Не может быть, или Зазеркалье

Каждый из нас вынужден жить в той реальности, которую он сам для себя выбрал. Трагедия состоит в том, что почти никто не делает этот выбор осознанно, поэтому и реальность нередко получается та еще…

Макс Фрай

Те немногие, кто путешествует при помощи зеркал, знают, что пространство, в которое попадает путешественник, можно в какой-то степени сравнить с невесомостью. Человек движется в ней, будто плывет, но для этого ему не надо рассекать воздух руками, отталкиваться ногами, тратить массу сил, преодолевая течения бурных вод, он похож на птицу, которую несет поток ветра в нужном ей направлении. И еще одно – то, что не менее интересно: пространство, в котором происходит передвижение, мерцает перламутром разных оттенков, краски то смешиваются, создавая полутона, то растекаются в стороны, усиливая свой базовый цвет, избавляясь от примесей, все струится, перетекая одно в другое. Зеркальные дороги безумно красивы, ими невозможно не любоваться, мягкая цветовая палитра ласкает взор, угождая самым привередливым вкусам. Дороги, как рельсы, идут параллельно друг другу, местами пересекаясь, они окутывают своей сетью все пространство.

Элеоноре казалось, что она движется с бешеной скоростью, тело ее было гибким, как тело змеи, и хотя Кошкина совершенно не ощущала его плотности и веса, она странным образом чувствовала мягкость обволакивающего ее легко проницаемого пространства. Упырь, за которым она, не раздумывая, прыгнула в зеркальную гладь, летел впереди, оставляя за собой прорезанную колею, которая, медленно стягиваясь, уничтожала траекторию его движения. Мчась по еще не растаявшему следу монстра, женщина вдруг почувствовала себя пробкой, вылетевшей из бутылки. Она выскочила из зеркала и упала на пол каюты старого деревянного корабля. Ошеломленная стремительностью происходящего, Элеонора быстро отползла в угол и огляделась. Упыря нигде не было. Не прошло и минуты, как зеркальная гладь исторгла из себя болотную и озерную ведьм. Какое-то время дамы молча смотрели друг на друга, задавая себе вопрос: «Не сон ли это?» Первой прервала молчание Тина.

– Неплохо прогулялись, да?! Я многое повидала на своем веку, но такое!.. Это тяжело поддается описанию! Больше сказать мне нечего! – она посмотрела на своих спутниц, но к тем, видимо, дар речи еще не вернулся. – Я так понимаю, мы на корабле? Покачивает, – заметила болотная ведьма, – причем сильно.

Женщине хотелось, чтобы ее спутницы подали признаки жизни, пошевелили ногой или рукой, на худой конец, чихнули, но те сидели и смотрели на нее с каменными выражениями лиц. «Впору рассказать смешной анекдотец, разрядить обстановку, – подумала она, но за первой мыслью тут же последовала следующая, вступающая в спор с первой: – Вряд ли они сейчас в состоянии оценить хорошую шутку».

Корабль скрипел, как рассохшиеся половицы, под тяжестью собственного веса, сильно наклоняясь выпуклыми деревянными боками то вправо, то влево, по-стариковски кряхтя, пытался выровнять свое положение. Но волны осатанело били его в борт, принуждая упрямую скорлупку перевернуться и, нахлебавшись воды, опуститься на морское дно, дабы украсить своим видом подводные рельефы океана. Штормовой ветер корректировал угол падения дождевых капель, так что те, осыпая палубу, густым, колким напором проникали во все щели, пытаясь соскрести с деревянной поверхности защитную пленку из скипидара, масла, дегтя и охры. Непогода атаковала корабль, угрожая ему смертью. Но старая посудина, привыкшая к битвам, цеплялась за жизнь как могла, захлебываясь и покашливая, упрямо балансировала в обезумевших водах. Громовые раскаты, подсвеченные сиянием молний, возносили хвалу Зевсу – повелителю неба.

– Не выношу качку, – сидя на полу, простонала болотная ведьма. – Предупреждаю, меня может стошнить. Если что, заранее прошу прощения.

Тина подняла катающийся по полу медный горшок и, обхватив его руками, прижала к себе, невзирая на подступившую дурноту, ее радовало одно: Раиса и Элеонора зашевелились и, держась за стены, пытались встать на ноги.

– Элеонора, – обратилась к женщине озерная ведьма, – мы следовали за тобой, ты, если я правильно понимаю, гналась за упырем. Нас вынесло сюда, значит, и он должен быть где-то здесь.

– Не могу сказать, что я гналась, скорее неосознанно следовала за ним. Но это не важно… Вполне возможно, он здесь. Не обязательно в этой каюте. Может быть, он забился в трюм, а может быть…

Корабль качнуло так, что Кошкина, не удержав равновесия, упала на узкую кушетку, служившую одновременно кроватью и лавкой.

– Бес его знает! Надеюсь, ему наше общество не по душе и он нашел темный угол подальше отсюда.

Корабль накренило еще сильнее, и сундук, до этого неподвижно стоявший в углу, поехал, как сани с горы по снежному насту, в сторону зеркала. Секунды, и стекло зазвенело, покрываясь на глазах напуганных женщин узором, напоминающим сетку. Большой осколок зеркала откололся от общей поверхности и упал на пол.

– Конец, – безнадежно прошептала Раиса.

– Без паники, – бледнея от подступающей тошноты, тихо протянула Тина. – Не надо отчаиваться. – Это не единственное в мире зеркало, через которое можно вернуться домой. Шторм закончится, сойдем на сушу, а там видно будет. У меня такое чувство, что кроме нас людей здесь больше нет. Интересно, что это за корабль, который бороздит просторы без капитана и команды?

– Да, мне тоже это интересно. Может, это корабль-призрак? – предположила Элеонора. – Я слышала о таких.

– Может, на корабле началась эпидемия и все умерли? – выдвинула трагическую версию Раиса.

– Тогда здесь повсюду должны быть трупы, – аргументировала Элеонора.

– Логично, – согласилась озерная ведьма. – Эпидемия отпадает. Люди по каким-то причинам покинули это судно. И причины эти меня беспокоят. Появление кораблей-призраков, по поверьям моряков, предвещает беду.

– Как бы там ни было, будем надеяться на лучшее, – запрокинув голову вверх и закрыв глаза, продолжила Тина. – Раечка, дорогая, посмотри, что лежит в сундуке. Я бы сама, но увы…

Рая и Элеонора откинули крышку массивного окованного ящика со скобами, наружные стенки которого были расписаны изрядно потертыми временем затейливыми вензелями и вынули оттуда женское платье.

– Одежда, – удовлетворила любопытство болотной ведьмы Элеонора. – Обычная одежда.

– А это что? – копаясь в сундуке, Раиса наткнулась на что-то твердое, на ощупь напоминающее мешочки с монетами.

Вытянув мешочек, затянутый веревкой, ведьма потрясла им в воздухе.

– Увесистый. Должно быть, деньги.

– Какая радость! – слабая улыбка ели заметно тронула губы Тины. – Ценю деньги, когда в них есть острая необходимость. – Бренное тело нуждается в наличности. Иначе как? Тот, кто утверждает, что деньги не важны, – лукавит.

Шторм не утихал всю ночь, только под утро болотная ведьма почувствовала облегчение и, не выпуская из рук горшок, уснула, сидя на полу. Раиса и Элеонора мирно дремали на кушетках. События и потрясения предыдущего дня изрядно вымотали женщин. Первой из новоявленной команды корабля открыла глаза Тина.

– Слава богу, не пригодился, – обрадовалась она и отставила медную емкость в сторону. – Когда у меня не было тела, я чувствовала себя смелее и увереннее, чем сейчас. Да здравствует штиль! Девочки, просыпайтесь, утро, – обратилась она к спутницам. – Надо обследовать корабль. Кто со мной на палубу?

Ведьма поспешила к двери, ей не терпелось выйти наружу и вдохнуть свежий воздух. Дверь каюты скрипнула, и ведьма выпорхнула из ограниченного пространства на палубу.

– Красота! Вы только посмотрите – солнце! Мы живы! – закричала она что было сил. – Мы живы! Какое счастье! – радовалась болотная ведьма, щурясь от яркого света, подставляя лицо морскому ветру. – Вчера, во время качки, я жалела, что обзавелась смертным телом, без него было бы легче пережить стресс. А сегодня я рада, что у меня есть это хрупкое, но в то же время живучее бренное тело, которое придает жизни остроту. Разве смогла бы я без него почувствовать этот ласковый ветер, запах моря?

– Красота! – согласилась озерная ведьма. – Вода так и мерцает, так и переливается! Люблю, когда переливается.

– Океан! Что мы о нем знаем?

С лица Тины не сходила улыбка. Она чувствовала прилив сил и, сама не понимая почему, с оптимизмом смотрела на сложившуюся ситуацию, полную неопределенности.

– Ну что? То, что океан – это самая неисследованная область Земли, и то, что в этой области водится рыба, – выдала Элеонора. – И еще океан покрывает почти семьдесят процентов поверхности всего земного шара.

– Серьезно? – удивилась Тина. – Мы практически ничего не знаем о семидесяти процентах земного шара? Я бы не сказала, что наука далеко шагнула! Если учесть тот факт, что и те несчастные тридцать процентов суши, не занятые океаном, тоже еще то темное пятно в сознании человечества! Что же это такое?! Где прогресс?! Наука топчется на месте! Это никуда не годится! Это форменное безобразие!

– Тина, не расстраивайся. Человек такое опасное существо для других и для самого себя, что… – развела руками Элеонора, пытаясь найти подходящие слова. – Одним словом, хорошо, что он не везде может сунуть свой нос, иначе конец. Планета пока еще и жива именно благодаря тому, что люди шагнули, не так далеко, как бы им хотелось.

– А я считаю, – пустилась в рассуждения озерная ведьма, – открытия науки лишают человека тайны. В жизни без тайны делать нечего. Никакой тебе интриги. При таком раскладе жизнь становится пресной и никому не интересной. Человек – существо пытливое, ему постоянно надо в чем-то копаться, чему-то удивляться, что-то искать, подслушивать, подсматривать, раскрывать преступления… Иначе как?! Иначе никак! Секреты, загадки нужны как воздух! Нераскрытые тайны дают человеку стимул двигаться вперед, к разгадке. Тайна рождает любопытство, любопытство – враг уныния.

– Закрутила: долой науку, стремительный прогресс! Да здравствует тайна, да здравствует невежество, да здравствует средневековье! – хихикнула Тина.

– Не надо смеяться, наука бывает опасна, а невежество в разумных дозах – полезно. Невежество – это отсутствие знаний. Знаний для полноценной, комфортной жизни всегда должно чуточку не хватать. Эта чуточка придает жизни пикантность, очаровательную наивность. Разложи все, что тебя окружает на формулы, подведи под все научную базу, и это убьет романтику! – не сдавалась Раиса. – Романтика – это то, что не дает прерваться роду человеческому!

– Интимная близость, а не романтика не дает прерваться человеческому роду! Инстинкт самосохранения туда же… – спорила с приятельницей болотная ведьма. – Напридумывала себе всякого!

– И эти вещи говорит мне ведьма! Не верю своим ушам! Ты, хранительница тайн и суеверий, стоишь горой за научный прогресс, призванный препарировать чудо, тайну основы мироздания?! – ужаснулась озерная ведьма. – Тина, ты пугаешь меня!

– Смотрите, – прервала спор ведьм Элеонора и ткнула пальцем в парившую в небе птицу. – Чайка! Берег близко!

– Надо подготовиться к сходу на берег! – засуетилась Раиса.

– Сперва надо сложить в узел все, что нам может пригодиться, – рассудила Тина. – Все, что лежит в сундуке.

– Кроме старинной одежды и денег, в сундуке больше ничего нет, – всматривалась вдаль Раиса. – А, нет… – вспомнила ведьма, – там еще есть подзорная труба.

– Здесь довольно прохладно, предлагаю надеть плащи и попробовать, если получится, причалить к берегу. Здесь должна быть спасательная шлюпка. Можно спустить ее на воду, – Тина окинула взглядом палубу, но лодки не заметила.

– Лучше пришвартовать сам корабль, – предложила Рая.

– Это вообще было бы идеально, – в голосе болотной ведьмы звучала ирония. – Кто знает, как управлять этой шхуной?

– Лучше все делать по порядку. Вначале надо собрать вещи, – направилась в каюту Элеонора, сделав жест рукой, приглашая спутниц следовать за ней. – Погрузить все в лодку и ждать подходящего момента.

Сложив содержимое сундука в простыню и завязав ее узлом, дамы набросили на плечи шерстяные плащи в пол и снова вышли на палубу.

– Смотрите, смотрите! – закричала озерная ведьма. – Берег! Он совсем близко! Давайте скорее искать шлюпку, пока корабль не решил изменить курс и не направился в противоположную от берега сторону! – засуетилась женщина. – А то застрянем здесь навсегда!

Не вдаваясь в дальнейшие рассуждения, она решила оббежать всю палубу. Поиск был недолгим.

– О, я вижу шлюпку! Она здесь! – радостно визжала ведьма. – Скорее ко мне!

Сев за весла, Тина и Элеонора гребли в такт, задаваемый Раей:

– Раз, два, раз, два… – повторяла женщина, помогая счетом синхронизировать движение гребцов, которые время от времени сбивались с ритма.

С каждым взмахом весел долгожданный берег приближался все ближе и ближе.

– Интересно, как упырь собирается попасть на берег? Наверное, сидит в трюме и не знает, что земля совсем рядом.

– У меня не было возможности его как следует рассмотреть, но, мне кажется, у него есть крылья. Или мне только показалось… На спине, в области лопаток, что-то такое… плотно сложенное, кожистое. Вполне возможно, и не крылья, а особенности строения скелета, не знаю. Может быть, он и летать, и плавать умеет, – предположила, тяжело дыша, Кошкина. – Возможно, он обогнал нас и уже отдыхает где-нибудь на берегу.

– Вполне возможно, – с усердием налегала на весла Тина.

И хотя ведьме нравилась лазурь моря, отражавшая в своей глади ясное голубое небо с медленно плывущими пухлыми, как вата, белыми облаками, все же ей не терпелось ощутить под ногами твердую почву.

– Если вы возьмете немного правее, мы причалим к месту, где стоят лодки. Судя по всему, здесь где-то близко населенный пункт, – исследовала взглядом прибрежную зону озерная ведьма.

– Давайте возьмем не правее, а левее, – последнее слово в предложении было сказано так, будто Тина подняла в этот момент штангу весом в сто килограмм.

Грести с непривычки было тяжело, шершавая поверхность весел обещала нежной коже ладоней болезненные мозоли.

– Не хочу, чтобы нас видели. Надо осмотреться, прежде чем встречаться с людьми. Неизвестно, куда мы попали. Может, здесь живет кровожадное племя людоедов.

– А если мы возьмем левее, больше шансов столкнуться с нашим упырем, – возразила Раиса.

– Не страшно, упырь не дурак, чувствует, что мы не совсем обычные люди, и опасается нас, – продолжала стоять на своем ведьма.

– Берем левее, – разрешила спор Элеонора. – Тина права: надо осмотреться.

Выйдя на берег, женщины вытянули из воды лодку и спрятали ее в прибрежных плотно переплетенных между собой кустах, зелень которых надежно скрывала потайное место от посторонних глаз. Утро было ясное, в густых зарослях у берега громко щебетали птицы.

– День будет жаркий. Если бы не желтеющие листья, я бы сказала, что сейчас скорее прохладное лето, чем теплая осень, – заметила Тина. – Прощай, кораблик, прощай, – с ноткой грусти и волнения в голосе пошутила она, махая вслед удаляющемуся кораблю рукой.

– Тише, – прошептала Раиса. – Слышите? Голоса слышите?

– Прячься, – подала пример, Элеонора и легла на землю. – Здесь такая высокая растительность, что вряд ли кто-то сунется сюда без особой надобности.

Женщины затаились в траве и прислушались. Вдалеке показались две фигуры: женская и мужская.

– Жак, – обратилась к мужчине молодая женщина, – ты слишком дешево берешь за корзину. У других за такой же товар цена выше, – она кокетливо поправила выбившуюся из-под чепца прядь волос и взяла мужа под руку.

– Дорогая, мы продали все свои корзины и хорошо за них выручили, – успокоил ее коренастый, среднего роста спутник.

– Мы могли выручить больше! – не унималась женщина.

– Но тогда нам бы пришлось задержаться в городе и платить за комнату по три монеты за ночь! Опять же еда здесь дорогая. И потом, не факт, что наши корзины, будь они дороже, раскупили бы, – объяснил мужчина, потрясая в воздухе мешочком с монетами. – Утомляет меня город, слишком шумно, – он спрятал кошелек за пазуху. – Здесь будет надежней, чем на ремне.

– Я получила два заказа на половики.

– Отлично!

– Ты же знаешь, что у меня самые лучшие ковровые дорожки: они крепкие и толстые, – нахваливала свою работу женщина.

– Конечно, знаю.

– На рынке Агнес продавала несколько своих ковриков. Так вот, я тку лучше. У нее они какие-то блеклые, невыразительные, я бы за такие много не дала.

– Конечно, дорогая.

Мужчина обнял спутницу за талию, и они прошли мимо затаившихся в кустах чужестранок, ничего не заметив.

– Судя по тому, как они одеты, мне кажется, мы в Средневековье, – предположила Тина, вставая с земли и отряхивая от прилипших листьев и травы одежду. – Наши полиэстеровые платья надо сменить на что-нибудь более натуральное.

– Похоже на то, – согласилась Элеонора, наблюдая за тем, как озерная ведьма развязывает узел на простыни.

– Тугой какой, – бурчала Раиса, борясь с узлом.

– Дай помогу. У тебя пальцы слабые, – болотная ведьма вцепилась в узел, и тот сдался, уступив силе. – Вот и все, можно переодеться. Если не возражаете, я возьму это коричневое платье? У меня когда-то похожее было.

– По мне, – заметила Элеонора, – они почти одинаковые. Бери, какое хочешь.

– А я возьму серое, – Раиса приложила к себе скромный наряд. – Очень даже ничего.

Кошкина, не говоря ни слова, надела на себя серо-синее, плотно облегающее талию, платье в пол, и спрятала волосы под белый чепец. На поясной ремень повесила три набитых монетами кошелька.

– Обувь немного великовата, – примеряя туфли, пожаловалась озерная ведьма.

– Возьми эти. Они, кажется, на размер меньше, – протянула приятельнице для примерки вторую пару обуви Тина. – Здесь есть еще ботиночки, если кто-то хочет, – предложила она. – Элеонора, что ты молчишь? Тебе как, нигде ничего не жмет?

– Вроде нет, – переминаясь с ноги на ногу, Кошкина пыталась понять, насколько ей удобно в туфлях. – Все нормально.

– Обувь мягкая, надеюсь, мозоли мы не натрем. Что делать с этой одеждой? – спросила совета у спутниц Тина. – Спрятать ее здесь или взять с собой?

– Давайте возьмем с собой, – предложила Рая. – Она может пригодиться, когда будем возвращаться домой.

– Как жаль, что мы не успели обследовать корабль! Каюты, трюмы… Нам бы часик времени, – сокрушалась болотная ведьма.

– Ага, часик! – перебила Рая. – Забыла, что там прятался упырь! Столкнись мы с ним – потасовки не избежать!

– Беру свои слова обратно. Хорошо, что у нас не хватило времени как следует обследовать шхуну.

– А знаете, что в двадцатом веке, точно не помню, в каком году, исчезло пятимачтовое судно под названием «Копенгаген», – прикрепляя к своему поясу кошелек с деньгами, начала свой рассказ Рая.

– Мало ли кораблей исчезает, – зевнула болотная ведьма и, прикрывая рот ладонью, добавила: – Потонуло.

– Это было одно из самых надежных судов того времени. За всю историю парусного флота таких кораблей было построено всего лишь шесть штук, – продолжила озерная ведьма.

– Ну и что? Почему ты о нем заговорила? – Тина заботливо набросила на плечи рассказчицы плащ.

– Вполне возможно, что «Копенгаген» – это то судно, на котором мы с вами только что плыли, корабль-призрак. Как нас ночью болтало, а?! Корабль старый, но крепкий! «Копенгаген» тоже был крепкий! Еще бы корпус из высококачественной стали и…

– Наш корабль был деревянный, мы плыли не на «Копенгагене», – оглядываясь по сторонам, заметила Элеонора.

– Эту деталь я упустила. Тогда, может быть, это «Летучий голландец»? «Летучий голландец» – парусный корабль-призрак, который не может пристать к берегу и обречен вечно бороздить просторы морей и океанов. Люди говорят, что встреча с «Летучим голландцем» считается плохим предзнаменованием. А мы не то что с ним встретились, мы на нем прокатились, – тяжело вздохнула Рая. – У меня на сердце беспокойно.

– Что еще говорят о «Голландце»? – поинтересовалась Элеонора.

– Говорят, что этот корабль окружен светящимся ореолом, – добавила озерная ведьма.

– Значит, наш корабль не «Летучий голландец»: у нашего не было ореола. Я вообще считаю, что на нашем корабле нет команды, потому что она во время отлива, сойдя на берег, плохо закрепила канаты. Случился прилив, канатные узлы ослабли, расплелись, и корабль ушел в самоволку, без экипажа, – предположила Тина.

– Такого не может быть: морские узлы очень крепкие, – парировала Раиса.

– Тогда новая версия. Злодей-недоброжелатель разрезал канат и помахал кораблю ручкой. Все просто!

– Это маловероятно, – снова не согласилась озерная ведьма.

– Ты не знаешь людей. У них от зависти до пакости один шаг! Преступник был врагом капитана и… Имеем, что имеем, – закончила болотная ведьма. – Могу тебя утешить, столкновение с нашим кораблем не несет дурного предзнаменования.

– Ну что, держим курс в город? – спросила Элеонора. – Там нас ждет еда и ночлег.

* * *

В приусадебном парке Палашино было сыро. Легкий ветер гонял по земле опавшие листья. Наталья сидела на скамейке, смотрела на небо, любуясь стаей крупных птиц, летевших клином на юг.

– Это гуси, – послышался голос Кузьмы Кузьмича. – Клином выстроились, чтобы уменьшить сопротивляемость воздуха. В стае лететь легче, чем в одиночку. Говорят, что при полете клином повышается эффективность, – старик сел возле Натальи. – Так говорят, а на самом деле кто его знает, как там у них. Ведущей птице наверняка сложнее, чем тем, которые следуют за ней.

– Откуда они знают, куда лететь? Ни карты, ни компаса, – удивилась женщина.

– Науке, конечно, еще не все известно, но некоторые ученые предполагают, что птицы чувствуют магнитное поле Земли, а некоторые утверждают, что они видят это самое поле. Вот такая у них навигация.

– Близко летят друг к другу и переговариваются. Слышите, как гогочут? – Наталья посмотрела в прищуренные глаза Кузьмича. – Интересно, о чем они разговаривают?

– Надо полагать, о том, о чем и мы с вами, о житейском: о погоде, здоровье, еде. Тем для беседы много.

– Вы всячески меня избегаете, Кузьма Кузьмич. Вот и сейчас подошли ко мне потому только, что я вас заметила. Не подойди вы ко мне, я бы пошла за вами.

– Знаю.

– Не хотите отвечать на мои вопросы? – тихо спросила Наталья Павловна.

– Признаюсь, желанием не горю, – тяжело вздыхая, ответил старик. – Сложно все это, дорогой вы мой человек. Сложно.

– Что же мне делать? Я не могу не спрашивать. Вы сами знаете. Так сложились обстоятельства.

– Да, – задумчиво кивнул старик, – обстоятельства… Против обстоятельств не пойдешь, с ними надо считаться.

– Надо действовать, и чем быстрей, тем лучше. Элеонора, Тина и Раиса не вернулись. Они будто бы утонули в этом проклятом зеркале, – глаза Азимовой заслезились, шмыгая носом, она поспешила промокнуть слезы платком. – Я волнуюсь. Хочу им помочь… А как? Ничего не знаю, ничего не понимаю, и вы молчите. Надо же что-то делать! Помогите мне понять все это, разобраться! Кто я? Что происходит вокруг меня? В неведении и с ума сойти недолго или придумать то, чего нет, и блуждать в этом до бесконечности, как в страшном сне.

– Иногда лучше в неведении. Со знаниями тоже полная неразбериха. Знания отрывочные, что-то знаешь, о чем-то догадываешься – в итоге двигаешься на ощупь.

– Двигаться всегда предпочтительней, чем топтаться на месте.

– Движение завести может не туда, куда изначально планировалось. Вот в чем загвоздка.

– Вы поделитесь со мной всем, что знаете, – настаивала женщина, – а я решу, куда мне двигаться и двигаться ли.

– От ваших движений не только ваша жизнь зависит, но и судьба других. Еще наворотите дел.

– Чтоб не наворотила, объясняйте, советуйте, учите, как надо!

– Если бы я знал, как надо! Сам мучаюсь, – старик с силой сжал в руках кепку.

Стараясь сохранять видимое спокойствие, внутри он ощущал приливы страха и беспомощности – они мощной волной ударялись об него, как о скалу, временами откатывали назад только для того, чтобы отойти подальше, разогнаться и снова ударить. Порой Кузьме Кузьмичу казалось, что если этот вал не собьет его с ног, то утопит, и на этом все закончится. По ночам в тишине подкрадывалась старуха-печаль, клала свою голову к нему на подушку и начинала напевать тоскливо, заунывно, издавая звуки, похожие на вой вьюги, смешанные с сердечной тоской и одиночеством. Проклятая печаль маленькой ложечкой, как десертом, лакомилась светлыми воспоминаниями о прошедшей молодости старика, напоминая ему о том, что юность не вернуть, и все, что с ней связано больше никогда не повторится.

– Давайте вместе мучиться и думать. Вы обязаны поделиться со мной знаниями. Расскажите о зеркалах. И не смотрите на меня с сомнением. Уверяю вас, я не собираюсь давать интервью для прессы на тему того, что здесь происходит. Я отдаю себе отчет в том, что все, что я могу от вас услышать, не для посторонних ушей, – понизив голос, убеждала в своей надежности собеседника Наталья. – Все, что происходит со мной, не случайно, это зачем-то надо. Я не собиралась ехать в Палашино, но приехала и стала невольным свидетелем непонятных для моего сознания событий. Зачем-то это надо?!

– Выходит, что так, – нехотя согласился Кузьма Кузьмич.

Листья осины опасливо трепетали на ветру, как бы предупреждая людей, сидевших под ее кроной на скамейке, об осторожности. «Тише, тише, – шелестели они, – вас могут услышать. Ветер сегодня настроен несерьезно. Слышите, как кричат птицы, а ведь они далеко. Это все ветер, он играет звуками, как листьями, подхватывая их, отбрасывает в сторону, и невозможно предугадать, куда это долетит и кто это услышит. Говорите тише, как можно тише», – предостерегала осина, дрожа листьями на ветру.

– Современную жизнь невозможно представить без зеркал. Они в каждой квартире… – сделав небольшую паузу, Азимова задала вопрос, взволновавший ее еще в Петербурге и на который из-за внезапной смерти Валентины Михайловны она не успела получить ответ: – Что, через любое зеркало можно войти и выйти?

– Как сказать, – начал нерешительно Кузьма Кузьмич.

– В квартире Валентины Михайловны Палашиной, – намеренно перебила рассказ старика Наталья, пытаясь подтолкнуть собеседника к более решительным действиям, – я видела зеркало, похожее на то, что находится в тайной комнате, в имении. Я была знакома с хозяйкой усадьбы. Она общалась с призраками, занималась магией и не скрывала от меня это. Она потихоньку вводила меня в свой мир. То, что она мне показала, потрясло мое сознание, но я не сошла с ума. Как вы думаете, зачем она это делала?

– Вот как? – оживился Кузьма Кузьмич. – Вот оно что!

– Да, вот так!

– И что она вам рассказала?

– Она рассказала о своей семье, об имении… Она хотела, чтобы я сюда приехала. Как вы думаете, зачем она хотела, чтобы я сюда приехала?

Наталья задала вопрос, надеясь растормошить собеседника, расположить к откровению, подтолкнуть к мысли о том, что ей можно доверять.

– Я за нее сказать не могу.

– Позволю себе предположить: она хотела, чтобы я сюда приехала не для того, чтобы видами любоваться! Я уже даже не знаю, какие аргументы привести, чтобы вы… – начала было отчаиваться женщина, но, посмотрев на Кузьму Кузьмича и заметив перемену в его лице, замолчала.

Если раньше старик старался на нее не смотреть, отводил взгляд в сторону, как бы негласно давал понять: «Я не расположен к беседе». И если прежде взгляд его был беглый, то теперь он смотрел на женщину иначе. Наталья Павловна вдруг почувствовала доверие к себе.

– Зеркала – вещь полезная, но опасная, – неторопливо заговорил мужчина. – Особенно старые зеркала. Ваша дальняя родственница Анна Васильевна знала, как их использовать, как с ними обращаться. Она их изучала, относилась к ним с уважением, как к живым, – старик неожиданно перешел к делу, при этом стиль его речи сильно изменился, голос стал твердым, налет просторечья куда-то исчез. – Почти любое зеркало – это дверь, но не всякий через нее может пройти. Старые зеркала лучше занавешивать: это равносильно тому, что вы заперли дверь на ключ.

– Да, Валентина Михайловна в свое отсутствие покрывала зеркало палантином.

– Она знала, что делала.

– Вы были знакомы с Валентиной Михайловной, и у меня такое ощущение, что и со всей ее родней, – предположила Наталья. – А также и с Элеонорой.

– Так и есть. Я живу давно. Элеонору знал еще ребенком. При рождении ей было дано имя Аксинья. В Элеонору ее переименовала Анна Васильевна, прабабушка Валентины Михайловны, когда дала ей вторую жизнь. Новая жизнь – новое имя.

– А кем вы были для Анны Васильевны?

– Близким другом. Я познакомился с ней в книжном салоне, в Англии. Она искала книги, в которых описывались старинные поверья, обычаи. Она купила книгу народных сказок. В народных сказках редко, но встречаются ключи к тайнам. Мы разговорились. Я предложил посетить спиритический сеанс мадам д’Эсперанс, ее настоящее имя Элизабет Хоуп. Д’Эсперанс была талантливым медиумом и ясновидящей, на ее сеансах происходили необычные для простого обывателя явления частичной или полной материализации. Я подарил Анне Васильевне книгу д’Эсперанс «Страна теней», она и сейчас стоит в библиотеке. В книге Хоуп рассказала, что в детстве она общалась с людьми, которые умели проскальзывать сквозь нее. Она назвала их люди-тени, они были неосязаемы. Мы их называем привидения, призраки. Затем мы вместе посетили сеанс Леоноры Пайпер, она тоже была медиумом. Но это было уже не в Англии, а в Америке.

– О какой библиотеке вы говорите? Где стоит книга «Страна теней»?

– Усадьба не двухэтажная, а трехэтажная. Под подвальным помещением имения есть еще один этаж.

– Вы говорите о той комнате, в которой висит зеркало?

– Эта комната – малая часть подземного этажа. В этой комнате, за шкафом, есть дверь, которая ведет в другие помещения. В подземный этаж можно войти через камин, этот путь вы знаете, и через подвал дома, в котором я живу.

– В голове не укладывается. Где ваш дом, а где усадьба! Это такой длинный подземный тоннель?!

– Да. Удивительное сооружение, оно ведет не только от имения ко мне в подвал, но и имеет разветвления.

– Куда ведут разветвления?

– Не знаю, некоторые проходы замурованы, а некоторые закрыты дверью. Ключей от этих дверей у меня нет.

– Вы пробовали их открыть?

– Пытался, но, к сожалению, у меня нет таланта взломщика. Помощью со стороны я воспользоваться не решился – опасно.

– Да, – согласилась Наталья Павловна, – надо внимательно осмотреть тоннель еще раз, – предложила она и добавила: – Вдвоем, конечно. Может быть, сегодня и начнем?

– Можно и сегодня.

Старик решил для себя так: «Если я не могу в теории найти выход из положения, я буду искать его на практике, вслепую, как ребенок, натыкаясь на всевозможные углы. Опасно? Что делать! Другого пути я пока не вижу».