой.

– В общем да, он горячий парень, и я решила, а почему бы нет, один раз живем, ну и он меня трахнул, а утром сбежал и даже не попрощался.

– Почему ты не взяла у него номер телефона? Или свой не написала прежде, чем он трахнул тебя?

– Потому что я не собиралась с ним дальше зажигать. Я предложила схему двух незнакомцев в поезде. Хотела провести с ним эти дни в Ванкувере, а после вернуться домой и начать жизнь с нуля.

– Ты точно моя дочь? Или тебя подменили в роддоме?

– Иногда мне хочется тебя сильно ударить. – Я отламываю маленький кусочек пирога и кидаюсь им в мать.

– Ты сказала горячему парню, что не хочешь ничего, кроме секса без обязательств, а потом злишься, что он ушел без объяснений? – приподнимает Рокси одну бровь. – Я сейчас не понимаю, от чего я больше в шоке: от того, что ты отшила обалденного парня, который, наверное, трахается как бог, еще и при деньгах, или от твоего удивления тому, что он слинял. Хотя сама же сказала открытым текстом, что ничего от него не ждешь и ему ничего не светит с тобой.

– Это не значит, что он должен был взять и уйти, ничего не сказав.

– А чего ты от него хотела? – хмурится Рокси. – Что он после твоих слов скажет: «Хэй, детка, я знаю, ты холодная стерва, но я все равно увезу тебя в страну чудес»? Так, что ли?

Я стискиваю зубы.

– Нет!

– А мне кажется – да! Ты ждала именно этого.

– Нет, я не собиралась… – Я сильно прикусываю нижнюю губу, пытаясь сдержать эмоции, а главное – не заплакать.

– Эй, милая! – Мама видит мое состояние, быстро спрыгивает с барного стула и подходит ко мне, крепко обнимая. – Прости.

Я обнимаю маму и прижимаюсь щекой к ее плечу.

– Харли, ты теперь знаешь, кто он. Можешь прийти на его игру. – Гладит меня по волосам Рокси.

– Зачем? – шмыгаю я носом.

– Ну, к примеру, набить ему его красивое лицо. Это умение у тебя на высшем уровне. И практика большая. Ты уже в чемпионской лиге.

Я усмехаюсь и постепенно успокаиваюсь. Отстраняюсь от матери и вытираю свои влажные щеки.

– Я не собираюсь его искать, – отвечаю я. – И не собираюсь бить морду этому мудиле. И вообще, пошел он к черту!

– Это уже тебе решать, мы еще не жили в Южной Америке, – улыбается Рокси. – Если что, земной шар большой, а через десять лет можно совершить кругосветку.

– Я люблю тебя, мам. – Я снова вытираю влажные глаза.

– Я тоже люблю тебя, милая. – Рокси обнимает меня. – Он тебе понравился, да?

– Он просто козел! – отвечаю я. – Как и все мужики. Ничем не отличается от других, даже если у него классная задница. И вообще я уже подумываю уйти в монастырь после университета.

– В мужской?

– При условии, что там все будут кастрированные.

– И в кого ты такая жестокая? – усмехается Рокси, выпуская меня из объятий. – Пошли посмотрим какое-нибудь кино. – Мама берет бутылку виски. – А ты бери пирог. Сегодня у нас будет день ненависти к мужикам.

Я улыбаюсь. Спрыгиваю со стула и подбегаю к маме сзади, крепко ее обнимаю и целую в щечку.

– Ты самая клевая мама на свете!

– А ты еще сомневалась? И ты меня сейчас задушишь! – Шлепает она меня по руке.

– А это тебе за мешок для трупов.

– Бери пирог и пошли в зал, коза!

– Хорошо.