Читать книгу: «Чудо чудное», страница 5

Василиса, шатаясь из стороны в сторону, кинулась к дверям. Изба раскачивалась, неловко переминаясь на огромных курьих ногах, а снаружи кто-то тоненьким голоском пищал:

– Повернись, изба, ко мне передом, к лесу задом!

И гуси-лебеди орали, как озверевшие. То ли крякали, то ли гоготали, то ли вовсе бранились на басурманский манер.

– Ребёнок там, – проговорила Василиса, аккуратно отодвигая занавеску на оконце.

– Да чтоб их всех! – проворчала старуха. – Заладили, мрут, как мухи! Чего застыла, аки воск в воде, Василиса? За стол сажай. Кутью свежую поставь, не ту, что царевич ел. И компот из яблок налей. А ты, Баюн, брысь с печи. Там ребёнок ляжет.

Василиса выглянула из избы, которая с кряхтением остановила-таки свои бултыхания, и, призывно помахав рукой, пригласила маленького мальчика внутрь. Глаза его растерянно метались по сторонам, кожа бледная, сам худющий, аки тростиночка, а растрёпанные волосы – будто горстка соломы.

– Звать как? – строго спросила Верея, отложив на время колдовское действо и отойдя от кипящего котла. – Правду отвечай!

– Сенькой, – ответил мальчик шёпотом, но без страха в голосе.

– Арсений, значит… Вот приперся на мою голову! То один дурак, то ты теперь. Боишься меня?

– Никого я не боюсь, – мотнул головой Сенька, и его сухие прядки упали на лоб, прикрыв глаза. Мальчик резко откинул волосы назад и продолжил серьёзным тоном, едва ли присущим несмышлёному ребёнку:

– Папка мамку задушил, следом и меня. Я глаза открыл – гуси-лебеди тут как тут. Сюда притащили, а про избу я знаю. И слова правильные, и кто хозяйка. Мне бабушка рассказывала, когда жива была. А ты, Верея, на неё похожа. Так чего ж бояться-то?

– Затараторил как, – усмехнулась Верея, потрепав мальчонку по голове. – Про папку забудь, скотина он. Припрётся ещё – я ему устрою сладкую жизнь. Вовек из Дремучего леса не выберется. Мамку к тебе отправлю, как только сюда явится. Только не ной, а то, вижу, сопли из носа потекли. Ешь, пей. Потом в баню и на печь спать. Проснёшься – гуси-лебеди тебя отнесут дальше.

– В Навь? К Кощею Бессмертному? – спросил Сенька. Храбрился он, да только в ту секунду в его глазах предательски промелькнул страх. Василисе жалко было детишек. Считала она их совершенно несчастными: мол, пожить не успели и уже померли, а тут не спокойствие и счастье, а продолжение тяжкого бытия. Посему она мигом попыталась успокоить мальчонку:

– Глупости какие! К Алатырю, камню такому, рассказывала бабушка о нём?

Василиса подсела к нему поближе да по голове погладила.

«Замуж ей надобно. Дитятко родить. Не со мной в избе прозябать, это уж точно», – глядя на ученицу, подумала Яга.

– Угу, – кивнул Сенька.

– Вот. А через него – в Правь, – пояснила Василиса.

Сенька ахнул, аж изюм изо рта посыпался. Девица же захохотала и по-матерински обтерла ему рот полотенчиком.

– К Богам попаду? – изумился он.

– К Богам, к Богам, – кивнула Верея. – Куда ж ещё. Ты маленький, безгрешный. Нечего по Нави шляться.

– Мне уже семь годков зимой исполнилось. Я взрослый! – заявил Сенька.

– Сейчас договоришься, и я тебя… – пригрозила Верея.

– Верея! Точно, ностальгия в голову ударила, – вклинился Баюн. – Опять за старое?

– Бабушка шутит, – улыбнулась Василиса. – Она у нас такая затейница. На самом деле – добрейшая душа.

Верея скривилась. Едва ли она шутила в тот момент: всё-таки подъедать явских у жителей Нави было не зазорно. Оно-то и не одобрялось, но и не порицалось дюже, потому кто-то да лакомился. Те же полуденницы, к примеру.

Не продолжая беседу, Яга вернулась к котлу и погрузила половник. Зачерпнула серо-лилового варева, подула. Баюн навострил уши.

– Может, не надо? – протянул он с сомнением. В котле что-то булькнуло. Запахло тухлыми яйцами и перегнившими яблоками.

– Цыц! Учить меня удумал?

– Кто ж, если не я-то?

– Тебе хорошо, ты память не терял, – проворчала Верея. – Коли расскажешь что о моём прошлом, так не стану пить.