Читать книгу: «Закон бумеранга», страница 2

– Мамочка, – погладив её по смоляной шевелюре, сказала я, – всё у тебя будет хорошо. Ведь никогда не знаешь, где найдёшь, а где потеряешь. Может, твоя должность как раз и приведёт тебя к любви. Вот явится к тебе прекрасный принц на белом коне в ближайшее время. Влюбится в тебя, а потом женится на тебе. Что ты тогда скажешь?

– Лишь бы конь не был краденным, а рыцарь не в ржавых доспехах, – сыронизировала мама.

– Ну это от тебя зависит, – улыбнулась я, – от твоего выбора, да и от твоей активности тоже. Безвылазно сидя дома, как ты это делаешь, принца не дождёшься.

– Ах! Судьба человека и на печке найдет, – отмахнулась она от меня, а затем нравоучительным тоном добавила, – женщина должна быть гордой. А бегать за мужчинами – это унизительно. Во всех сказках, кстати, принц ищет принцессу, а не наоборот. В этом и заключается сермяжная правда.

– А если мужчина очень понравился? – возразила я, – что? Так и сидеть, сложа руки?

– Понравился – не понравился! Это не имеет значения, – отрезала мама, – инициатива всегда должна исходить от мужчины. Он выбирает. А задача каждой женщины заключается в том, что она должна ждать такого мужчину, а потом вступить в брак, лишь бы нашёлся тот человек, который захочет жениться на ней.

– А если не захочет? – удивилась я, – Или захочет не тот, который понравился?

Мама долгим взглядом посмотрела на меня. В её глазах промелькнуло явное замешательство.

– Давай лучше кино по телеку посмотрим, – решив сменить тему, предложила она, – там вроде комедия намечалась сегодня вечером.

6 глава

Седьмого мая, когда за окном стало смеркаться, Сергей Васильевич, как и обещал, заехал за нами на автомобиле, за рулём которого сидел его друг. Я даже сразу и не поняла, что судьба, сделав крутой вираж, в этот миг открыла новую веху в моей жизни, не оставив от старого её образа ровным счётом ничего. Мой мир изменился, как только прозвенел звонок в дверь, словно по мановению волшебной палочки. Наше с мамой одиночество исчезло в одночасье, словно его и не было вовсе. А дальше жизнь завертелась, словно в калейдоскопе.

Получив ключи от номера, мы с мамой бросили сумку с вещами в шкаф и отправились вместе с Сергеем Васильевичем в близлежащий лесок, где на полянке полным ходом уже шло веселье, мгновенно очутившись в эпицентре радости среди радушных друзей Сергея Васильевича.

– Серёга, привет! – поздоровался один из них, – иди сюда!

Несмотря на то, что было довольно-таки прохладно, этот приятель Сергея был почти голым. На нём надеты были только плавки со странным рисунком на причинном месте в виде дамской изящной ручки с красным маникюром, заворачивающей водопроводный кран. А на голове у него красовалось сомбреро из джинсовой ткани.

– Привет, Влад, – отозвался Сергей, а потом представил нас с мамой своим друзьям.

– Устраивайтесь поудобнее, – приглашая нас расположиться возле костра на сооружённой из пней и досок, скамейке, опередив Сергея, предложил Влад.

А потом принялся носиться вокруг костра. Обуви на нём не было. Он бегал по траве босиком, невзирая на то, что рядом в низине, лежал ещё не до конца растаявший снег.

Сергей взял топор, валяющийся на траве, и решил наколоть дров для костра из брёвен, сваленных неподалёку. Но Влад отобрал у него инициативу. Нарочито играя рельефными мышцами, он принялся за рубку, то и дело исподволь косясь по сторонам, чтобы убедиться, достаточно ли привлёк к себе внимание окружающих. Зная, что весьма выигрышно смотрится, на фоне рано растолстевших товарищей, он взял полено, поднял его над собой, а потом со всей силы бросил его на торчащий из земли валун. Полено в мгновение ока разлетелось на щепки. Затем, принимая выгодные позы, Влад их собрал, и присел у костра, чтобы подбросить туда очередную порцию хвороста.

«Ну, ясно, – усмехнулась я, наблюдая за ним, – товарищ относится к породе людей, про которых говорят: к каждой бочке затычка».

– Владик, – вдруг обратилась к нему блёклая миниатюрная блондиночка, ставящая на скатерти, расстеленной прямо на траве, для нас с мамой пластиковые стаканчики и тарелки, – ты бы оделся, а то выглядишь неприлично да и смотреть на тебя холодно.

– Сама одевайся! – прикрикнул он на неё визгливым тенорком, а потом заорал, – не тебе меня учить, что прилично, а что нет! Лучше за сыном присматривай! Это твоя прямая обязанность жены и матери. А я тебе не ребёнок. Нечего мне тут указания раздавать! Я сам хорошо знаю, как мне быть!

Как ни странно, она восприняла его грубость, как должное.

– Антоша, ты где? – спросила она, оглядываясь по сторонам.

– Я тут! – отозвался, стоящий неподалёку белобрысый мальчик в очках лет десяти.

– Тут – не тут, всем капут! – плоско пошутил Влад и громко рассмеялся.

А потом стал снова носится вокруг костра, и снова шутить, и хохотать над своими же шутками, всеми силами пытаясь сконцентрировать всеобщее внимание на себе. Он был настолько шумным, что кроме него не было слышно никого.

Правда, несмотря на подтянутый внешний вид, и потуги к остроумию он производил впечатление, человека крайне нервного. Его небольшие, но яркие, тёмные глаза всё время бегали, словно искали, что бы сделать такого, чтобы всем показать, кто здесь самый главный. А его орлиный нос абсолютно не сочетался с пухлым, почти женским ртом. Честно говоря, если бы он не создавал так много шума, я бы его даже не заметила. Маме, кстати, он сразу очень не понравился. Но она, в отличие от меня, почему-то сосредоточила всё своё внимание на нём.

– Знаешь, какая у него фамилия? – шепнула она мне на ухо, презрительно скривившись.

– Какая? – попыталась я воспроизвести в памяти, как нам его представили при знакомстве.

– Алмазов! – отчего-то страшно возмутившись, воскликнула мама.

– Да нет же! – хихикнув, поправила я её, вспомнив всё же тот момент, когда Влад отрекомендовался, – ты перепутала, мама. Его фамилия – Хрусталёв!

– Фу! Ещё не легче! – фыркнула она.

В ответ я рассмеялась. Меня очень позабавила её реакция на этого, в общем-то мало интересного человека.

– Ты обратила внимание на то, какой он грубиян? – между тем, продолжила возмущаться мама, – Как он по-хамски разговаривает с женой!

«Да какая разница как он себя ведёт? – подумала я, а потом мысленно удивилась, – и на кой ей сдался этот мужик»?

А вслух сказала:

– Ой, мам! Да забудь ты про него!

– Владька Хрусталёв недавно вернулся из Чили, – услышав наш разговор, вмешался в него Сергей Васильевич, – там он был с семьёй в загранкомандировке два года.

– Как это интересно! – оживилась мама, покосившись в сторону Хрусталёва, – Чили – это же настоящая экзотика!

– Ничего экзотического там нет, – важно выпятив вперёд нижнюю губу, возразил Сергей Васильевич, – страна высокогорная. От этого и не самая престижная для работы за рубежом. Атмосферный воздух там разрежен так, что дышать порой трудно. Не до экзотики, прямо скажу.

– Но всё равно, – мечтательно закатила глаза мама, – побывать за границей – это так любопытно!

– Любопытство такое дорого стоит, – спустил её с небес на землю Сергей Васильевич, а потом со знанием дела пояснил, – Зря денег нигде не платят. Поэтому Хрусталёв по нашим меркам теперь страшно богатый мужик.

– А у него много денег? – округлив глаза, как-то непривычно блеснувшие, поинтересовалась мама.

– Много, – почему-то вздохнул Сергей Васильевич, а потом, кивнув в сторону белой машины, стоящей на краю полянки, добавил, – видите? Это его автомобиль. И не простой, а самой престижной марки.

В его голосе послышалась едва заметная нотка зависти. Эта нотка очень покоробила меня. Мне казалось, что такой мужчина, как он, не должен ни к кому испытывать это унизительное чувство.

– Да?! – тем временем воскликнула мама и затуманившимся взглядом посмотрела на Хрусталёва.

А я промолчала.

«Какая разница, у кого сколько денег? – подумала я, – мне вот абсолютно наплевать на Хрусталёва и его богатство, в придачу. Тоже мне тема для разговоров! Я не собираюсь тратить время на подобные обсуждения»!

В данный момент я предпочитала наслаждаться жизнью, которая так неожиданно изменилась. Вдыхая всей грудью пряный воздух леса, гармонично переплетающийся с ароматами костра, разожжённого на полянке, и жареного мяса, готовящегося на нём, я ощущала себя невероятно счастливой.

В этот момент кто-то включил музыку. Услышав её, Сергей Васильевич пригласил меня танцевать и мы одиноко закружились на середине полянки. Покачиваясь в такт мелодии, мы принялись тихо беседовать, неотрывно глядя друг на друга. В его глазах плескалось столько чувств, что в какой-то миг мне показалось, что он едва сдерживает непреодолимое желание поцеловать меня.

– Какое у тебя необычное имя – Василиса! – умело модулируя приятным баритоном, сказал Сергей Васильевич, тряхнув пепельно-русыми кудрями, словно пытаясь сбросить с себя какое-то наваждение.

Я смутилась. Честно говоря, моё имя мне не нравилось. Было в нём нечто пафосное на мой взгляд.

– Это мама так меня назвала в честь царевны из русской народной сказки, – словно оправдываясь, пояснила я, – Она вообще любит всё сказочное.

– А ты? – понизив голос так, что в нём отчётливо зазвучали бархатные нотки, спросил он, заглядывая мне в глаза, а потом осторожно, и одновременно нежно, провёл ладонью по моим длинным волосам, свободно лежащим на моих плечах.

Этот жест заставил меня покраснеть. Чувствуя, как в моей груди затрепетало, словно воробушек, пойманный в силок, сердце я потупилась, чтобы не выдать смущения. Но Сергей Васильевич, властным жестом взял меня за подбородок, а потом приблизив своё лицо к моему, выдохнул пересохшими губами:

– Ах! Какие глаза! Зелёные как у рыси.

Испугавшись, что я потеряю всякий над собой контроль, я решила изменить тему разговора и отстранилась от него.

– Мама называет меня Васькой. Правда, забавно? – тихо рассмеявшись, сказала я.

– Правда, – улыбнулся он, – словно мальчишку.

– Но мне больше по душе, когда меня зовут Асей, – посерьёзнев, сказала я.

– Почему? – удивился Сергей Васильевич.

– Это имя чем-то напоминает мне имя – Ассоль, – пояснила я, а потом спохватилась, – Вы знаете эту литературную героиню?

– Знаю, – кивнул он головой, а потом усмехнулся, – Так ты тоже любишь сказки, как и твоя мама?

– Да, – простодушно подтвердила я, – особенно «Алые паруса» Александра Грина.

– Но только это совсем не сказка, – возразил Сергей Васильевич, немного подумав, – Делать чудеса своими руками не так уж и сложно – это ведь и есть жизнь!

Его слова так поразили меня, что я на некоторое время замолчала.

«Это – он! – потрясённо подумала я, – мой капитан Грей»!

– Вы правы, – пробормотала я, ошеломлённая этим открытием.

– А ты никогда не задумывалась над тем, – спросил меня Сергей Васильевич, – что стало бы с Ассоль, если бы Грей выбрал из толпы вместо неё другую девушку?

– Она, наверное, умерла бы от горя, – дрогнувшим голосом ответила я, а потом натянуто улыбнувшись, попросила, – давайте не будем думать, что всё так грустно могло закончится, ладно?

– Ладно, – согласился Сергей Васильевич, а потом немного обиженно спросил, – скажи мне, я, что? Такой старый для тебя, что ты меня называешь всё время на Вы?

– Да нет. Просто я ещё не привыкла к Вам, – немного смутившись, ответила я.

«Как он мог так подумать?! – мысленно возмутилась я, – Я просто мучаюсь от застенчивости, поэтому так скована. А его возраст меня совершенно не волнует».

– Знаешь, сколько мне лет? – слегка напряжённо спросил он.

– Нет. А сколько? – поинтересовалась я.

– Если честно, то много, – отведя взгляд в сторону, смущённо признался он.

– Ну лет двадцать восемь? – простосердечно предположила я и, тут же спохватившись, что слегка перегнула палку, испуганно спросила, – я не обидела Вас?

– Что ж, это даже лестно, – польщено улыбнулся он, а потом признался, – Знаешь, а ведь мне уже почти тридцать шесть лет.

– Ну надо же! А я никогда бы Вам столько не дала! – искренне восхитилась я.

– Ты опять? – упрекнул меня он, а потом попросил, – пожалуйста, обращайся ко мне на ты, ладно?

– Ладно, – ещё смущаясь, и борясь с хорошим воспитанием, послушно ответила я.

Музыкальная композиция, тем временем, закончилась. Но мы так и продолжали крепко обнимать друг друга в воображаемом танце, не слыша, и не видя никого вокруг. Наверное, мы простояли бы так вечность, если бы Влад не вернул бы нас с небес на Землю. Следующей зазвучала ритмичная латино-американская мелодия. Он тут же, переведя всеобщее внимание на себя, принялся плясать. Да так красиво у него это получалось, что он мне не показался в этот момент таким уж противным.

«А он ничего, когда он не орёт дурниной на жену, – подумала я, решив станцевать с ним дуэтом, – в нём столько мальчишеской бесшабашности, что она отчасти компенсирует его хамство».

Когда я, немного запыхавшаяся, вернулась на своё место у костра, то обнаружила, что мамы рядом нет. Я завертела головой по сторонам, ища её глазами. И увидела, что она стоит чуть поодаль, прислонившись к берёзе и задумчиво смотрит, как волнами переливается жар на углях. Извинившись перед Сергеем, который после зажигательного латиноамериканского танца, снова оказался подле меня, я подошла к ней.

– Мама, у тебя всё в порядке? – участливо спросила я.

Она подняла глаза и грустно улыбнулась.

– Да, – тихо ответила она, – я давно мечтала провести ночь у костра. И сегодня моя мечта, сбылась.

7 глава

После того, как чудесные майские праздники закончились, мы с Сергеем стали постоянно созваниваться. Почти каждый вечер он приезжал, чтобы увидеться со мной. Я искренне радовалась его приезду, пытаясь окружить заботой, накормить и обласкать. А потом мы с ним шли гулять по санаторским аллеям, на одной из которых, присев на уединённую лавочку, мы бросались друг другу в объятия и принимались упоённо целоваться.

Млея от ласк Сергея, я восторженно думала: «Если его поцелуи так прекрасны, то каким же восхитительным будет их продолжение»?

А утром он вставал ни свет ни заря и, позавтракав тем, что я ему приготовила, на первой электричке отправлялся на работу, в Москву.

– К себе домой, при всём желании, я не могу тебя пригласить. Ведь я живу в квартире бывшей жены. Правда, в отдельной комнате, – однажды виновато сказал Сергей, – но я там редко бываю. Ночую, где придётся: то у друзей, то у брата, то у матери…

– Тебе не нужно оправдываться передо мной. Я тебе полностью доверяю, – перебила я его, не дав договорить, – а твой жилищный вопрос меня мало волнует. Потому что для меня главное – это ты.

Меня и в самом деле не заботил тот факт, что после развода Сергею стало негде жить.

«Важно, что мы любим друг друга, а остальное – ерунда на постном масле»! – купаясь в волнах счастья, думала я.

А всё, что выходило за рамки этого счастья я считала глупостью. Ведь рядом с Сергеем я чувствовала себя маленькой беззащитной девочкой, и мне это очень нравилось. Видимо, оттого что я выросла без отца, я подсознательно ждала от мужчины такого вот заботливого отношения, которое мне Сергей давал. А он очень хорошо вписывался в эту роль. Он неустанно сдувал с меня пылинки и, как мне казалось, очень мною дорожил.

«Моя Ассоль», – трепетно говорил он при этом.

А главное, он не настаивал на интимной близости после того, как я оказала ему решительное сопротивление, когда он сделал первую попытку в этом направлении. Он просто сказал мне:

– Я подожду, когда ты сама захочешь. Я не буду тебя ни к чему принуждать без твоего согласия.

Такая неслыханная деликатность меня окончательно покорила. Ведь, отказав Сергею удовлетворить его естественное мужское желание, я сначала не на шутку испугалась.

«Вдруг он обидится, и после этого мы расстанемся»? – в ужасе думала я, не собираясь однако уступать ему.

Но Сергей и не думал обижаться. Он продолжил сдувать с меня пылинки с утроенным рвением. Мало того, каждый раз, когда Сергей приезжал, он или привозил полные сумки продуктов, или просто давал маме деньги. Сергей считал, что не имеет права жить за счёт одиноких женщин.

А через месяц он сделал мне предложение. Я, не колеблясь, согласилась отдать ему руку и сердце в придачу. А потом мы решили получить согласие на наш брак у моей матери.

– Что случилось? – испуганно спросила она, увидев как мы встали перед ней на колени.

– Мама, благослови нас, – вместо ответа попросила я, – Серёжа хочет, чтобы мы стали мужем и женой.

– Я вас благословляю, – смахнув воображаемую слезу, немного пафосно сказала моя мать, – будьте счастливы, дети мои.

На следующий же день мы подали заявление в Центральный Московский Дворец Бракосочетаний. После чего я принялась нетерпеливо считать дни до исторического момента, который очень скоро должен был произойти в моей жизни. А Сергей, тем временем, продолжал свято охранять мою чистоту. Однажды, во время очередного визита, он в порыве откровенности во время ужина доверительно сказал маме:

– Мы должны приложить все усилия, Люба, чтобы сохранить в Асе её редкую непосредственность.

Она только промолчала в ответ, исподлобья глянув на меня.

А когда Сергей уехал, я, как всегда, проводив его до двери, вернулась в гостиную. А там я неожиданно застала маму горько плачущей. Она лежала на софе, отвернувшись к стене. Её округлые плечи судорожно вздрагивали.

– Мамочка, ты что? – бросилась я к ней.

– Ничего, – всхлипнув ответила она, продолжая лежать, уткнувшись носом в стенку.

Я присела рядом и погладила её по плечу. Почувствовав прикосновение моей ладони, она резко повернулась. Её лицо было припухшим от слёз, и я тут же почувствовала острую жалость к ней.

– Мамочка, – ласково сказала я, пытаясь её утешить, – не нужно плакать! Я всегда буду рядом с тобой. Несмотря ни на что.

Посмотрев на меня несчастными глазами, она громко всхлипнула в ответ.

– Я знаю, – словно оправдываясь, сказала она, – Просто, когда я услышала, как вы с Сергеем целуетесь в прихожей, я ясно поняла, что скоро останусь одна, и мне стало нестерпимо больно.

– Не останешься, – горячо возразила я, – я никогда не брошу тебя. Слышишь?

– Да слышу, – горестно вздохнула мама, а потом вдруг обиженно насупилась, – вот и кончилась моя бабья жизнь. Мне осталось только одно теперь – нянчить внуков.

Я пожала плечами.

«Разве возиться с внуками – это так уж плохо»? – недоумённо подумала я.

Но вслух поостереглась такое сказать.

8 глава

Вскоре семейство Хрусталёвых приехало на отдых в пансионат, в котором мы все познакомились весной. В первый же вечер, Влад пригласил нас с мамой в честь собственного дня рождения на шашлыки. Мы приняли это приглашение и в сопровождении Сергея отправились в знакомый лес. Мама захватила с собой в подарок виновнику торжества – трёхтомник Пушкина в красно-бордовом бархатном переплёте с золотым тиснением.

Увидев в её руках книги, я немного удивилась.

«На кой Владу стихи? – недоумённо подумала я, – ведь он очень далёк от поэзии». Правда, вслух я ничего не сказала.

«Пусть дарит! – решила я, – ведь ей виднее, как поступать».

Когда мы появились на поляне, пир уже начался. Гости Влада, расположившись на траве, возле расстеленных покрывал, взятых из номеров пансионата, и щедро заставленных яствами, вовсю веселились. Увидев нас, они приветливо замахали руками, приглашая присоединиться к ним. Поздравив «новорожденного», мама, слегка раскрасневшись от смущения, вручила ему подарок. Недоумённо повертев в руках книжки, Влад рассеянно поблагодарил её, а потом небрежно бросил их в багажник автомобиля, припаркованного неподалёку от полянки. Проследив взглядом, как новенькие сборники гениального русского классика, плюхнулись в загаженный машинными маслами и бензиновыми разводами авто-бокс, мама жалобно глянула в мою сторону, словно ища сочувствия. В ответ я только пожала плечами.

Тем временем Сергей вручил виновнику праздника конверт с деньгами.

– Спасибо, Серёга! – заглянув внутрь него, радостно воскликнул Влад, а потом, спрятав конверт в карман джинсов, довольным голосом добавил, – Вот это я понимаю – подарок! Не то что книги!

Затем, продолжив прерванное застолье, он принялся смешить публику, а мы уселись возле импровизированных скатертей-самобранок и приступили к праздничной трапезе.

Когда день стал уверенно опрокидываться в ночь, веселье стало потихоньку утихать. Гости, после съеденного шашлыка, и выпитого вина, сыто расслабились, перейдя на неспешную беседу.

Между тем, наступивший вечер, стали поглощать сумерки, погрузив лесное царство в прохладу. А когда на траву устало опустилась ночь, гости отправились вглубь леса: кто на ручей за водой, а кто за хворостом для костра. В итоге мы остались с Владом одни на полянке.

Я сидела у костра и заворожено любовалась на языки пламени, жадно лижущие обугленные поленья. Мне было немного холодно. Но огонь костра не давал мне замёрзнуть. Он уютно потрескивал у ног, облизывая чёрные головешки, и, обдавая меня жарким дыханием. Чуть вдалеке, за пределами тепла и света завывал голодный лесной комарик, мечтающий вонзить свой хоботок в какую-нибудь зазевавшуюся жертву, отошедшую на достаточное расстояние от огня. Но я не обращала на него внимания. Я была поглощена мечтами о предстоящих в моей жизни счастливых переменах.

– Ася! – неожиданно вывел меня из грёз тенорок Влада, который всё это время крутился возле костра.

Нехотя, оторвавшись от увлекательного созерцания пляшущего на углях пламени, я вопросительно глянула в его сторону, и увидела, что Влада бьёт сильный озноб. «Наверное, он замёрз», – подумала я, невольно поёжившись.

– Я тебя люблю, – поймав мой взгляд, не совсем трезвым голосом вдруг выпалил он и, глядя на меня в упор, начал медленно ко мне приближаться, – я влюбился в тебя с первого взгляда…

Но договорить он не успел. Не дойдя до меня несколько шагов, Влад поскользнулся на сырой траве. Нелепо взмахнув мускулистыми руками, и, коротко охнув, он кулем рухнул подле меня на землю. А я вскочив, рефлекторно отпрыгнула в сторону.

Растерянно глядя, как Влад беспомощно барахтается возле моих ног, делая тщетные попытки принять вертикальное положение, я поняла, наконец, смысл того, что он только что сказал. Чтобы сразу пресечь ненужные разговоры на любовные темы, пока Влад пытался подняться с земли, я жёстко отрезала:

– А я люблю Сергея. И скоро выйду за него замуж. Так что больше не смей говорить мне об этом.

В этот момент из леса вышла мама. А Владу, наконец, удалось принять вертикальное положение.

«Слава Богу, что никто не видел его падения в прямом и переносном смысле этого слова», – мысленно перекрестилась я, увидев её.

А потом решила об этой истории поскорее забыть, посчитав, что Влад наболтал лишнего спьяну, и на утро, хорошенько проспавшись, ничего не вспомнит.

«Как говорится, – усмехнувшись, подумала я, – утро вечера бодунее».

Между тем, гости снова собрались возле костра. Внезапно переключив внимание с меня на маму, Влад принялся крутиться возле неё. Мама благосклонно приняла его ухаживания, совсем не обращая внимания на то, что за ними в этот момент наблюдает жена Влада. Было трудно не заметить, как она просто сгорает от ревности. Её серые глаза буквально метали молнии в их сторону. Но ни Влад, ни мама не замечали этого. Они так увлеклись друг другом, что совсем забыли, что существуют рамки приличия, которые нельзя нарушать. Просто потому, что нельзя.

9 глава.

Наступила глубокая ночь. Пора было вспомнить о том, что до утра нужно сделать передышку и отправиться спать в палаточный лагерь, раскинутый неподалеку от костра.

В одну из палаток мы забрались с Сергеем. Он тут же набросился на меня с поцелуями. Мне стоило больших усилий, чтобы оказать ему должное сопротивление, когда его рука незаметно проникала туда, куда ей проникать было недозволенно. В этот момент я просто пылала от страсти, поэтому чуть не сдалась под напором Сергея. Но меня спасло то, что он был подшофе и быстро отключился. Я же, в отличие от него, не смогла уснуть. Меня переполняла такая гамма чувств, что сон не шёл ко мне. Дождавшись, когда забрезжит рассвет, я выползла из палатки, решив не тратить прекрасные мгновения своей жизни попусту, а вместо этого побродить по лесу и помечтать.

Было чудесное утро. Лёгкий туман тонкими полупрозрачными лоскутами лежал на траве. Где-то крикнула во всё горло ранняя птица. От утренней росы у меня промокли ноги. Но я не обратила на это внимания. Я ощущала себя любимой. От этого чувства в моей душе пели все соловьи мира.

«Вот как порой случается в жизни, – восторженно думала я, – не забудь в тот памятный день моя начальница составить список пациентов на процедуру в мой кабинет, я бы не встретила Сергея, и не была бы сейчас такой счастливой».

Я с наслаждением вдохнула воздух, наполненный ароматами леса, чувствуя, что не могу им надышаться.

«Наша встреча – это просто настоящее чудо, которое подарила нам наша судьба», – вдруг озарило меня.

От этой мысли мне стало так хорошо, что я улетела прямиком на седьмое небо.

Но очень скоро меня вернули оттуда на землю какие-то странные звуки, похожие на стоны. Они раздавались из-за палатки, в которой расположилось на ночлег семейство Влада. Решив, что кому-то из гостей стало плохо от перебора с алкоголем, я со всех ног ринулась на помощь. Но обогнув палатку, я остолбенела от неожиданности, потому что увидела полуголого мужчину, навалившегося всем телом на женщину, лежащую на спине. Эти двое прямо на траве занимались сексом, издавая те самые стоны, которые привлекли моё внимание. Приглядевшись, я поняла, кто это.

«Мама»? – поразилась я, едва сдержавшись, чтобы не произнести это слово вслух.

Я просто не могла поверить своим глазам.

«А как же – „умри, но не давай поцелуя без любви“? – обескураженно подумала я, увидев как моя родительница самозабвенно совокупляется с пьяненьким Владом возле палатки, где спит его жена и сын, – да это просто бесстыдство какое-то»!

На моё счастье новоиспечённые любовники, меня не заметили, уж больно увлечены были своим делом. Я же поскорее спряталась в той палатке, где сладко похрапывал Сергей. Восторженное настроение, после увиденного, с меня как ветром сдуло. Вместо него густой осадок отвращения тяжёлым комом провалился на дно моей неискушённой души. Для меня настолько дико было видеть мою мать, распластанную на траве под нетрезвым Владом, что сказать, что я была поражена этим, это – ничего не сказать. От понимания, что он только что изменил собственной жене чуть ли не у неё на голове с моей родительницей, мне стало так плохо, что в пору было по-собачьи завыть.

Правда, хорошенько поразмыслив, я решила никому ничего не рассказывать о том, что увидела. Я только, молча, стала наблюдать за участниками любовного треугольника, когда лагерь пробудился ото сна, и все его обитатели снова собрались у костра.

Но поскольку на моём лице всегда отражалась вся та гамма чувств, которые я испытывала, мама сразу же заподозрила неладное.

Спустя, несколько дней, когда Влад с семейством уехал восвояси, почуяв с моей стороны непривычную отчуждённость, она поняла, в чём дело. А потом призналась в том, что у неё с Владом начался бурный роман. Открыв, уже известный мне секрет, она вдруг неожиданно впала в истерику.

– Васенька, пойми меня! – отчаянно закричала она, – Я так хочу быть любимой! Поэтому не суди меня строго! Может быть, это вообще последний в моей жизни мужчина!

Мне, конечно же, сразу стало жалко, рыдающую в три ручья, мать. Да и как я могла её осуждать? Я же видела, сколько лет она маялась от беспросветного одиночества.

– Я хорошо понимаю тебя, и очень люблю, – тихо сказала я.

Услышав мои слова, она немного успокоилась, и с благодарным взглядом посмотрела на меня. Затем, жалобно сморщившись, она принялась ещё громче плакать.

– Мне так стыдно, что я связалась с женатым мужчиной, – стала каяться она, – А ещё оттого, что я хорошо знакома с его супругой и, одновременно, так плохо поступаю с ней.

Потом она вдруг перестала плакать.

– Я его прогоню, если он явится опять, – решительно вытерев слёзы, вдруг заявила она, – Как честная женщина, я просто обязана прекратить раз и навсегда этот бессмысленный роман.

– Вот и правильно, – одобрила я её решение, – тем более будущего у ваших отношений скорее всего нет. Влад несвободен, да и он гораздо моложе тебя.

– Да знаю я. Можешь не напоминать мне о том, что он ровесник Сергея, – потупилась мама, а потом взмолилась, – Васечка, пожалуйста, помоги мне! Поддержи меня в таком трудном деле.

– Конечно, – согласилась я, – я сделаю всё так, как ты хочешь.

В этот момент раздался звонок в дверь. Услышав его, мама испуганно вытаращила глаза, а потом метнулась в прихожую и припала там к дверному глазку. Увидев по ту сторону двери Влада, она протянула руку к замку, намереваясь его открыть. Но тут же одёрнула её.

– Уходи, Владик! – жалобно попросила она, когда звонок прозвенел ещё раз.

– Почему, Любочка? – вторил он ей таким же жалобным тоном.

– Хоть я тебя очень люблю, но совесть мне не позволяет принимать женатого человека в своём доме, – чуть не плача, ответила она, – мы не должны больше встречаться.

– Но я хочу видеть тебя! – заныл Влад, – Впусти меня, пожалуйста!

– Я не могу, – дрожащим от слёз голосом ответила мама, – уходи!

Их заунывный диалог продолжался настолько долго, что стал мне отдалённо напоминать завывания мартовских котов под окном. Особенно после того, как Влад, не добившись того, чтобы ему открыли дверь, вышел на улицу, а потом стал истошно орать под балконом:

– Любочка, выйди!

В итоге мне надоело слушать их розово-мыльный диалог, и я решила вмешаться.

– Пшёл вон, донжуан недобитый! Она не хочет тебя видеть! Не ясно, что ли? – выйдя на балкон, гаркнула я.

А ей попеняла:

– Если гонишь мужика, то нечего говорить ему, что любишь.

И тут же осеклась. Взглянув на маму, я увидела, что на ней нет лица.

«Ей, действительно, тяжело оттолкнуть от себя этого ничем не примечательного типа», – потрясённо подумала я.

В конце концов, мама не выдержала, открыла дверь и приняла настырного любовника в свои объятия. А он, как только щёлкнул замок, тут же просочился, словно змей, в комнату. Потом они вместе удалились на кухню и там за бутылкой водки стали выяснять отношения.

Наблюдая за ними, изрядно захмелевшими, и льющими, сидя друг напротив друга за столом, пьяные слёзы, я просто диву давалась.

«И чего, спрашивается, я его выгоняла»? – разочарованно подумала я.

А вечером приехал Сергей. Когда он увидел, развалившегося в кресле нетрезвого Влада в гостиной, он страшно возмутился:

– Люба! Почему ты позволяешь, чтобы твой постыдный роман наблюдала твоя чистая дочь?

Мама ничего не ответила ему. Она только сконфужено опустила нетрезвые глаза.

– А ну-ка, пойдём, выйдем, – не добившись от неё ответа, обратился Сергей к Владу, решив на свой манер принять меры в борьбе за мою непорочность, – у меня есть к тебе серьёзный разговор.