Читать книгу: «Я квартиру снимал у вдовы», страница 2

Мэрилин, «Мерло» и др

На выставке можно увидеть ее наряд

из фильма «Зуд седьмого года»…

Из газет.

 
На выставке
платье прекрасной Мэрилин
Искрилось шампанским в бокале,
А воздуха струи,
несясь от земли,
Подолы его поднимали.
 
 
О, Норма Джин Бейкер!
Твой взгляд как туман,
А пышная стрижка блондинки
Любого мужчину
лишает ума
И норов заводит в нем пылкий.
 
 
Но я,
чтобы чувство меня забрало,
Чтоб вспомнились прелести рая,
Не медля,
достану бутылку «Мерло»,
Под кромку стакан наливаю…
 
 
И манит меня
первородной красой,
Лишь кончится влага в стакане,
Маруся —
девчонка с короткой косой,
В простом, изо льна, сарафане.
 

Мещанская застольная

Пей мало вина – лишь желудка ради

и частых недугов…

Из письма апостола Павла

к Тимофею.

 
Напитки богов – не речной водоём,
Напиться – удел слабоумных…
От частых недугов лишь зелия пьём,
И редко – на праздниках шумных.
 
 
ПРИПЕВ:
Мы водочку пьём, чтоб инфаркт не догнал,
Вино – чтоб лицо не желтело,
– А пиво? А пиво?
– А пиво – для пышности тела!
 
 
И чтобы здоровье своё заточить,
Должны мы без спешки и зуда
Не только решить, что сегодня лечить,
Но как, из какого сосуда.
 
 
ПРИПЕВ:
Из рюмок прозрачных мы водочку пьём,
Вино – из бокалов из темных,
– А пиво? А пиво?
– А пиво – из кружек огромных!
 
 
Сумеем любую болезнь излечить
И хвори душевные выбить!
Здесь главное – помнить, по скольку налить,
Здесь главное – знать, сколько выпить.
 
 
ПРИПЕВ:
Мы водочки только полрюмки нальём,
Вина – на две третьих бокала,
– А пива? А пива?
– А пива – чтоб пена свисала!
 
 
И пышет здоровье букетом из роз,
Коль в меру заправишься зельем!
Вот только на праздник размер этих доз
Растёт вместе с шумным весельем.
 
 
ПРИПЕВ:
Мы водочки всем по полкружки нальём,
В стаканах вино не состарим…
– А пиво? А пиво?
– А пиво на завтра оставим!
Мы водочку пьём, чтоб инфаркт не догнал,
Вино – чтоб лицо не желтело…
– А пиво? А пиво?
– А пиво – для пышности тела!
 

Современное

Не пой, красавица, при мне…

А.С. Пушкин.

 
Не эти ямочки ланит,
Не ног длину, не кожи глянец —
Упрямство северных красавиц
Я стану славить и бранить.
 
 
Я ей твержу: «Не пей при мне
Ты вин из Грузии печальной:
События войны недавной
Напоминают мне оне.
 
 
Прошу я: «Не кусай при мне
Конфеты с салом Украины:
Пожары, плач, домов руины
Напоминают мне оне.
 
 
Но спой мне песнь про Сулико
Или про то, что «ничь близэнько»,
И я забуду Порошенко,
Саакашвили и Ляшко».
 
 
Но ведь не слушает опять:
Все пьёт вино и ест конфету…
А то закурит сигарету…
Закрыв глаза, я стану ждать.
 
 
Закрыв глаза, я стану ждать,
Отбросив хлам тревог ненужных,
Тех дней, когда б красавиц ЮЖНЫХ
Я снова мог бы целовать…
 

Пляж

 
Даже воздух из сини
Здесь совсем не у дел…
Нет на свете красивей
Человеческих тел!
 
 
Как картёжные карты,
Позабыв про дела,
Дивной плотью Рембрáндта
Распростёрлись тела.
 
 
И волнуется мачо,
Полный гнусных идей,
Видя нежный и смачный
Полный лифчик грудей…
 

Пульмонолог

 
…Томно длинными пальцами взяв сигарету,
Говорит, карим глазом меня серебря:
– У тебя, дорогой, даже «Лексуса» нету,
А ты хочешь, чтоб я полюбила тебя.
 
 
Ну и срезала! Зря не послушал я Лёвку.
Говорил ведь, что в ней не людской аппетит…
Состоялась печаль, как затмение в лёгких —
И дышать тяжело, и немного тошнит.
 
 
Я домой ковыляю под лунной лампадой,
Рвут короткие спазмы дыхания нить…
– Эх, вот так бы, вот так бы ответить ей надо!
А потом засмеяться… Иль чуть нахамить…
 
 
На Рублёвку спеши, в олигархов заказник!
Мишура это все! Демонический бред!
А со мною любовь – поэтический праздник!
Но никто не сказал ей, что рядом – поэт…
 
 
Вью ответы, острее, чем листья у клёнов…
Где тот врач, что вернёт мне мой божеский вид?!
………………………………………………………………………..
На заросшем столе три грибочка солёных,
А в стеклянном пальто пульмонолог стоит…
 

Богородица

 
Материнское счастье мадонны.
Детский лик и тревожная мать…
В позолоте старинной иконы
Персонажи легко угадать.
 
 
Богородица… Нет, не икона…
Это фото, гравюрный офорт!
Это мама и я… У перрона…
Мы отца провожаем на фронт.
 
 
Говорит он: «Малыш, не волнуйся,
Пуля мимо просвищет, авось…»
…………………………………………………
Слава Богу: и папа вернулся,
И войну пережить удалось.
 

О близости к народу

 
Не всяк поэт с народом связан…
Ведь чтоб любил его народ,
Поэт голодным быть обязан,
Поскольку сытость – гниль даёт!
 
 
Моя жена, услышав это,
Погладив грудь мою и стать,
Сказала: «Моему поэту
Давно пора поголодать!»
 
 
Явив добро улыбкой томной
И взглядом подтвердив права,
Мой ужин, вроде бы готовый,
Весь в холодильник убрала.
 
 
Всю ночь искал я не сюжеты,
А к холодильнику подход…
……………………………………………..
Ах, как же трудно быть Поэтом,
Которого б любил народ!
 

Памяти Маргарет Тэтчер

 
Ведь недавно… Мне годы не стёрли
Этот взгляд, это платье, манто…
Но копают могилу шахтёры
Глубоко, как не может никто.
 
 
Человек… Потому – без сюрприза…
Все иссякло – и хватка, и прыть…
Если б вправду была из железа,
Лет до тыщи могла бы прожить.
 
 
И всю тысячу, как бы украдкой
Поправляя изящную брошь,
Сокрушительной женскою хваткой
Выжимала б и радость и дрожь.
 
 
Как моя… Ведь почти каждый вечер
Все корит меня, словно я тать…
Все вы, женщины, – Маргарет Тэтчер:
Так вам хочется поуправлять!
 
 
Как мужчины… Но только красивей.
Лимузинами, Англией даж…
Наши тоже хотят, но – Россией.
Только зря это все… Эпатаж…
 
 
Кто там: спикеры или соседки
Над могилой вам скажут: «Прости»…
………………………………………………………
Баронесса! Цветком маргаритки
Вам желаю весной прорасти!
 

О подвигах

 
Нам часто проповедь вещает
О том, как суеты боясь,
Святые подвиг совершают,
В уединении томясь.
 
 
Одна кутья… Безделье… Скука…
Давленье звонкой тишины…
Но разве может эта мýка
Сравниться с подвигом жены?!
 
 
Меня по прыти обгоняя
Минут на сорок, сорок пять,
И в утра зим и в утра мая
Она не ленится вставать!
 
 
Почти неслышно дверью стукнув
И в туалете воду слив,
Она из всяких там продуктов
Готовит завтрак на двоих.
 
 
Мне можно б спать… Но нежный запах
И тихий чайниковый свист
Стирают дрёму тайных знаков,
Включая в мозг бодрящий твист.
 
 
И никогда ведь не ругает,
Что, мол, бездельник, сибарит…
И бутербродов настругает,
И чай покрепче заварѝт.
 
 
А если в доме нету чая,
То, апельсин бросая в щель,
Она природу превращает
В прекрасный утренний коктейль.
 
 
И так, представьте, каждым утром!
Понятно даже холостым:
Вот подвиг где активно мудрый!
Куда там подвигам святым…
 
 
Из-за стола, салфетку бросив,
Встаю, счастливый, как корнет…
– Ну как? – жена тихонько спросит.
– Прекрасно! – ей скажу в ответ.
 
 
Я так признателен заботе!
Полдня на сердце – резеда!
Но в час обеда на работе
Я вдруг терзаюсь иногда!
 
 
Наглец! Взвалил на эти плечи
Бессонье в раннюю зарю…
Зато я милой каждый вечер
Себя родимого дарю!
 
 
Немым восторгом заряжая
И тренируя частый дых,
Я тоже подвиг совершаю
Покруче подвигов святых!
 
 
Пускай минут на десять только…
Но каждой ночью! Восемь лет!
– Ну как? – спрошу жену тихонько.
– Прекрасно! – скажет та в ответ.
 
 
…………………………………………………..
 
 
Философ! В цепь законов умных
Приткни немедля мой статýт:
– Подчас средь подвигов церковных
Мирские подвиги живут!
 

Приникну я к земле родной

 
Упаду в луговые цветы,
Больно стукнувшись носом о землю…
Нос болит, но я с трепетом внемлю
Дух и звуки земной красоты.
 
 
Вот орёт мной придавленный шмель,
Покрывая поэта пыльцою,
Рвёт гитарой из раннего Цоя
Жук какой-то, откушавший хмель.
 
 
Вижу, корнем гнездится осот,
Как китаец в сибирских просторах;
Дивной шубкой глазёнки зашторя,
Рядом дырочку делает крот…
 
 
О, цветы! О, букашки! О, крот!
Вас душою и сердцем приемлю!
…………………………………………………
Чаще нюхайте, граждане, землю,
Она много чего нам даёт!
 

Жара… Но долг отдай!

 
Вот жарища! Давно я такой не видал!
Ну как будто на Кипре иль Кубе!
Мой расплавленный мозг так когда-то летал
На танцульках в натопленном клубе.
 
 
Словно трупы, в тени три собаки лежат,
Шерстью тянут земную прохладу…
Сумасшедшая пчёлка вонзила кинжал
В мое сердце, как в кисть винограду.
 
 
В раскалённую высь три фонтана, смердясь,
Дарят влагу, как те три колодца,
И милиция смотрит, уже не сердясь,
На мальчишек, плескающих солнце.
 
 
Я зато на работе сижу, словно гусь,
Под ветрами прохладных кондейшен…
Но пока я до дома пешком доплетусь,
Снова стану проклятьями грешен.
 
 
Доберусь до кровати… Та примет меня,
Соревнуясь объятьями с моргом…
Лишь жена, вся в поту, потревожит, маня:
«Спишь? А как же с супружеским долгом?»
 

А в субботу мы на дачу

 
– Маша, Маша! Одевайся!
Да не нужен капюшон!
Сколько можно?! Не ломайся…
Знаешь, как там хорошо!
 
 
Ну, комарики… Ну, мухи…
Ну, а в городе? Народ…
Слушай: зайка длинноухий
К нам поужинать придёт.
 
 
Утром только ты с подушки —
Папа с удочкой… Как кот…
Вместо рыбки две лягушки
Из болота принесёт…
 
 
Боря! Ну, тебя обидишь…
Маша! Что ж ты под кровать?!
Да на даче все увидишь…
Поезд ведь не будет ждать!
 
 
И сорока… И сорока…
И колючего ежа…
Боря! Ты с какого бока
Эту сумку снова взял?!
 
 
Эта сумка для картошки!
Ты б для Машки шляпку взял!
Так, присядем на дорожку,
И скорее – на вокзал.
 
 
Борь! Опять ключи забудешь…
Это все – когда домой!
Нет, колготочки не будешь —
Ножки мы натрём «Тайгой».
 
 
Нет, в тайгу не ходят детки,
Папа просто пошутил…
Папа раз туда с соседкой
По грибы гулять ходил.
 
 
Их искали чуть не сутки…
А грибки они нашли…
……………………………………….
Все? Готовы? Боря, сумки!
Ну, поехали! Пошли…
 

О диагностике европейского мяса

Конина под видом говядины

нашлась в целом ряде полуфабрикатов

на европейском рынке.

Из новостей.

 
Уж третью неделю и частно, и скопом
С немецкой прилежностью день ото дня
Все ищут учёные под микроскопом:
Где мясо коровы, где мясо коня.
 
 
И как отличить, и где корни истоков?
Румыния? Польша? Но как уличить?
Есть столько приёмов без всяких там скопов,
Как мясо коней от коров отличить.
 
 
Вот я… В ужин – блюдо, где мясо – основа,
А ночью жене говорю: «Ну-ка, тронь»…
ОН, если говядина, вял как корова,
А если конина, стоит словно конь!
 

Когда стреляю смелым взглядом…

 
Когда стреляю смелым взглядом
В объекты из семейства дев,
Особенно, когда те – рядом,
Я так волнуюсь, весь вспотев.
 
 
У той – глаза подобны раю,
У этой – гладь тугих грудей…
О, нет! Кто знал бы, как страдаю,
Забыв политику, друзей!
 
 
У той – прекрасные ладони…
Но, как сказал философ Юм,
Лишь сочетанье благовоний
Рождает редкостный парфюм!
 
 
Конечно, мы и части рады…
Но я скажу вам без затей:
Судить о деве, право ж, надо
По совокупности частей.
 
 
……………………………………
 
 
Ну все! Нашёл! Нога без шерсти,
И шея есть, и та же грудь.
Все, все прекрасно, все на месте!
Но мысль одна наводит грусть.
 
 
А вдруг в какой-то части
сколот
Или совсем не виден ГОСТ?
А вдруг под грудью —
жуткий холод,
А там, под юбкой —
ведьмин хвост?!
 
 
Вы знаете, я чуть не запил…
Слова скрипели, как настил:
– Смотри, как девушку облапил!
Бесстыдник! Лапы распустил!
 
 
Прошу, не осуждайте, люди!
Ведь цель моя совсем проста:
Я щупаю: не хладны ль груди
И нет ли ведьмина хвоста!
 

Весна идёт

 
Автобус брызнул лужной пылью,
Желтком сияет снегогрей.
Сидит грачиха, хвост топыря,
В гнезде на прутьях тополей.
 
 
Без перьев шеи зимних куриц,
Капелью пляшет метроном,
И Федя – шут дворов и улиц
Скребком шуршит и нянчит лом.
 
 
Черноты нежатся блаженно
У тёплых липовых стволов,
И тяга к парному сближенью
У особей иных полов.
 
 
На зов синца летит синица,
Река бежит, ломая лёд.
И ты спешишь со мною слиться…
И я спешу. Весна идёт!
 

Зачем так некстати…

 
До встречи желанной, таинственной, грешной
Считал я секундами дни…
И вот, наконец, у ракиты прибрежной
Остались мы снова одни.
 
 
Ломались, скользили и ватными стали
Нездешние призраки тел…
И пели русалки, и рыбы шептались.
И лунный фарватер блестел…
 
 
Твой запах, и нежность, и все, что томило,
Я стал поцелуями пить…
Но ты вдруг сказала: «О, господи… Милый…
Я ж рыбу забыла купить…»
 
 
……………………………………….
 
 
И прежние вещи явились из ваты,
И нечисть накрыло волной…
Все стало реальным. И только фарватер
Зловеще сверкал под луной.
 

Глоточек ушедшего лета

 
О, прошлые юные лета!
За вами бежать нелегко…
С бидончиком нежного цвета
Плетусь покупать молоко.
 
 
Всегдашнее место. С рассвета
Здесь стелют листву тополя,
Здесь стайка отставших от лета,
Таких же настырных, как я.
 
 
С бидончиком нежного цвета,
В цепочку, как бисерный путь,
Стоят, чтоб купить себе лета,
И выпить, и леты вернуть.
 
 
Они – не актёры на сцене,
Но как живописна их нить…
Ах, мне бы скорее к цистерне
И лета в бидончик налить!
 
 
Безрогая дура-цистерна
Хранит сладострастную снедь:
В железной корове люцерна,
И солнце, и облако есть.
 
 
В ней руки доярки Полины
И волос от ейной косы,
Там девять процентов полыни
И восемь – вечерней росы,
 
 
Рассвет на пригорке у речки
В обнимку с девчонкой ничьей,
Вкус губ её, жарких как печка,
И грустность коровьих очей.
 
 
В ней стайки мальков возле тины,
В ней склон голубеет во льну…
Я крышку с бидончика скину,
Губами я к снеди прильну,
 
 
Прильну и, три литра рассвета
В себя опрокинув, спрошу:
«И где вы, ушедшие лета?!»
В ответ ни гу-гу, ни шу-шу…
 
 
Но чу! Ощущаю позывы,
Желания страстные те!
И кровь побежала по жилам,
И что-то урчит в животе!
 
 
Вернулись ушедшие лета!
Мне, кажется, все по плечу!
………………………………………..
Как жаль, что здесь нет туалета…
Я мчусь! Я бегу! Я лечу!
 

Не гуляй, Душа, далёко…

 
Опустилось солнце к веткам,
Удлиняя нашу тень,
И болтливою соседкой
День иссяк… Уходит день.
 
 
Вот уж ночь – хозяйка дома
Гонит вечер за порог…
Чёрной крышею истома
Изгибается, как йог,
 
 
В тихой заводи все чаще
Чмокать начал умный сом,
И на город, горы, чащи
Плащ накинул тихий сон.
 
 
Суетной наевшись каши,
Человеки идут спать…
В это время души наши
В мир выходят погулять.
 
 
Как в прохладу струйкой едкой
Жизнью теплится навоз,
Так Душа из тесной клетки
Выплывает через нос.
 
 
Плоть свою платочком скомкав,
Перед тем, как в мир уйти,
Спросит Ангела, во сколько
Ей обратно в дом войти,
 
 
А потом знаменьем вечным
Тихо к телу прикосну…
И храпящий человечек
Мозг отправит свой ко сну.
 
 
Белым облачком из ваты
Мчит Душа назад, вперед,
И картинки, как транслятор,
Телу в мозг передаёт.
 
 
То покажет предсказанье,
То какой-то прошлый день,
То любови истязанье,
То из ниток дребедень…
 
 
А к утру, оставив стремя,
В тело входит вся в росе…
Но в положенное время
Возвращаются не все.
 
 
Та вон… Шашни что ль крутила?!
Нагулялась на сто лет…
Возвратилася кутила,
Глядь, а тела то и нет!
 
 
……………………………….
 
 
И, уткнув в подушку холку,
Руки сдвинувши к груди,
Я шепчу Душе тихонько:
«Далеко не уходи…»
 

Ответишь за козла

 
Я лез, на чьи-то
ноги наступая,
В автобус тесный,
как могильный склеп.
Вдруг голос взвился,
словно черт из рая:
«Ты че, козел,
совсем уже ослеп?!»
 
 
Другой бы вздрогнул,
взвился как от плети,
Налился злобою
на злой на этот глас,
Нашёл бы он,
что голосу ответить
И, обернувшись,
врезал промеж глаз.
 
 
Но я смолчал,
очки подвинув на нос,
Не обратив
вниманье на «козла»…
Все потому,
что мой гипоталамус
Добра рождает
более, чем зла!
 

О плодотворных контактах

 
Эол играл, и гнулись кроны
В тот серый вечер октября…
Я шла искать Ален Делона,
А натолкнулась на тебя.
 
 
Все напрягла: глаза и тело,
ЕГО в толпе сырой ища…
И зацепила сумкой слева
ТЕБЯ за краешек плаща.
 
 
Того плаща подбор кровавый
Пронзил мне сердце острогой!
А мозг мой вздрогнул: Боже правый,
Как хорошо-то мне с тобой!
 
 
Как годы, то мгновенье длилось:
Влюблённость, грусть, любовь и боль…
Но время не остановилось,
Не дрогнул вектор биополь.
 
 
И плащ средь тел пропал печально…
А время – снова антраша…
Но был контакт! И не случайно
Ношу под сердцем малыша!
 

Как шлёпнул о щёку мне лещ…

 
У рыбной у речки, под вязовой крышей,
Не став после ужина пить люминал,
От тёплой воды чуть поднявшись повыше,
Я ночи картинам пристрастно внимал.
 
 
Горбатился лес терриконовой глыбой…
Звездами дырявился неба карман…
Вдруг слышу: спросонок ударила рыба…
По вязовым листьям закапал туман…
 
 
Вот месяц грудной в жёлто-белых пелёнках
Уткнувшись, сосёт полносочную грудь…
Вот селезень крякнул… В ответ – селезёнка…
Туманом на сердце закапала грусть…
 
 
Как все это близко… Как сердцу знакомо…
Я вспомнил, как шлёпнул о щеку мне лещ,
Как капали слезы солёным раствором,
Летела вдогонку какая-то вещь…
 
 
Как чей-то младенец (от силы – полгода)
Орал, словно требовал гру́дный декрет…
…………………………………………………………….
О, Боже! Как часто нам дарит природа
Картины забытых, но счастливых лет!
 

Ночь

Вольный перевод

одноименного стихотворения

Германа Гессе

 
Гашу свечу, и ночи волокно
Порывистым движением наката
Врывается в открытое окно
Объятьями товарища и брата.
 
 
О, друг, о, брат! Душа истомлена,
И темноты влекущая истома
Уносит нас в былые времена,
В родимый край отеческого дома.
 
 
Где нас учили бедному помочь,
Где гладь пруда, где тишь и зелень парка,
Где вся в свечах такая же вот ночь
Счастливила рождественским подарком.
 

DieNacht. Hermann Hesse

 
Ich habe meine Kerze ausgeloescht;
Zum offnen Fenster stroemt die Nacht herein,
Umarmt mich sanft und laesst
Mich ihren Freund und ihren Bruder sein.
 
 
Wir beide sind am selben Heimweh krank;
Wir senden ahnungsvolle Traeume aus
Und reden fluesternd von der alten Zeit
In unsres Vaters Haus.
 

Предостережение

 
Вечер… Ночь уже не за горами…
Фрэнк Синатра, клетка с какаду…
Вы и Он… На столике меж вами
Два бокала и «шампань» во льду…
 
 
Низкий тембр, словно два Синатры…
На открытом месте – две руки…
Бормотанье ритуальной мантры,
А в шампанском мчатся пузырьки…
 
 
Пузырьки, так ласково сверкая,
Прямо в рай указывают путь…
Но, взрываясь на границе рая,
Раскрывают истинную жуть!
 
 
Дело в том, что строй цепочек вешних,
Хоть волнует и ласкает глаз,
Крайне страшен: в пузырях поспешных —
Ядовитый углекислый газ!
 
 
Чуть глотнёте – все! Вы – на татами!
А в головке – мякоть, шум и гам…
…………………………………………………..
Дамы! Вин не пейте с пузырьками:
Задурить вас хочет интриган!
 

О вампирах

По мотивам произведения

Алексея Орлеанского «Загадочная кончина».

http://www.stihi.ru/2009/02/01/548

 
Шёл бал… Гостей встречала зала…
Шли танцы, не скучал никто.
Но слух прошёл, что среди бала
Вампирша есть… Инкогнито́.
 
 
Князь Крупин (да и Репин тоже),
Дивясь на печки изразцы,
Заметил, как в трюмо прихожей
Вампирша скалила резцы.
 
 
И как сокрылась в малой зале…
Вот это – да! Едрёна вошь!
Как только это все узнали…
О, Боже, что тут началось!
 
 
Две гостьи в обморок упали,
Вспотели графы и князья…
Но, к счастью, в этом самом бале
Поэт был – мистик… Ну и я.
 
 
Сверкнул Поэта зуб, как кортик,
И глаз блеснул нехорошо…
Гостям сказал он: «Успокойтесь!»
И в залу малую пошёл.
 
 
Чтоб не лишить гостей их веры
Легко, как старый камергер,
Через минуту часть портьеры,
Я сдвинул в некий интерьер:
 
 
Сверкая красными глазами
И блеском шитых эполет,
Чуть улыбаясь, в малой зале
Пил кровь из дамы наш Поэт!
 

Душа моя поёт лишь в ду́ше…

 
Среди стен полупрозрачных,
Среди пара, струй и луж,
После праздной жизни дачной
Принимаю нынче душ.
 
 
Ярко-голый, словно осень,
Я свечусь, как ГОЭЛРО,
И струями небо косит
Бронзу тела моего.
 
 
Жизни тонус так и скачет —
Мой его, или не мой…
Жаль, жена ещё на даче,
А соседка – за стеной…
 
 
Как под облаком опухшим,
Я вращаюсь не спеша,
И мурлыкает под душем,
И поёт, поёт Душа!
 
 
Струи, словно пианисты,
Бьют по выпуклым частям,
И мотив, как мор неистов,
Заструился по костям.
 
 
Я ваяю берег дальний,
Море, раннюю зарю…
Здесь – поддам чуть-чуть ударных,
Здесь вот – струнными залью.
 
 
Звук играет лёгким тушем,
И, обыденность круша,
То не Я ору под душем —
Вслух поёт моя Душа!
 
 
В три октавы! Ниже, выше…
Эхо бродит за спиной…
Вдруг снаружи стук я слышу
По кабинке душевой.
 
 
Сдвинул створку… Возле ванны
Мне грозит какой-то фиг…
Слушай, это ж – Федька Ванин
Без ключа в мой дом проник.
 
 
Рухнул звук! Такая жалость…
Крах душевный! Вот дебил…
………………………………………….
Как чуть позже оказалось —
Я кого-то затопил…
 
 
Мораль:
Чтобы в кайф струя звучала,
Чтоб гремел под душем рок,
Ты трубу проверь сначала
И защёлкнись на замок!
 

Прошло два года после нашей свадьбы

 
Стихает праздник отголоском лета,
Умолк пичуг многоголосый шум…
Лишь дятла стук монтажным пистолетом
Долбит мне мозг: мол, мало приношу,
 
 
Мол, все подарки – только из-под палки,
Мол, редко на столе «Вдова Клико»,
Мол, не построил зáмок так, как Галкин,
Мол, самолёта нет, как у Кирко…
 
 
Туманится зевок любовной лени,
И на исходе солнечного дня
Ты не садишься больше на колени
И поцелуем не бодришь меня.
 
 
Вчера был сон. Как говорит мне сонник —
На горизонте светится любовник…
 

Из цикла «Поэт в деревне»

Пастораль

 
Вдоль по деревне босиком
Иду я, как Христос по водам,
И на ступнях моих разводом
Чернеют трещины севком.
 
 
Хоть голь в деревне и тоска,
Здесь босиком давно не ходят.
«Сдурел мужик!» – смеются люди
И крутят пальцем у виска.
 
 
А я – сдурел… От всех вдали,
Вдали от дрязг, надрыва, пробок,
Я – без прикрас: то тих и робок,
То эпатажен, как Дали!
 
 
Здесь сущность Путина речей
По вечерам яснит соседка,
Здесь вести шепчет вербы ветка,
А песни – родника ручей.
 
 
Здесь у колодца возле луж
Летают пчёл жужжащих стайки,
А рядом с домом вдоль лужайки
Косою машет чей-то муж…
 
 
Ступни мои щекочет пыль,
Мне солнце лысину щекочет,
А в спину чей-то гусь гогочет —
Велит поверить в эту быль.
 
 
А я не верю… Вот в тиши
Глас бабы Нюры, точно с неба:
«Ау, Поэт! Сходи за хлебом —
Гудела давеча маши…»
 
 
И я с холщовою сумой,
Ступней родную землю чуя,
Окрестным видом мозг харчуя,
Парю над грешною землёй.
 
 
Давно уехала маши…
Но у ларька народ хлопочет.
Народ всегда чего-то хочет —
То зрелищ хочет, то сушѝ…
 
 
Хлеб плотный, вроде кирпича,
Почти раскуплен спозаранок,
И груз из четырёх буханок
Меня совсем не удруча…
 
 
«Успел? И – ладно, мой родной…
Надысь гляди, какой ты ходкай…»
А я летящею походкой
Несусь к колодцу за водой.
 
 
С утра, а мокрый, как в росу…
Я ноги в лужице помою
И ведра с ледяной водою
Скорее к дому поднесу.
 
 
Азот из колб на тело слив,
Я буду первым среди равных…
Попью чайку с заваром травным
И вкусом прошлогодних слив.
 
 
Картошку, словно два грача,
Прополем с бабой Нюрой дружно…
И что ещё поэту нужно?!
……………………………………
Ну, разве банку первача…