Читать книгу: «Санёк 4», страница 3

Глава 3

В имение я не стал ехать в карете с мамой и сестренками, вместо этого сел в телеге рядом с одним из нанятых отставных солдат. Конечно, на такой обоз, который мы в итоге собрали, вряд ли кто-то решится напасть, но, как известно, береженого бог бережет, поэтому я решил подстраховаться и подготовить к бою все наше оружие, распределив его среди бывших солдат и не забыв вооружиться самостоятельно тоже. Ехать в телеге я решил, чтобы поговорить с бывшим военнослужащим о жизни и попробовать получше разобраться, кто в итоге оказался рядом со мной. Нет, уже благодаря первому собеседованию я выяснил, что бойцы мне достались не из последних, да и их жизненные принципы мне импонировали, но ведь хуже от того, что я получше узнаю теперь уже своих людей, точно не будет.

Но я не торопился начинать разговор сразу после отправления в путь, всё-таки нужно было сначала обдумать состоявшийся разговор с посетившими нас важными гостями. А гости, когда представились (во время прошлой встречи как-то этот момент был упущен), оказались реально важными, по крайней мере один из них. Даже учитывая, что я знаю о нынешнем времени непозволительно мало, все равно что-то когда-то слышал краем уха о генерал-майоре Алексее Алексеевиче Арцыбашеве, герое Крымской войны. Нет, чем он прославился и как стал этим вот героем, я без понятия, но фамилия его мне и правда была знакома. Его спутник был званием пожиже, и об этом человеке я в будущем ничего не слышал, но раз он с Арцыбашевым на короткой ноге (судя по тому, что общались они друг с другом по-дружески), значит тоже человек не из последних. Собственно, Степан Савельевич Ильин больше молчал, предоставив своему старшему товарищу вести переговоры с нами. А тема этих самых переговоров была в высшей степени интересной.

Генерал, по свойственной всем военным привычке, коротко поведал о причине их появления у нас. Рассказал, что наше положение привлекло их внимание, поведал, какие шаги они уже предприняли в попытке помочь семье героя, и предложил вариант дальнейшего развития событий, от которого я действительно выпал в осадок. Маме от их предложения и вовсе поплохело. Арчибасов ни много ни мало предложил написать письмо царю, которое он клятвенно пообещал передать лично в руки, и в этом письме уговорить государя обратить на нас самое пристально внимание. По его словам, добиться сейчас и здесь правды не представляется возможным даже ему. Дело в том, что нынешний губернатор отбывает здесь свои последние дни, поэтому заниматься решением каких-либо вопросов в принципе не желает. Новый назначенный царем губернатор появится только в июне, ждать его прибытия генерал не сможет при всем желании. Вот исходя из всех этих обстоятельств и при этом искренне желая нам помочь, он и предложил написать подобное письмо.

Мама, что понятно, начала отнекиваться от такого счастья, а я подумал: собственно, почему бы и нет. В конце концов, царь ведь тоже человек, значит и до него тоже можно достучаться. Наверное.

В общем, я решил написать письмо, но сделал это – под удивлённым взглядом генерала – не так, как можно было бы ожидать. Я в принципе ничего для себя и своей семьи просить не стал. Коротко описал сложившуюся ситуацию, уведомил его, что о помощи не прошу, потому что и сам справлюсь, но зато предложил обратить самое пристальное внимание на саму ситуацию, ведь по логике вещей, если в его державе будут происходить столь неприятные истории, число патриотов, искренне желающих помочь своей родине, может радикально сократиться. А оно ему надо?

Дочитав письмо до этого моего вопроса, генерал расхохотался, а потом заставил меня переписывать все письмо под его диктовку, и здесь, надо сказать, нашла коса на камень. Я точно знаю, что просить о чем бы то ни было в этом письме нельзя. Попросить – значит вызвать негатив и отторжение, а вот уведомить и преподнести это как возмущение несправедливостью в отношении патриотов своей страны будет правильно, и любого вменяемого руководителя заставит по меньшей мере высказать заинтересованность, а в идеале и вызовет желание разобраться. Поэтому написание письма затянулось из-за жарких споров по поводу чуть не каждой строчки. В итоге совместными усилиями мы все же составили удобоваримый текст. Когда мы закончили, генерал вдруг предложил маме отправить меня в военное училище. Он, дескать, похлопочет, чтобы меня приняли и наставили там на путь истинный. Слишком уж, по его словам, я непочтителен к чинам и дерзок не по статусу, но армия это, как он сказал, быстро исправит. Меня от такого расклада аж передернуло. Только угодить в армию мне сейчас и не хватало. Наверное, поэтому я тут же ляпнул:

– Вы что же, хотите окончательно нас добить, оставив беззащитную женщину с малыми детьми на произвол судьбы? Пока живы враги, которые хотят нам навредить, я вовсе никуда не поеду.

Генерал после этой моей реплики от возмущения даже заикаться начал, пытаясь хоть что-то сказать. Этой неожиданной паузой воспользовалась мама, мигом разрядив обстановку и заставив генерала смутиться и покраснеть. Она только тихо произнесла:

– Сына вчера только чудом не убили.

Все, после этого вопросы были сняты. Генерал подробно расспросил, что и как произошло, затем удостоверился, что мы приняли все возможные меры для своей защиты, и начал прощаться. При этом хорошо было видно, что он нормально так разозлился. Если он реально сможет попасть к царю, думаю, местным властям неслабо прилетит, если, конечно, царь и правда хозяин своей земли. В любом случае надеяться нам нужно только на себя и никак иначе, до царя ведь далеко, да и других дел у государя наверняка хватает.

Сейчас, анализируя в дороге встречу, я в очередной раз испытал чувство дежавю. Было у меня уже, когда я вроде и умудренный опытом, а веду себя будто пацан малолетний. Если в прошлой жизни это можно было объяснить хоть как-то, то сейчас совсем никуда не годится. С моим опытом и так себя вести – это что-то. Похоже, инопланетяне не до конца продумали этот момент, и гормоны молодого тела нехило влияют на поведение перерожденца, а старый опыт прожитых жизней так или иначе нивелируется молодостью и бесшабашностью.

Умом ведь понимаю, что нельзя так вести себя с сильными мира сего, но ничего с этим поделать не могу, так и прёт из меня юношеская порывистость и максимализм. Нужно как-то учитывать этот момент в дальнейшем, а то так и неприятностей нажить можно на ровном месте.

С обдумывания своего не самого разумного поведения мысли мои неожиданно скользнули в совершенно другую сторону. Вот интересно мне все-таки, это перерождение специально устроили именно в это время, когда нет больших войн, и жизнь, как во времена Брежнева, не особо насыщена всякими мировыми передрягами и встрясками? Я хоть и плохо помню историю этого времени, но уверен, что больших войн в ближайшем будущем не должно быть. Ближе к концу века вроде с Турцией в очередной раз бодались и вроде в Средней Азии, что-то было, а так – ничего серьёзного. Можно просто жить и наслаждаться самой жизнью. После решения вопроса с купцами, естественно. С другой стороны, если задуматься, сейчас идеальное время, чтобы намутить здесь всего и много. Добраться до галеона с сокровища и и двинуть развитие страны в светлое будущее. С моим опытом, накопленными за две жизни знаниями, много что можно наворотить, да так, что войну с японцами выиграем влегкую. Всегда бесила эта война, вернее её результаты, а ведь у меня, если подумать, есть все, чтобы дать основательного пинка стране и толкнуть её развитие в правильном направлении. Тем более в свете будущей отмены крепостного права можно действительно неслабо разгуляться, но это при условии, что у меня будет достаточно средств, которых пока нет и близко. В общем, стоит мне, наверное, определиться, чем я в принципе буду заниматься и как проживать очередное отпущенное мне время. Так-то совсем не хочется мне снова впрягаться и пахать, как проклятому, с другой стороны, просто бездельничать тоже не вариант. Есть над чем подумать.

Собственно, на этой ноте я перестал терзать себя всякими сомнениями и наконец обратил внимание на своего спутника. Вообще-то спутников было два, если считать ещё и возницу, но мы с отставным солдатом сели в задней части телеги, поэтому, если разговаривать негромко, то, учитывая скрип телеги и шум, поднятый обозом, поговорить можно без больших проблем в практически приватной обстановке. Солдата, сидящего рядом со мной, зовут Сергей Митрофанович Карпенко, родом он из Самарской губернии. Естественно, что первый вопрос я задал ему такой: почему он не стал возвращаться на родину?

Во время собеседования подобными вопросами я не стал заморачиваться, тогда меня интересовало маленько другое, а вот сейчас я посчитал, что это будет вполне уместно. Спутник не стал кочевряжиться и ответил чётко и ясно:

– Нечего мне там делать. Родным я калекой не нужен, да и крепостные они. Не думаю, что меня там ещё помнят, всё-таки пятнадцать лет отслужил. Поэтому даже в мыслях не было возвращаться. Тем более, что друг у меня здесь, нас вместе демобилизовали.

С этими словами он кивнул на соседнюю телегу, где ехал второй отставной солдат, и продолжил говорить.

– Привыкли мы держаться вместе, вот и добрались до его родного города. Но и тут счастья не снискали. Родные друга, узнав, что мы калеки, совсем не обрадовались нашему появлению, поэтому мы и оказались, считай, на улице.

– Неужели за годы службы не удалось накопить достаточно для того, чтобы устроиться сейчас более-менее нормально?

Солдат на это хмыкнул и произнес:

– Совсем нищим мы не остались и при желании можем даже купить нормальные дома, только смысла в этом большого нет. Если потратим все накопленное, у нас нет другого пути, кроме как на паперть, а нам это совсем не улыбается. Поэтому и решили не торопиться, присмотреться и, может, даже перебраться куда-нибудь в другое место, где можно хоть что-то зарабатывать. Бывших солдат часто берут на работу сторожами, вот и надеялись, вдруг повезёт. Сейчас вот от вас приработок получили, может, так потихоньку и устроимся по жизни.

Бывший солдат говорил это все как-то безэмоционально и размеренно. В его голосе словно слышался какой-то фатализм, типа как будет, так и ладно. Эти солдаты плывут по течению и ничего хорошего от жизни не ждут. По крайней мере такое мнение у меня сложилось после этого разговора. И это при том, что они даже со своими ранениями вполне себе дееспособные. Даже представлять не хочу, как приходится выживать другим бедолагам, потерявшим руки или обе ноги. Жуть жуткая, по-другому и не скажешь.

Проболтали мы с Сергеем, как этот мужик попросил его называть, всю дорогу, и я выяснил о теперь уже своих людях довольно много интересного. Оказывается, все четверо бывших солдат, которых я принял на работу, служили раньше в одной части. Если быть точным, в егерском полку, командовал которым как раз уже знакомый мне генерал. Вот уж и правда мир тесен, скажи кому, не поверят. Но это ладно, главное, я для себя понял вот что понял – эти мужики реально хлебнули за свою жизнь немало, и, похоже, я с ними не ошибся. Если у меня получится организовать для них нормальные условия жизни, вернее людей у меня не будет. Да и кое-какие планы на них у меня появились в поездке. Ведь, как бы там ни было, а какую-никакую команду сподвижников мне по-любому придётся собирать, один ведь в поле не воин, вот и пригодятся эти бойцы в качестве наставников для моих людей.

Думаю, среди своих крепостных я по-любому найду пару-тройку пацанов, пригодных к учёбе, вот и буду использовать солдат для воспитания молодёжи в, так сказать, правильном направлении.

За разговорами время в дороге пролетело незаметно, и когда мы наконец добрались до имения, у меня буквально сразу появилась куча идей и планов.

Всё-таки почивший отец был неплохим торгашом, раз смог не только получить в свою собственность имение, но и подготовить здесь немало всего, что нужно для комфортной жизни своей семьи.

Так, он купил и складировал здесь под навесами все нужные материалы для постройки капитального дома, начиная от кирпича и заканчивая пиломатериалами и стеклом. Нет, дом у нас здесь был довольно большой и построенный на совесть. Выполненный из потемневших от времени огромных стволов лиственницы, он без проблем простоит ещё очень долго, да и внешне он похож терем, которые я когда-то видел на разнообразных картинках. В общем, жилье у нас уже сейчас приемлемое во всех отношениях.

То, что отец хотел построить здесь каменный дом, в принципе понятно, но это стоит делать при том условии, если у нас будут свободные деньги. Нам же сейчас явно не до подобных изысков, поэтому ничего удивительного, что, когда я увидел столько полезных материалов, у меня мгновенно возникла уйма идей, как лучше всего распорядиться этим богатством.

Вообще деревенька, примыкающая к усадьбе, несмотря на неказистый вид топившихся по-черному домиков, мне понравилась, да и сама усадьба тоже.

Располагалось поселение на берегу реки Сейм возле небольшой заводи, в которую впадал довольно широкий ручей или скорее даже небольшая речушка. Местность вокруг поместья была холмистой, поросшей густым смешанным лесом. Только непосредственно возле усадьбы был разбит сад, довольно большой, и с противоположной от реки стороне, на более-менее ровной поверхности раскинулись несколько обработанных полей.

Сама усадьба и несколько хозяйственных построек, примыкающих чуть не вплотную к дому, была окружена мощным частоколом трехметровой высоты и чем-то напоминала средневековую крепость, что меня изрядно порадовало. Отсидеться в случае внезапного нападения какого-нибудь супостата можно будет без больших проблем. Тем более, что с внутренней стороны ограды были устроены что-то вроде подмостей, стоя на которых, будет очень удобно вести огонь в случае столкновения.

Поймав себя на таких мыслях, я только улыбнулся и подумал, что не так все плохо. Немного приложив руки и голову, здесь можно очень даже неплохо развернуться.

Нанятым солдатам место, где нужно будет нести службу, тоже понравилось. Сергей, обследовав усадьбу, только головой покачал и вынес вердикт:

– Без пушки нас отсюда не выбьют.

Надо было видеть глаза мамы, услышавшей эту фразу, которые стали действительно огромными. Пришлось её срочно успокаивать и объяснять, что бывший военный на все смотрит со своей колокольни.

Долго этим заниматься не пришлось, так как хлопот у мамы сейчас хватало, ведь надо поскорее разгрузить телеги и отпустить возчиков, которым ещё предстоит обратная дорога. Поэтому она довольно быстро взяла себя в руки и продолжила командовать собравшимися крестьянами.

Благодаря этому я смог присмотреться к людям и сделать для себя кое-какие выводы. На самом деле все у нас оказалось не так плохо с людьми, как мне рисовало воображение. Да, мужиков и правда мало. Если быть точным, всего я насчитал семь взрослых дядек, зато пацанов от десяти до пятнадцати лет здесь крутилось чуть не два десятка. По большому счету мы, наверное, могли бы обойтись и без помощи соседей в посевной. Рабочих рук всяко хватит. Если ещё и с лошадьми не так страшно, как я думаю, то тогда совсем уж будет хорошо.

Но с этим потом буду разбираться, сейчас я занялся более доскональным осмотром хозяйства, пытаясь сложить для себя полную картину наших активов.

Примерно через час я смог составить более определённое мнение о нашем поместье. Если торговец мой отец был, что называется, от бога, то вот помещик из него получился, мягко сказать, никакой. Нет, я подозреваю, что так, как у нас, здесь устроены все местные хозяйства, что мне категорически не нравится. Считай, все здесь заключается в простом выращивании зерна на продажу и на этом все. Осмотревшись, я только головой огорченно покачал. Например, жить возле реки и не использовать в полной мере этот ресурс по меньшей мере глупо, а в деревне даже коптильни нет. Из плавательных средств только две лодки-однодеревки на всех. Более того, даже сетей ни у кого не нашлось, народ ловит рыбу для себя только на обычные удочки и так называемые морды.

Но это ладно, это ещё куда ни шло, а вот тот факт, что на все поселение есть только пяток подсвинков, два из которых принадлежат непосредственно нам, и четыре коровы (одна опять же наша), не лезет ни в какие ворота. И это все при том, что здесь выращивают тыкву, кукурузу и картошку, но только на приусадебных участках и строго для своего питания. Жесть, по-другому не скажешь.

В разговорах с крестьянами выяснил, что ту же тыкву используют в еду сами, ни у кого и в мыслях нет кормить ей поросят. Кукурузой кормят только курей, а о силосе здесь никто и не слышал. Что говорить, если здесь до сих пор сено заготавливают серпами. В общем, даже для меня, далёкого от сельского хозяйства человека, выглядит здешняя жизнь сельских тружеников по меньшей мере странно.

Есть тут что напрогресорствовать и куда приложить руки. Нужно только грамотно подойти к ведению хозяйства, и со временем можно будет жить припеваючи.

Когда с выгрузкой и размещением вещей было покончено, у меня появилась возможность досконально обследовать и дом тоже. До этого заниматься этим было довольно сложно из-за снующей в разных направлениях толпы людей. Нет, благодаря памяти, оставшейся в наследство от меня молодого, все здесь казалось знакомым и родным. Но, наверное, мозг человеческий так устроен, что запоминает лучше то, что на самом деле интересно человеку. А какие могли быть интересы у беззаботного парня… Вот я и смотрел сейчас на все как бы по-новому, будто в первый раз.

Ещё в городе при погрузке вещей я обратил внимание, что мы не стали забирать мебель из кабинета отца. Тогда я решил, что это действительно лишнее, некогда будет сидеть над бумагами, так что и необходимости перевозить все из кабинета нет. Теперь я убедился, что был не прав. Оказывается, кабинет в поместье оборудован ничуть не хуже, чем в городском доме. Более того, изучая этот самый кабинет в городе, я обратил внимание, что там хранилось совсем немного бумаг. Тогда я списал это на нелюбовь отца к бумагомарательству, но сейчас понял, что ошибался. Просто основную массу бумаг отец хранил именно в имении, и здесь было что поизучать.

Правда заняться бумагами немедленно не получилось, всё-таки любой переезд не зря подобен пожару, поэтому дел, связанных с этим, навалилось дофига и больше. Если во время выгрузки и размещения вещей на меня мало обращали внимание, то сейчас мама, увидев меня бездельничающим, припахала по полной программе. Нет, физически меня работать никто не заставлял, но пришлось командовать народом, пока они обустраивали мою комнат, потом подсчетов и переписи имеющихся в наличии съестных припасов, мама озадачила без зазрения совести.

На самом деле этими самими подсчетами припасов мама всегда занималась сама, но вот попал сейчас я под горячую руку, и мне пришлось впрягаться. Вроде и нехитрая работа, а заняла чуть не весь остаток дня. Но тут я сам виноват. Ведь мне интересно было все и вся, поэтому одной переписью и подсчетами я не ограничился. Я совершенно замучил распросами деревенского старосту, довольно пожилого мужика с плутоватым лицом, который на мои прямые вопросы ни разу не ответил конкретно, стараясь каждый раз загрузить меня ненужным потоком слов, не имеющих совершенно никакого отношения к делу.

Поначалу я было вспылил, а потом вспомнив о влиянии молодого тела, смог сосредоточиться и включиться в эту своеобразную игру, перехитри ближнего.

Не этому дядьке тягаться с моим опытом управленческой деятельности. В процессе разговора, не раз и не два мне удалось поймать этого хитрована на откровенной лжи, что заставило меня запланировать на завтра основательную проверку деятельности этого типа. Тут даже гадать не пришлось, этот деятель неслабо так обворовывал мою семью и похоже нехило на этом наживался. По крайней мере, дом у него, как я выяснил был единственным в деревне, не считая нашего конечно, который топился по белому и окна в нем имели стекло. Вот именно наличие этого самого стекла, которое сейчас стоило неподъемных для простого крестьянина денег и натолкнуло меня на подобную мысль, ну и откровенное вранье тоже конечно.

Активная размещение нашего скарба и наведение порядка продолжалось до позднего вечера. Мама ради такого случая не пожалела использовать местные керосиновые лампы, что для этого времени очень недешёвое удовольствие и вызывало у меня немало вопросов об их происхождении, ведь пользовался народ здесь по большей части свечами. По крайней мере я так думал до этого момента.

Как бы там ни было, а рано или поздно приходит конец всему, вот и работы, связанные с переездом, закончились. Я хоть вроде бы сильно и не утруждался, почему-то вырубился, будто младенец, стоило только добраться до кровати. Неслабо почему-то умаялся.