Читать книгу: «Ирма», страница 2

– И всё же, нам её искать. Меня больше Мира волнует, – нехотя сказала я.

Обычно не в моих правилах жаловаться, тем более Лизе. Она из каждого комара птеродактиля делает.

– Она будет бушевать. Может это и к лучшему? Вам задание поменяют.

– Только напарницу мне другую не дадут.

Лиза поджала губы и с грустью посмотрела на меня.

– Если бы не Саша, я бы…

– Знаю, знаю. Всё в порядке. Не убьёт же она меня.

Надеюсь…

…Автобус, который должен был отвезти нас в Берёзоньки отходил от платформы в 7 утра. Поэтому в 5:30 сонная, но уже полностью собранная я стояла на ступенях общежития с рюкзаком и чемоданом. Владислав Вячеславович, наш школьный физрук, был удостоен чести доставить нас Мирой на автовокзал. Он быстрым и отработанным движением закинул весь мой багаж в школьный минивэн.

Как и полагается для середины сентября температура с утра не радовала теплотой. А потому я стояла, вся скукожившись, вступив в очередную схватку со сном. Физрук что-то мне очень оживлённо рассказывал. Я вылавливала лишь обрывки его повествования. Но так как мой мозг категорически отказывался связать всё воедино, мне оставалось надеяться лишь на то, что я хотя бы впопад киваю головой.

Металлическая ручка входной двери общежития громко ударилась о стену. Штукатурка после этого точно осыпится. Сначала вышел измождённый Саша, который тащил за собой четыре чемодана и две, повешенные крест-накрест на его груди сумки. Вслед за ним вальяжно вышла Мира. Она на кончик носа приспустила свои солнечные очки. Оглядела сначала минивэн с Владиславом Вячеславовичем, а потом и меня.

– Мира, вам было сказано взять вещи только на первое время. Ваши семьи будут иметь возможность передать вам тёплую одежду, – ошарашено сказал физрук.

– Я так и сделала. Взяла вещи только на первое время, – невозмутимо ответила моя напарница, проходя мимо меня.

– Вы едете не в Милан, а в село!

– Вот именно! А я Мирослава Бакалдина, а не… – Мира достаточно красноречиво посмотрела в мою сторону. – Ну, вы сами поняли.

От такой наглости мне впервые за это утро удалось нормально открыть глаза.

– Терпения тебе, – пробормотал мне Владислав Вячеславович, помогая Саше загрузить багаж Миры. – Не уверен, что в автобус это всё влезет.

– Это проблемы автобуса. Их задача – доставить меня от пункта А до пункта Б целиком, а не частями. Школа за это заплатила.

– Именно заплатила. За два места в салоне и столько же в багажном отсеке.

– Надеюсь, автобус будет полупустой и вам удастся докупить ещё мест, – сказал Саша, разминая поясницу.

Господи, ну, почему? Мы не успели ещё из школы выехать, а она уже создала проблему. Даже если нам сменят задание, мне всё равно придётся работать с ней в паре. Я не представляю себе, как с этим человеком договариваться?

Я подняла глаза на окна третьего этажа. Точнее всего на одно окно. Лиза грустно мне махала рукой. В этот момент я была готова расплакаться. У меня было столько надежд на то, что мы будем выполнять задание вместе. За 6 лет учёбы Лиза стала для меня по-настоящему близким и родным человеком. Она была ниточкой в общении с другими людьми. Всегда рядом, всегда поможет, всегда поддержит. Трудно представить, как я без неё с Мирой буду справляться?

– Надеюсь, у тебя не было планов на место рядом с водителем? – слегка обеспокоено спросил Владислав Вячеславович.

Я отвлекалась от окна.

– Нет, а что?

– Это хорошо, потому что твоя «коллега», – он сарказмом выделил последнее слово, – его уже заняла.

Удобно расположившись на задних сидениях, я откинула голову назад, решив немного подремать до автовокзала. Дорога должна была занять примерно час. Мне этого времени как раз хватит, чтобы перестать себя чувствовать раскисшей.

Доплатив за дополнительные места в багажном отсеке, Владислав Вячеславович посадил нас на автобус. Но перед этим выдал напутственную триаду. А после долго махал нам вслед.

В Берёзоньках нас должна была встретить некая Зоя Леонидовна. В своё время она сама была выпускницей нашей школы. Специализировалась на всём понемногу.

Во времена Ирмы, на рубеже XIX и XX веков, Берёзоньки были большой и процветающей деревней. Которая таковой продолжала оставаться и во эпоху Советского Союза. О самой Ирме известно не так много. Что, на мой взгляд, весьма странно. Ибо на протяжении очень длительного времени её могилу очень усердно искали. Доподлинно известно, что она была экстрасенсом, который занимался целительством. Судя по имеющимся данным, Ирма в этом весьма преуспела. Она работала не только в Берёзоньках, но так же периодически помогала и соседним деревням, сёлам. Даже, говорят, в Москву пару раз выезжала.

Думаю, Ирма так и осталась бы забытой и никому не интересной целительницей, если бы не Конюхов. Прокоп Матвеевич Конюхов был современником Ирмы, но на долгие годы её пережил. Как он утверждает в своих «научных» трудах, его долголетие являлось делом рук целительницы. Стоит отметить, что он помер в 103 года. Но ещё стоит отметить, что многие в роду этого Конюхова перевалили за отметку 90 лет. И это в те-то времена! Так благодаря своему прапрадедушке, которому почти стукнул век, Прокоп Матвеевич и узнал, что он, прапрадед, помнит Ирму, ещё, когда мальчишкой был. И что с того дня целительница ни на день не постарела.

Этой информацией Конюхов завладел ещё, когда был восьмилетним мальчишкой и с тех пор посвятил свою жизнь изучению экстрасенсов. Написал четыре научные книжки на эти темы. Две, из которых посвятил Ирме. От него и пошла легенда, что Ирма обладала секретом, если не бессмертия, то долгожительства.

Но на этом тайны целительницы не заканчиваются. Доподлинно известно, что Ирма похоронена в Берёзоньках. Но почти вековые поиски её могилы не дали никакого результата. Лучше медиумы, вроде Исаака Израилевича, не смогли и близко оказаться к месту захоронения целительницы.

И теперь этот счастливый жребий выпал нам.

За всё время нашей поездки, которая заняла чуть больше суток, Мира сказала мне всего пару слов. Собственно говоря, и я не горела желанием с ней общаться. А потому была ей очень признательна за молчание.

Из автобуса мы вылезли последние. Водитель ещё разгружал багажный отсек. Пассажиры достаточно быстро разбирали свои пожитки и скрывались либо в здании автовокзала, либо за зелёными воротами, которые, судя по всему, были выходом в село.

Я всё оглядывалась по сторонам. Только сейчас поняла, что нам даже не показали фотографию Зои Леонидовны. И как мы её должны теперь узнать?

– А можно поаккуратней? Не с дровами работаете?

«Нежный» голос Миры грозил стать наждачкой для моих ушей. Никогда и ни к какому человеку не проявляла столько нетерпения, сколько сейчас проявляю к ней. А ведь я всегда была уверена, что меня невозможно вывести из себя.

Водитель смерил мою напарницу грозным и злым взглядом. Его пышные усы пару раз дрогнули. Но прежде, чем он успел что-либо сказать, нас позвал женский голос:

– Мирчочка, Павлуша, вы доехали! Давидик, милый, спасибо, что довез моих девочек в целости и сохранности.

Нас с Мирой крепко обняла женщина хорошо за 50. У неё было доброе лицо и красивые серо-зелёные глаза. Морщинки-лучики в уголках её глаз говорили о том, что она очень любит улыбаться и смеяться. Её цветастый красный платок являлся самым ярким пятном на этом автовокзале. Даже кислотно-жёлтый чемодан Миры не шёл с ним ни в какое сравнение.

– Ай, Зоечка Леонидовна, это твои? – спросил водитель с очень заметным кавказским акцентом.

– Мои, мои, Давидик.

– Тогда из рук в руки передаю. Ты давай с ними построже, – громко шепнул он на ухо нашему куратору.

Мы вышли через зелёные ворота. В связи с тем, что Мира физически не могла одна тащить четыре чемодана и две сумки, нам с Зоей Леонидовной пришлось прийти ей на помощь.

– Ну, что? Сейчас на автобус. Пара остановок и мы дома. Я баньку затопила, борща с чесночными пампушками сделала вместе ягодным пирогом. Голодные, я надеюсь?

– Очень, – проглатывая слюну, ответила я.

Перехваченная в дороге еда как-то вмиг испарилась.

– Спасибо за растопленную баню, но я предпочту помыться в ванной. Не люблю бани. – Интонации и голос Миры были достаточно вежливыми, что для неё, как мне кажется, совсем не свойственно.

– Ты что, Мирочка? Какая ванна? У меня нет ванны, только баня. Попаришься, помоешься. Настоящая русская баня!

Мы с Мирой ошарашено переглянулись.

Даже меня не устраивала перспектива до марта месяца мыться в бане. В качестве эксперимента? Пожалуйста. Но на систематической основе? Нет, спасибо.

– Ты мне за это ответишь, дедушка. Как и вы, Исаак Израилевич, – пробормотала про себя Мира.

Автобус, на котором мы ехали, во всех красках продемонстрировал мне, как чувствуют себя продукты в блендере. Судя по тому, как в своё сиденье вцепилась Мира, она вполне разделяла мою точку зрения. Единственной невозмутимой была Зоя Леонидовна. Она будто и не замечала всех этих кочек и ям. Наш куратор нам весело что-то рассказывала, периодически тыкая пальцем в окно. Из-за шума надрывающегося мотора не было слышно, о чём она говорит. Только короткие обрывки бессвязных фраз. Но я усердно делала вид, что понимаю Зою Леонидовну, в такт, кивая головой, ориентируясь на её мимику и то, как открывается её рот. В какой-то момент у меня даже закралась мысль, что продолжая ездить на этом автобусе, я научусь читать по губам.

Тормозил водитель ещё хуже, чем водил. Стоящая первая у выхода Мира почти вывалилась на улицу вместе со своим объёмным багажом. Никогда раньше не слышала такую нецензурную брань.

– Ну, вот мы и на месте, – подхватывая чемоданы моей напарницы, весело сказала Зоя Леонидовна и зашагала через дорогу.

По обе стороны этой самой разбитой дороги тянулись два длинных ряда одноэтажных домов наполовину скрытых за разномастными заборами и в тени больших и старых деревьев. Я невольно сделала глубокий вдох. Воздух здесь был гораздо легче городского. Не знаю почему, мне сразу сделалось так уютно и спокойно.

Мимо нас пробежало двое ребятишек. Они с любопытством на нас посмотрели.

– Девочки, ну чего вы стоите? Заходите! – крикнула нам наш куратор, стоя у открытой зелёной калитки.

Мира выпятила грудь вперёд, подхватила чемоданы и гордо зашагала на своих огромных каблуках к нашему месту обитанию на ближайшие несколько месяцев.

Честно признаюсь, в этот момент я невольно восхитилась напарницей. Она ни разу не споткнулась, не подвернула ноги даже. Профессионализм, с которым Мира это проделала, можно демонстрировать в модельных агентствах.

Я поспешила следом, тихо про себя радуясь, что надела кроссовки.

Сначала мы попали в светлую прихожую, а уже оттуда в помещение, которое одновременно являло собой кухню, столовую и гостиную. К моему огромному удивлению, вся мебель и бытовая техника были новыми и современными. Даже стиль ремонта имел нотки современной моды. Единственное, что выдавало возраст хозяйки дома – это повсюду разложенные кружевные белые салфеточки.

– Нехилый телек, – шепнула мне Мира, сбрасывая в прихожей туфли. – Очень вкусно пахнет. Готова съесть всё, что вы мне положите, – уже громко сказала моя напарница.

На все сто была согласна с ней. Запах был не просто аппетитный, он был ароматным и дурманящим. Рот мгновенно наполнился слюной. Я даже не успевала её сглатывать. Кажется, я сейчас съем самый вкусный борщ в своей жизни.

Помыв быстро руки, Зоя Леонидовна принялась накрывать на стол.

– Руки можете помыть здесь, в раковине. Свежее полотенчико на крючке висит.

Когда передо мной появилась тарелка горячего и ароматного малиново-красного борща, я была готова расплакаться. Моя мама никогда не была любителем готовить. Мы всегда ели либо простые блюда, приготовленные на скорую руку, либо где-нибудь в кафе или столовых. Настоящим праздником в нашей семье являлось, когда приезжала бабушка – папина мама. За пару недель её готовки вся наша семья благополучно поправлялась от вкусной еды.

Зоя Леонидовна с нескрываемым удовольствием наблюдала за нами. Она постоянно норовила нам подлить добавки.

По-братски разделив с Мирой последнюю чесночную пампушку, мы, наконец, остановились.

– Это было божественно, – еле дыша, выдавила я из себя.

– Ни один повар француз, даже со звездой Мишлен, на такое не способен, – согласилась со мной Мира.

– Ой, скажете тоже, – застенчиво махнула рукой куратор.

– И всё же, – сказала я.

– Ну, раз вы сытые, то теперь можно и о деле поговорить.

Зоя Леонидовна подошла к тумбе облюбованной цветами.

Мира возвела глаза к потолку и, скрестив руки на груди, откинулась на спинку стула. Впечатление от обеда для неё явно было испорченно.

Зоя Леонидовна вернулась за стол, держа в руках небольшой белый свёрток. Кажется, это была ткань. Может даже белый носовой платок.

– Вот, – она положила его на стол. – Мне велено передать это вам.

Я посмотрела на напарницу, но та даже не шелохнулась. Свёрток взяла я.

В нём оказалась серебряная брошка в виде ветки рябины. Красные камни даже в уютном полумраке горели ярко-алым огнём.

– Рубины? – оживилась Мира, с интересом разглядывая украшение в моей руке.

– Подлинные, – чуть с гордостью подтвердила Зоя Леонидовна. – Эта брошь принадлежала Ирме. Именно её используют для поисков могилы целительницы.

– Судя по тому, что могилу до сих пор не нашли, Ирма ею либо не пользовалась, либо брошь не её, – скептично сказала напарница.

– Доподлинно известно, что её, – заупрямилась куратор. – Завтра вместе с вами пойду, покажу место, где стоял её дом.

– А сейчас не стоит? – спросила я.

Зоя Леонидовна покачала головой.

– Когда советская власть пришла вместе с церквями сносились и все упоминания о сверхъестественном. Дом Имры, – после её смерти, – стал местом паломничества. Столько прокажённых туда приходило. Прямо на земле рядом с домом спали. Всё говорили, что Ирма землю вокруг своего жилья заряжала магией, чтобы духов злых отпугивать.

– Злых духов не существует, – буркнула Мира.

– Это ты знаешь, я знаю, Павлуша, – Зоя Леонидовна мне улыбнулась, – а простой-то народ нет. Ни тогда, ни сейчас, люди не ведают, что твориться там… в темноте под закрытыми веками. В общем, из-за того, что народ туда ходил, дом и сравняли с землёй.

– Я вот одного не понимаю. Если было известно, где Ирма живёт, то почему никто не знает, где она похоронена? Она же была весьма известной личностью. Неужели на её похороны никто не пришёл? – задала я давно мучавший меня вопрос. Я так надеялась, что хоть Зоя Леонидовна мне на него ответит.

Но вместо этого получила:

– Ирма – была экстрасенсом. Причём на несколько сотен километров единственным. Естественно, простые люди не понимали, что она делает. Для них всё было магией и волшебством. Собственно говоря, именно из-за этого её могила и затеряна.

– Поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. Иными словами, Ирма вполне могла скопытиться где-нибудь в лесу. Её могли съесть дикие звери, а останки просто сгнить и разложиться. Но никто эту версию, конечно же, не рассматривает, потому что в ней ничего мистического, а, следовательно, экстрасенсорного, – заявила Мира с видом знатока.

– Ты думаешь, ты – первая, кто до этого додумался? Нет. Могила Ирмы точно существует, – безапелляционно сказала Зоя Леонидовна.

– Кто её могилу видел? Сколько бы я источников не читала, нигде не описывается ни место, ни даже человек, который бы знал её место расположения. Как вы это объясните?

– Очень просто! СССР. Я же уже говорила, что пострадала не только церковь. Большевики не верили и в мистику. Не только дом был Меккой, но и могила. Естественно, чтобы место захоронения не постигла та же участь, что и дом, о нём предпочли забыть.

– В любом случае, останки Ирмы её тайн не выдадут. Пустая трата времени.

Мира встала изо стола, демонстрируя то, что для неё разговор окончен.

Я кинула быстрый взгляд на Зою Леонидовну. Она явно была обижена. Глаза больше не улыбались, не говоря уже о губах.

– Мне бы хотелось помыться, – как ни в чём не бывало, сказала моя напарница.

– Пойдём. Я провожу тебя в баню.

Мира и Зоя Леонидовна скрылись за дверью в прихожей. Я только сейчас вспомнила, что до сих пор держу брошь в руках.

Украшение действительно было очень красивым. Работа была тонкой, детальной и аккуратной. Сразу видно дело рук большого мастера. Рубиновые ягодки притягивали к себе взгляд. Я так засмотрелась на них, что в какой-то момент мне показалось, что они покрылись росой. Кровавой росой.

– Мне она тоже очень нравится.

От неожиданности я подпрыгнула на месте и даже вскрикнула.

– Павлуша, ты чего? Прости, не хотела тебя пугать.

Я встала со стула, держась за бешено бьющееся сердце. Не помню, чтобы когда-нибудь в жизни так пугалась.

– Всё в порядке. А откуда она у вас?

Я положила брошь обратно в платок, в который она была завёрнута и протянула его Зое Леонидовне.

Куратор покачала головой.

– На время ваших поисков она твоя. Ты же здесь поисковик. Она в нашей семье передаётся из поколения в поколение. Мой дедушка говорил, что Ирма лично ему эту брошь в день его первого рождения подарила.

Я зависла, пытаясь в голове подсчитать, когда это произошло.

– То есть, когда он только родился?

– Угу. – Улыбка сползла с лица Зои Леонидовны. – К большому своему сожалению, я вряд ли смогу вам сильно помочь. Всей информацией, которой я обладаю, я так же почерпнула из книг, как и вы. Ну и из рассказов деда. Правда, успел он рассказать мне не так уж и много. Вторая мировая оставила на нём сильный отпечаток.

– Вы явно знаете больше, чем мы, – попыталась я приободрить нашего куратора. – А у вас есть бумажная карта Берёзонек?

– А как же! Конечно!

Получив карту села́, я села её изучать. Зоя Леонидовна заботливо обвела все важные места красным маркером. В том числе и свой дом. Как выяснилось, мы жили почти в самом центре Берёзонек.

Я поводила руками. Позакрывала глаза, сосредотачиваясь на своих ощущениях. Даже взглядом чуть дыру в карте не прожгла на месте, что Зоя Леонидовна обозначила как место дома Ирмы. Но так ничего и не почувствовала. Совершенно.

Зато меня усердно тянуло к самым краям карты, где был обозначен лес. Берёзоньки с трёх сторон были окружены густым лесом. Даже где-то недалеко имелся небольшой заповедник, там росли редкие ягоды. Это я вчера в интернете пока мы ехали в автобусе нашла.

Зоя Леонидовна занималась уборкой посуды. Оставленный мной на столе свёрток с брошью манил меня. Но перед глазами всё ещё стояли рубиновые ягоды, покрытые кровавой росой.

Тишину, которую сопровождало умиротворяющее тиканье часов, внезапно разрушил истошный крик. Я бы даже сказала вопль. Побросав всё в раковине, Зоя Леонидовна выбежала во двор. Я последовала за ней.

Возле пристройки слева от нас стояла Мира завёрнутая в полотенце. Она диким взглядом смотрела на распахнутую дверь пристройки, а вокруг неё водили хороводы три миленьких поросёнка. Видно Мира была действительно чем-то очень сильно ошарашена, раз не замечала живность у своих ног.

Вопль моей напарницы привлёк внимание не только поросят и наше. Соседи из двух ближайших домов тоже высыпали во дворы. Они с удивлением разглядывали Миру и только потом замечали нас с Зоей Леонидовной.

– Мирочка, что случилось? – заботливо спросила наш куратор, аккуратно подступая к Мире.

– Там в бане девушка. Бледная.

Я заглянула внутрь помещения.

– Тут никого нет. – Меня до сих пор трясло от вопля Миры.

– Она в самой бане, а не в предбаннике. Хотя там точно никого быть не могло, потому что я сама только что оттуда вышла.

Набравшись храбрости, я вошла внутрь. Яркий аромат парфюмерии приятно щекотал нос. Мира явно пользовалась дорогой зарубежной косметикой. Цена одной баночки наверняка была такой же, как и половина моего гардероба. Я толкнула деревянную дверь с ромбовидным окошком. Капли воды сбегали по лакированным панелям. Воздух был влажным.

– Там никого нет, – констатировала я, выходя на улицу.

– Похоже, призраки из усадьбы добрались и до нас.

Мы все втроём посмотрела на парня, примерно нашего с Мирой возраста, который чуть ли не перелез через забор. Женщина, что стояла позади него, отвесила ему крепкий подзатыльник и за футболку стянула с забора.

– Балабол, – шикнула она него.

***

Ирма.

В дверь стучали так, словно её хотели снести с петель. Капли, что проливной дождь кидал в окна, только усиливали грохот. Ирма взяла со стола подсвечник с почти догоревшей свечой и пошла, открывать дверь. Она уже знала, кто будет стоять на пороге.

Весна в этом году оказалась щедра на ливни. И не смотря на май месяц, погода стояла холодная. Поэтому целительница плотнее закуталась в вязаный платок, перед тем, как открыть незваной гостье.

Женщина, стоявшая на крыльце, промокла до последней нитки. Капли дождя стекали по её лицу и попадали прямиком в рот, стоило ей только его открыть.

Ночное небо озарила молния, после которой повторился раскат грома.

– Ирма, миленькая, выручай. Настька разродиться не может. Уже с полудня мучается девка. Боюсь, помрёт и ребёночка с собой утащит. Борька с меня всю душу за это вытрясет.

– А я с самого начала говорила, не правильно мальчишка лежит, ножками вперёд. Говорила же поворачивать его надо, но твой Борька меня к своей благоверной не пустил. Как худо стало, так прибежали.

Женщина упала в ноги Ирмы. Обхватила её колени, да запричитала:

– Ой, знаю, миленькая, знаю. Борька мой упрямый осёл, как что в голову свою страдальную вобьёт, так потом ничем не вышибешь. Вон перед самыми родами в город уехал, сказал, на заработок, а там, кто его знает? Может, соврал?

– Соврал, соврал, – сказала целительница, поднимая гостью на ноги. – Ну, пойдём, помогу я вам. Надейся, что не поздно.

Женщина испуганно несколько раз перекрестилась.

Ирма затушила свечу и поставила подсвечник на подоконник. От такого дождя ни один зонт не спасёт. Она пока с Полиной, гостьей, разговаривала, сама чуть ли не вся промокла.

Недолго думая, Ирма как есть вышла на улицу. Закрыв за собой дверь на старый и ржавый замок, каждый оборот которого резал слух своим ужасным скрипом, она направилась вслед за Полиной. Им предстояло пройти около двух километров до дома, где их ждала измучавшаяся роженица. Грязь противно чавкала под ногами, галоши постоянно в ней застревали. Целительница уже много раз пожалела, что не сменила обуви. В такой ливень Берёзоньки разом притихли. Даже собаки не лаяли. Запрятались по своим конурам да тряслись от страха всякий раз, как гром с молнией грянет.

Крик Настасьи, молодой жены Бориса, сына Полины, они услышали ещё за домов семь. Перепуганная Полина почти бежать бросилась, что в её весе было не таким уж и лёгким занятием. А вот Ирма спешить перестала. Крик Насти был страшным, но добрым. Сама девка справилась. Малыш почти на подходе.

Уже через час маленький белокурый богатырёк трапезничал грудным молоком. Новоиспечённая мама хоть и была вымотана, но на своё чадо смотрела с великой любовью, на которую способная измученная длительными родами мать. Ирма в тазу с тёплой водой руки от крови мыла. Полина вокруг целительницы словно вокруг новогодней ёлки носилась. Муж Полины, Святополк, на улице нервно уже пятую самокрутку докуривал. Едва сын Бориса издал первый крик, дождь прекратился. Воздух сделался чистым и ароматным.

– Ой, Ирма, миленькая, даже не знаю, как тебя благодарить!

Полина засунула руки под объёмный фартук, достала оттуда несколько смятых бумажек и торопливо вложила их в мокрые руки целительницы.

– Никому ни слово, что от меня получила. Борька приедет, пойдёт тебя благодарить. Ни слово, что я тебе дала, – шептала она на ухо Ирме, сжимая её мокрые руки.

В дом вошёл новоиспечённый дед.

– Сердечно благодарен тебе за внука, – стёр он скупую мужскую слезу.

Морщины Святополка в свете немногочисленных свечей были ещё глубже, чем днём. Смерть восьмерых детей на нём сказалась куда хуже, нежели на Полине. Полина вообще была бабой-огонь. И в горящую избу войдёт, коня на скаку остановит. Её в Берёзоньках знали, уважали и боялись. Она единственная кто у Гречихина, местного помещика, домоправительницей задержалась на долгие годы. Другие слуги, как перчатки менялись. Характер у него был скверный, рука тяжёлая. Да и отмену крепостного права он не признавал.

– Проводишь? – спросила Ирма Полину, пряча день за пазухой.

Целительница никогда не страдала ложной скромностью. Награду за труды брала всегда и с охотой. Никогда дважды её уговаривать не приходилось.

Походка Полины стала легче. Не летала, но поступь смягчилась.

Ирма шла рядом и молчала. Она давно знала домоправительницу Гречихина. Той нужно лишь время, а тему для разговора она сама найдёт. Тем более, что Полине всегда есть, что сказать.

– За Борьку боязно, – начала она. Ирма смолчала, тогда Полина продолжила: – В город часто мотается с ребятами из деревни, но только те денег больше привозят. Хотя, вроде как, работают вместе. Думаешь, обманывают Борьку моего? Обсчитывают?

– Едва ли, – пожала плечами целительница. – Борька твой не дурак, своего не упустит. Вспомни, как Насти добивался.

Полина широко улыбнулась своим воспоминаниям.

– Влюблённые все дураки, – счастливо всплеснула руками она. А потом в миг серьёзной стала. – Тогда что, по-твоему?

Ирма резко остановилась, вслушиваясь. Полина последовала её примеру. Но вокруг стояла тишина, не считая далёкого воя собак.

– Что там? Ты что-то услышала? – обеспокоенно спросила Полина.

Не говоря ни слова, Ирма двинулась в сторону старого сарая, который стоял на территории сгоревшей старой избы.

В сарае было темно, сыро и холодно. Стойкий запах плесени моментально забивался в ноздри и не давал нормально дышать. Весь пол был усеян пожухлой старой травой. Стог сена, который сюда ещё прошлым летом прикатили деревенские мальчишки, больше напоминал изношенный матрас. От его объёма и высоты ничего не осталось.

За ним и мелькнула маленькая тень.

Движения Ирмы были быстрыми и чёткими. И хоть девочка активно пыталась сопротивляться, целительница держала её крепко.

Полина, стоявшая всё это время у входа в сарай, от неожиданности вскрикнула.

– Ребёнок. Господи, да это же ребёнок!

Девочка активно продолжала вырываться, но Ирма несколько раз её сильно встряхнула. Поняв, что никуда ей не деться, она безвольно поплелась на улицу вслед за целительницей.

– Чья она? – спросила Полина у Ирмы.

– Знать бы ещё. Ты, чья будешь? – спросила Ирма девочку.

При свете растущей луны обе женщины внимательно рассмотрели свою находку. Это была болезненно худая невысокая девочка-подросток лет 12-13. Её светлые волосы, заплетённые в неряшливую косу, растрепались. Однотонное светлое платье было грязным и плохо пахло. Ноги были босыми и грязными по самые щиколотки. Лицо загоревшее, почти чёрное. И только ярко-голубые глаза оставались чистыми и ясными. Но в них было полно страха. Ирма почувствовала, как девочка дрожит и явно не от холода. Целительница ослабила хватку, но отпускать не стала, побоялась, что сбежит.

– Ты чья? – повторила вопрос Полина. – Я ни у кого такой не видела.

– Я тоже. Может Гречихина?

– Нет, вряд ли. – Полина наклонилась по росту девочки. – Ты что немая? Язык проглотила?

Девочка с ужасом посмотрела на Ирму.

– Немая? – удивлённо переспросила целительница. – А ну-ка рот открой.

Какое-то время девочка стояла в нерешительности. Она всё не могла понять, стоит ли ей доверять этим женщинам. Не похоже было, что бы они ей хотели причинить зло. И всё же надо было быть осторожной.

Девочка аккуратно открыла рот. Приподняв её лицо за подбородок, Ирма посмотрела в него, а вместе с ней и Полина. Женщина тут же отступила назад, перекрещиваясь.

– Боже милостивый, кто с ней так?

Во рту у незнакомки было два ряда белых здоровых зубов и обрубок того, что раньше языком называлось.

– Ты от кого-то бежишь, – заключила Ирма, отпуская подбородок девочки. – Но не бойся. Теперь ты под моей защитой. Кто бы за тобой не пришёл, ему сначала придётся тебя у меня забрать.

Девочка издала нервный выдох. Она верила, верила этой женщине. Она чувствовала, как от неё исходит сила и власть. Почему-то она знала точно, что теперь находится в безопасности. Но маленький червячок сомнения…

– Я буду звать тебя Ариной, – нежно улыбнулась Ирма.