Читать книгу: «Хор Мертвый. Книга I. Пожиратель Душ. Акты I и II», страница 9

16. Винц Вертер

Город Берлин, квартира Вертера

Раннее утро

Две недели назад

Приглушенный звонок раздался как раз в тот момент, когда Винц выходил из душа. Начало седьмого – слишком раннее время для светских бесед. Конечно, большой город не спит ночью, и жизнь в нем не затихает ни на секунду, но он, Винц Вертер, к этой самой жизни не имеет никакого отношения. Он привык оставаться в тени, насколько это возможно, наблюдая за миром со стороны. Иногда деталь, выпавшая из механизма, никак не может вернуться на место – с Винцем было что-то подобное. Он держался поодаль, тем не менее, кто-то нашел его имя в справочнике, набрал номер, и теперь ждет ответа. После трех часов тренировок и утомительной пробежки, неплохо было бы и вздремнуть, но кто-то на том конце провода думал иначе. Винц поморщился, кивнув самому себе в запотевшее зеркало и захлопнул дверцы душевой кабины. И почему все проблемы начинаются с самого утра? Неужели они не могут подождать до полудня, до вечера, или хотя бы до первой чашки кофе? С полотенцем на плечах, шлепая босыми ногами по полу, он добрался до прикроватной тумбочки, взял трубку одной рукой, другой пытаясь пригладить торчащие волосы.

– Да? – произнес он хрипло, прислушиваясь к фоновому шуму в телефоне, – Кто это?

Несколько секунд было молчание. Где-то далеко-далеко играла музыка. Что-то ритмичное, неровное, полное фальшивых нот, помноженных на треск и помехи. Слышался гул. И смех.

– Ладно, тогда я кладу трубку, – сообщил Винц небрежно.

– Эй-эй, подожди! Привет, приятель. Это Энн из «Дома у дороги» – нервный голос на том конце провода был знакомым. Перед глазами Винца появился образ дергающегося парня, забитого дрянными выцветшими татуировками – когда они виделись последний раз, Энн не хватало денег на дозу – Помнишь меня?

«Дом у дороги». Мрачное заведение с тройным дном, куда лучше не соваться после полуночи. Что там писали в газетах про это место? Говорят, у владельца бара есть какая-то договоренность с полицией, и все, что происходит в «Доме у дороги», остается в «Доме у дороги». Шаткий нейтралитет поддерживался уже больше года – в последний раз во время стычки с представителями власти, погибло больше пятнадцати человек.

– Ты должен мне сотню за игру, Энни. Я тебя помню, не сомневайся.

Послышался деревянный скрежет, потом что-то скрипнуло и зазвенело. Должно быть Энни пытался пробраться между ящиками с выпивкой. Винц терпеливо слушал его натужное сопение.

– Ты приятный собеседник, приятель – хмыкнул Энни наконец, и тут же сменил тон – Как ты там? Уже проснулся?

– Я еще не ложился, – ровно произнес Винц, тщетно пытаясь угадать, что хочет от него бедняга Энни в этот раз, – Поэтому, сейчас я злой и уставший. Ну, и? Что нужно? Только не говори, что хочешь вернуть долг.

Музыка на заднем фоне стала звучать глуше, потом послышался скрип и щелчок. Видимо в баре полно народу, и Энн перешел в одно из подсобных помещений.

– Ты слышишь меня, Винц? Есть одно предложение…

Предложение. Это уже интересно. Работа бы сейчас не помешала. Энни – мелкая сошка. Посредник, но себя он важно называет рекрутером – и откуда он вообще откопал это слово? У него столько знакомых, что кажется он общается с доброй половиной города, начиная от именитых адвокатов, и заканчивая мелкими недоумками, толкающими дурь в подворотнях. Не понятно, за что его еще терпят – не за умение вести беседы, это уж точно. Сам Энни не решает никаких вопросов, но пользуется дипломатическим иммунитетом, и знает тех, кто способен решить абсолютно все. Те люди, которые стоят за ним – вот они задачка посложнее. Через Энни проходит много работы. Стоит только намекнуть о задании – Энни тут как тут. Дайте ему пару-тройку дней, и он выкопает из-под земли любого исполнителя. Что-то открыть, что-то сломать, что-то взорвать – в городе есть специалисты на любой случай. Правда, Энни никогда не посвящают во все подробности – он знает только то, что ему необходимо знать, и ни словом больше. Так безопаснее для всех. И для заказчика, и для исполнителя.

– Так и что ты хочешь предложить?

Голос Энни не изменился, но Винц решил, что тот ухмыляется.

– Приглашение от наших друзей. Как на счет покера или «железки» сегодня вечером? Пару партий, не больше…

– Значит, покер?

– Угу. Он самый. У тебя к нему талант.

Винц вытер шею, аккуратно повесил полотенце на край единственного стула, посреди пустой комнаты.

– Кто-то из наших играет?

– Нет. Я вспомнил о тебе первом. А что?

Заманчивое предложение. Особенно, если понимаешь, о чем Энни говорит на самом деле. «Покер» – это что-то серьезное. «Железка» – незаконное, или близкое к незаконному. А «партия» – это беседа с кем-то, кто предложил задание. Конечно, речь пойдет не напрямую с заказчиком, а с очередным посредником, но дистанционное взаимодействие всегда безопаснее. Естественно, не все звенья цепи одинаково крепкие, и одно из них всегда может расколоться, если на него, как следует, надавить. Но ни один человек, кроме заказчика и исполнителя не владеет всей полнотой информации, а значит – бесполезен. Все ниточки, умудрись их собрать какой-нибудь дотошный коп, приведут как раз к бару «Дом у дороги», где оборвутся в любой подходящий момент.

Говорить по телефону прямо они слишком давно отвыкли. Может, местная полиция и не захочет вмешиваться, а вот кто-то другой, кто точит на тебя зуб – вполне. Врагов в наше время хватает у каждого. Тем более, если твоя работа – решать проблемы заказчика.

– И на сколько крупная будет игра? – поинтересовался Винц, стараясь сделать свой тон максимально незаинтересованным и нейтральным.

– Крупная, – подтвердил Энни, – Настоящий чемпионат, я бы сказал. Хорошенько отдохни, и подумай, хочешь ли играть, а я пока узнаю подробности. Вечер будет долгим. Оторвемся, как в старые добрые времена.

«У одной большой шишки проблемы, Винц. И законным путем их, кажется, не решить. За работу отвалят столько, что хватит с головой. Но дело серьезное, чем черт не шутит – подумай, надо ли оно тебе. На всякий случай» – все, что хотел сказать Энни спокойно умещалось в пять предложений.

– Идет, – кивнул Винц, – Мне нравится.

– Я знал, что на тебя можно положиться, – уверенно произнес Энни, и музыка в трубке зазвучала громче, – Тогда будь в баре к семи. Я скажу, что у нас есть игрок.

– Скажи, что я приду. И не забудь мою сотню. Слышишь?

Винц договорил, вслушиваясь в дробь коротких гудков в трубке, затем нажал на кнопку, сбрасывая вызов. Что же, оказывается и от ранних телефонных звонков бывает польза. Во всяком случае, у него есть занятие на сегодняшний вечер. Даже если с заказом не выгорит, он сможет убить время, пока время не убило его.

«Мы сделали все возможное, но вам необходимо знать, что…»

Кажется, сейчас он говорил правильно, подбирал нужные слова и даже не перепутал слоги. Все так же, как на работе. Главное – самоконтроль. Не поддаваться сомнениям и панике. Дальше дело дойдет до автоматизма. Ведь когда-то он был совсем другим человеком, который совершенно незнаком с такими проблемами. Во всяком случае, Винц предполагал, что его прежняя работа была куда важнее и интереснее. Не мог же он просто появиться из ниоткуда, имея в прошлом совершенную, во всех смыслах, бесконечную пустоту. Ключи в кармане куртки, полученной из больничного гардероба шесть лет назад, звенели маленьким железным брелоком с выгравированным адресом. Замок на двери поддался сразу же.

А потом… потом был бар «Дом у дороги». И новая работа. И новая. И новая.

Когда у вас все идет из рук вон плохо, когда в дверь ломятся кредиторы, когда вам нужны доказательства измены мужа, когда лишнее имя всплывает в прессе, а с законом такие проблемы, что даже в полицию обратиться страшно, вы идете в бар «Дом у дороги» на пересечении Штрауса и Вальтера и просите у бармена позвать Энни. Скорее всего, об этом месте вы узнали от знакомых или друзей, ведь ваши знакомые или друзья уже обращались туда за помощью, и их проблему решили быстро и надежно. Вы не называете имен, не рассказываете всю историю, а просто говорите Энни какой человек вам нужен. Затем вы отдаете ему некоторую сумму – желательно наличными – и он занимается поисками. Обычно на это уходит пара часов, но бывают и исключения – все зависит от сложности работы. Затем происходит встреча исполнителя с вами, или вашим посредником. Детали складываются в один общий орнамент, как детский конструктор, и дело начинает оборот.

Винц слышал, что «Дом у дороги» все чаще называют «Работным домом» или «Центром занятости» – тем лучше. Во всяком случае, репутация для любого заведения – один из главных столпов. Среди знакомых Энни будут и те, кто снимет на видео оргию с участием нужного лица, и кто припугнет зарвавшегося конкурента, и кто решит проблемы с документами. А вот если события получают совсем скверный оборот, он обязательно наберет Винца Вертера. Как набрал сейчас.

Винц занимался этой работой – уборкой мусора, как он сам это называл – последние четыре года. Когда у тебя отнимают всю прошлую жизнь, а к алкоголю или дури душа не лежит, единственное, что может тебя спасти – это творчество или работа. Но к искусству он был равнодушен, и вместо музыкальных композиций различал только разрозненные, режущие слух ноты, а среди тонких мазков и ярких красок, видел только аляповатые композиции, подходящие друг к другу не больше, чем звезда к заднице. Большинство творений не имели математического рисунка, и воспринимались им кособокими, кривыми и разваливающимися. В тот самый момент, когда жизнь Вертера разделилась на «до» и «после», он перестал видеть этот мир таким, как его видели все вокруг. И вместо того, чтобы похоронить его, это давало новые силы. К работе, которую предлагал Энни, как выяснилось позже, у него был настоящий талант.

Винц был наемником, и брался за любое задание, каким бы сложным или нелепым оно не казалось. Амнезия начисто стерла все воспоминания о прошлой жизни, но почти не затронула мышечной памяти. Судя по всему, когда-то Винц профессионально занимался спортом. Он восстановил навыки меньше, чем за год. Изнуряющие тренировки изо дня в день постепенно переросли из увлечения в навязчивую идею. Оформленный годовой абонемент в тренировочный зал лежал на самом краю комода, когда он впервые вошел в свою старую квартиру, спустя шесть месяцев, загнанно оглядываясь по сторонам. Напоминание из прошлого, или кто-то специально оставил небольшой подарок в том самом месте – эту загадку он так и не решил. Прошлое, как оказалось, хранит множество тайн.

«Такое ощущение, что Винца Вертера никогда не существовало, – думал он, оглядываясь по сторонам, – Зубная паста в ванной комнате – новая. Бритвы одноразовые. Упаковка салфеток запаяна в целлофан. Посуда на кухне девственно чистая, как будто ее только что принесли из магазина. Мусорное ведро под раковиной не просто пустое – им никогда не пользовались. Пыль тщательно протерта, на полу ни следа, ни соринки»

Под дверью в квартиру лежали кипы газет. Он долго перебирал их, стараясь найти что-то нужное, но так и не обнаружил ни писем, ни записок, ни даже чеков. В шкафу было практически пусто, если не считать нескольких футболок и курток. Журнальный столик, тоже не давал подсказки. На компьютере в зале нет ни одной папки. Жесткие диски не содержат информации. Поисковиком не пользовались, история запросов пуста.

Нет даже электронной почты, страницы в социальных сетях или обыкновенного мессенджера. Мобильный телефон, в ящике стола, совершенно новый. В телефонной книге нет ни одного номера.

Книжный шкаф заставлен сухой литературой. «Айкидо», «Хагакурэ. Сокрытие в листве. Кодекс чести самурая», «Победить одним ударом. Ват-джитсу», «Полная беспощадность к себе», «Смерть от «А» до «Я». Рядом с ними том Джоэла Норриса «Говорят серийные убийцы», Дэвид Эверит и Гарольд Шехтер «Энциклопедия серийных убийц», Шеперд Ричард «Неестественные причины. Записки судмедэксперта: громкие убийства, ужасающие теракты и запутанные дела». Энциклопедии по медицине, химии, физике, математике и биологии.

Недоумевая, Винц распахнул стеклянные дверцы и вытащил на свет книгу Ханса Вурма «Руководство по немецкому рукопашному бою». Немного позже, эта книга станет его настоящей святыней.

Все больше сомневаясь в собственном прошлом, Винц оставил кабинет, обыскал все комнаты, но так и не нашел одной маленькой вещи, которая есть практически всегда, и в каждой квартире.

Ни на стенах, ни на полках, ни даже на компьютере не оказалось ни одной его собственной фотографии.

17. Томас Винтергрин

Город Глекнер, район Альтштадт, медиум-офис «Сорбент»

День

Сейчас

– Мое имя Росвита Пресслер. Рада познакомиться с вами, – черт возьми, она даже протянула мне руку. Прикосновение к прохладной коже заставило меня взять себя в руки, – Простите, что я запутала вас своими вопросами…

– Взаимно, – отозвался я невпопад, все еще пытаясь справиться с грохотом невидимых решеток где-то внутри собственной головы, – То есть, мне тоже очень приятно, фрау Пресслер. Не спешите. Нам совершенно некуда спешить, так что…

– Вы не понимаете. Все дело как раз во времени, – отрезала она настолько резко, что ее голос стал не октаву выше, – Иначе бы меня здесь не было!

– Фрау Пресслер, что происходит на окраине города, и зачем вам понадобилась помощь медиума?

«А твоя новая подружка эмоциональна, приятель. Как думаешь, что там стряслось на самом деле? Кто-то просто сходит с ума, или злобный дух выбрал развалины, как собственную обитель? Впрочем, какая разница – у тебя все равно не хватит сил на новый контракт. Посмотри – ты же разваливаешься на куски. Эх, Томас-Томас…»

– Итак?

– Вам известна дальнейшая судьба «Пирамиды»? Я имею в виду, что произошло там после пожара?

– Хм, нет. Не знаю. Не думаю, – я замялся, внезапно осознав, что последние два года полностью вылетели из моей головы, и даже такая мелочь, как новости, превратилась во что-то невероятно сложное и неподъемное, – Кажется, здание отреставрировали и…

– Нет, – сухо произнесла Росвита, – Пирамиды больше нет. Сгоревший остов снесли через два месяца после возгорания – мэрия посчитала не выгодным восстановление такого объекта. Некоторое время там был памятник жертвам пожара, а потом убрали и его. Власти предпочли занять освободившееся место другим своим проектом. Вам невероятно повезло, герр Винтергрин – кто же мог знать, что такая мелочь, как испорченная проводка…

Я бросил на нее быстрый взгляд, пытаясь понять, издевается она надо мной, или действительно, ничего не понимает. Кажется, Росвита не лгала. Я обычно хорошо это чувствую.

– Проводка здесь не при чем, фрау Пресслер. Пожар произошел совсем по другой причине.

– Но официальная версия полиции…

– Нет, дело не в этом. Все случилось по воле Арнольда Кромберга. Сумасшедшего пиромана и пиролага. Разве эта версия не прорабатывалась властями?

«Ну и зачем ты открываешь ей наши с тобой маленькие секреты, приятель? Хочешь произвести на нее впечатление? Вообще-то эта информация не доказана. Я многих сжигал, брат, но только к истории в «Пирамиде» я не причастен. Мне нужен адвокат и стакан воды. Или что там говорят преступники в таких случаях?»

Верить мертвому маньяку – сомнительное решение. Я бы, например, не стал.

Росвита тихонько постучала ногтями по крышке пыльного стола.

– Пиро – что? Пиролаг?

– Пиролагния или пирофилия – суть одна и та же. Вид девиации, при которой половое возбуждение вызывается созерцанием пламени или пожара. В тяжелой форме может сопровождаться патологическим стремлением к поджогам. Встречается при расстройствах личностей, олигофрении и прочих заболеваниях такого вида.

«Эй, я все слышу, приятель. Ты и правда считаешь, что очерняя меня в глазах этой дамочки ты выглядишь чище сам? С друзьями так не поступают»

– Никогда об этом не слышала. Откуда вам известно про этого Кромберга?

– Он сам мне сказал об этом, – отозвался я уклончиво.

«Ну, нет. Это ложь, брат. Я уже говорил тебе, что в пламени, кроме нас, был кто-то еще. Кто-то, кто разлил бензин, и чиркнул спичкой»

– Но подождите-ка, если вы были в курсе его планов, почему не рассказали полиции?

– Он сказал мне об этом уже после пожара. И после своей смерти, – осторожно поправился я.

– Вы имеете в виду, что…

– Да, он тоже в тюрьме. Внутри меня.

Воцарилось напряженное молчание, которое заполнял стрекот часовых механизмов. Синхронный звук шестеренок и натягивающихся пружин должен был помочь сосредоточиться, но в результате, только действовал на нервы.

– Что произошло с «Пирамидой», фрау Пресслер? – мягко напомнил я, – Мы немного отвлеклись от нашей основной темы.

– Кхм, да… Пирамида. Мэрия Глекнера снесла обугленный остов торгового центра еще в начале того года, когда официальное расследование было завершено. Здание разобрали по кусочкам, выровняли площадку, восстановили близлежащую территорию и воздвигли мемориал в память о жертвах пожара. Тогда в пламени сгинуло больше двухсот человек.

– Двести пятнадцать, с учетом, что двенадцать женщин из этого числа, были беременны, и у троих ожидались двойни.

Снова она окинула меня этим взглядом, в котором читалась заинтересованность, помноженная на сомнение и… страх? И почему те, кто обращается за помощью к медиумам такие ранимые личности?

– Вам виднее, – произнесла она просто, и тут же продолжила, – Спустя еще полгода, был утвержден новый план строительства на месте трагедии. Была долгая судебная тяжба. Большинство жителей города и слышать не желали о начале работ. Тот пожар потряс весь Глекнер, но городских правителей было не остановить. Они приложили колоссальные усилия для стабилизации положения, вложили гигантские деньги в проект, привлекли инвесторов со стороны. Гостиничный комплекс «Маяк» – так его называли в газетах.

– Никогда не слышал о нем. Да и газеты, я почти не читаю.

Росвита немного наклонилась вперед, и произнесла чуть быстрее.

– Странности начались уже тогда, с первых дней. Несчастные случаи, перебои с электричеством, рабочие клянутся, что видели некие образы в темноте. Взгляните, я принесла вам кое-что. Это может вас заинтересовать, – она извлекла из сумки пластиковую папку, один вид которой говорил о том, что над сбором этого материала Росвита трудилась долго и упорно, – Здесь – вся необходимая информация, вся хроника «Маяка», начиная с первого дня работ и заканчивая прошлой неделей. «Маяк» закрыли сразу же после окончания строительства. Если это не убедит вас, то…

Я перехватил бумаги, прикинув папку на ладони. Тяжелая, как гробовая доска и, наверное, такая же на ощупь. Вес описанных смертей ощущался почти физически. Девушка не лгала, и не преувеличивала. Кажется, на «Маяке», и правда умирали люди. И умирали не своей смертью. Я аккуратно положил документы на стол и опустил на нее сцепленные в замок руки.

– Такие новости довольно быстро распространяются по городу. Знаете, в одном месте машина задела пешехода, а на другом уже трубят о массовом убийстве. Некоторые вещи сами просятся наружу. Шило в мешке не утаишь. Но почему-то о «Маяке» я ничего не знаю.

Она пробежала глазами по моему лицу, ее взгляд стал настороженным.

– Все, происходящее на «Маяке» замалчивается. Ни один случай не попал в новостные сводки. За этим очень пристально следят.

– Интересно знать, почему?

– Слишком много влиятельных лиц приложили усилия к тому, чтобы новый гостиничный комплекс обязательно начал работу.

«Многовато тумана. Она точно не хочет говорить начистоту. Возможно, у этой девочки есть свои соображения на этот счет, как ты думаешь?»

– Кем вы работаете, фрау Пресслер? Откуда у вас доступ к этой информации?

– Я – журналистка. Занимаюсь этим делом уже больше пяти лет. Начала сразу же, после того, как случился пожар.

– Вы обращаетесь за помощью к медиуму, а не к детективу? Большинство современных людей не верят в паранормальную чепуху, не так ли? Почему вы пришли именно ко мне?

Этим вопросом, кажется, я застал ее врасплох. Росвита передернула плечами, словно к ее бледной коже прикоснулось что-то холодное и липкое.

– Я знаю, что вы помогали полиции. Как минимум, трижды. Знаю, что вы действительно серьезно относитесь к самым необычным делам. Мне известно, что даже городские власти обращались к вам. Вы уверены в том, чем занимаетесь. Вас нелегко запугать…

«Ого, сколько комплиментов. Ты уверен, что заслужил их?»

– Не забывайте про мою улыбку победителя, – хмыкнул я, но слова Росвиты было приятно слышать, – И все же, это не ответ.

– Мне доводилось бывать внутри «Маяка». Я кое-что видела там, в темноте, герр Винтергрин. И это что-то совсем не напоминало человека.

– Тогда что оно напоминало?

Она резко покачала головой, давая понять, что не готова говорить. Страх в ее глазах стал куда более ощутимым.

– Пожалуйста, прочтите эту подборку. Уверена, что вас заинтересует собранная мною информация и это ответит на все ваши вопросы.

– Вы должны понимать, фрау Пресслер, что не всегда то, что трудно объяснить, является мистикой. Мне доводилось бывать во многих местах, которым люди приписывали невероятные явления и чудовищные события. Чаще всего, скажу честно, в подавляющем большинстве, мистика не играет никакой роли. Люди. Самые обычные люди куда страшнее всяческих призраков, демонов и монстров из-под кровати. Медсестра из местной больницы, Ивета Леа, о которой пишут в газетах, движимая жалостью к больным, убила сотню человек, а ведь она из плоти и крови. А Ангел Смерти⁴, растерзавший школьный автобус – помните этого маньяка, что держал весь город в ужасе несколько лет назад? А Крысолов? Вы уверены, что то зло, которое живет сейчас на Маяке – это именно монстр или чудовище, а не человек?

«Ты делаешь все правильно. Попробуй убедить эту красотку, что никакой мистики на самом деле нет. А заодно, можешь убедить в этом и самого себя. Если получится, ты признаешь, что ты болен, и мы отправимся в больницу. Нам это не помешает. Ты смертельно болен, брат, и тебе нужно лечение. Так, о чем это ты там думаешь? Постой-ка! Ты же не собираешься возвращаться туда на самом деле?»

Я заглушил голос Арни, взглянул на Росвиту.

– Итак…

– Я знаю о чем я говорю, и знаю, что я видела, герр Винтергрин, – ей очень шли железные нотки в голосе, – Внутри папки вы найдете мой адрес и контактный телефон – позвоните мне, если захотите принять контракт. В нашем городе больше не к кому обращаться за помощью, кроме вас – поверьте мне, на «Маяке» уже бывали медиумы, но…

– Но – что?

– Один из них захлебнулся кровью вечером следующего дня, когда проглотил двести граммов битого стекла, раскрошив окна в своем номере, а изуродованное тело другой специалистки нашли утром на заднем дворе. Все кости ее были повернуты в обратную сторону. Даже лицевые. И даже череп.

«Ух ты, а тот, кто засел на месте нашего пепелища знает толк в веселье, правда, приятель? Интересно, и как он провернул этот трюк с костями? Какой креативный подход!»

– И что сказала полиция по этому поводу?

Росвита поджала губы, пожала плечами.

– Ничего не сказала, герр Винтергрин. Потому что никто не знает, что это может быть на самом деле.

Я еще раз взглянул на папку, затем посмотрел на свою воскресную гостью. Было что-то еще, что никак не хотело подниматься на поверхность и пряталось в темноте.

– Вы тоже кого-то потеряли в этом месте, не так ли? Вы ведь неспроста заинтересовались этим делом?

Она хотела ответить, но так и не успела. Мы вздрогнули одновременно от резкого настырного звука. Часы с маятником, о которых я уже благополучно успел забыть, нехотя и протяжно отбили два раза подряд.