Читать книгу: «Время года – зима. Сборник», страница 7

Фото на память

Устрицы, словно грудки от курицы

без конца нравятся и продлеваются.

Послевкусие, как от фильма Кустурицы.

Что-то вдруг вспоминается, как дома

ты маялся: убивался, старался,

зарился, а теперь вот:

Адриатика, ресторан, столик, устрицы,

и ты в продолжение улицы вместе с

каким-то япончиком

употребляешь с лимончиком.

Положительные, восхитительные,

обворожительные

прохладные лодочки на блюде.

Цедим ещё и шампанское – наглецы!

Пусть в кадре останется, всё что будет,

останется,

Всё что с нами было останется,

Но лучшее – это устрицы!

Che-e-ese, япошка.

Лагуна – Венета, декабрь, 2014.

Ольге

Серый свет, один из тех, что капли

Ветром растирает по стеклу.

Форточка забита зимней паклей,

Чтобы место сохранить теплу.

От чего-то вздрагивают плечи,

Нервный хор углов и темноты,

Исподлобья взгляд бросает млечный

Путь – молчание и ты.

Если выпал из ладоней вечер,

Если невозможно, как и мне,

Закрывай глаза, поскольку легче,

Назначать свидания во сне.

2011.

Отрешённый полдень вбирает тебя

Отрешённый полдень вбирает тебя.

Среди луж и прочего неубранства.

Потеряв силуэт из виду, всего себя.

Ты найти не в силах в другом пространстве.

Наступает осень, потом зима.

Среди улиц из параллельных линий

Пересечься не просто, но ты сама

Выбирала путь этот самый длинный.

Постепенно находишь то, что осталось жить:

Твой забытый платок, записку, фото,

Что ещё продолжаешь чуть – чуть любить,

И с каждым годом всё больше не знаешь кто ты.

27.11.1996.

Чем ближе ты ко мне, тем дальше я

Чем ближе ты ко мне, тем дальше я –

Привязанность, отлитая в усталость.

Закончилась отсрочка бытия,

Теперь небытие у нас осталось.

И я гляжу, и ты глядишь в окно.

Между собой мы ни о чём не спорим

Не потому, что вместе мы давно,

Нет никакого смысла в разговоре.

Пусть нас фотографируют с небес,

Как есть, вдвоём в одной оконной раме,

Но ни один божественный процесс

Не восстановит узы между нами.

25.07.1996.

ПАМЯТНИК ПОЭТУ

Небо не небо – земля не земля

И между ними на площади хмурой,

Над головами – каменный я,

Как продолжение архитектуры.

Те, кто поставил меня , каждый год

В день мой, который давно уже проклят,

Будят мой образ, а тёмный народ

Знать не желает зачем я здесь воткнут.

Сдвинуться мне, да спросить их: «Кто Я?»

Из пьедестала вырвать подошвы,

но арматура стальная моя

держит меня слишком долго и пошло.

Слову измена – стиснутый рот,

Скованы руки – бессмысленны сроки,

и вместо слёз моих птичий помёт

белыми струями жжёт мои щёки.

14.12.1996.