Читать книгу: «Обиды Марии. Повесть. Рассказы», страница 6

– Ну, как, Мария? – отец выжидательно посмотрел на дочь.

– Отец, бог вам судья! А я уже привыкла полагаться только на себя и в ни чьем благословении не нуждаюсь. Ни вы мне ничего не должны, ни я вам, – ответила она, не глядя на отца. – А вот простить не могу. Когда ехала к вам, думала мое сердце оттает, а нет! Не оттаяло! – почти крикнула она, бросая обидные слова в лицо отца. – Я сегодня же уеду, – уже тихо добавила Мария.

– А как же мать? Ты о ней подумала? Она расцвела за это время, помолодела лет на десять. Пожалей хоть ее!

– Разучилась я, отец, жалеть. Ни себя, никого другого…Так что, извините, дорогие родители.

В тот же день вечером они провожали ее на вокзале. Поезд тронулся, мать рванулась, но отец крепко держал ее за плечи. Два очень пожилых человека, так и не ставшими вновь для нее родными и любимыми. Долго еще из окна купе она видела эти две одинокие фигурки, тесно прижавшиеся друг к другу, пока они не превратились в одну еле заметную точку, а потом и вовсе исчезли, растаяли на горизонте. Сердце Марии спокойно и ровно билось, глаза сухие. Никаких эмоций, только пустота.

Глава 13

Мария так и жила одиноко, замкнувшись от окружающего мира в своей квартирке на пару с телевизором, включенным с утра и до позднего вечера. Дочь – ее самая большая любовь, жила в Ленинграде, к матери приезжала только один раз, когда сынишке исполнилось два года. В тот свой приезд дочь постоянно пеняла ей на что-то, выговаривала свои детские и прошлые обиды.

«В меня пошла – такая же обидчивая! – сокрушалась Мария, не переча дочери. В тот приезд она отдала ей все деньги, лежавшие на сберкнижке. «Мне и моей северной пенсии хватает, а молодой семье деньги нужны» – рассуждала Мария. С тех пор дочь ни разу не приезжала, письма писала не чаще одного раза в полгода, да и к себе в гости не приглашала.

«Слава богу, хоть она счастлива. Муж образованный, при хорошей должности. Сынишка подрастает. Правда, Оленька писала, что он болеет часто и плохо ест. Точно, как и она в детстве. Ну, а не приезжает? Значит дела. Своя хлопотливая жизнь, в которой мне не нашлось места, а может, стесняется необразованной и старой матери!» – оправдывала она дочь.

С родителями и сестрами Мария не общалась, даже не поехала на похороны отца с матерью, когда младшая сестра прислала ей телеграмму. Умерли они с разницей в полгода, сначала отец, а потом и мать, хотя деньги на похороны родителей выслала.

Память о Жане постепенно стиралась, но она всегда помнила его «не забывай меня, Мари!» и часто мысленно разговаривала с ним, больше – о своей обиде. Марии сейчас казалось, что только Жан понимал и любил ее. В своих мысленных монологах она делилась с ним обидой на родителей, которые ею откупились, спасая сына; на мужа, променявшего ее на молодую и образованную. Ну и конечно, самой большой обидой, засевшей в ее старом сердце, на свою кровиночку, которую мало интересовала судьба матери – здорова, жива ли? А ей ведь вот-вот восемьдесят стукнет!

Когда Марию положили в больницу, то соседка послала телеграмму в Петербург о тяжелом состоянии матери, а в ответ – «Сейчас приехать не смогу». Так за два месяца у Оленьки и не нашлось время навестить мать. Даже письмо не прислала.

***

И вот сейчас пришел ее последний час. «Только в обидах на эту жизнь и прожила, без радости и счастья. С 16 лет. А ведь я бы прожила совсем другую жизнь, если бы тогда меня впервые не захватило до края это чувство – Обида! Чтобы быть счастливой, надо было уметь прощать. Всех прощать. Прощать труднее, чем жить с обидой. Как жалко, что это я так поздно поняла! Поздно! Оленька простит и поймет меня, пройдет время. Храни, ангел-хранитель, мою девочку!».

Была поздняя ночь. Мария лежала с открытыми глазами и вдруг, еле шевеля губами, стала читать молитву «Отче наш». Впервые с тех пор как ее увез переполненный товарный поезд в Германию. После прочтения молитвы лицо старухи озарила улыбка. Она простила всех и, прежде всего, себя. И закрыла глаза. В последние мгновенья жизни ее губы шептали: «Мамочка, прости меня, мамочка».

Мария очутилась в яблоневом саду, а навстречу ей шла мать – молодая, красивая, нарядная. «Аленький, мой…». Обиды нет. Есть долгожданная встреча.

Старуха издала хриплый звук и затихла. Так с улыбкой на сморщенных губах и застало ее осеннее утро.