Читать книгу: «Блуждающая Огневая Группа (БОГ). Я есть гнев!», страница 2

– Отец был на фестивале, он и рассказал.

Обошли овражек и в его извилине обнаружили лужу гудрона, слитую в яму. На краю ямы виднелось оранжевое пятнышко. Подошли ближе, поняли, что пятнышком является попавший в гудрон зверёк с остреньким носиком, похожий на кошку. Его хвост и задние лапки утонули в чёрном месиве, а сил выбраться из липкой массы не хватило.

– Лисёнок! – жалобно воскликнула Снежана. – Мёртвый!

Однако она ошиблась.

При звуке её голоса лисёнок открыл глазки, разинул рот и слабо пискнул.

– Живой! – обрадовалась женщина. – Давай вытащим?

Тарас молча полез в овраг.

Они освободили круп зверька от гудрона, счистили с него дурно пахнущий кисель, хотя и не до конца, попробовали отпустить, однако лисёнок не мог даже ползти, обессилев и одурев от зноя. Да и гудрон полностью счистить спасителям не удалось.

– Давай возьмём с собой! – взмолилась Снежана. – Погибнет же! Отмоем в части и отпустим.

Тарас кивнул, он и сам подумал о том же.

Завернули зверька, даже не подумавшего укусить или сопротивляться, в листья лопуха, и Снежана понесла его на руках.

КП спецназа ГРУ прятался в урочище Луганского лесничества, окружённый смешанным леском, и все его строения были умело накрыты маскировочными сетями и тентами. Увидеть его было непросто ни с орбиты, ни с беспилотных летательных аппаратов, и догадаться о том, что в этом месте находится штаб фронтовой разведки и диверсий, можно было разве что по наличию проволочного забора, который становился заметен лишь с расстояния в десять-двадцать метров.

Молодые охранники в камуфляже, вооружённые новенькими «АКМ», с интересом посмотрели на живую ношу в руках Снежаны, но пропустили пару без задержки.

Отдав лисёнка служащим на кухне и предупредив, чтобы его отмыли и накормили, молодожёны позавтракали в почти пустом зальчике столовой, и Тарас доложил Шелесту, что они прибыли.

– Подходите к оперному театру, – лаконично ответил Шелест, имея в виду главный бункер КП.

Возле самого здания, одноэтажного, горбатого, накрытого пузырём маскировки, топталась группа бойцов, и среди них оперативники Тараса, с которыми он расстался ещё неделю назад. Когда вся группа вернулась из восемьдесят восьмого реала, где вызволяла из плена Стефанию, подругу Иннокентия, всех троих рекрутская служба ГРУ поначалу отправила на фронт, однако Шелест добился их перевода в своё распоряжение, и верные спутники Лобовых с тех пор жили на базе, ожидая решения своих судеб.

Шалва Топоридзе (он же Штопор) похудел, отпустил усы и бородку, но бравого вида не потерял.

Жора Солоухин (Соло), как всегда, выглядел флегматично-рассеянным и далёким от всего военного. Он коротко постригся, и голова сержанта светилась издали как подсолнух.

Миша Ларин (оперативный псевдоним Кот) побрил голову наголо, превратившись в известного актёра Нагиева, и теперь постоянно носил камуфляж-кепи с длинным козырьком.

Увидев командира, все трое повернулись к нему и построились в линию, одетые в новые десант-комби «барсик».

Парни из гарнизона, тусующиеся с ними, с любопытством глянули на бойцов, на подходящих мужа и жену, и один из них, не видя погон на их плечах и знаков различия, пошутил:

– Надо понимать, это ваши родители?

– Не напрягай свои полторы извилины, малыш! – посоветовал Штопор равнодушно.

Парень опешил, хотел съязвить, но Тарас начал пожимать руки бойцам, и до инцидента не дошло.

– Рад видеть! Как настроение? – сказал Лобов.

– Готовы к несению боевой службы! – рявкнули парни.

Снежана засмеялась:

– Вольно, орлы. Я тоже рада вас видеть в здравии. Миша, ты зачем лишил себя классной причёски?

– Жарко, – осклабился лейтенант.

Из здания вышел Шелест, оглядел прибывших, указал головой на вход:

– Следуйте за мной!

В одном из отделений бункера, рассчитанном всего человек на восемь, не больше, их ждали те же представители РОВ майор Волынский и полковник Матоличев, что были в гостях у Лобовых, на сей раз – в обычной полевой форме, а также майор Богданов, о котором говорил Шелест. Тарас дружески пожал его крепкую руку.

– Прямо из Азова?

– Нет, – засмеялся седоватый, выбритый до зеркальности, майор ГРУ, – с фронта, бодались с диверами СБУ.

– Садитесь, товарищи, – предложил Шелест.

Тарас оглянулся на остановившихся в коридоре бойцов.

– Заходите.

– Они пусть подождут, – недовольно бросил Матоличев.

– Они должны знать всё, что и я! – твёрдо заявил Лобов.

Плотно-командирские лица руководителей РОВ остались бесстрастными, но в глазах обоих родился неласковый блеск. Впрочем, возражать они не стали, и бойцы Тараса присоединились к компании.

– Сначала объявление, – сказал Шелест, когда все расселись. Сам он встал перед рядом первых столиков. – Чтобы в дальнейшем не возникало недоразумений, группа капитана Лобова войдёт в отряд на правах особого подразделения, хотя подчиняться будет полковнику Матоличеву.

Бойцы Тараса перевели взгляды на бугристое, скупое на мимику, лицо Матоличева.

Тарас опасался, что не сильно сдержанный на язык Штопор что-нибудь ляпнет, но лейтенант промолчал.

– Теперь о спектре проблем. – Шелест тоже глянул на полковника. – Виссарион Андреевич, огласите весь список.

Матоличев глянул на планшет, протянутый ему Волынским, вышел к Шелесту.

– Если коротко, работы много. Конкретно поговорим о самых насущных задачах на ближайшее время. Первое – ликвидация убийц детей в Севастополе и Ялте.

Тарас резко вскинул подбородок.

– Я же предупреждал…

Шелест остановил его жестом:

– Это общий план РОВ, капитан.

Тарас сжал зубы, успокаивая дыхание.

– Прошу прощения.

– Ликвидацией будет вплотную заниматься группа майора Волынского, – произнёс Матоличев без видимого раздражения.

Волынский кивнул.

– Далее, – продолжал полковник, – разборки с уточнением степени вины и при необходимости ликвидация, – он бросил острый взгляд на Тараса, – с беглыми иноагентами и политиками, особенно с теми, кто входит в «Легион свободы России» и группировку «Национальная республиканская армия». Терпеть их гнусные выходки больше нельзя. Вчера шестьдесят бегунов собрались в Вашингтоне на семьдесят шестой саммит НАТО и предложили план убийств российских лидеров патриотических движений, депутатов и даже министров правительства. Пока наши МИД и Минобороны раскачаются, могут погибнуть крупные отечественные деятели, чего допустить мы не можем категорически.

Тарас не пошевелился. Снежана с тревогой посмотрела на мужа, догадываясь о его чувствах, однако сдерживаться он умел.

– Далее, олигархи. Большинство учло заявления президента и министра обороны о помощи СВО и финсектору Отечества, но остались и те, кто продолжает зарабатывать на крови наших солдат, пестует незаконных мигрантов и тайно, а то и явно торгует с врагом. Таких мы тоже будем ограничивать. Доказать участие господина Мордобьёва в руководстве операцией по захвату майора Иваненко, – Матоличев перевёл взгляд на Снежану, – не удалось, но от этого его вина не стала меньше, а федералы уже накопали на него тонну криминала. Надеюсь, вы понимаете, что такие люди не должны жить в России?

– Нелюди, – буркнул всё-таки Шалва, – не должны жить вообще.

Тарас промолчал.

– Далее, деятельность британских и цэрэушных инструкторов, обучающих украинских диверов, которые используют британские же морские беспилотники «Скаут» и «Кракен», а также воздушные типа «Тритон» и «Линк», переделанные в «Магуры». Плюс недавние пуски британскими ВМС ракет с подводных лодок. Одну мы удачно потопили, подставив шведов, но англичане не успокаиваются и готовят ещё под тем соусом, что это делают сами украинцы, которым НАТО разрешила стрелять по территории России.

Волынский снова показал полковнику планшет, Матоличев покосился на него, но не взял.

– Об этом поговорим отдельно.

– «Манта Рэй»? – спросил Шелест.

Матоличев кивнул.

– Это что за зверь? – поинтересовался Тарас.

– Новейший беспилотный подводный аппарат, американцы недавно опробовали свой ответ Кремлю – нечто, напоминающее наш «Посейдон»².

– Неужели они передадут его бандеровцам?

– Могут, – поморщился Шелест.

Матоличев подождал продолжения, но Олег промолчал.

– Ещё одной приоритетной задачей РОВ является деятельность наёмников на фронте. Последний случай вообще вопиющий запредел! Грузинские твари сняли на камеру пытки наших пленных солдат с отрезанием гениталий и вывесили в Сеть! Это невозможно смотреть! И невозможно простить!³

Слушатели обменялись угрюмыми взглядами. Шалва что-то пробормотал, но под взглядом Тараса промолчал.

– Только две этнические группы дозволяют себе такое, – добавил Волынский с кривой усмешкой. – Грузины и сами укронацисты: тот же «Кракен», «Торнадо», «Азов» и другие.

– Ну, не только эти этносы, – качнул головой Шелест, – зверей в человеческом обличье хватает и среди других наёмников, в том числе американских и британских.

Шалва пошипел сквозь зубы.

Матоличев посмотрел на него.

– Вы что-то хотите сказать, лейтенант?

– Извините, вырвалось. Но я и в самом деле не могу понять, как человек может испытывать наслаждение и радоваться мукам другого! Это выше моего разумения! Такого же самого надо пытать после пыток, до конца жизни!

– Шалва! – виновато проговорила Снежана.

Штопор выдохнул, отведя глаза.

– Молчу.

Матоличев покряхтел, жуя губами, но продолжать тему не стал.

– Вот пока всё, чем мы будем заниматься в ближайшие два месяца. Помня ваши… э-э, возражения, капитан, могу предложить…

– Я закончу, – прервал его Шелест. – Учитывая специфические способности капитана, его группа будет работать по наиболее важным объектам: зарубеж, предатели, стратегическая разведка.

Тарас поднял голову, и полковник жёстко закончил:

– Без ликвидации не обойтись, капитан! Целевых намерений уничтожать кого-то у тебя не будет, однако на войне может случиться всякое. Это понятно?

Тарас выдержал взгляд брата Снежаны с каменным лицом.

– Не слышу ответа! – обронил Шелест.

– Понятно, товарищ полковник!

– Ну и славно. Теперь конкретно о задании. Группе передаётся опытный вертолёт «Ка-92» на электрической тяге, носитель «коал». Оперативная дальность триста километров, максимальная высота… впрочем, характеристики «вертушки» вам придётся изучать отдельно. Это единственный образец такого вида боевого аппарата, поэтому доверить его кроме вас некому.

– И куда мы отправимся? – оживился Миша Ларин, снявший кепи и поглаживающий череп.

– Тестовый запуск – за линию боевого соприкосновения, чтобы проверить все его особенности и защиту. Потом получите задания от полковника Матоличева.

Тарас встретил взгляд командира РОВ Богданова и понял, что его ждут сюрпризы.

Россия-41. Николаев
14 августа

Дождя не было уже неделю, по истерзанной обстрелами земле плыл зной середины августа, но холодильник в доме работал исправно, и холодный квас, привезенный кем-то из обслуживающей фронт бригады, спасал как никогда.

После обеда Итан вкрутил последний шуруп в деревянный остов двуспальной кровати, привезенной теми же волонтёрами для «особых агентов контрразведки», как их представил комиссар местного отделения Русской Общины, Лавиния застелила постель, и они тут же опробовали её «на прочность». Кровать неизвестного бренда выдержала.

За истекшую неделю Лавиния взломала серверы Николаевского порта (российские войска уже отогнали ВСУ на шесть километров от города, инфраструктуру которого, к удивлению освободителей, удалось более или менее сохранить) и вписала в кондуит работников порта фамилию Шевчук: под ней теперь и прятались от преследования Службы надзора военной безопасности Итан Лобов и Лавиния Иванова-Дотык, став «инженерами по портовым сооружениям». Документы на фамилию Шевчук им организовал лично секретарь Луганского РОК Смоляков.

Линия боевого соприкосновения покатилась вдоль берега Бугского залива Чёрного моря к Одессе, и непрерывный грохот артиллерийской канонады стал больше напоминать гром.

Конечно, маскироваться под чужой фамилией Итану не хотелось, однако охота на них, направляемая Старухой (она же искусственный интеллект «Маршалесса», по сути, командующая военными действиями на Украине), не прекращалась, а после захвата Лавинии и вовсе перешла в стадию «ликвидации шпионов», хотя никакими шпионами они не были. Вирус же, разработанный подругой Итана, который должен был отбить у Старухи «охоту охотиться», всё ещё не был доведен до совершенства. С ним ещё следовало заниматься, имея при этом доступ к современным вычислительным мощностям класса квантовых компьютеров. А так как мощного персонального компьютера у Лавинии не было (к своему в квартире она, разумеется, подойти не могла, потому что квартира находилась под наблюдением), то пришлось искать таковой на стороне. И подчинённые Смолякова нашли ей доступ через свой портал, имеющий соответствующую криптозащиту. Теперь каждое утро с восьми часов Лавиния на полдня пропадала в Центре социальной помощи и реабилитации солдат Российской армии (ЦСПР), получивших психотравмы на фронте, чтобы поработать на компьютерах Центра над уточнением «ультра-трояна» – алгоритма, способного изменить базовую программу Старухи в части поиска и задержания спецслужбами возмутителей спокойствия пару Лобов – Лавиния.

Генетический «брат» Иннокентий, двойник Итана и Тараса, обитающий в восемьдесят восьмом реале, влип в переделку со своим военным ИИ «Баталером» из-за утечки информации о том, что государственный искусственный интеллект «ИИмперия» собирается через отмену частной собственности установить полный цифровой контроль над государством. А в сорок первом реале противостояние айтишника Итана, служившего в цифроцентре Министерства обороны, с «Маршалессой» началось из-за Лавинии (хакера разведки МО), случайно скачавшей файл о реальном положении дел в стране. Защитный ИИ России на самом деле вёл Большую Игру с такими же ИИ Украины («Перемогой») и Запада, собираясь делать это вечно! Естественно, «Маршалесса» не могла не отреагировать на утечку информации и попыталась убрать носителей разоблачения. Пока что это ей сделать не удалось, хотя в распоряжении Старухи были не только её нейросети, но и спецслужбы России, что снижало шансы Лобовых уцелеть в десятки раз.

Впрочем, и в двадцать третьем реале, родном варианте Тараса Лобова, ситуация была не лучше, несмотря на отсутствие в нём управляющих нейросетей. С помощью друзей ему удалось доказать свою непричастность к «анархистским» стрельбам по целям на Украине, которые почему-то официальные военачальники обходили стороной, однако олигархические структуры, как говорится, точили на него зуб, подсылая убийц, поскольку его группа уничтожала «кровно нажитые» на войне сверхприбыли в стране «У». Материалов в интернете, подтверждающих предательство толстосумов и чиновников-либералов, было предостаточно для их осуждения, но лишь в последнее время, после смены министра обороны, у народа появилась надежда на изменение позиции верховного руководства страны. Хотя мечты о справедливом управлении могли и не сбыться, во всяком случае судя по гигантскому сопротивлению либерального слоя коррумпированных чиновников. Они мечтали не о воздаянии предателям, а о наживе, и Тарас Лобов едва ли мог рассчитывать на то, что его преследовать больше не будут.

Лавиния словно почувствовала, о чём думает друг, потому что, уходя в Центр, вдруг спросила, задержавшись на пороге:

– Как ты думаешь, Тарасу тоже приходится прятаться?

– С чего это тебе пришло в голову? – удивился молодой человек.

– Пришло, – виновато улыбнулась девушка. – Надо бы проведать, я по Снежане соскучилась.

– Проведаем, сам собирался связаться с «братьями», так что в ближайшее время спустимся к ним.

– А к Стефании с Кешей?

– И к ним завернём. Он пытался найти Таллия, и если не нашёл, нам придётся искать и сто одиннадцатого «братца».

– Да, жалко его, он ведь не может пользоваться кюар-алгоритмом.

– Вообще пора начинать решать старые проблемы, пока Старуха и «ИИРусь» не дотянулись до нас первыми. Но я надеюсь, что ребята из РОК помогут нам в этом деле. Не забудь инструкции Смолякова: никаких регистраций в Сети, никаких визуальных контактов с поисковыми системами!

– Не учи учёного, – засмеялась девушка.

Она чмокнула надзорика в щёку и села в кабину обыкновенной «Лады-Искры», принадлежащей курьерской службе ЦСПР. Свои боевые спецкостюмы Итан и Лавиния запрятали в погребе дома, где их поселили, и последнее время щеголяли в самой непритязательной одежде: шорты в полбедра, майки-футболки, – отвыкая от военной амуниции. Но поскольку Лавиния обладала модельной фигурой (впрочем, все подруги Лобовых отличались природной красотой и походили друг на друга, как сёстры, что выразил брат Снежаны полковник Шелест фразой: а у вас губа не дура, парни), какую бы одежду ни надевала, даже водитель «Лады» шестидесятишестилетний водитель Михалыч каждый раз останавливал на девушке восхищённый взгляд.

Итан мысленно усмехнулся, заметив реакцию Михалыча, вспомнил бойца из группы Тараса лейтенанта Шалву Топоридзе. Тот только что не впадал в транс при виде Снежаны, не менее красивой, чем Лавиния, и готов был выполнить любой приказ жены командира, лишь бы она улыбнулась.

«Лада» с Лавинией уехала.

Итан вернулся в дом, прокручивая в голове план действий на день, и в это время в ухе залился птичьей трелью мобильный альпин. Итан нацепил смарт-проектор дополненной реальности и увидел в призрачной глубине очков узкое, жёсткое, с прямыми губами и льдистыми глазами, лицо Фемистокла, одного из руководителей Русского офицерского корпуса, помогавшего ему и всем Лобовым в начале лета. Фемистокл руководил оперативным подразделением Корпуса «Форпост» и имел доступ к директорату Совета безопасности России. В благоустройства Итана и Лавинии он участия не принимал, и его звонок озадачил надзорика.

– Слушаю, товарищ генерал.

– Я не генерал, – усмехнулся собеседник. – Нужно побеседовать.

Итан озадачился ещё больше.

– Я вас слушаю.

– Не по защищёнке.

– Но вы же знаете моё положение. Не обижайтесь, пожалуйста, подъезжайте.

– С вами хотят поговорить люди из Совбеза, поэтому вам лучше подъехать самому, они к вам не поедут.

Фемистокла Итан знал не лучше Смолякова, но они помогли ему избежать многих бед, людям такого уровня стоило доверять, поэтому айтишник сказал:

– Хорошо, сообщите адрес.

Фемистокл продиктовал. Ехать надо было недалеко, на восточную окраину Николаева, где охрану разворачивающихся госучреждений несли службы Росгвардии, и до бывших владений украинского олигарха Мещерякова, которые предполагалось отдать санаторию для раненых солдат, можно было дойти пешком. Но Итан решил не рисковать. За пределами нынешнего места жительства он с Лавинией носил голографические маски, превращавшие их в старика и пожилую женщину, однако в распоряжении «Маршалессы» имелось множество средств наблюдения, и лучше было скрываться от них внутри кабин автотранспорта.

Договорившись с командиром «Форпоста» о времени прибытия на встречу, Итан попрощался с ним, связался с помогавшим паре сотрудником Центра реабилитации и попросил подогнать машину.

К половине десятого машина прибыла – замызганный пикап «Омода» цвета перегноя.

Итан нацепил на себя скрывающий фигуру полуфренч, украшенный заплатами, который ему доставили по заказу среди других вещей, заколебался было, не взять ли с собой оружия, но не взял. Закрыв дверь на замок, вышел к пикапу, и тот доставил старичка-пассажира к въезду на территорию бывшего поместья Мещерякова, здания которого чудом уцелели от бомбёжек, в то время как недалёкие причалы Николаевского порта были превращены в лунные ландшафты от десятков снарядных и ракетных воронок.

Машину на территорию санатория не пропустили, пришлось звонить Фемистоклу, и лишь после этого угрюмые парни в полевой форме Росгвардии открыли решётчатые ворота.

Оставив машину под навесом с другой стороны небольшого флигеля, Итан-Шевчук оценил стоявшие здесь автомобили, сообразив, что на них, очевидно, и ездят те самые важные персоны, о которых говорил Фемистокл. Это были две бронемашины «Тигр» и два бронированных универсала российских марок «Москвич» и «Аурус-Урал».

В холле одноэтажного здания его ждали двое молодых людей: парень в гражданском костюме и девушка в камуфляж-комби, оба подтянутые, ощутимо сильные и внимательные. Итан активировал свои модифицированные органы чувств и «контуры дополнений», играющие роль датчиков опасности, и определил, что пара вооружена, хотя никакого оружия у них с виду не было.

– Вас ждут, – сказала девушка с роскошным каре синевато отсвечивающих волос.

Парень ничего не сказал, только окинул Итана цепким взглядом карих глаз, в которых промелькнули изучающая, снисходительная и сочувственная искорки. Видимо, он ожидал увидеть мускулистого качка, а встретил пусть и высокого, но старика в безобразном балахоне.

Поскольку никто из встречающих не потребовал показать документы и не искал оружия, Итан понял, что пара имеет такие же системы датчиков, определяющие вооружение человека, что были и у него.

Гостя провели в глубины флигеля, совершенно пустого, судя по отсутствию людей или какого-либо бытового шума, остановились перед обыкновенной дверью, покрытой дранкой. На самом деле дранка оказалась маскировочной плёнкой металлокерамической двери толщиной в десять сантиметров. Парень постучал костяшками пальцев по притолоке, открыл дверь, пропустил гостя. Итан вошёл. Пахнуло прохладой и озоном.

Он оказался в довольно большом помещении с забранными решётками окнами, разделённом прозрачной перегородкой. Стены помещения серебрились сеточкой защиты от электромагнитного излучения, а по наличию в нём стоек с аппаратурой, спецстолов, компьютерных мониторов и шелестящих вентиляторов можно было догадаться, что это настоящий информационный центр.

За двумя столиками с компьютерами за перегородкой сидели молодые операторы в военной форме.

За отдельно стоящим в углу столом, на котором стояли кофейный и чайный приборы, расположились четверо мужчин, из которых только один носил военный мундир с погонами полковника. Остальные были в гражданском. Итан узнал двоих: самого Фемистокла в серой хламиде, прячущей фигуру, и полковника – это был Алексей Рулин, заместитель командующего армий «Восток» генерала Вольнова.

– Проходите, – встал Фемистокл, жестом показывая кому-то, чтобы принесли стул.

Иват вытянулся во весь свой немалый рост.

– Итан Лобов.

Мужчины промолчали, разглядывая айтишника.

– Мне казалось, вы моложе, – проворчал мужчина лет шестидесяти, одетый, несмотря на летнюю жару снаружи, в тёмный костюм. Он был широк, могуч, с большой головой и мясистым лицом.

– Дмитрий Алексеевич, – представил его Фемистокл.

Итан наконец понял, что перед ним полковник разведки ФСБ Семенихин. Причём, скорее всего, в дип-маске. Улыбнувшись, надзорик на миг выключил свой маскер, показав истинное лицо, и снова включил.

По губам мужчин пробежали понимающие усмешки.

– Маскер не спасёт, – с улыбкой проговорил четвёртый из присутствующих. Лет пятидесяти, крепкий, хорошо сложенный, седой, но, кажется, не от природы, а от надлежащего ухода за собой: волосы у него были уложены красивой волной по моде «морской прибой», а на левой щеке пульсировал трёхмерный паучок тату-иероглифа «лав».

Итан сел.

– В том смысле, – продолжил модник, на котором отлично сидел летний батник со стоячим воротником с жемчужным отливом и белые брюки (жемчуг указывал на наличие у костюма системы терморегуляции), – что Старуха всё равно вычислит ваши личностные данные.

– Знаю, – согласился Итан. – Сам создавал алгоритмы распознавания дипфейков. Но всё же без маскера в людных местах лучше не появляться.

– Даник Фетисович Рунге, – сказал Фемистокл.

Итан выпрямился, догадавшись, что перед ним советник президента и он же член Совета безопасности России. Стал понятен смысл слов Фемистокла: «они к вам не поедут».

– Готов служить Родине!

Мужчины переглянулись.

– Не стоит становиться в позу, – проворчал Рулин.

– Я не становлюсь.

– Позвольте, я начну?

– Бога ради, Алексей Тимурович, – кивнул Рунге.

– Я человек практический и в мистику не верю. Объясните, что за волшебный способ исчезать вы применяете?

– Это не волшебство, товарищ полковник, абсолютно научный феномен. Вселенная каждый миг разветвляется на…

– Я слышал, но это недоказанная теория. Меня же интересует практика. О ваших подвигах ходят легенды.

– Алексей Тимурович, мы собрались не на теоретический диспут, – мягко произнёс Рунге, – а для выработки неких решений. Оставим науку в покое. Капитан Лобов может переходить из одного варианта бытия в другой, это непреложный факт, и в этом его колоссальное преимущество перед нами. В связи с фактом у меня вопрос: где вы были, капитан, в каких измерениях?

Итан посмотрел на Фемистокла, тёмное морщинистое лицо которого не выражало ничего, кроме равнодушия.

– Я всё сообщил комиссару…

– Повторите для нас.

Фемистокл кивнул. Итан пожал плечами:

– Я побывал в десятках разных реалов от первого до двести двадцатого…

– Минуту, не понял, – перебил его Рулин. – Что значит от первого до двести двадцатого? Разве эти ваши реалы посчитаны?

– Посчитал их не я, а мой двойник Иннокентий, для удобства, чтобы отличать версии ветвлений, потому что они, с одной стороны, идентичны, с другой же – различаются меж собой.

– Почему?

Итан помедлил. Иннокентий повторял ему объяснение теории Мультиверсума не один раз, и это надоело надзорику до чёртиков, однако вслух такое в присутствии уважаемых персон говорить не хотелось.

– Каждая последующая копия Вселенной начинает жить по своим принципам, потому что Мультиверсум подчиняется множеству разных физических законов: неопределённости Гейзенберга, теории вероятности, теории относительности Эйнштейна, термодинамическим, суперструнным, квантовым и так далее.

– Что такое принцип Гейзберга?

– Алексей Тимурович, давайте не будем углубляться в недра теорий, – с тем же мягким укором произнёс Рунге; при всей своей прилизанной модности вёл он себя с безукоризненной вежливостью. – Иначе не доберёмся до сути и к вечеру.

Рулин замолчал.

– Вот эти законы неопределённости и вероятности и диктуют условия существования реалов, то есть вариантов бытия, – продолжил Итан. – В одном варианте я, к примеру, не стал воевать со Ста… э-э, с «Маршалессой», в другом стал, и развитие событий пошло по другому пути. Так образовался куст реалов, где первым обозначен тот, где началась СВО.

– Разве до него этот Мультивер не разветвлялся? – нахмурился Рулин. – Почему вы… э-э, или ваш близнец Иннокентий, пронумеровали его как первый?

– Потому что он и был первым в ситуации с решением президента начать спецоперацию по денацификации и демилитаризации Украины. До него в нашей Вселенной таких событий не было. А потом начали ответвляться копии, развивающиеся с отклонениями от первоначальных условий.

– Теперь понял.

– Так где вы успели побывать? – спросил Рунге. – Вернее не так: насколько первые копии отличаются от нашей?

– С развитием этой истории копирования СВО различия всё-таки накапливаются. В первом варианте и до двадцать третьего, где живёт мой изначальный двойник Тарас Лобов, у нас произошло мало знаковых событий. Могу назвать лишь несколько: псевдовосстание ЧВК «Бах», вмешательство НАТО и Пентагона в операцию, поставки натовских танков и самолётов F16 Украине, смена министров в России и бегство предателей на Запад. Но потом вследствие увеличения плотности событий в каждом последующем реале, этот феномен я назвал «расширением времени», и после двадцать третьего варианта эскалация боевых действий ускорилась. В нашем сорок первом реале по России начали стрелять не только наземные ракетные комплексы США и ФРГ, но и британские подлодки, а в сто одиннадцатом реале Украина и вовсе нанесла по Луганску удар «грязной» атомной бомбой.

Слушатели перестали переглядываться и шевелиться, с одинаковым выражением недоверия на лицах разглядывая докладчика. Не выразил своих чувств только Фемистокл.

– Вы… не преувеличиваете? – прервал молчание Рулин.

– Нет. Могу также добавить, что часть реалов, начиная с двухсотого, оказалась мне недоступна. А так как в сто девяносто девятом реале началась всеобщая ядерная война, можно предположить, что в последующих жизнь на Земле прекратилась.

Помещением снова завладела хрусткая тишина, не считая доносившегося из-за перегородки попискивания и шелеста радиоэлектронной аппаратуры.

– И сколько нам осталось ждать до… этого момента? – поинтересовался Рулин.

– В нашем реале ядерной войны не случилось.

– Что ещё вы узнали… негативного? – поинтересовался Семенихин, недоверчиво морщась.

– Вы знаете, что с начала девяностых в России, да и во всём мире, произошёл цивилизационный обвал: мораль, этика, культура в целом рухнули под волной сатанинской атаки мультикультурализма и гей-пропаганды. Прошу прощения, выражение принадлежит не мне, а известному культурологу страны Дугину. В нашем государстве народ тоже пытались опустить до уровня неандертальцев, потребляющих мерзкое месиво западной псевдодемократии и антикультуры, да не удалось. Так вот уже в восемьдесят восьмом реале, где обитает мой двойник Иннокентий, такая же копия Лобова из первого реала, дела обстоят хуже.

– Что может быть хуже деградации народа? – усмехнулся Рунге. Чувствовалось, что советник президента по национальной безопасности великолепно образован и знающ.

– Начать с того, что страной там управляет система искусственного интеллекта «ИИмперия».

– У нас то же самое.

– Да, только восемьдесят восьмая «ИИмперия» пошла дальше. Впрочем, вы правы, то же самое творится и в других странах, коими управляют ИИ. Но вот вам один «культурный» пример: в программе массовых развлечений изобретен полисексор – аппарат для переживания сексуальных удовольствий, как традиционных, так и извращённых, что, по сути, отменило институт семьи. По закону программа недоступна молодёжи до восемнадцати лет, на деле это продвинутый бизнес, абсолютно не учитывающий возраст пользователя.

Мужчины переглянулись.

Рулин едва не сплюнул, но удержался.

– Бизнес, говорите?

– Так точно, товарищ полковник, ничего личного, как говорится. Ещё пример из этой же области: экстрекс.

– Как? Звучит не лучше собачьего имени. Или это тоже какой-то… секс?

– Почти в яблочко. Экстрекс – это программа виртуального обмена мужчина-женщина во время полового акта.

Лица слушателей выразили овладевшие ими эмоции.

– Как это? – не понял Семенихин. – Как можно поменять местами… э-э?!

– Не местами – телами, – улыбнулся Итан по-лобовски. – В смысле – мужчина начинает чувствовать себя женщиной, и наоборот.

– Неужели такое возможно? – усомнился Семенихин.

– Возможно, иначе не была бы создана целая индустрия экстрекса. Иннокентий говорит, что вначале была создана гипнопрограмма, позволяющая почувствовать себя кем или чем угодно, от животного до дерева, и лишь потом эту возможность перевели на язык получения суперудовольствия.