Читать книгу: «Асилум. Рутина», страница 2

Иллионы. Что я знаю о них? Обрывки информации, переданные из уст в уста. С момента прихода верховного лидера все, что могло храниться в архивах на этот счет, уже давно ликвидировали, сожгли и пустили по ветру. Иллионы встречались крайне редко в борьбе между двумя кругами. Высший и Низший – так их называли. Иллионы были вне борьбы. Они держались обособленно и не вникали в перипетии борьбы четырех стихий. Но почему? На этот вопрос никто не знал ответа. Говорят, их способности выше, чем у любого, кто состоял в кругах и мог подчинять себе силы огня, воздуха, земли или воды. Легенды гласили, что время для них ничего не значит. Но это легенды. Пустых разговоров среди людей тоже хватает. Что им еще делать, когда живешь в столь гнусном месте? Сочинять истории, которые можно рассказывать друг другу за кружкой пива. Но Виви. Она не напоминает мне этих людей. Может быть, поэтому я сейчас следую за ней. Готов принести жертвы. Точнее – двенадцать. Именно столько пуль в моем «Шершне». И все для того, чтобы прикоснуться к тайне. Мне купили фруктовый лед в жалком кафе, чтобы завладеть моим вниманием. И я с охотой проглотил его, даже не думая, из чего он может быть сделан.

Проходим еще один лестничный марш. На этаже темно – не к добру. Этот этаж я хорошо знаю, как и все, что были до. Как и все, что будут после. На нем никогда не было так…

В этот момент вспышка, которая должна была ослепить меня, ярким светом выдавливает тьму, накопившуюся на этаже. Я успел прикрыть глаза, слышу шум, раздающийся от сапог ищеек. Их больше двенадцати. Скверно! Смотрю в сторону девушки, которая заняла позицию за углом одного из уходящих коридоров перед лестничным маршем. Она не промах. Чтобы увернуться от световой гранаты – на это нужна определенная сноровка. Жестом она показывает мне направление, откуда, по ее мнению, прилетел этот подарок. Она два раза сжала и разжала пальцы. Десять человек. Она ошиблась. Слух подвел ее. Но пора и мне выходить на арену. Быстро спускаюсь на несколько ступеней и перепрыгиваю через перила, сделав бланш. Этого достаточно, чтобы увидеть двух человек в белых шлемах с узкими глазницами, характерных для ищеек. Значит, все-таки они. Считалось, что их амуниция была безупречной. Да никто и не вступал в открытый конфликт с таким подразделением. Но я знал, что узкие глазницы слишком большие для людей, кто умеет пользоваться оружием так, как нужно. А я умел. Белый цвет шлемов тоже был не самым удачным выбором. Это отличительная черта. Верховный лидер таким образом показывал, насколько он и его пешки могут позволить себе чистоту в столь убогом и сером мире. Но в темноте их шлемы отражали свет. В темноте они и сами не готовы были сражаться. Комендантский час расслабил их, а чистота, которой они себя окружили, сделала из них неповоротливых и ленивых боровов. Света, что еле-еле пробивался от одного из светильников на этаже, было достаточно для того, чтобы видеть цель. Еще находясь в воздухе, я выпускаю две пули в черные щели и вижу, как две обмякшие туши молниеносно валятся на грязный пол. Началось!

– Твою мать! – слышу я возглас из глубины этажа.

Голос хозяина молодой и нежный. Такой был и у меня. Когда-то… Что знают эти детишки? Лишь теорию. Суперотряд верховного лидера состоит из желторотых юнцов. Странно, что люди не могут дать им отпор, просто собравшись вместе в один мощный кулак. Все, что осталось от этого отряда, – всего лишь имя. Я помню дни, когда эти парни в белых касках действительно могли создать проблемы, но сегодня те люди охраняют непосредственно Его, а на мелкие задачи людей не хватает. Я разочарован. Все будет проще, чем казалось на первый взгляд.

Делаю кувырок вперед, по направлению к той области, откуда донесся голос. Слышу выстрелы и звуки бесценных пуль, вгрызающихся в штукатурку за моей спиной. Чего-чего, а пуль у них достаточно. Может, поэтому так блеет население при виде этой армии. Страх рождают глаза. За все время, которое я находился здесь, я мог собрать вокруг себя массу людей, но… их несчастья были для меня заработком. Пока в мире творится хаос, который творит один-единственный человек, находящийся у власти, всегда будут те, кому это выгодно. И я не исключение. Каждый выживает как может.

Вижу быструю тень, мгновенно выросшую на этаже. Виви. Девчонка не дремлет. Из-за угла один из белых касок пытается сделать выстрел в ее направлении, но она оказывается быстрее. Пол был для нее льдом, по которому она в один миг подкатилась на коленях и выросла за его спиной. Тонкий стилет блеснул в ее руке, а затем скрылся в горле неопознанного человека. Минус один белый шлем. Плюс одна жертва в борьбе за свободу. Девушка скрылась так же быстро, как и появилась. В этот же миг по полу звенящими ударами пролетел металлический шар. Граната. Я делаю рывок в сторону лестницы, ведущей вниз, и в прыжке пытаюсь покинуть опасную зону, но ударная волна настигает меня быстрее.

Удар о стену был терпимым, но жестким. В голове шумело. Виви. Она осталась на этаже сверху, но я почему-то знал, что она цела. Нужно заканчивать этот цирк. У ребят проблемы с координацией, а значит, у них нет выраженного лидера, который ведет их. Пушечное мясо. Марионетки. Мне жаль их. Но они вышли на поле боя, приняли его правила. И победитель только один. Стискиваю зубы и набираю скорость, взлетая вверх по ступеням, а затем отталкиваюсь от последней и пролетаю боком мимо уходящего коридора, где параллельно со мной медленно движется фигура на корточках. Мгновения достаточно, чтобы нажать на спусковой крючок. Минус одна бесценная пуля. Минус одна бесценная жизнь. Я падаю на пол. В воздухе пыльно от недавнего взрыва. На этаже тихо.

– Неплохо, – слышу я голос за спиной. Виви подает мне руку, чтобы помочь подняться. – С остальными всё, – поясняет она, предчувствуя мои опасения.

Не стану отрицать, она меня удивила. За последние годы это мало кому удавалось. Не могу сказать, что мой круг общения способствовал этому факту, но, охотясь на людей, ты встречаешься со многими вещами. В том числе и такими, как безответственность, инертность заказчиков, предательство, ложь, страх, злоба. Но все это было обычными вещами, к которым привыкаешь. Способность людей удивлять меня была тем редким ресурсом, за который я их мог уважать. Наверное, поэтому я их ненавидел.

Я поднимаюсь и небрежно отряхиваю свой короткий плащ.

– У нас мало времени, – говорит девушка.

– Без тебя… – Я не продолжаю. Она помогла мне. Без нее пришлось бы потратить все пули, стало быть, она не заслужила грубости. – Да, ты права. Идем. Пока не опомнились остальные. Нужно собрать их снаряжение.

– Нельзя. Датчики слежения, встроенные в него, сразу нас выдадут, как и то, что только что произошло. Дорога каждая секунда.

Датчики. Чувствую себя как школьник, которого поправил учитель. Что же со мной происходит в последнее время? После того задания на станции эхолетов я все никак не могу прийти в себя. Раньше на восстановление уходило гораздо меньше времени. Этим и хороша молодость. Ты можешь творить невероятные вещи. Вещи, за которые расплачиваешься после того, как молодость скрывается за очередным поворотом и ты ее уже не видишь. Ты проигрываешь гонку, хотя изначально тебе кажется, что борьба идет на равных.

– Датчики… – Мой голос звучит устало. – Ты права. Может, уже скажешь, куда мы направляемся?

– Пока не могу. Сначала выберемся из этой конуры. И у стен есть уши.

Она хлопнула меня по плечу и направилась к лестнице. Это выглядело так ненавязчиво, будто мы знаем друг друга десятки лет. Я чувствую приятное тепло, растекающееся по телу. Давно забытое чувство, которое было запечатано в глубинах сознания. Я думал, что мне удалось избавиться от него, но девчонке одним лишь прикосновением получилось добраться до мест, где царила тьма. Я ощущаю улыбку на своем лице. В теории я должен был бы убить ее. Прямо сейчас. На этой планете нет места сантиментам. Но теория – всегда теория. Она не имеет ничего общего с практикой. И я это прекрасно знаю.

Глава 3. Первый полет

Воздух на улице морозными гарпунами пронизывал нос. Осень. Она всегда наступала слишком резко. Еще два часа назад ты утопал в грязи и мусорных отходах, а сейчас грунт становился твердым, и для тебя он был не хуже, чем асфальт. Самое лучшее время для преступлений среди местных. Местных. Я так долго находился здесь, что уже мог себя отнести к этому сословию, но память по-прежнему говорила мне: «Ты иной». Глупо. Я не верил в сказки про избранных. Не верил в сказки, что когда-то в Высшем круге объявился мессия, способный изменить ход войны, которой я не знал. А была ли она – война? Как по мне, здесь всегда было хреново и сыро. С войной или без нее. И не один мессия не способен этого изменить.

– Мерсен. Мерсен. – Впервые за долгое время я слышу, как кто-то обращается ко мне по имени. Имя. Больше похоже на кличку собаки. А я и есть собака, которая отрабатывает свою кость. Собака, остающаяся верной своему хозяину, пока он дает ей кости, а зачастую и после этого. – Эй!

Крик Виви звучит на улице отчетливо. Если бы я был на задании, я бы обязательно обратил на него внимание. Но на улице тихо. Не удивляюсь тому, что ищейки отправили всего один неопытный отряд, но все равно не могу сразу уложить этот факт в своей голове.

– Что? – спокойно отвечаю я и тянусь к пачке «Лангс», надежно спрятанной во внутреннем кармане.

Курение вредит нашему здоровью. Но гораздо быстрее ты получишь пулю в лоб. Поэтому рак легких – это для многих мечта, которой не суждено сбыться. Свалка забирает людей быстрее, чем они могут сами себе испортить существование.

– Нам в ту сторону! – Девушка указала направление, и я сразу понял, где она оставила глейдер.

Топи старались обходить стороной даже местные. Идеальное прикрытие. Вода, а если точнее – жижа, заполняла все дозволенные ей пространства. Мало кто знал, что под ее поверхностью могут скрываться небольшие острова старых зданий, которые еще не успели уйти на глубину. Крыши этих зданий вполне бы могли служить временной площадкой для глейдера или для корабля класса МЕХА.

Тихо. Улица будто вымерла, а значит, уже все забились по своим норам в ожидании комендантского часа его величества. Выбрасываю недокуренный стержень, жалея о том, что пришлось использовать его так нелепо, но ждать больше и правда нельзя. Скоро здесь могут оказаться более внушительные силы в белых касках, которые возьмут не умением, так числом.

– Идем, – соглашаюсь я.

Темнота ночи время от времени рассеивалась светом фонарей пролетающих на низкой высоте воздушных судов, но черная дорога от этого не становилась виднее. Виви безошибочно вышагивала в сторону топей с захороненными в них зданиями и всю дорогу молчала. Я не хотел сейчас лезть к ней с расспросами, это не в моих правилах. Я чувствую, что все объяснения меня ждут впереди. Кое-где на параллельных улицах лабиринта, если это, конечно, можно назвать улицами, слышны специфические звуки сирен, техники и оборудования спецотрядов. Слышу, что сегодня их больше, чем обычно, что наверняка связано с нашей заварушкой. Эх, теперь назад уже не вернуться. Хорошая была лачуга. Я к ней привык. И она была каким-никаким, но домом. В ней я не хранил вещей, которые каким-либо образом могли вывести на мою личность, да и все необходимое у меня всегда с собой. Когда ты наемник, всегда находится кто-то, кто хочет удалить тебя из жизни. Это неизбежность. «Издержки профессии», – так говорил мой информатор. В любой работе ты вынужден мириться с издержками, если хочешь и дальше заниматься тем, чем занимаешься. Но, как по мне, это небольшая цена за жизнь, которую в конечном итоге ты выбираешь для себя сам. Люди вокруг тоже выбрали свою и терпят тиранию и страх, который не дает им вдохнуть полной грудью «чудесный воздух». Они привыкли. Для них это тоже издержки. Грязь, разруха, насилие, киднеппинг – все это элементы, на которые они согласны. Принимая игру, ты принимаешь ее правила. А если нет – тогда борись или умирай.

Дорога не заняла много времени. Я переживал, что по пути встретится какой-нибудь патруль, но мои переживания были связаны с тем, что в последнее время крайне редко попадались заказы, на которых можно было поживиться каким-либо хабаром, а мои запасы все же не безграничны. Пули можно купить, если знать у кого, но такие покупки считались отдельным событием, и не каждый уходил от барыг со всеми своими гвоздями, а те, кто слабее, и вовсе мог не уйти. У меня был постоянный поставщик, но все-таки я предпочитал получать подобные вещи, совместно с другой добычей, выполняя очередной заказ клиента. В последнее время я истощился, но встреча с Мамонтом поправила бы дела. Теперь не осталось ни дома, ни Мамонта, который, если и жив, наверняка узнает о случившемся и внесет мое имя в список нежелательных контактов. Вот же херня. Я плюю в земляную кашу.

– Осталась пара поворотов, – развеяла мои мысли Виви. – Ты уже летал на глейдерах?

– Приходилось. Ненавижу этих прытких ублюдков, – отвечаю я с презрением.

– Понимаю. – Легкая улыбка озарила ее лицо. Сейчас оно не выглядит измученным, каким мне показалось в «Моране».

Эту забегаловку я помню еще задолго до появления в ней Виви. После того как Мамонт появился в моей жизни, мы часто встречались там, хоть я все время просил сменить место. Сейчас я задумался. Это продолжалось более трех, а может, и четырех лет. Черт, как быстро летит время. Владелец «Мораны» был человеком мутным, но не болтливым, и за то время, которое мы провели в его дыре с заблеванными столами, он не задал ни одного вопроса и не пытался навариться, выдав нас первому же патрулю. А то, что по виду мы отличаемся от общего сброда, было понятно без особого ума.

– Ты пару поворотов прошла!

– Не поняла. – Виви замедлила шаг. – А, ты про это. Мы на месте.

– Где же он? – Я не видел никакого глейдера.

В этот момент Виви достала черный продолговатый предмет, отполированный, словно он был сделан из черного стекла. Спустя некоторое время на его поверхности загорелись какие-то символы. Девушка провела пальцем по одному из них, и метрах в трехстах по прямой подсветились диоды глейдера.

– Маскировка, – пояснила Виви.

– Честно сказать… я не припомню, чтобы глейдеры снабжали подобными технологиями.

Класс этого корабля не позволял ему включать в оснащение достаточное количество батарей, для подзарядки которых требовалась специальная станция, находящаяся на крупных флагманах. Обзавестись такой станцией считалось чем-то из ряда вон выходящим. Крупные флагманы «Иерихон» как раз оснащались стелс-системой, и обнаружить их было практически нереально. Но если на секунду представить, что это кому-то удалось, на питание станции понадобилось бы значительное количество энергии. В мире Свалки, где некоторые люди до сих пор радуются свечам или огню из бочек, такого источника энергии не найти. Я знаю. Возможно, у верховного лидера и нашлось бы нечто подобное, но мало кому в трезвом уме придет в голову идея штурмовать его резиденцию.

– Специальная модификация, – пояснила Виви. – Иди точно в след.

Она аккуратно ступала по вязкому грунту, который постепенно перешел в состояние жидкой, клеевидной субстанции. Но под ногами на полуметровой глубине чувствовалась жесткая опора.

Через несколько минут мы уже стояли у глейдера, раскинувшего опоры на невидимой площадке. Его состояние было близко к идеальному.

– Понимаю твой вопрос, Марсен.

– Я ничего не спрашиваю.

– Но я же вижу, что хочешь. Запрыгивай – объясню все по дороге.

Новый глейдер. Практически новый глейдер. Такое может быть лишь в случае, если Виви работает на верховного лидера и состоит в одном из его подразделений. Бьюсь об заклад на что угодно. Либо девчонка ведет какую-то двойную игру. Я нехотя поднимаюсь в тесную кабину и занимаю кресло второго пилота. Виви не заставила себя долго ждать, и уже через минуту я услышал, как прозрачная крышка герметично встала в нужные пазы и оградила нас от незначительного шума внешнего мира.

Панель приборов была сложным инженерным узлом, но девушка со знанием дела быстро справилась со всеми командами бортового ИИ, что в очередной раз наводило на негативные мысли в ее отношении. Кто же она?

– Эта птичка досталась нам после одной из интересных вылазок на территории хайсошилов…

– Хайсошилов?

– Ах да. Так мы называем всех, кто живет за Свалкой. Точнее, всех, кто живет иначе.

Виви плавно подняла глейдер, и по мутной жиже под нами поднялась рябь. Было слышно, как опоры глейдера заехали в специальные отсеки, и после этого остался лишь приятный рокот сверхзвукового двигателя.

– Хайсошилы, значит. Херня какая-то.

Мне смешно. И я смеюсь, не стесняясь. Если бы несколько дней назад мне кто-то сказал, что такое простое слово сможет вызвать у меня столько эмоций, я мог бы поставить все, что у меня было на тот момент, чтобы доказать обратное.

Я понимаю, что это название связано с более высоким социальным положением. Но я знаю, что эта пропасть между классами лишь из-за того, что кто-то просто боится поставить на карту все, что у него есть. Он будет ныть. Бесконечно ныть и жаловаться на все, что доставляет ему неудобство, но ни за что на свете не возьмет в руки пистолет и не пойдет добывать правду. Психология людей всегда была для меня непонятна. Что должно с ними произойти? До какой точки они должны дойти, чтобы сдвинуться с места? Они уже живут на свалке и питаются помоями, которые им предлагают местные забегаловки. Каждый день мрут, как мухи. Каждый день готовы свернуть горы в разговорах друг с другом, но, как только на горизонте появляется белый шлем с узкой прорезью для глаз, их слова оказываются лишь бравадой.

– Хорошо, что объяснений тебе больше не требуется. – В голосе Виви прозвучала чуть заметная обида.

– Извини. – Я не припоминаю, когда в последний раз использовал это слово, но оно вылетело само собой. Человечность, которую я осознанно губил в себе все это время, по-прежнему не желала подыхать и иногда напоминала о себе. Чувства. Человеческие чувства – это слабость, несовместимая с работой наемника, охотника за головами. Любая сентиментальность вредила делу, и за нее не перепадало ни одного гвоздя, даже самого ржавого, найденного в руинах и среди отбросов Джанки.

– Нет проблем. – Голос моей спутницы был вновь бодрым и немного властным.

Всегда думал о том, что женщинам немного нужно. Они могут обижаться на любую ерунду, но стоит признать свою ошибку, и они уже ведут себя так, будто ничего и не было.

– Так вот, – продолжила Виви, – глейдер – это наш трофей. Ничего более. Поэтому если у тебя есть сомнения…

– Откуда энергия на подзарядку?

– Это… это сложно, но скоро ты сам увидишь. Наши инженеры поработали над ним, так что энергии он потребляет значительно меньше, плюс к нему были добавлены стелс-система и еще несколько полезных вещиц.

– «Наши»? Это какие такие ваши?

– Ох, Мерсен. Ты мне больше нравился, когда молчал.

Виви опустила рычаг управления двигателем, и глейдер взметнулся высоко над горами мусора, которые для кого-то служили домом.

Уши непривычно заложило. Давно мне не приходилось подниматься на такие высоты. Я уже и забыл, каково смотреть на Джанки с высоты птичьего полета. Город вымирал. Пустая, черная и непроглядная тьма, разбавленная кое-где светом от фонарей, костров, неоновых вывесок. Где-то вдали еле-еле виднелась освещенная резиденция верховного. Человек, побывавший там однажды, сможет безошибочно узнать холодный синий свет, пробивающийся через мглу и смог от промартелей и плавильных печей. Металл здесь ценился выше всего, и он так или иначе был сосредоточен во власти одного человека. Все остальные существовали за счет самой ходовой валюты – гвоздей. В любом виде. Новых, ржавых, целых, обломанных. У каждого из них своя цена. На каждый из них можно купить то, что нужно. Собравшие достаточное количество могли сдать их на плавку. Что с этим металлом делали далее, мало кто знает. Я в том числе. Мои попытки узнать хоть что-то не привели ни к чему. Даже запугивания и попытка подкупить кого-то из людей верховного обычно заканчивались провалом. Мамонт при всех его связях тоже не мог мне ответить на этот вопрос.

Много лет назад я взял заказ на человека, работавшего в плавильне. Он мешал кому-то со Свалки – я не вдавался в подробности. Есть четкие правила выполнения заказа. И в заказе не было сказано добыть информацию. Наверняка тот жирдяй знал много полезного, но кодекс корпоративной этики, который я сам себе выдумал, привел лишь к дырке в его голове. Но, может быть, благодаря этому кодексу я до сих пор на плаву. По Свалке блуждало много наемников, но мало кто из них мог похвастаться долгими летами. Еще одна издержка профессии. Охотник за головами не живет долго. Слишком много факторов. Без правил будет хаос, но зачастую они напоминают заборы, оберегающие от скорого падения с края пропасти, к которой идешь, потому что не видишь дороги впереди. Может, лучше пусть дорога будет чистой, но недолгой? Моя философия порой противоречива. Ведь у верховного тоже свой свод правил, но почему-то я не хочу ему следовать. Я нежелательный элемент, который, по большому счету, следовало бы устранить. Но все, что я делаю в последнее время, – выживаю. Выживаю вопреки всем условиям, созданным большими умами. Но еще я знаю, что, когда уходит одна тирания, на ее место обязательно приходит другая. Холодные огни синего цвета не погаснут, если верховный лидер исчезнет прямо сейчас. Если мы хотим избавиться от его гнета, то мы должны уничтожить всю его систему. Систему со всеми ее кодексами и правилами. Законами и порядками. Нормами и стандартами. Но кто это сможет сделать? Я – точно нет. Поэтому мне гораздо удобнее существовать. Приспосабливаться к этому миру. И жить в нем по своим правилам, искусно огибая те, которые предлагает мир.

– О чем задумался, наемник? – Голос Виви был невыносимо мягким и женственным. Он резонировал со всеми вещами, которые мне знакомы и привычны. Я не могу сказать, что это очень сильно раздражало, но ее голос будто бил в самую глубину. Мне кажется, что если я выставлю глухую защиту, то он своим звуком все равно проникнет в мое сознание.

– Да так… – Я еще не определился, насколько стоит ей доверять. – Может, уже скажешь, куда мы направляемся?

– В Убежище. – Она не стала продолжать, только взглянула на меня, давая возможность что-то проанализировать.

Но я не слышал ни про какие убежища. Точнее, я знал много мест, которые использовали разные люди для разных целей. Как нелегальные склады, как базы для переброски чего-либо. Но чтобы кто-то говорил об официальном Убежище – а прозвучало это именно так, – я не припоминал.

– Если ты ждешь от меня что-то вроде: «Вау, наконец-то мы едем в знаменитое Убежище, мам, я смогу там прокатиться на карусельках», – то ты ошибаешься. – Я стараюсь ответить без намека на сарказм.

– Мамонт не упоминал, что ты у нас такой шутник.

Такого я не ожидал. Конечно, она могла неоднократно видеть нас в «Моране», но, насколько я помню, Мамонт говорил, что он не общается ни с кем из местных. Однако теперь все более или менее сходилось в один большой пазл. Мамонт. Это он навел на меня. А проследить за мной, пусть я был очень осторожен, было уже делом техники. Осталось понять, что ей от меня нужно.

Глейдер вышел на максимальную скорость, унося в темноту неизвестности и чего-то, что могла знать только моя спутница.