Читать книгу: «Не могу сказать «Прощай!»», страница 7

– А не по твоей ли милости, они оказались в опасности?!! Ни твоя ли любовница, устроила всё это?

Соболев, не скрывая негодования, заорал:

– Я не снимая ответственности с себя! Но и ты, не строй из себя, «белую и пушистую»!

– Что?.. – я чуть не поперхнулась. – В чём ты обвиняешь меня?

Папа, примирительным жестом, поднял руки.

– Успокойтесь оба! Вадим! Ты мужик или кто? Прекрасно понимаешь, что Лизе нельзя нервничать!

Лицо Соболева изменилось и уже не выражало злости и раздражения.

– Да… Извини, Лиза… – спокойно проговорил он.

– Нет, уж! Говори, раз начал! В чём, я опять виновата?

– Ни в чём… Извини, я погорячился…

Но меня уже было не остановить.

– Не нужны мне твои извинения! – не унималась моя гордость. – Хочу услышать твои доводы!

Вадим, взглянув на отца, шумно выдохнул и выдал:

– Хорошо!.. Раз ты хочешь это услышать… Я скрыл от тебя ещё одного фигуранта этой истории. Просто, не хотел расстраивать.

– Только не говори, что это Доронин!..

– А это, именно он! Думаешь, он успокоился, не получив тебя? Зря ты не послушала меня и оставила его на свободе! Сейчас, этого бы не случилось!

– Хочешь сказать, что Доронин хотел, чтобы Анжелка меня убила?

– Нет, конечно… Изначально, в обязанности Ремезовой входило, только рассорить нас. Не знаю, как она должна была это сделать, но Анжелка решила по-своему урегулировать этот вопрос. Ждать она не хотела, как и оставлять тебя в живых. Эта сука, ещё и деньги с Доронина выудила! Но теперь, эта парочка, надолго присядет!

– Сомневаюсь, что Доронина удастся упечь в тюрьму! При таких деньгах и связях…

– Я постараюсь!.. И ты поможешь!

– Чем же?

– Напишешь заявление о своём похищении!

Я опустила голову, размышляя: «Доронин помог мне в трудную минуту, и я благодарна ему за это! Но то, что он и Анжелка, хотели сделать с моим сыном, не поддаётся никакому оправданию!»

– Хорошо, Вадим…

– Отлично!

Соболев, взглянув на часы, недовольно произнёс:

– Не хотелось покидать тебя, милая, но у меня встреча через два часа!

Вадим, собственнически, впился в мои губы и поспешил на выход. Когда машина мужа выехала со двора, услышала голос отца.

– Лиза! – обратился он ко мне. – Ты должна знать, что если бы ни Вадим, у Анжелки получилось бы всё, как она задумала. Он оперативно, связался с полицией и подключил свою службу безопасности, для поимки Ремезовой, пока я сопровождал тебя в клинику.

Говорить отцу, что Соболев и создал эту ситуацию, было бесполезно. Папа, полностью, принял сторону Вадима. Он говорил что-то ещё, но я, почти, ничего не слышала, думая о своём.

В гостиную влетела радостная Ксюха. На руках у неё восседал, довольно таки, крупный кот.

– Мама! Это Тимошка! Папа подарил! И у него, даже, есть свой домик! – восхищённо сообщила дочь.

– Я рада, что мечта – завести котёнка, сбылась… – целуя дочь в макушку, сказала я.

Конечно, я не умоляла заслуг Соболева. Он хороший и заботливый отец. Но что должна делать я? После происшедшего, во мне, как будто, надломилось что-то. Даже после измены и развода с Вадимом, не чувствовала себя, так погано, как сейчас. Прожив год в разлуке, я продолжала любить его, не смотря на всё, что происходило в жизни бывшего мужа. А теперь?..

Меня не трогают его поцелуи и объятия, как это было раньше, когда я вспыхивала, от малейшего прикосновения. Почему?.. Может Анжелка, нанося удары, что-то повредила в моей голове? Получается, что она добилась, чего хотела?.. А, может быть, лекарства так повлияли? И как с этим жить?..

– Лиза!.. Ты, как будто, не слушаешь меня? – обиженно произнес отец.

– Прости, папа… Я очень устала… Пойду, прилягу..

Отец пожал плечами и сказал:

– Конечно! Я домой, тогда, поеду. Анфиса просила передать, что в следующие выходные, собирает гостей, на свой юбилей. Надеется, что вы приедете.

– Несомненно! Мы будем!.. – целуя отца в щёку, заверила я.

– Отлично! Передам!..

Мы попрощались, и папа уехал. Ксюша, расположившись на ковре, играла с котёнком, а я, присев на диван, наблюдала за ней, когда в гостиную влетела няня, с Богдашей на руках. Малыш сильно плакал. Подскочив, забрала сына.

– Что случилось? Почему он плачет? – прорычала я.

– Не знаю, – растерянно произнесла женщина. – Он проснулся и сразу начал кричать, – лепетала она.

Прижимая ребёнка к груди и, поглаживая его по спинке, стала убаюкивать малыша. Богдаша, обхватив меня за шею, начал, понемногу, успокаиваться, продолжая всхлипывать, испуганно поглядывая на няню.

– Он вас боится, – констатировала я. – Что вы сделали?

Женщина побледнела и, заикаясь, начала оправдываться:

– Я-я… ничего не с-сделала… т-только подошла к кроватке, когда он проснулся…

– Я успокою сына. Идите.

Осыпая личико малыша поцелуями, думала: «Может приснилось что-то страшное… Или вспомнил, как Анжелка увозила его… Она, ведь, явно не церемонилась с ним. Иначе, откуда гематома на лобике?.. Сволочь! Какая же она сволочь! Ничего святого!.. Как же надо ненавидеть меня, чтобы вымещать свою злобу, на младенце?» Слёзы выступили из глаз.

– Крошечка моя… Никому не отдам тебя, – шептала я.

– Мамочка, ты плачешь? – услышала я тревожный голосок дочери.

– Нет, милая… В глаз, что-то, попало…

– Мамочка, я кушать хочу!

– Пойдём на кухню, посмотрим, что там у нас в холодильнике имеется. Приготовим что-нибудь…

– Зачем? – удивилась дочь. – Надя, наверно, что-то приготовила уже!

– Надя?.. А кто это?

– А папа не сказал тебе? Надя готовила нам, пока ты в больнице была! – заявила Ксюша. – Она очень вкусно готовит… Почти, так же вкусно, как ты!

Богдаша, пригревшись у меня на руках, уснул. Дочь, схватившись за подол сарафана, потянула в сторону открытой двери, по-видимому, в столовую.

– Надя! Надя! – закричала дочь.

Богдаша вздрогнул и, сморщив носик, собирался снова заплакать. Но я, поцеловав малыша в лобик, успокоила его.

– Ксюша, пожалуйста, не кричи… – шикнула я.

Из смежного, со столовой, помещения, вышла молодая девушка. На вид, ей около двадцати лет. Очень симпатичная, с большими голубыми глазами.

– Да, Ксюшенька! – с нежностью, вымолвила она, но увидев меня, замолчала.

– Надя! Это моя мама и мой младший братик, Богдан! – сообщила дочь.

Девушка, окинув меня взглядом, немного побледнела и, с трудом, выдавив из себя улыбку, тихо произнесла:

– Очень приятно…

Мне стало неуютно от этого взгляда.

– Надя, мы хотим, есть! – заявила дочь.

– Х-хорошо… У меня уже готов обед, – сообщила она.

– Я есть не буду, покормите, только, Ксению.

Девушка удалилась и через некоторое время, вынесла тарелку наваристого борща и поставила на стол. Дочь, с удовольствием, уплела суп и попросила второе.

– Что это? – спросила я, когда перед девочкой появилась тарелка.

– Говядина в апельсиновом соусе по-азиатски, – выдала девушка.

– Оно что, с острым перцем?

– Д-да, – стушевалась она.

– Вы что, собираетесь кормить этим моего ребёнка? – зашипела я. –Уберите, немедленно!

Надя, испуганно, схватила тарелку и унеслась на кухню.

– Мам! Ну, я же не наелась, – заныла Ксюша.

– Это очень острое блюдо и детям такое есть нельзя!

– Но оно очень вкусное… Я ела уже.

– Что?.. Надя! Подойдите сюда! – рыкнула я.

Девушка вышла из помещения.

– Вы, разве, не в курсе, что такими блюдами нельзя кормить ребёнка?

Девушка, с вызовом, глядя на меня, ответила:

– Но, Вадим… то есть, Вадим Александрович, ничего не имел против!

«Значит, «Вадим»?

– Что у вас на третье?

– Чай с черничным пирогом, – со злостью, выплюнула девушка.

– Принесите!..

Ксюша съела большой кусок и, отвалившись на спинку стула, сказала, поглаживая живот:

– Объелась…

Улыбнувшись дочери, тихо произнесла:

– Иди, отдыхай…

Ксюша унеслась в свою комнату, и я вышла следом, чувствуя на себе, выплеск негативной энергии. Поднялась в детскую. Уложив ребёнка, оставила его на попечение няни и отправилась в свою комнату. Слонялась из угла в угол, не находя себе места. Покоя не давала эта молодая наглая девица. Выводы приходили сами собой: «Он спит с ней, раз она ведёт себя так вызывающе! Сволочь!..» «Люблю тебя!» «Жить без вас не могу!» – передразнивала я Вадима. Снова, разболелась голова. Выпив таблетку, прилегла на кровать и уснула.

Глава 16.3

Разбудил меня страстный поцелуй в губы.

– Вставай, моя красавица, – шептал Вадим.

Оттолкнув его, поднялась с кровати.

– Ты, что?.. Всё ещё злишься?

– Не смей прикасаться ко мне! – прорычала я.

– Снова, «здорово»! Лиза, хватит уже! Сколько можно? Я так скучал! Месяц, жил, как монах! Пожалей меня!

– Обратись к Наденьке! Она пожалеет и утешит!

Соболев, с недоумением, взирая на меня, прошипел:

– Кто это, ещё?

– Спишь с ней, и даже не знаешь имени?

– Ты, спятила! С кем я сплю? – зарычал Вадим. – И, кто такая, Надя, понятия не имею!

– Твоя повариха, если ты забыл!

Желваки на лице мужа, заходили ходуном.

– А, эта!… Что она тебе наговорила?

– А мне и не надо ничего говорить! Всё – на её лице написано! Ведёт себя вызывающе, как будто, имеет на тебя права! – разрыдалась я, от нахлынувших эмоций.

Соболев подошёл и, схватив меня за плечи, с силой, притянул к себе.

– Дурочка, моя… – ласково промурлыкал он, целуя меня в макушку. – Кроме тебя, мне никто не нужен… Но, мне приятно, что ты ревнуешь…

Я отпрянула от Вадима. Он смотрел на меня уже серьёзными глазами.

– А эту, как её там? Надю! Уволю, к чёртовой матери!

– И давно она работает у тебя?

– Как дом приобрёл… Она сестра, одного из охранников. Парень попросил… Я, даже, не видел её! Приезжал домой поздно, прислуги, уже, в доме не было! Она готовила и уходила!.. А тут, когда перевёз Ксюшу, дома, стал находиться чаще…

– Девочка, видимо, решила, что ты одинокий папаша!

Вадим ничего не сказал, а потом спросил:

– Как ты чувствуешь себя?

– Не знаю… Голова болела. Пришлось таблетку выпить.

– Тебе нельзя нервничать, а ты голову забиваешь всякой хренью! Я в душ! А потом, мы поужинаем!

Соболев, снова поцеловал меня и скрылся в ванной комнате.

Когда мы спустились в столовую, Надя суетилась возле стола, расставляя приборы для ужина. Увидев Вадима, обнимающего меня за талию, она помрачнела.

– Надя! – обратился Соболев к девушке. – Сегодня, ваш последний рабочий день! Завтра, можете не приходить! Деньги, сброшу на карту!

На глазах Нади, появились слёзы.

– Что я сделала ни так? – разозлилась она. – Это из-за неё, ты выгоняешь меня? Попользовался – теперь не нужна? – орала девица.

Лицо Соболева побагровело, от негодования.

– Что?.. – соскочил он со стула. – Давай-ка, разъясним ситуацию! Расскажи-ка, моей жене, как ты пробралась ночью в мою спальню, собираясь представить всё, как будто это я тебя затащил! Но дамочка не учла, что камеры имеются в доме! Надо было тогда ещё, выгнать тебя, да брата твоего пожалел! Пошла, вон! – зарычал Вадим.

С силой, швырнув на стол, столовое серебро, девушка выбежала из помещения, бросив напоследок:

– Вот, как!.. Ты, ещё пожалеешь, Соболев, что выбрал не меня!

Я смотрела на этот спектакль и думала: «А может девочка говорит правду?» Поднявшись из-за стола, молча, направилась из помещения.

– Лиза! Постой!

Я обернулась и, тяжело выдохнув, сказала:

– Как же я устала, от твоего вранья, Вадим!

– Лиза! Спроси хоть у кого! Это не правда, всё, что она говорила! Давай я брата её позову? Пусть он расскажет, как она преследовала меня!

Отрицательно помотав головой, ушла, не оглядываясь. «Господи! Да за что мне это всё?»

Глава 17

Прошёл месяц. Соболев убедил меня, что у него ничего не было с этой девицей и, даже, представил доказательства: записи с камер видеонаблюдения. Но, всё равно, совместное проживание, не радовало меня и не приносило душевного спокойствия. Я, по-прежнему, не подпускала к себе мужа. Вадим злился, но терпел. А может, и не терпел… Я же не следила за ним и не знаю, как он проводил время на работе.

Неприятности начались с появлением матери. Она, перенесла операцию и выписалась после реабилитационных мероприятий. Как то узнала адрес и приехала, устроив скандал и, обвинив меня во всех смертных грехах. Кричала, что лучше бы я сдохла! Что из-за меня Анжелочка прозябает в тюрьме, и так далее, и тому подобное…

Соболев, вместе с охраной, кое-как выставили эту сумасшедшую женщину, которую теперь, даже не поворачивался язык, назвать «мамой»…

А потом случилась то, о чём, даже подумать не могла!..

Осень вступила в свои права, принеся с собой резкое похолодание и дожди. Ксюшу определили в новый детский сад, недавно выстроенный в нашем посёлке. В группах детей было мало, но посёлок расстраивался, постепенно пополняя детское учреждение новыми детишками.

В тот день, забрав дочь из садика, мы зашли в кондитерскую и купили любимых Ксюхиных пирожинок. Добравшись до особняка без приключений, возле дома нас встретила няня, Валентина Николаевна, с Богдашей, который уже во всю, топал ножками самостоятельно. Малыш принял её, ведь дети чувствуют фальшь по отношении к ним. А Валентина Николаевна оказалась чутким, искренним и добрым человеком, очень любящим детей.

Немного поиграв с братом, Ксюша потащила нас всех домой. Ей не терпелось, поскорее, разделаться с вкуснятиной, приобретённой в кондитерской. На кухне, теперь, работала пожилая, дородная женщина, похожая на героиню одной из русских народных сказок.

Пока дочь уплетала пирожные, мы с няней искупали малыша. Вадим приехал, когда дети уже спали, а я, приняв душ, сидела в гостиной, просматривая последние новости, в своём ноутбуке. Соблюдая ежедневный ритуал, Соболев целовал меня в щёку и поднимался в спальню, где принимал душ, переодевался и приходил в столовую на ужин. Обычно, мы ужинали в тишине, но сегодня, муж был в приподнятом настроении.

– Лиза, поздравь меня! Я сумел-таки дожать Медынского, на заключение долгосрочного договора! Компания, от этой сделки, получит большую выгоду! – радостно сообщил Вадим.

– Поздравляю! Я рада, за тебя и за твою компанию, – спокойно ответила я.

– Нашу компанию, Лиза! Нашу!.. – стерев довольную улыбку, резко поправил меня муж.

– Хорошо… нашу, – не стала спорить я.

Вадим, с грустью, посмотрел на меня и сказал:

– Лиза! Когда ты перестанешь мучить меня? Я не могу так больше… Я мужчина… который любит тебя и безумно хочет…

Я молчала, опустив глаза. Соболев, не получив ответа, со злостью, бросил салфетку на стол и, поднявшись, покинул столовую, оставив нетронутым ужин. Поковырявшись в тарелке, я ушла следом, слыша недовольные вздохи кухарки.

Глава 17.1

Я долго не могла уснуть, всё думала о словах Вадима. Даже не помню, когда сон сморил меня, но проснулась я от того, что Соболев тряс меня и кричал:

– Лиза! Пожар!

Я, как безумная, соскочила с кровати и, кое-как, натянув какие-то вещи, попавшиеся под руку, и тапочки, ринулась в детскую. Коридор наполнился едким дымом, и почти ничего не было видно. Я услышала плачь сына.

– Лиза! Спускайся вниз! – орал Вадим. – Я заберу малыша и спущусь!

– А Ксюша?

– Она уже внизу! Уходи!

Я, как парализованная, не могла сдвинуться с места. Когда Соболев открыл дверь детской, шторы на окнах уже полыхали.

– Богдаша! – закричала я.

– Уходи, Лиза! – услышала я голос мужа, скрывающегося в густом дыму.

На меня, кто-то, накинул толстое одеяло и потащил к лестнице.

– Нет! Отпустите! – орала я до хрипоты в голосе. – Там, мой сын!

Но, не обращая внимания на мои стенания, сильные руки подхватили меня на руки и понесли вниз. Лёгкие выедал едкий дым. Очутившись на свежем воздухе, мне, тут же, надели кислородную маску. Ко мне подбежала, испуганная дочь.

– Мамочка! Мне страшно!.. А папа?.. Где папа?.. – плакала моя девочка, прижимаясь ко мне.

Через некоторое время, из полыхающего дома, выскочил Вадим, со свёртком в руках. Сорвав маску, бросилась к нему. Вручив мне сына, завёрнутого в одеяло, он рухнул на землю. Его лицо было обожжено, а одежда тлела, прилипая к телу. У дома уже стояли две машины скорой помощи, а пожарные, во всю, поливали дом из брандспойтов. Вадима, погрузили в одну «скорых» и увезли. С малышом было всё в порядке, но нас, всё равно госпитализировали. Из клиники, меня и детей, забрал папа и отвёз к Анфисе Андреевне.

Второй этаж дома, и часть первого, примыкающего к гаражу, полностью выгорели… Машины, тоже… Вадима госпитализировали в ожоговый центр. Ему сделали две операции, по пересадке кожи. Я, оставив детей у папы, поехала в Центр и оставалась там, пока оперировали мужа. Через несколько часов ожидания, хирург сообщил, что операция прошла успешно и Вадим переведён в реанимационное отделение. В дальнейшем, как сказал доктор, если останутся шрамы, в чём он сомневается, можно убрать их с помощью пластики.

Меня, конечно же, не пустили к мужу. А врач, оперировавший его, окинув меня уставшим взглядом, посоветовал ехать домой и хорошенько выспаться. Так и сделала…

Из приёмного покоя, позвонила отцу и поинтересовалась, как дети. Мой телефон, по-видимому, сгорел, как и всё остальное. Хотя, документы, возможно, остались целы. Ведь, Вадим убрал их в свой сейф, а та часть дома, где находился его кабинет, почти, не пострадала. Сообщив мне, что дети, после пережитого, крепко спят, под присмотром Валентины Николаевны, которую папа привёз в дом Анфисы Андреевны. Я, в свою очередь, проинформировала его об операции и сказала, что поеду в городскую квартиру, чтобы собрать кое-какие вещи, ведь, всё, что было, сгорело…

– Не переживай, дочка! Всё будет в порядке! – заверил отец. – Сама-то отдохни! Сколько просидела в клинике то?

– Да, папа… Постараюсь отдохнуть… – устало, произнесла я.

На улице шёл дождь. Из-за этого, казалось, что уже ночь. Хотя, часы, на стене приёмного покоя, показывали, только, восемь вечера. Такси приехало быстро и доставило меня по нужному адресу. Поднявшись в квартиру, сразу же отправилась в душ и, просто, стояла под струями тёплой воды. Сил, совершенно, не осталось. Упав на кровать, думала о Вадиме. «Спасая нашего сына, он, не думая о себе, ринулся в горящую комнату! И я, до самой смерти, буду благодарна ему за это!» С этими мыслями, провалилась в беспокойный сон, где, раз за разом, переживала этот кошмар!

Глава 17.2

Проспала я, почти, до утра! Подскочив с кровати, приняла прохладный душ и заварила кофе. Нашла в шкафу пачку старого печенья и съела его, немного, утолив голод. Включила телевизор. В новостях сообщали о нашем пожаре. Пресс-секретарь Главного управления МЧС, по городу Москва, рассказал, что после проведенного обследования, выявили признаки поджога. Мне стало плохо. «Кто, опять, покушается на нашу семью? Кто ненавидит нас, на столько, что готов сжечь дотла, нас и наших детей?»

Достала старенький телефон и поставила на зарядку. Немного успокоив себя, привела в порядок свою внешность и поехала в Центр. Мне сообщили, что Вадим в сознании, но к нему, всё равно, не пустили, как я только не умоляла.

– Переведём его в палату, тогда и сможете посещать больного! – строго заявила дежурный врач.

– Скажите, а зрение не пострадало? – осторожно спросила я.

– Пока, трудно сказать… Но роговица не обожжена.

Это, немного успокоило меня.

Из Центра, поехала в сгоревший особняк. Территория нашего участка, по-прежнему, находилась под охраной. Два коттеджа, где жил обслуживающий персонал, не пострадали. Мне нужно было забрать документы. Следственные действия закончены, и я спокойно прошла в уцелевшую часть дома. Ключи от сейфа нашла в потайной нише шкафа и, открыв массивную дверь, забрала всё необходимое.

Выходя из ворот, к подъехавшему такси, меня остановил один из охранников.

– Елизавета Семёновна! Можно поинтересоваться здоровьем Вадима Александровича? – стараясь не смотреть мне в глаза, спросил парень.

– Конечно!.. Кто же вам запрещает! Ему провели две операции, по пересадке кожи. Состояние стабильное. Пока, находится в реанимации, – сообщила я.

– Спасибо, вам! Мы, тут, все переживаем за него! Передайте, что мы желаем ему, скорейшего выздоровления!

– Благодарю… Как только разрешат с ним увидеться, обязательно передам ваши пожелания.

Я села в машину и поехала к детям.

Через два дня, Вадима перевели в палату, и я, наконец-то, увидела его. Лицо, руки, ноги и туловище, скрывали бинты, как будто передо мной, лежала египетская мумия. Только глаза выдавали, что это живой человек.

– Лиза… – едва слышно, произнёс он.

«Он видит! Слава, богу!» Радостное чувство разлилось по телу. Боясь прикоснуться, нежно погладила забинтованную руку.

– Как ты, любимая?

Я прослезилась.

– Всё хорошо… и со мной, и с детьми… Они у папы пока… А ты?.. Как?.. – сглотнув ком, образовавшийся в горле, прошептала я. – Тебе больно?

– Немного… Но это терпимо…

Вадим отвернулся, и мне показалось, что настроение его изменилось.

– Ты… если не хочешь, не приходи… Я приму это, без истерик…

Я, растерянно смотрела на мужа.

– Что?.. Ты о чём?..

– Я, теперь, наверно, похож на чудовище… И если ты решишь оставить меня, я пойму…

Я заплакала и не могла остановиться. Напряжение, всех этих дней, выплеснулось наружу, очищая мою душу и, смывая слезами, обиды и страхи.

– Лиза! Что с тобой! – с беспокойством, спросил Вадим, пытаясь подняться.

Наконец, совладав со своими эмоциями, я, опустившись на колени, стала осторожно гладить и целовать бинты, на лице мужа.

– Господи, – шептала я. – Глупенький… Неужели, ты думаешь, что все эти годы, я любила тебя, только за красоту?

Соболев молчал, но я слышала его учащённое дыхание.

– Мне, совершенно, не важно, как ты будешь выглядеть… Любить, я тебя буду, любого – больного или здорового, страшного или красивого… Ты, не должен сомневаться во мне… И, хочу тебя успокоить! Врач сказал, что даже если после снятия бинтов останутся рубцы, со временем они рассосутся.

– Ты, правда, любишь меня? – едва слышно, спросил Вадим.

– Люблю… – снова прослезилась я.

– Спасибо, Лиза… Ты – вселила в меня надежду!

Глава 17.3

Мне пришлось возглавить компанию Вадима. Образование позволяло и я, конечно, прибегнув к помощи сотрудников, быстро вникала в работу. Когда было необходимо, подсказывал Соболев, но в основном, справлялась сама. Каждый день, после работы, я навещала мужа в больнице. Мы, подолгу, болтали о разных вещах и строили планы на будущее. Единственное, что меня расстраивало – это очень редкие свидания с детьми. Они, по-прежнему, жили у Анфисы Андреевны. Обычно, в выходные, утром, ехала за город и до обеда общалась с Ксюшей и Богданом. После обеда, ехала в клинику, к Вадиму. Но усталости, почти, не чувствовала. Я летала, как на крыльях, уверовав, что всё в моей жизни наладится и войдёт в привычное русло.

День снятия бинтов, стал для нас с Вадимом днем «Х». Я готовила себя к любому исходу, однако, боялась спонтанной реакции, которая может случиться, при первом знакомстве с новым лицом мужа. Была уверена, что он будет ревностно наблюдать за моей мимикой, и движениями тела. Но я выдержала экзамен! Лицо Вадима казалось немного асимметричным. Правая его часть выглядела чуть припухшей и имела красновато-фиолетовый оттенок. После трансплантации, оставались ещё небольшие шрамы. Такие же, покрывали, в некоторых местах, грудь и правую руку. Но, как заверил доктор, всё это постепенно сгладится и шрамов не будет видно.

– Вот видишь, твоя физиономия, почти не изменилась! – засмеялась я. – Ну, а если шрам останется, так он, как известно, только украшает мужчину!

В последующие дни, Вадима обучали правильному уходу за кожей и составили целый список необходимых лекарств.

После выписки, увезла мужа в городскую квартиру и забрала детей. Няне, сняли квартиру, по соседству, чтобы она не тратила время на поездки. Каждый день я, уезжала в офис, а Вадим, решал вопросы, работая из дома. Ксюху определили в прежний детский сад, и она, с радостью, туда вернулась.

По прошествии месяца, нам сообщили, что нашли поджигателей. Ими, оказались та самая Надя и её брат, не смирившимся с увольнением сестры.

Наши отношения с Вадимом, наладились и приобрели, какой-то иной смысл. Помимо любви, которую каждый день доказывал мой муж, он одаривал меня огромными букетами цветов. А ещё, Соболев писал любовные записочки, как будто мы подростки в школьном возрасте. Я, снова, почувствовала себя счастливой, ощущая искреннюю заботу обо мне и нежность, и отвечая ему взаимностью.

Глава 18

Эпилог

Три года спустя

Руины старого дома, пришлось снести. И, год назад, Вадим, построил на его месте, новый коттедж. И теперь, вместо двухэтажного особняка, передо мной, возвышался дом, в три этажа. Муж решил, что такой дом, нам необходим, настаивая на рождении ещё одного малыша. Я сдалась под этим напором. А месяц назад, наша семья, пополнилась, не одним, а двумя крохами – двойняшками: Ярославом и Василисой. Вадим, сиял от счастья.

От ожогов, на лице, не осталось и следа, лишь, в том месте, куда пересаживали кожу, цвет её, был чуть бледнее. Но наблюдать это, можно было в том случае, когда Вадим сбривал растительность на лице, но это случалось редко. Теперь, он предпочитал носить небольшую бородку.

Однако, на груди, остались шрамы, которые я покрывала поцелуями, каждый раз, когда мы оставались наедине.

Наши старшие дети подросли. Ксюша училась в третьем классе, а Богдаша, посещал садик. В свои четыре года, мальчик выглядел, года на два, старше: и по росту и по телосложению. Ну, а что было удивляться – мальчик рос копией своего отца.

Мой папа был счастлив с Анфисой Андреевной, а женщина, воспитавшая меня и сыпавшая проклятия на мою голову, после приговора, вынесенного Ремезовой, исчезла, из поля зрения. Как и где она жила, я не знала, да и, после случившегося, не интересовалась.

Анжелка получила приличный срок, а, вот Доронин, как я и предполагала, сумел откреститься от всего, и по делу, проходил, как свидетель. Вадим очень разозлился, но я, успокоила его и уговорила отпустить ситуацию. Я всегда верила в принцип бумеранга, и уверена, что рано или поздно, он прилетит, и неизвестно, чем, всё это обернётся.

Может быть, кто-то скажет: «Нельзя прощать предателей!» И я, наверное, соглашусь! Сама, ведь, продолжая любить Соболева, не собиралась уступать, в вопросе о примирении. Но… его величество «случай» внёс в мою жизнь, свои коррективы. Внутренние преграды разбились в дребезги, заполняя, исстрадавшееся сердце, восставшей из пепла, как птица Феникс, любовью. И я, не смогла бы сказать «прощай», единственному мужчине, к которому испытывала настоящие чувства и сильную страсть…

Конец