Читать книгу: «Три ноты на самом краешке Земли», страница 22

– У него что-то неладное с почками и селезенкой, – рапортовал он на ходу, – сломаны два ребра… Я просил как знакомый семьи, живем, мол, в Питере рядом… Ничего, мы поручим девчатам… Если найдем их. Положение у парня аховое.

Лейтенант молчал и Снайпер старался на него не смотреть, усилием воли переключившись на жениховские заботы, мысленно пытался пройтись по большому кругу в поисках невесты. Сначала к родителям – правильно! Но Силантич – верный вариант, у него есть и телефон, и адресок Люды…

Уже на улице, под посвист лихого ветерка Снайпер повторил на всякий случай дважды «инструкцию» Лейтенанту:

– Если не найду ее, то примерно к часу приеду в бараки… Если она сейчас там, то отсылай домой, пусть ждет меня дома… Если добудешь след, предупреди соседку Лолиту, ей я буду звонить. В любом случае после трех бери Дианку с малышкой – и приезжайте в загс. Потом поедем в церковь… Потом пообедаем в ресторане, вечерком… в любом случае.

Лейтенант молчал и вдруг остановился.

– Помнишь, я говорил тебе о «Книге моря»? Там были такие слова, которые посчитал абсурдом, а теперь они кажутся мне истиной. «Что первое сказал бы сыну? Ты родился в мир, где убивают, и мало кто умирает своей смертью или по своей воле. Где есть любовь, и есть себялюбие, матерь зависти и зла. Тебя растят и любят, но кто-то чужой приметил тебя и наметил увлечь в паутину, где ты будешь слабым и покорным… Тебе нужно помнить: твоя крона всегда видит Солнце, и ты крепок духом…»

Замер и Снайпер, прохожий обошел стороной остолбенелых военных.

– Коля, что надо пережить, чтобы сказать так? Ведь он был молод, судя по каюте. Может быть, и сына у него еще не было. Если он бросил записки в столе, то… жив ли? Весь его страшный опыт растает в глубинах человеческой подлости… Крона? Там точно было это слово?

Вместо ответа Лейтенант вдруг разразился ругательствами:

– Ими латают дыры в странном здании, что строят люди на Земле! Гаснут маяки – слеп и беззащитен, голышом в прибое. Какой опыт у юных, какая там учеба?! Инвалид в восемнадцать… Одной ногой в могиле…

Попрощались. Силу кисти, затянутой в перчатку, Снайпер ощутил даже по легкому пожатию. Рука сразу отпала, и офицер-парад пошел вдоль забора вниз, к остановке, по запорошенному тротуару.

– Коль! Баракам привет, а Мари обещай фуражку на День рождения!

Оглянулся и поднял руку с растопыренными пальцами, потом резко сжал их в кулак. Получился ритуальный жест «малого собора», от которого Снайперу стало веселее и теплее, и он двинулся через трамвайные пути, на другую сторону улицы, ловить такси…

Оно было единственной надеждой свести воедино мечту и реальность на этом хлипком берегу, на второй день Рождества Христова, через две тысячи лет без самой малости.

4. Сватовство каплея

I

Такси подхватило его, едва он перешел улицу. И первый рубеж взят молниеносно: в загсе очереди – никакой, и справке с корабля поверили охотно. Потом кафе «Нептун» недалеко от причала – и здесь двадцать мест на вечер не проблема: в святые вечера все еще вокруг елки дома сидят… Таксист не успевал прочесть и страницы дежурного детектива, как Снайпер вваливался на заднее сиденье…

– Теперь на улицу Великороссов – у вас там дивный жилой район? – и тяжело вздохнул.

Таксист согласился: «Лучший!». Довольный пассажиром, давшим хороший аванс «за качество», он лихо крутил по улицам, развешанным, как гирлянды, по склонам сопок, хотя был видом степенный и важный. Стало быть, странный пассажир, движениями напоминавший хищника, заражал стремительностью… Машина взлетала и падала, как птица без крыльев.

Кимыч ощущал себя на охоте, у него была цель. Он чувствовал ее пока только затылком, который припекало от пропасти позади… Таксист видел состояние клиента, ни о чем не спрашивал, потому что у него было многолетнее правило – первым говорить должен пассажир, и чем больше он будет говорить, тем вероятнее щедрость. И тот заговорил, переждав поворот.

– Бывает ведь так, старина: тупик впереди, а тебе надо дальше… И вдруг совсем зеленый еще пацан подсказывает неплохой ход – во время отлива можно, мол, пройти по мокрым камням. И адресок есть! «Я догадался» – говорит. Ничего себе! Бывает так?

– Что удивительного! – ухмыльнулся шеф, вводя свою потрепанную, но сильную «Волгу» в очередной вираж. – Тебе и самому-то немного лет, помнишь все. И я себя не забыл… Молодые сейчас много держат в голове, но цепляют не то, что надо. Тебе повезло!

И он неожиданно обернул гривастую голову и остро глянул на пассажира.

– Гадали, пробовали, размышляли… а? Точно? Объемно все ощущали… А сейчас – крути баранку, считай барыши да пузо набивай… Плоскость, она и есть плоскость, и из нее не высунешься… Будь ты хоть великий футболист. Жесткие правила вешают, что дорожные… Точно? Да, ты мне напомнил, каким я был, – и он потянулся, будто отталкивая от себя баранку. – Молодец, что выслушал пацана.

Снайпер тупо смотрел на дорогу, затылком ощущая, что его несет куда-то не туда. В гаражи надо бы смотаться… но – когда отлив?

– Да, молодец, мой землячок… Где тут у вас гаражи лодочные… в Первой пади? – раздумчиво попытал он.

– Смена курса? Поворот проехали, но будет скоро еще один, – и таксист затих, ожидая команды. – До Великороссов уже десяток минут!

Но пассажир молчал. И только когда выскочили на небольшую и кривую площадь, Снайпер, опережая водителя, посмотревшего на него в зеркало, кивнул:

– Притормози… Если развилка, постоим. Я что-то запутался… Отлив начинается через час, так?

– Отлив?.. Раньше. Он небольшой у нас, но лодочники пользуются каждым сантиметром… На дорогу брось четвертинку… подождешь полчаса. А если управишься с великороссами быстро, то подъедем впритык. Тебе опять повезло… решай, я сигарет возьму.

Машина сошла с дороги, медленно, как лошадка, пошла к киоскам. Водила вышел без шапки, расстегнутый, не боясь колючего и сильного ветра.

Да, на тещу и тестя оставалось не более получаса. Они будут и тому рады…

– Туда, где ждут, шеф! – нетерпеливо бросил он окутанному дымом таксисту.

– То, что надо, – и споря с ветром, бьющим в левый «борт», машина рванула с места, как в молодые годы…

II

…Район улицы Великороссов отвлек Снайпера от мрачных мыслей. Ему он понравился с первого взгляда: тихо, ухожено, просторно… В Питере таких окраинных улиц мало.

Подъехали к самому подъезду. Снайпер вышел – и двор, огромный, с высокими деревьями открылся ему как читаная и перечитанная книга, знакомая и таинственная одновременно. Летом здесь зелени, конечно, как в санаторных чащах. Эту незнакомую планету-двор ему предстояло прочесть – здесь она росла…

* * *

Открыла женщина, одетая не по-домашнему, и в ней он сразу узнал мать Вики. «Вы звонили… От нее ничего» – тихонько, как вздох, вырвалось у нее. Она тревожно на него смотрела, ни слова не говоря и не слушая, сторонясь неловко, будто нехотя запускала в квартиру холодный ветер. Показала на вешалку для шинели…

Квартира была просторной, но небогатой по убранству. Как потом он узнал, бабушка Вики по матери работала в аппарате горкома, и кое-что ей перепало от жирного номенклатурного пирога. Но вот дочке дала педагогическое образование, что по нынешним меркам означает «обречь дитя на нищету». И выдала замуж за инженера на судоремонтном заводе, не глядя в «зубы». И получилась советская семья, каких по России тысячи и тысячи, тихо идущих ко дну, но не спускающих флаг чести и скромного служения своей Земле. Служения в ущерб живота своего… Знакомо Снайперу по питерскому прошлому.

Он притих, оставляя за порогом все мысли и сомнения, и чувствуя себя торпедой, несущей счастье через взрыв, и не противился чувству. Не хотелось себя показывать, рекомендовать… Единственное – быть прямым и чистым, чтобы видели без прикрас. Пусть изъяны будут… Он спокоен.

…Тревоги в глазах матери не становилось меньше. Она усадила офицера на диван в ближайшей комнате и тихо, как большую тайну, назвала свое имя:

– Лидия Павловна.

Петр быстро встал и назвал себя полностью. Все получилось официально и чопорно-печально. Он решил, что этот тон и нужен сейчас, и прямо глядя в грустные глаза женщины, произнес слова, которые пришли на ум сами собой:

– Я прошу… руки вашей дочери, – и чуть было не добавил: «я так спешу…».

– Но Вики нет! Вы не нашли ее? – вскинулась женщина, и в глубине глаз мелькнула искорка подозрения: не театр ли это?

– Она… просила у вас разрешения… на брак? – спросил, ничуть не смущаясь и твердо, не удивляясь старомодности, которой за собой не подозревал. Ему стало жаль, что у него совсем не парадный вид, как у Лейтенанта.

– Ох, так бесформенны стали наши дети… их вопросы и ответы нелогичны, – страдальчески поджала губы учительница. – Я не знаю, где начинается она… настоящая, где кончается ее фальшь, которой она себя марает… специально… для определенности. Им хочется определенности поскорее! Понимаете? А получается – обратное. Я порой теряюсь в догадках – искренно она говорит что-то или… чтобы ее оставили в покое. Вот так. Наша доченька, кровиночка и надежда…

Снайпер присел на краешек дивана, не зная, как успокоить мать и получить хоть какой-то ответ.

– Поход у нас долгий и серьезный… – торопливо стал пояснять офицер, краснея от нелепости ситуации, в которую втягивалось все больше людей. Краснота, впрочем, несильно была видна в его лице и не волновала, он гнал сомнения, как стаю бесов. – Мы так решили, Лидия Павловна. Свадьбу сыграем. Пошире, если хотите, потом. А сегодня назначено на четырнадцать тридцать в загсе… а вечерком обед в ресторане «Нептун» на двадцать человек… Вику я найду!

– Найдешь? – совсем растерянно повторила мать. – Она ведь не вещь. И она не прячется. Ее просто нет. Где она? У нас была попытка разговора – не получилось, отец вспылил… она, наверное, сильно, обиделась… Мы не можем быть против… и «за» без нее не получается. Такая спешка обидна. Вы знаете, как это страшно?.. Нам с Ваней, Иван Павловичем, – мой муж, было так больно при потере первого ребенка – он умер семи месяцев… И ее влечет пустое!.. Подиумы, сцены, арены… – яркие сети. Будто ничего другого в жизни нет! Не стало другой шкалы. Оказывается, оттуда свет идет – с экранов. Ребенка невозможно удержать! Песчинка… при тотальном поклонении блеску…

Снайпер оцепенел – каково матери высказываться о дочери так откровенно. И… она говорит не о Вике, о незнакомой девице… Совсем не той, в чью честь тикает в ушах таксометр, чью близость не предать… Мать не знает дочери? О чем она говорит?

– В детстве мы ходили к оврагу смотреть на двух зарезанных маленьких девочек… Не увидели, их увезли быстро. Но люди шли и шли к тому месту. Народу!.. У всех шок! Сознание не принимало, что детей можно так убить. А потом узнали, что это сделала их мать… потому что ее бросил муж. И всю жизнь я пыталась представить, как она решилась на такое?! как на такое вообще можно решиться… Ведь она не была сумасшедшей! Теперь я могу точно сказать, что у нее была только одна мысль: одна девочек не убережет и не поднимет. В любви рожденные, они без любви пропадут. Доброго мира не узнают… Но почему она не зарезала себя? Детей «спасала»?! а как самой на мир смотреть глазами? Тогда себя сначала… Чувства растерзали слабую…

Тихонько щелкнул замок входной двери, и Снайпер, торопясь, готовый в любой момент вскочить, поделился своей сокровенной мыслью:

– Поэтому мы обязательно, сегодня же, обвенчаемся в церкви, пред Небом… Я могу быть надежным – и буду. Но она этого не знает, и сомнения могут ее достать. Будьте на моей стороне!..

Спокойно вошел мужчина средних лет и сразу сел в угол дивана. Не обращая внимания на офицера, уже вставшего для знакомства, он сказал тихо, но твердо:

– Ее нет ни у кого из тех, кого мы знаем. Значит, Лида, она у тех, кого мы не знаем, – и отец улыбнулся, будто приказывая улыбнуться и себе, и жене – определяя отношение к случившемуся.

От отца Вика взяла, пожалуй, только глаза – серые, мягкие, но беспокоящие стальным оттенком в глубине. Все остальное… Снайперу понравилось лицо Ивана Павловича. Это было широкое и веселое лицо оптимиста, у которого с жизнью состоялся только один договор на все времена: если в ней не будет места улыбке, то и цена ей невысокая.

– Ваня, это тот офицер, который звонил, и о котором говорила по телефону Вика. Уже назначено бракосочетание и… ужин в ресторане, и церковь… – и Лидия Павловна запнулась, очень желая быть спокойной и даже улыбнуться, но у нее не получалось. Хотя с появлением мужа страдальческое выражение исчезло с ее лица и черты стали мягче. – Его зовут…

Снайпер назвал себя сам и наткнулся на довольно холодный взгляд, а улыбка Ивана Павловича, вставшего и пожавшего руку, стала совсем отвлеченной:

– У нас нет времени на беседы. У него такси внизу с включенным мотором… Спасибо, что хоть заехал. Если Вика сказала «да», тому и быть… Но от церкви нас освободите… Родители из поповского сословия, что ли?

На лице Петра отразилось изумление: он ждал самых разных слов, но не резкого выпада против важного пункта плана. Иван Павлович пристально наблюдал за ним.

– Нет. Я из Питера, где много храмов… Рано остался без родителей из-за автокатастрофы…

– Нет, вы делайте, как наметили, – пояснил отец, видимо, убедившись, что отношение к венчанию у офицера отнюдь не ироничное. – Это у нас с матерью предрассудки… остатки идеалов…

Вдруг он поднялся, и стало заметно его волнение, сдерживаемое, видимо, недюжинной волей, жестом усадил назад «зятя», тяжело прошелся по комнате.

– Я все-таки обязан в такой момент… наш семейный манифест. Чтобы вы имели уже полное представление… Теперь государство ослабло из-за предателей-мироедов, в головах помутнение, а они опять прячутся под рясы. Уже молодежь плутает, а они прислуживают… Они первыми должны вопить о слабости государства! Будь церковь с народом, а священники на своем месте, никаких революций бы не было, не понадобилось бесам выходить на свет. Ненавижу церковников! Запамятовал имя деятеля… отставного патриарха древней поры. Слезно просил царя о милостях к своему столу… О виноградике зимой, об ананасах и хорошей рыбке… Старый хрыч! Ни о чем другом он не просил! Как последний раб живота, а не просветленный служитель…

Отец Вики бросил на офицера пытливый взгляд, и в нем таилась сталь и нечто взрывное… «Простой советский инженер» готов был в любой момент обрушить на кого угодно гнев за исчезновение дочери.

– Мы с женой, Лидией Павловной, коммунисты непреклонные, любезный наш возможный зятек. На нас сейчас все валят…

Петр выпрямился, повел плечами. Он сам был комсомольцем, ярым, и не имел ничего против коммунистической идеи. Вот только… что-то быстро и больно много расплодилось вокруг нее негодяев… Случайно? И поднялся с уютного дивана, так и не ответив. Встала и Лидия Павловна. Отец Вики даже взял офицера под руку: очевидно, был доволен его молчаливостью.

– По поводу дочери иные откровенно злорадствуют… Она далеко не могла уйти, ждем. Твоя решимость по душе. Найди Вику – а мы не против вашего счастья.

– Звоните сразу, как встретитесь! – с вытянутым лицом попросила Лидия Павловна.

III

…Мчась по пустынным холодным улицам на хорошо прогретой машине, Снайпер понимал состояние родителей своей избранницы. Оказывается, Лейтенант не максималист, хотя из затвора каютного много чего угадал. Воруют девчат, воруют и корабли… Где она? Если нет рядом с ним, с родителями, то… И поднималась в нем злость против конкретных людей, ведущих жизнь пауков и не признающих ничего, кроме хитроумных дебрей паутины. Заманить, заполучить лакомый кусок…

…Водитель подвез его точно к воротам, очень похожим на то, о чем говорил матрос Никонов. Огромный замок и никаких свежих следов.

– А дальше, за крутым бережком, тоже гаражи?

– Точно. Они, родимые и невидимые, – водитель привычно расположился ждать, поглядывая на пассажира в зеркало.

– А территория… хоздвор?

– Да кто их сейчас разберет… Был склад тары и сухих грузов…

– Ладно. Главное в отлив успели.

– В точку. Пойди, отлей и сразу присмиреешь.

Посмеялись. Придерживая открытую дверь, Снайпер показал рукой назад:

– Подожди где-нибудь выше того угла, не маячь у ворот…Только, чтобы я тебя увидал сразу, а ты – меня.

* * *

И он пошел к воротам, «слепленных» из толстенных листов железа, может быть, бортовой стали некогда морского красавца. Снайпер заглянул за столб слева, будто упертый в склон, и обнаружил узкую дверь, потянулся вверх за отмычкой… Ай да Леха! Дверь будто сама приоткрылась как сказке. Просторный двор у моря захламлен, но хламом мелким и не старым… Следы чьей-то лихорадочной деятельности видны повсюду. У небольшого ангара, очень приличного, стоял японский погрузчик. Причалов не было, но кто знает, что переправляют сюда на плоскодонных «джонках» с пузатыми трюмами…

И Петр невольно прибавил шаг, норовя быстрее пересечь двор наискосок. Наука оказался прав: камни оголились, и с минимальным риском, по мокрым спинам валунов Снайпер перебрался к гаражам… Три бледных полоски на одном из них он заметил сразу… Пятый по счету… Да! Тут можно спрятать не только пузатые джонки-воришки. С улицы видна красивая даль моря, а под крутым берегом сеть хмурых железобетонных избушек плечом к плечу заковали море в рабство, как пираты…

Войти в «пятерку» оказалось довольно просто – дверь не была плотно прикрыта. В полутемном помещении почти целиком занятом чудесной яхтой, с удивительно красивыми формами, никого не было. Пожирая плавсредство глазами знатока, Снайпер и рот раскрыл, но заметил движение под задранным килем, и сделал два шага к борту…

– Не узнаешь, шкиперок?

Силантич вышел из-за яхты и недружелюбно уставился на непрошенного гостя. Выглядел он совсем иначе, чем в канун Рождества. Его можно было только угадать, а не узнать с первого взгляда. Спортивный костюм – дорогой, водолазный свитер и кожаная командирская куртка на меху… И все это украшало чудесный живот, выставленный как на показ. За катером, где обрисовывалось помещение-выгородка, слышалась тихая музыка – работал радио- или телеприемник.

– Сколько время? – сурово насупив брови, как адмирал флота, спросил Силантич.

Снайпер удивился. С ним не говорили так даже в высоких кабинетах.

– Мое время не для тебя, шкиперок. Какой шик! Там – баржа ржавая, а тут – о!

– У тебя ровно две минуты, чтобы убраться отсюда к!.. У меня встреча!

Снайпер вдруг ощерился, как перед прыжком, и тихо двинулся на «начальника».

– Это ты уберись с моей дороги! Мне на твои делишки плевать. Как ты связываешься со вчерашними девчатами? Быстро!.. И я ушел. Адрес и телефон Люды!

Силантич молча и резво двинулся за катер, но правая нога Снайпера, как снаряд, ткнула его в мягкий бок. Шкипер отлетел к стене, ударился о нее головой и сел, свирепо глядя на офицера, и в миг стал похож на вчерашнего старикана «первого розлива».

– Живот у него объявился! – Снайпер деловито в упор рассматривал хозяина гаража, будто собираясь раздеть. – Кожан командирский с кого снял?.. Телефон Люды! Как ты находишь ее?

– Не знаю я их! Это Дианкины девчата! Через Лолку!

– О! Они сказали на тебя! Зачем нам ссориться из-за такой мелочи… Несчастный случай при спуске катера на воду может и не произойти…

И Снайпер, сделав шаг назад, стал рассматривать тали.

– Телефона нет. Возьми адресок. Буду из-за сук себя подставлять, – шкипер приподнялся, достал из куртки записную книжку. – Где-то в центре она сняла… Вот… Морской проспект, 40… Цепляются к ним… А еще офицер!

В следующую секунду записная книжка была уже в руках Снайпера – руки у него двигались быстрее ног.

– Чтобы ты не ошибся, Силантич! Зрение-то у тебя ослабло.

Шкипер так и остался стоять с протянутой рукой.

– Не обижай старика… Я прочел тебе точно! Ее настоящее имя Лара.

Прочитав адрес, Кимыч и в самом деле хотел отдать записную книжку, хотя и не поверил в «настоящее имя». Но тут на обложке с внутренней стороны мелькнуло знакомое «адм», дважды подчеркнутое. Несколько телефонов со стрелками… И вдруг в ушах офицера снова ожил тот начальственный голос из эфира в бухте Адониса. Таинственный координатор беседует с Лысым… И записная книжка исчезла в кармане Снайпера.

– Что-то мне подсказывает, что ты так просто не уйдешь с дороги… Адреса у тебя липовые.

Шкипер уже второй раз глянул на часы и к чему-то прислушивался…

– Ладно. Давай, другую тебе покажу, настоящую. Ты не из тех, кто любит лапшу на ушах, – и шкипер, совсем оправившись от удара, двинулся в ту сторону, откуда слышна была легкая музыка. – Только это делит людей… Одним нельзя повесить лапшу на уши – они это не терпят, другим мил покой, хоть с лапшой.

Снайпер пошел следом, дивясь, как он на барже не заметил, что Силантич такой упитанный мужик… Или после праздничной «вахты» разговелся.

– Врешь, старик. Всему причиной живот. Одни выпускают его сразу… Другим совесть не дает бурдюк наживать…

Только на мгновение отвлекся Снайпер, заглядывая в узкую дверь и дивясь богатству обстановку – и едва не поплатился за это. В руках у Силантича, наклонившегося якобы за записной книжкой, оказался пистолет – великолепная система с глушителем.

– Да, милок, да! Вчера у тебя, сегодня у меня пистоль!..… Не любишь живота своего, а такие долго не живут. Я предупреждал…

Спасло офицера то, что он не весь всунулся в комнатку. Рискуя, он нырнул в открытую дверь… Удар основанием ладони, с короткой дистанции пришелся в скулы и не был смертельным, и шкипер рухнул, успев, впрочем, сделать выстрел куда-то в стену. Вылив на него бутылку нарзана и увидев признаки жизни, офицер медленно пошел к воротам, к отливу… Да, вложил в удар слишком много ненависти. К кому? К чему? Конечно, не к этому паршивому шкиперу… Хотел отомстить за вчерашний промах и гибель старшины? Подрезанные швартовы? Или зыбкие надежды найти Вику?

…Он шел и плевался, почти до самой машины, стоявшей в отдалении. Водитель дремал, и вид пассажира и без того странного, ошарашил его.

– Когда ты повеселеешь, парень?! Туда – печальный, назад – убитый!

Вполне возможно, что «шеф» искренне хотел помочь… И ему вскоре удалось. Поймал ниточку везения случайно, как жар-птицу за перышко.

– Морской проспект, 40… последний адресок, уважаемый…

* * *

Они остановились у высотных домов, у перекрестка дорог и тротуаров.

– Вот, сороковой… Я сейчас заеду во двор… Тут непросто…

– Подожди. Я выйду, а ты подъезжай.

– Тогда захвати вон тех девочек… Вот кто тебе пригодится!

Из небольшого кафе на противоположной стороне, куда Снайпер совсем не смотрел, вышли две молодые девицы и двинулись вниз, в направлении центра, изумляя прохожих великолепными формами, затянутыми в джинсы. Снайпер глянул на них, да так и остался сидеть с открытой дверью. А потом тихонько прикрыл и проговорил почти по слогам:

– Обгони… тихонько… шеф, – и свой дрогнувший голос подсказал ему самому, что он не ошибся. – Только без скрипа тормозов.

– Вот это правильно! – обрадовался таксист и будто поводья отпустил, заскользил к дружно шагающей четверке породистых ног…

Офицер вышел из машины.

– Вика!

Девицы замерли, одновременно дернув гривастыми головами, будто у них было одно имя и одна голова на двоих.

И первой опомнилась, конечно, Люда, вскрикнув от изумления:

– Кимыч?! Откуда ты свалился?

Он шел к ним медленно, глядя только на одну, и вдруг, широко разведя руки, засмеялся на всю округу. А девчата, как одно существо, вскинули руки вверх, навстречу, и вот уже трое сбились в тесный кружок, сплетя руки на плечах и пританцовывая по кругу… Замирали, одновременно поднимая головы к небу, как морские млекопитающие в волнах радости, и опять кружились…

Таксист с восторгом наблюдал, как нежно обхаживают и водружают блондинку на переднее сиденье, а потом пара быстро нырнула на заднее… И спросил недоверчиво:

– Те, кого… искал? Рыбки могут встретиться в океане?!

– Могут, если они с китами заодно. С меня ящик водки, шеф! Я их звал, и они отозвались! Сейчас прямиком в бухту Адонис, там китовое лежбище… Может быть, успеем, иначе разойдемся на встречных курсах со своим стадом…