Читать книгу: «Цена спасения»

От автора

Для начала уточним: автор осуждает любые формы насилия, геноцида, суицида, экстремизма, нацизма, терроризма, военных преступлений, употребления и распространения запрещённых веществ; автор относится с уважением к каждой культуре, религии и национальности, к конституции Российской Федерации и международному праву; автор не выражает согласия с идеями, взглядами и действиями ни одного из своих героев; автор ни к чему не призывает – если Вы увидели в книге обратное, видимо, Вы что-то неправильно поняли.

Итак, а теперь к сути. Без уточнения одной важной детали здесь, в начале чтения может сложиться совершенно неправильное представление о романе. Например, как о однобокой, максималистской художественной литературе с “Z-посылом”, ничем не отличном от линии современной государственной повестки. Как о чём-то вроде очередной “книжонки” о попаданцах, спасающих Советский Союз от распада в 1991 году (только без самих попаданцев, но с тем же идейным наполнением). В народе к подобному роду художественных произведений – не только литературных – почти у каждого, независимо от политических взглядов, сложилось именно такое пренебрежительное отношение. Справедливо это или нет – решать не мне, но, думается, политика – дело слишком тонкое, особенно в России, чтобы кто-то брался что-то утверждать, по-своему трактовать те или иные исторические события, и этим, на деле, никого ни в чём не убеждая. Поэтому я и не берусь за это.

И я допускаю, что даже в этом вступлении, вероятно, я не смогу Вас переубедить, и Вы сможете всецело убедиться в том, что я говорю, только ближе к финалу романа. Но прошу, поверьте, при всей политизированности сюжета, тесной связи с “слишком уж современной” историей, Цена спасения – это даже не политическое высказывание, она о другом.

Я никогда не хотел быть писателем, не хотел писать книги. Но однажды, в силу настигнувших меня идей, собственных и не только, и их влияния на меня, почти одномоментно мне в голову пришла идея об этой истории, так хорошо эти идеи отражающей. И я сразу понял, что её необходимо немедленно где-то запечатлеть, отразить. И лучшего способа, чем написать книгу, я не нашёл.

В центре истории, так или иначе, должна была стоять идея, что по итогу отразилась во взглядах центрального персонажа романа – Александра Крепина. И эту идею сложно назвать чисто политической, она скорее о роли человечества во Вселенной, о роли человека в человечестве, о прогрессе и его двигателях, о “подлинной” ценности жизни, о несовершенстве материальной природы, угрозах человечеству с этих парадигм… По самой задумке масштаб действия вырисовывался колоссальным, иначе невозможно отразить саму эту идею. В лучшем случае можно было превратить историю в рассказ с каким-нибудь локальным действием и аллегориями, но подобное лично меня никогда не трогало, да и вряд ли заложенный смысл смог бы кто-то правильно трактовать, когда он скрыт в абстракциях.

Поэтому передо мной встал выбор: придумать новый мир с нуля (возможно, перенести повествование в далёкое будущее, но по ходу чтения Вы, надеюсь, поймёте почему это убило бы весь смысл происходящего) или вести повествование в современности, в которой я, так как живу в этой современности, и обратил внимания на те проблемы, что рассматривают идеи Крепина. Но придуманный мир с этими проблемами был бы слишком похож на наш, иначе мне пришлось бы упустить важные аспекты центральной идеи. Цена спасения стала бы научной фантастикой, к посылу произведений которой, у ряда читателей, независимо от итоговой глубины, всегда будет какое-то пренебрежительное отношение; это будет в лучшем случае пища для ума о далёком будущем, являющаяся, по сути, всего лишь формой эскапизма(кстати, некоторые могут счесть даже итоговую Цену спасения научной фантастикой, например, из-за необычных технологий, но на деле роман научной фантастикой не является). Поэтому, со всеми рисками, я выбрал второй пути – сюжет, разворачивающийся в современности. К сожалению, роман с идеей, ядром которой является тема мирового и социального устройства, не может не коснуться политики. Понимая, что описанного мной ранее пренебрежения к политической литературе мне не избежать, я решил использовать политику как своё преимущество: более продуманный сеттинг, чем реальный мир, представить себе сложно, да и идея, заложенная в мировоззрении Крепина, в реальности родилась именно в контексте современных политических взаимоотношений. Да и многие другие актуальные современные проблемы, не менее важные, должны были раскрыться с новой стороны в контексте идей Крепина.

Хочется сказать сразу. Возможно, звучит так, будто идеи Крепина – это то, что я всецело разделяю. Но я скорее с ними считаюсь, они заслуживают внимания, возможно, чтобы пересмотреть любую другую идеологию. Идеи Крепина бросают вызов всему тому, что мы знаем, и бросают вызов идеологии читателя – пусть Вы даже самый аполитичный человек на свете. И особенно чувствуется этот вызов (почему опять же всё-таки нельзя было отказаться от контекста современности), потому что Крепин напрямую заявляет, что действовать именно читателю, как современнику, нужно здесь и сейчас. И это нормально, если центральные лица, выступающие, по сути, как “главные герои”, будут вызывать у Вас ненависть своими идеалами. Эта книга для представителей любых идеологий, но людей, готовых считаться с чужой позицией. Вы вольны выбирать, кто герои этой истории, а кто – злодеи, хотя лучше так не упрощать. Собственно, как и в реальном мире.

Но! С первой же главы вы, верно, посчитаете, что всё сказанное мной здесь – это абсолютный обман. Первая часть книги выглядит максимально однозначной, даже несмотря на серую мораль центральных персонажей, противоборствующие им силы показаны максимально с негативной стороны и вплоть до своих фамилий карикатурно (но идеи этих персонажей не являются особенно важными для сюжета, а, вспомнив современные реалии в нашей стране, поймёте, почему как-то оправдывать их, скажем так, неуместно), а почти каждая глава сопровождается “проповедью” Крепина, которую, кажется, автор пытается выставить как абсолютную и непоколебимую истину. Как отмечали некоторые из читателей, Крепин поначалу кажется одними лишь высказываниями настолько совершенным, подобным полубогу, что даже не ощущается живым человеком. Но первая часть – это пролог истории, без которого основное действие невозможно, как сюжетно, так и идейно. И, на самом деле, любой маркетолог говорит писателю следующее: главное – это сделать начало максимально захватывающим. Читатель купит, а что дальше – неважно. Но я – не маркетолог, я хотел создать произведение, которое в первую очередь оставит след в читателе, заставит задуматься, потому целью я поставил всё отдать финалу, который, я Вам обещаю, никого не оставит равнодушным. Ведь начало книги определяет отношение читателя к ней по ходу чтения, а концовка – его отношение к книге на протяжении всей последующей жизни.

Первоначальный замысел, который и привёл меня к написанию романа, замысел, лежащий в основе произведения: подобие мессии, что мечтает повести человечество к спасению любой ценой, исходя из той самой идеи, что Вам, читатель, раскроется уже по ходу чтения. И в контексте политического сеттинга, и куда заставляют современные реалии перенести эти события – в Россию – Крепин, как образ, лучше мне увиделся, как человек с начала романа в своих целях, стремящийся стать именно русским мессией (именно в политическом смысле, не духовном), что должен воплотить, казалось бы, самые безумные идеи о величии России и даровать России новую основополагающую идею. Это может отталкивать, но без идей Крепина в первой части, которые важнее для сюжета книги, чем большая часть самого сюжета первой части, без этого образа русского мессии (который затрагивает и первую половину второй части), а значит без с художественной точки зрения кажущейся однозначной правоты русских патриотов – основная история, происходящая с середины второй по последнюю четвёртую часть, не будет иметь основы, действия персонажей в столь сложном мире будут казаться беспорядочными.

А теперь к делу.

Пролог

Всё началось с родившейся ещё там, наяву, агонии всякой идеи, смерть которой с каждым годом становилась всё более неотвратимой. Самое радикальное и безумное, наивное и циничное, светлое и несущее обиду на всё и вся – всё, что могло дать этому миру смысл, а человеку путь, – гибло самым беспощадным образом. Этого нельзя было увидеть, но можно было остро почувствовать через всё более неизбежно побеждающую идеологию, видевшуюся оскорбительной и мерзкой, но сильнее всего лицемерной и полной гордыни, заключавшуюся в самой победе над идеологией и в свободе от неё.

Огромный зелёный железный город, что был незначительным в сравнении со всей Землёй, но самым величественным и законченным в ряду того, что вообще когда-либо было создано человечеством, неумолимо разрастался, но не вширь, а вглубь, медленно пожирая всё остальное из того, где только был человек. Всякие иные цивилизации давно уже были просто периферией, постепенно сливаясь с Центром. Их города всё больше превращались в деревни, но не в те, что были направлены к природе и умиротворению, а в каменные и неразвитые. Люди бежали оттуда в богатый и красивый Центр, где их жадно ждали, а оставленные ими дома пустели, умирали, исчезали.

Всё медленно присоединялось к великому Центру, который однажды победил человечество. Присоединялось или умирало. Сопротивление грозило голодом и смертью. Присоединение вело к слиянию и исчезновению тех жалких остатков, что еще не погибли от безразличия к ним Центра.

Центр не был злом. У него просто не было души. Он был системой, как и любая другая система, способная просуществовать достаточно долго, Центр был направлен в первую очередь на свой собственный рост и благополучие. У него не было ни сил, ни времени, ни смысла заниматься чужими проблемами. А любая помощь, если и была, медленно приводила к слиянию.

Прошло много лет, похожих друг на друга больше, чем те, что были в последнее тысячелетие, менялся разве что быт. Причудливые машины наполнили дома, всё становилось белым и монотонным, а вокруг стояла тишина. Центр объединил под собой всё человечество на Земле, давно обезличив все культуры и традиции, которые ныне отзывались отчаянными криками поколений народов, коих больше не было, и стояли эхом на пустых бессмысленных улицах.

Человек сам по себе теперь окончательно стал центром, как того и желал. Дальнейшее расширение Центра создавало необходимость продолжать существование чего-то коллективного, потому за ненадобностью всё было отложено куда-то на будущее. Человечество обживало всё то, что у него уже было: природу, Землю, прежние технологии. Людей становилось всё меньше, ведь всякая мысль о будущем считалась предрассудком в это неменяющееся, застывшее от отсутствия всяких конфликтов и проблем время. Не было больше необходимости в продолжении рода – Центр медленно пустел. На прошлые поколения люди были злы за желание возложить на них ответственность за всё, что будет происходить, на будущие – за то, что те, подобно им самим, цинично и потребительски будут полагать, что их предки что-то были им должны.

Столетия были похожи на предыдущие, сменяясь одно за другим. У людей более не было ничего, кроме устоявшегося скучного быта, к которому они так долго стремились. Вялость ощущалась в самой их душе.

Однажды, совершенно незаметно и закономерно, была стёрта и грань между богатыми, не знающими, чем заняться в своей бесконечной власти над этим пустым и скучным миром, и обычными людьми. Легко можно было обеспечить оставшуюся жалкую сотню тысяч. Каждый мог заполучить то материальное, о чём так мечтал.

Блуд и мерзость заполонили то, что ещё оставалось, хотя даже в них не было страсти. Это были лишь попытки придать сему пустому миру хоть какой-то смысл и огонь, но они лишь заводили в ещё большую тьму. Однако такая жизнь давно была в порядке вещей.

Люди в ту пору слабо отличались друг от друга. Красота, например, была давно доступна почти каждому. Худая светловолосая девушка с утончённым подбородком, впалыми щеками и идеальными для баланса между миловидностью и вульгарностью скулами, с кристально-голубыми глазами казалась страшнее всяких изображений и образов, что искали и создавали люди во все времена. Пронзительный взгляд, полный гордыни и безразличия, самодовольно твердил за неё: “Я мертва!”

Деревья всё гуще росли в городах, а дома пустели, сносились. Люди перемещались всё ближе друг к другу, влача пустое существование. Тогда особенно активно восставали те немногие, что грезили о великом будущем человечества, их видели безумцами и маргиналами. Но весь их бунт был лишь на словах, разрушить систему всегда просто, но создать с нуля что-то новое, то, чего не хочет никто из окружающих? Да и для “бунтовщиков” это был способ лишь самоутвердиться да развлечься собственными мыслями. Но даже если бы они и победили однажды, вряд ли у них получилось бы что-то изменить. Богатства Земли были давно истощены, поэтому человечество было обречено и не было смысла надеяться даже на чудо.

Город сам стал деревней, сливаясь с лесом. Однажды машина, обеспечивающая городу жизнь, встала: будучи такой сложной, она уже не была способна справиться, когда так мало людей было на её обслуживании. Цивилизация умерла.

Люди ушли. Ушли в тёплые тропические леса, на уютные берега, постепенно сливаясь с природой, становясь зверьми, отрицая способность мыслить как бесполезный пережиток прошлого. Всякое знание и образование было утеряно, через столетия исчез язык, а с ним и разум.

Вселенную больше никто не осознавал, и тогда она перестала существовать…

***

Проснуться никак не получалось. Очертания тёмной неуютной комнаты вокруг проглядывали совсем неявно, двинуться не получалось. Единственное, что сейчас хотелось Александру, – выбраться отсюда.

Пелена начала рассеиваться, и он наконец проснулся, обдумывая свой сон. Паника и одиночество охватили Александра в этой тишине. Все тело жаждало сна, но разум твердил: “Туда нельзя возвращаться, пожалуйста, не надо!”

Из скрывающихся в ночном сумраке углов комнаты будто бы выглядывали те, кто с какой-то особой циничностью приоткрывал Александру этим сном часть какой-то великой тайны, а может, наоборот насмехались над мелочностью его переживаний, чуждыми и неизвестными им. Человечество для них было лишь пылью во Вселенной, значимость которой оно нашло только само для себя. И с ними было трудно, почти невозможно поспорить, от того Александр только больше боялся их, и был до безумства зол.

Он включил свет, казалось, что так станет спокойнее, но его просторная комната показалась такой маленькой, что стало только страшнее. Захотелось сбежать, но чувствовалось, что в широких домашних коридорах лучше точно не станет, а на улице было так же темно и одиноко, как и здесь. Потому Александр продолжал сидеть неподвижно, ожидая момента, когда можно будет увидеть хоть кого-нибудь, отчего, как ему казалось, стало бы легче.

Александр уснул лишь под утро, нехотя, сопротивляясь самому себе. И новый сон, как бывает редко, но бывает, стал одной большой эмоцией. Чувством справедливости, надежды, решимости и беспристрастной жесткости.

ЧАСТЬ I. Глава 1. Бедный миллиардер

Несмотря на позднее время, улица была словно живая. Движение машин, громкие песни, смех и оживлённые диалоги словно сливались в одну музыку – музыку ночной Москвы.

Для каждой компании друзей, выпивающих очередной бокал за барной стойкой, для каждой мило прогуливающейся влюблённой пары, ведущей диалог обо всём и ни о чём, для вышедшего прогуляться мужчины, которому не спится или просто молодого трудяги, желающего отдохнуть от тяжёлой работы, эта ночь казалась быстрой, но прекрасной мимолётной сказкой.

В одном из баров за столом на круглом диване в углу у окна сидел человек, которому явно было не так весело, как остальным. Он был в старом свитере, в мятых джинсах, в грязных ботинках, но при этом с дорогими часами на правой руке. Несмотря на довольно опрятную причёску, борода его была крайне неухоженная, а щетинистые усы под большим носом топорщились в разные стороны. Среднее телосложение и рост также не выделяли его из толпы.

Он просто тихо и угрюмо пребывал в отчаянии, глядя на улицу через окно, подперев голову своей большой ладонью и, казалось, в тот момент презирал весь мир. Иногда мужчина поворачивал свой взгляд на бокал дорогого шампанского, стоящего перед ним, и как бы с неохотой делал глотки, а затем ставил на место и вновь возвращался к своему занятию. Сюда он заходил уже не первый день и даже не первый месяц, повторяя одно и то же раз за разом.

А всё началось с того процесса, который, как ему казалось, его вовсе не касался. Мужчина был уверен, что в любом случае для него всё будет так же, как и раньше. В те времена его заботили лишь личные интересы, хотя у него была возможность присоединиться к игре и, возможно, изменить её исход. Но теперь с каждым днём мужчина постепенно терял всё, что пытался сохранить и развить, уже не участвуя в этом процессе.

В бар вошли два молодых человека, каждому не больше двадцати пяти на вид. Оба были одеты в одинаковые опрятные, но недорогие костюмы. Первый из них был невысокого роста, со светлыми прямыми волосами до шеи, с весьма крупным лицом острым в очертаниях, за исключением чуть-чуть пухлых щёк, с какой-то нечистой кожей, юркими глазами, с едва заметным вторым подбородком. В руках он нёс чемодан. Второй значительно выше, худ, с русыми короткими волосами, с немного вытянутым лицом и острым, но несколько впалым подбородком, с уверенными чёрными глазами и ухмылкой на лице.

Они встали у входа и начали осматривать бар. Вскоре первый показал пальцем в один из углов, второй кивнул, что-то сказал и пошёл туда. Там сидел тот самый угрюмый и печальный мужчина. Высокий молодой человек подошёл к его столу, сел и, слегка улыбнувшись, сказал:

– Здравствуйте, Константин Григорьевич!

Константин Григорьевич резко перевёл на появившегося молодого человека взгляд, не поворачивая головы. На мгновенье в его глазах мелькнул страх, а затем Константин Григорьевич вновь стал смотреть в окно и пробурчал:

– Отстаньте, пожалуйста! Я не в настроении.

Но молодой человек продолжал, улыбаясь, смотреть на сидящего, не собираясь уходить. Константин Григорьевич, отвёл взгляд от окна и уже собирался уйти, как вдруг услышал хитрое: “Это по поводу Вашей дочери…”.

И тут он неприятно ожил, с опаской посмотрев на молодого человека. Посмотрел на неприятного собеседника, выдохнул, сел на место и сквозь зубы проговорил:

– Что вам ещё нужно? Вы из ЦРУ?

– Подождите, давайте сначала представлюсь. Меня зовут Александр. Александр Владимирович Крепин.

– Давайте ближе к делу, пожалуйста! – нехотя пожимал Константин Григорьевич протянутую руку. – Не надо издеваться надо мной!

– Вы же, уверен, знаете, что оказались в порочном круге, верно? – Крепин вдруг стал чуть более серьёзным, расслабленно упав на диван напротив. – Я обозначу, что знаю я. Вы Константин Григорьевич Никифоров. В прошлом обласканный властью нефтяной магнат. Но после того, как произошёл госпереворот и к власти пришли силы с совершенно другим политическим курсом, Вы, как “пособник” старого “режима”, подвергаетесь немалому давлению, от влияния и богатства Вашей компании почти ничего не осталось. Все Ваши сбережения находятся в американских и швейцарских банках, а также Ваша дочь живёт за границей. Попробуйте вывезти её в Россию, и тогда всё Ваше состояние перейдёт под юрисдикцию пешек МВФ, под предлогом того, что это расплата за Ваше сотрудничество с прошлым “диктаторским” правительством, а также за то, что Вы якобы решили отказаться от сотрудничества с демократическими странами и стали восстанавливать свой бизнес как “авторитарный экономический анклав” в новой “свободной” России, раскачивая в ней обстановку, – все эти термины Александр произносил с каким-то неподдельным удовольствием, словно неумелый актёр, изображающий гурмана, наслаждающегося изысканным блюдом. – И вы банкрот! Или же Ваша дочь лишится имущества после вывода денег с ваших счетов, и её состояние через “законные и либеральные” суды перейдёт под управление банка. Ей запретят право вылета, а затем она будет жить в нищете до конца своих дней, а возможно её даже посадят. Да и Вам и так не дадут вывести все деньги…

– Ваши коллеги нередко не напрямую, но весьма ясно мне на это намекали! Я всё это знаю! Я выполнил кучу ваших условий, Вы действительно думаете, я этого не знаю?

– А вы действительно думаете, что я из ЦРУ?! – с насмешкой удивился Александр.

– А разве у кого-то ещё есть эта информация?

– Да! У ФСБ, например.

– Так ФСБ уже со времён госпереворота и инаугурации Налавина косвенно, но полноценно управляется ЦРУ.

– Не спорю. Но у меня в ФСБ есть связи. Там мне о Вас и рассказали.

– Тогда что Вам нужно?

Александр широко улыбнулся.

– Ваша нефтяная компания всё время была под протекторатом государства. Конечно, и раньше на Вас из-за рубежа давили довольно жестоко, шантажировали Вас. Например, грозили вывести Ваши миллиарды из офшоров в случае, если бы Вы не проспонсировали того самого нужного им депутата, не помню фамилии. Вы понимаете, о ком я. Но всё это было в пределах разумного. Однако после госпереворота и прихода к власти Налавина всё изменилось. Теперь у Вас нет защиты в лице наших спецслужб. Наш новый президент слишком сильно “сблизился” с США, и теперь ЦРУ крайне просто шантажировать и управлять кем угодно. Почти всё Ваше имущество с помощью шантажа за копейки купили иностранные компании, иначе бы Вы потеряли вообще всё. Но у Вас была возможность не допустить этого кошмара! Если бы Вы несколько месяцев назад бросили свои деньги на поддержку хотя бы со стороны СМИ тогдашней власти, вывели бы деньги из иностранных банков пораньше, потеряв примерно лишь только половину, спонсировали наиболее лояльных президенту депутатов… Тогда с Вашим влиянием и состоянием были бы шансы не допустить госпереворота. А теперь Вас считают пособником прошлого режима лишь за бездействие в оказании помощи оппозиции, что сейчас находится у власти.

– Что Вам нужно?! – уже раздражался Константин.

– Не здесь… Такие вещи опасно обсуждать в столь людных местах.

– А я с Вами никуда не пойду…

– Послушайте! – стал говорить тише Крепин. – Это Ваш шанс. Шанс спасти умирающую компанию, Ваше богатство и влияние на нужных людей.

Константин посмотрел на Александра с надеждой, но через секунду сквозь зубы процедил:

– Это какая-то проверка, верно? Да ничего уже не вернуть! Для меня всё кончено!

– Я не из ЦРУ и не из каких-либо спецслужб, – возразил Александр.

– Это видно! Вы обычный мошенник! Вот Вы кто! Оставьте меня в покое!

Александр стёр улыбку с лица и спокойно сказал:

– У меня есть веская причина Вам помочь. Я не могу сказать об этом здесь.

– А где тогда? Вы со мной пойдёте куда-то, а затем ограбите, например. Нет уж!

– Можно сесть в Вашу машину и там всё обсудить. С Вами будет охрана, и я она не позволит мне сделать что-либо плохого. Там Вы послушаете моё предложение и, если оно Вам не понравится, Вы просто отклоните его, и мы разойдёмся навсегда. А если я Вас заинтересую… Впрочем, узнаете.

Константин огляделся по сторонам и с недоверием сказал:

– Ладно, так и быть. Я как раз собирался ехать домой, время езды примерно полчаса. Если Вы не успеете договориться со мной до прибытия, то дальше я слушать не намерен.

Александр, еле сдерживая улыбку, ответил:

– Мне хватит.

Они встали из-за стола и направились к выходу. Крепин подошёл к светловолосому спутнику, с которым пришёл в это место.

– Лёш, можешь ехать домой, – кивнул ему Александр.

Алексей кивнул и вышел из бара перед выходящими Крепиным и Никифоровым.

Возле дорогой чёрной машины у входа в бар стояли двое крупных мужчин за тридцать и ещё один небольшого роста и кавказской внешности – все были одеты в чёрные костюмы.

Константин, выходя из бара, прокричал им:

– Поехали! Я еду впереди сегодня, чтобы сидели рядом и внимательно следили за ним, – показывал он на рядом идущего легко усмехнувшегося Крепина.

Кавказец открыл дверь своему начальнику, и тот, садясь в машину, показал на Александра и устало сказал:

– Вот этот с нами.

Один из крупных мужчин открыл заднюю дверь со стороны водителя, и Крепин уселся посередине. Почти мгновенно справа и слева от него оказались две груды мышц, а кавказец сел на место водителя.

– Попытаетесь сделать что-то не то – Вам конец, – с ноткой угрозы сказал Константин, попутно пристёгиваясь.

– Я и не собирался, – с той же лёгкой улыбкой на лице ответил Александр.

– Ладно, быстрее к делу и закончим с этим, – недовольно проговорил Константин. – Азим, газ!

Машина двинулась с места.

– Итак, Вы никогда не задумывались, какие риски Вам несёт восстановление Вашей компании в прежнем виде? – начал Александр.

– Я не люблю делить шкуру неубитого медведя, знаете ли, – пробурчал Константин.

– Вам придётся отсудить многое из своего имущества, тем самым разорвать все связи с Западом и вступить в конфронтацию с новым правительством во главе с Налавиным, что и без того на Вас давит, – как бы не услышав ответа, продолжил Александр.

– И что?

– Вы, боюсь, ещё не поняли, кто я такой… В нашей стране пока ещё нет такой силы, которая может свергнуть текущую власть и вернуть России суверенитет. Но такой силой могли бы стать Вы, вернув свой бизнес…

Константин уже было повернулся, чтобы что-то сказать, но Александр показал ему пальцем “тихо” и добавил:

– Точнее, Вам бы пришлось ей стать, ведь Налавин не оставит Вас в покое, если Вы всё вернёте.

Олигарх ухмыльнулся.

– Из какой Вы партии, молодой человек?

– С чего Вы взяли, что я из партии? Да, моя деятельность крайне связана с политикой, и я бы даже сказал, что являюсь представителем политической силы, но пока что мы слабо проявили себя.

– Так кто вы?

– Мы – небольшая оппозиционная организация, имеющая некоторые полезные связи.

– То есть Вы хотите, чтобы я, когда верну свой бизнес, начал проталкивать вас во власть и продвигать на выборах?

– Нет. Так у нас с Вами точно ничего не получится.

– Почему это?

– Вижу, Вы никогда не занимались политикой… Выборы побеждает тот, кто через СМИ привлёк на свою сторону больше людей. По большому счёту побеждает не тот, кто прав, а тот, кто больше заплатил за свою предвыборную кампанию. Уж извините, но даже весь бюджет Вашей компании близко не сравнится с тем, сколько в агитацию вкладывают США и такие же подконтрольные им, как Вы, российские олигархи. Конечно, важна ещё и эффективность пропаганды, но и тут мы проигрываем.

– А как же уровень жизни? Десятки тысяч безработных после сокращений в армии? Инфляция? Растущая преступность? Разве, думаете, люди этого не видят?

Александр впервые вышел из себя:

– Да, за это можно будет зацепиться. Но только и всего! Люди – тупоголовый скот! Кто-нибудь что-нибудь слышал о полноценном спонсировании богачами из США армии Третьего Рейха, что официально задокументировано? А те люди, что сравнивали СССР и США тех лет, апеллируя к “ужасам” сталинских репрессий, вообще слышали о репрессиях против коммунистов в штатах в пятидесятых годах двадцатого века?! И это только промежуток в пятнадцать лет. Эта ложь окутывает нас на протяжении всей истории. Все о чём-то знают, но не обращают внимания, потому что за это недостаточно заплатили! Для общества правда – это не то, что было на самом деле, а то, за что больше заплатили, что поставили в центр общественного внимания!

Затем лицо Крепина вновь приняло прежнее улыбающееся выражение. Никифоров вошёл в ступор и, как бы оправдываясь, попытался ответить:

– Я… Я это всё прекрасно понимаю. Вот и пытаюсь выяснить, на что Вы надеетесь.

– Знаете… Для победы на выборах, нам нужны голоса более пятидесяти процентов избирателей, которые нас поддерживают. Ну то есть миллионов восемьдесят человек. Но для моего плана хватит и полмиллиона, но не тех, кто просто нас поддерживает… Нет… А тех, кто готовы ради освобождения России на всё, абсолютно на всё! Например, убивать.

– Господи, только не говорите, что…

– Мои люди уже находятся как в Италии, где живёт Ваша дочь, так и в Швейцарии, где лежат Ваши оставшиеся деньги, – перебил Александр.

– Я… – тянул, пытаясь выговорить хоть что-то, олигарх. – Если Вы говорите о госперевороте, то я не буду в этом участвовать. Это безумие!

– О революции. Вашего состояния вполне хватит на неё. Точнее того состояния, которое мы Вам вернём.

– Как Вы мне его вернёте?

– Для начала вывезем из-за границы Ваши счета и дочь.

– Каким образом?

– За это не волнуйтесь. Эту операцию мы продумали довольно давно и уже подготовили. Стоит только позвонить моим людям. Но без Вашей помощи у них ничего не получится.

– Но тогда мне придётся ввязаться в вашу безумную затею…

– Верно!

– Это крайне опасно… – пребывал в замешательстве Константин.

– Но всяко лучше, чем пребывать в страхе всю жизнь и в конечном итоге умереть в нищете. Вы ведь теряете своё состояние каждый день. А ведь тогда такая же участь постигнет и Вашу дочь, которая, кстати, как и Вы, живёт, по сути, в тюрьме.

– Но тогда я хочу быть лицом революции… – задумался олигарх.

– Зачем? – удивлённо спросил Александр.

– Если они убьют меня, это лишь усилит недовольство и ухудшит им ситуацию… Так мне будет безопаснее.

– Мне сказать ещё раз? Настоящие события не влияют на восприятия общества. События, за освещение которых хорошо заплатили, – влияют. Например, когда убьют Вас, то наши противники будут лишь рады этому, а наших последователей убедят в том, что всё кончено и мы проиграли. Так Вы лишь ставите себя под удар.

– А как мне тогда получить гарантию, что я буду в безопасности? – с недоверием спросил Константин.

– Никак, – безразлично ответил Александр.

Повисла тишина. Крепин подробно рассматривал Никифорова из-за спины олигарха. Константин нарушил молчание лишь через несколько минут:

– Но ведь моё физическое присутствие необязательно? Могу ли я залечь на дно где-то и просто переводить деньги время от времени?

– Да, только тогда нам нужно как-то продумать, как осуществлять переводы средств и при этом безопасно, и чтобы счета никто не блокировал.

– Переводы можно совершать и через криптовалюту… Однако тогда мне нужно будет перевести в неё почти все свои средства, да и иначе я их долго и не сохраню – все мои счета довольно скоро заблокируют. Но такая крупная финансовая операция не сможет пройти без подтверждения от ЦБ, особенно в текущих моих отношениях с властью. Это может оказаться большой проблемой.