Читать книгу: «Возможно ли…?», страница 8

Она повернулась, – Даже не думай об этом, там Гарри и Генри, а в засаде сто процентов сидит Ласточка. Они часто так делают… берут на «живца».

– Я засветил ее. Она на базе уже должна быть.

– Да? Ты засветил одного из лучших игроков, молодец.

Я очень рад такое услышать, но нужно что-то делать.

– Поэтому Амина не любит группироваться, тогда теряется интерес к игре. Если ты засветил Эмили, значит в засаде сидит Соня.

– Что делать тогда? Если она в засаде, то тогда сто процентов она сидит за тем мерседесом. Оттуда хорошо все просматривается.

– Не факт, если она там, то тогда она бы знала, что мы здесь и они бы уже засветили нас.

– Почему?

– Не тупи, нас тоже видно в отражении, и они возможно маякнули ей пока мы с тобой болтаем.

– Блин, точно! Глупый вопрос был.

Парни исчезли.

– Куда они делись?

– Слушай, Амина не говорила тебе что помощи тебе не будет?

– Говорила…

– Ну вот теперь иди и проверь куда они делись.

Понятно, они не совсем рады мне и их можно понять, ведь я занял место их друга.

– Ага, понятно… – пробормотал я и направился в обратном направлении.

Обойдя дом, с другой стороны, я заметил синий жилет и прижался к несущей стене.

Мимо меня идет Амина с лазером наперевес. Ее засветили. Она заметила меня и помотала головой намекая что соваться не надо. Значит и правда Соня в засаде и теперь я предполагаю где ее позиция.

Слепив снежок, я подкинул его вверх и поймал его. Сделал так еще раз. Параллельно мне в сторону поворота идет компания подростков, это мой шанс.

Я подошел к ним и попросило помощи. Они станут живым щитом для меня, в правилах запрета о таком не было, значит можно использовать.

– А нам с этого что? – спросила девчонка лет четырнадцати.

– А вам троим будет о чем поговорить вечером.

– Ладно, давайте поможем, – произнесла она, глядя на своих друзей.

– Только идите друг за другом и постарайтесь пошуметь чутка.

Они кивнули и встали в цепочку. Мы направились в сторону Сони. Я был слева от них и перебирая ногами пытался разглядеть, где именно она прячется. И вот в момент, когда компания засмеялась, я заметил лазер, торчащий изо угла. Она выглянула, и я засветил ее с седьмого раза. Она встала и направилась в мою сторону закидывая лазер на плечо. Из поворота выехала машина и мне пришлось вместе с компанией отойти в сторону и тогда я услышал звук засвета. Меня кто-то засветил. Жилет потух.

Соня подошла ко мне и сказала мне что я интересно придумал, когда решил использовать такую стену. Я закинул лазер на плечо и поблагодарил компанию за помощь.

– Мы тоже хотим поиграть в войнушку так. – Проговорил паренек.

Соня ответила, – Не судьба…

Она головой указала на базу, и мы пошли в ее сторону.

– Так и кто меня засветил? Я что-то не понял…

– Гарри тебя светанул, потому что Генри за Максин направился.

– Интересная игра, мне она понравилась.

– Да, а еще когда ты засветишь кого-нибудь, станет еще интереснее. – Похлопав меня по плечу произнесла она.

– Так-то я ликвидировал Ласточку.

Соня удивленно протянула, – Да ну…

– Да, – подтвердил я.

– Лучшего игрока и выбил новичок, еще и меня умудрился… да ты хорош! На первой игре и двух профи выжечь с поля не каждый сможет.

На дороге появилась Максин. Она перешла ее и направилась в другую сторону от Гарри. Генри шел с лазером наперевес.

– Куда она побежала? Она же знает, что вы все там.

– Получается из наших остался только Гарри, а из ваших Максин и Алик. Его я не успела засветить, он скрылся.

– Получается…

Нас заметил Генри и остановился чтобы дождаться нас, а Максин скрылась с поля зрения. Дойдя до него, мы пошли вместе.

Подойдя к машине, на нас обратили внимание девчонки.

– Валек, да ты не такой уж и плохой как мне казалось. – Проговорила Амина.

– Он на первой игре Ласточку и меня засветил. Вы бы знали, что он придумал чтобы застать меня врасплох.

– Что он придумал? – спросила Ласточка.

– Он подговорил компашку подростков, и они послужили для него стеной. До такого еще не додумался никто за всю историю наших боев.

– Да у нас таких локаций было всего две и эта третья. Просто не успели… – Попытался отшутиться Генри.

На свет фонаря вышли Максин и Гарри. У нее светится жилет, значит она засветила его. Через минутку они были с нами.

Соня достала телефон и приложила его к уху, – Бой окончен, выходи из укрытия.

– Интересно, где же он прятался? – смеясь спросила Амина.

Он вышел из магазина.

– Вот где он прятался. – Указал я на него рукой.

Алик несет пакет и лазер в одной руке.

– Ты в курсе что так не честно!? – закричала Ласточка.

Он молча шел к нам и когда приблизился начал говорить, – До меня докопался пьяный мужик с расспросами «Кто вы?»; «Сколько стоит оборудование?» «Дай пострелять» … пришлось стоять с ним и потом я плюнул на игру и пошел за всякой всячиной в магазин.

Мы засмеялись над его историей и глядя на его обиженное лицо становилось еще веселее.

– Пора ехать, кто на вечер ко мне?

– Все поедем, только я пить не буду, мне еще развозить по домам всех. – Заявила Максин.

Приехав к Соне на квартиру, за бокалом вина мы начали беседу обо мне. Все интересовались моей жизнью, а мне и рассказать-то нечего… она только начинается. Буквально все пестрили вопросами по теме работы, учебы, личной жизни и тому подобное, но я, скрываясь за маской скрытного человека отвечал четко и без лишних уточнений и переживаний чувств.

Для меня данный разговор настолько неохотен, что появилось желание выйти из комнаты и побыть в одиночестве среди лишь кухонных стен или остеклением балкона в пол.

Где же я был раньше или где были они?

Иной раз хотелось повествовать о себе, но не сейчас. Моя жизнь будто остановилась и что-то похожее на нечто извне пытается надавить на мои сознание и боль прошлого.

В разговор неожиданно вмешалась София, – Да отстаньте вы от него. Захочет расскажет о себе…

Она просто знает, что я не хочу разговаривать о прошлом и вообще пытаюсь отстраниться от него.

Смотря на свое искаженное отражение в бокале, я вижу не себя, а плоть неосознанности и безразличия к себе. Плохие мысли потихоньку карабкаются в мою голову, и чтобы избавиться от них я представляю как было бы здорово разнести бокал об стену и заявить себя с новой для них стороны, но никак она не является новой для меня. Раньше я мог тусить и разговаривать на любые темы если это потребуется, но сейчас почему-то хочется спокойствия и сдержанности.

– Давайте поиграем в «Правда или действие»? – предложил Алик.

Нет, я точно останусь в стороне этой игры, я знаю, что я могу выполнить почти все извращенные фантазии человека и поэтому я лучше останусь тихоней.

– А давай ты остудишь свой пыл и побудешь с нами на волне. – Отразила Амина.

Почему меня окружают люди с одинаковыми именами? У меня несколько знакомых с именами Генри, Эмили, Амина и Соня. Это даже вводит меня в депрессию.

Они продолжили бессмысленные для меня разговоры и когда Алик стал шутить меня чуть не бомбануло… я завершил их гогот предложением приготовить глинтвейн.

Глаза девушек будто засверкали новыми эмоциями.

– А хочу попробовать! – заявила Соня, следом и Ласточка. Амина, не оставаясь в стороне произнесла: да будет ГЛИНТВЕЙН!

– Здорово… я возьму это на себя. – Заявил я.

– Глинтвейн после вина? Будет жарко…

Хоть я и не умею его готовить, но я готов к чему-то новому и приняв вызов в своей голове неуверенным для себя аргументом я направился на кухню. Хочу ли я произвести впечатление или просто попробовать новый для себя напиток знает лишь только Бог, но в пользу себя хочу подтвердить: у меня всегда что-нибудь да получается!

– Что там с моим текстом? – уточнил я у Сони, когда она зашла на кухню и пристально начала наблюдать за тем, как я порчу вино.

– Я отправила своему знакомому, он сказал, что посмотрит…

– Понятно, спасибо, – ответил я и закинул в вино апельсиновые дольки.

На кухню занесло Гарри, – Про какой текст разговор?

– Да так, – пусто ответил я.

– Ну ладно, – брякнул он в ответ и сел рядом с Соней.

– Просто он писатель. Написал одну книгу и хочет ее издать.

– Ты писатель!? – удивился он, – а я подумал, что ты просто хреново выглядишь.

– Сам ты хреново выглядишь, – парировал я.

– Знаешь, первую книгу может написать каждый, а вторую только талантливый, – его обидчивый вид за ответ говорил о том, что он настроен против меня.

– Знаете, вы оба хреново выглядите, – отчебучила Амина за спиной. Я даже не заметил ее присутствие.

– А… он тебе уже нравится… час назад ты была иного мнения, – буркнул он. – Валентин, ты не обижайся, но Амина и остальные были пиздец какого плохого мнения о тебе. Соня чутка рассказала о тебе свои первые впечатления, и мы как она тебя жалеть не будем.

– Знаешь, человек, который не особо владеет своим языком и сквернословит для меня является худшим человеком на свете, нужно уметь держать при себе эмоции и не бросаться бранными словами, особенно в присутствии девушек.

Он посмотрел на меня с упреком. Его скулы играют будто он видит перед собой конкурента.

– Знаешь… – с агрессией продолжил он, но его остановили девчонки.

– Хорошо, извините. Наверное, перепил и вино дало в голову.

Он встал со стула и ушел от нас.

Я убавил температуру на минимум и задумчиво посмотрел на Соню.

– Не смотри так, это мои друзья и они чутка жестоки, но они хорошие… так что не бери на свой счет слишком много.

– Это Гарри такой, – вмешалась Амина. – Он изредка бывает строгим, а так… душка.

Душка?

Я посмотрел на Соню потом плавно перевел взгляд на Амину:

– Я знаю, я в вашу компанию попал случайно, но несмотря на это я не такой человек что можно показывать мне зубы или наоборот, я благодарен тебе Сонь, но если я мешаю или что-то подобное, то я могу уйти и это не обида.

– Нет, тебе уходить не нужно, не из-за Гарри это точно.

      –Я не только о нем, если что-то не так.

– Если что-то будет не так я сама тебя выгоню, – произнесла Амина. У нее серьезное лицо и что-то подсказало ей поверить. – Тем более мы еще не попробовали твой напиток.

Я смягчился. Плечи расслабились. Гнев сошел.

– Ты еще попробуешь мой пунш, там вообще космос.

– Белый дом вспомнил? – упрекнула Соня.

Я даже не смог сориентироваться в такой момент и с триггерами в голове ответил: Нет.

– Дай ему время…

Соня посмотрела на Амину.

– Время на что? Вернуться туда?

– Не знаю, но он славный.

Я будто двух огней.

– Да что с вами? Дурман напал?

– Просто мы негативно относимся к таким темам, – отвязно ответила Амина.

– К каким? – свои созревшие недопонимая уточнил я, смотря в глаза Софии и резко перевел более упертый взгляд на Амину.

Недопонимание в нашей жизни это что-то на уровне воображения. Мы каждый раз будем приплетать к каждому слову еще несколько и в конце получается сказка или нереальное в отношении нашей жизни. Так и приобретают жизнь слухи и вследствие восприятия о человеке.

Сначала тяжело вздохнула Соня и продолжила отвечать, но вмешалась Амина:

– Несколько человек пострадали в твоем доме, и они здесь. Их унизили максимально.

Я правильно понял? Несколько человек которые находятся среди меня получили душевные травмы благодаря тому дому, который я якобы создал!?

– Извини, не до конца понимаю.

– Что тут понимать? Генри, Максин и я были на твоих тусовках. В твоем доме. Нас унизили. Когда мы пришли с желанием отдохнуть по-другому и нас буквально унизили Томас и Лолли на глазах у всех.

– Ребят, я точно не знаю такого, я в этом не виноват! – затвердил я.

Я знаю, это могло произойти, но я точно не при делах.

– И как они это сделали? – Невере спросил я.

– Когда мы пришли, было все как полагается для тусовок в таком жанре, но далее, когда Лолли вышла на сценку и начала зазывать людей на коктейль-игру, в которой я получила фингал под глазом и потом она высмеяла меня… мне было не до шуток. Потом Генри заступился за меня и началась небольшая потасовка.

– Я помню такой день, парень еще блевал на забор.

Вот откуда знакомые лица.

– Именно, тогда Томас выскочил и начал обсмеивать его, потом меня и Максин, из-за того, что мы ему пытались помочь, а ты тем временем лежал на лежаке с какой-то девчонкой.

– Тогда мы были все… были в твоем доме, я была и остальные, про что я тебе рассказывала, но не договорила… – подогнала Соня. – Но я знаю, что это не твоя вина, хоть это произошло у тебя… ты тогда так и остался лежать с ней, вроде ее звали Кэсс.

Кэсс. После всех слов только ее имя врезалось в мою голову.

– Мне кажется реально пора… – проговорил я и направился к выходу.

– Ты не виноват в этом, – повторила она.

Я задумался о своем гребанном прошлом и мысли резко будто отменились, зажав клавиши «CTRL + Z».

– Я тогда был другим и не нужно мне напоминать об этом! – закричал я настолько громко, что меня сквозь громкую музыку услышали остальные.

Алик, увидев агрессию в наших словах попытался остановить нас, но ему не получилось и тогда вмешались Максин и Соня.

– Все! Хватит! – воскликнула Ласточка. – Он либо с нами, либо без нас! Решаем на берегу и никак иначе, чтобы потом не было соплей.

– Я за то, чтобы Валек остался с нами. То, что делала его компания не относится к нему, ведь он был в стороне.

– Он позволил!

– Нет, он находился в стороне и не вмешался из-за того, что мы не являлись его друзьями. Теперь я хочу сказать, что он должен стать нашим другом!

Ласточка даже удивила меня и теперь я смотрю на нее с другой стороны. Она довольно милая.

Тот факт, что меня знают и с херовой стороны мне стало неудобно, хотя я даже и не причем, но и опять же я думаю, что эта деталь ссоры выдернута из контекста. Никто же не помнит и не знает, что тогда произошло, может у Лолли, были на то основания, ведь она не станет унижать просто так.

– Так… Стоп! – воскликнул Гарри. – Кто хочет чтобы он остался?

Руки подняли Эмили, Амина, Алик, Генри и Соня.

– Я так понимаю, что Максин и я против присутствия Валентина в нашем окружении?

Максин пожала плечами.

– Тогда решено, добро пожаловать в наши ряды, несмотря что мы с ней против, то большинство победило. Это твоя радость… – проговорил он.

– Глинтвейн готов и уже остывает, давайте попробуем!? – смущенно предложила Соня, будто захотела избавится от неловкости, ведь она меня привела в компанию, где есть люди, которые против меня и их негативное отношение сводит меня к нулю.

Мы сели на диван в главной комнате, глинтвейна досталось всем, но по чуть-чуть. Многие оценили, и даже мне понравился напиток, но пить его на повседневной основе невозможно. Только осенью и зимой, когда продрог, ведь пить горячее вино на тусовке отвратно и такие действия оскорбляли бы сам напиток в целом.

Вроде помирились все, меня приняли хоть и иной раз падают недовольные взгляды.

– Отнюдь, я истинно говорю, – защитился Генри.

– Не ври, ты не мог такое сделать!

– Я говорю правду, иначе зачем мне врать?

– Ты правда это сделал?

– Да, я тогда напился и поцеловал ее, поднявшись на сцену…

Максин, посмотрев на наши опьяневшие физиономии сообщила что собирается домой.

– Кого подвести?

Руки подняли Амина и Алик.

– Ну тогда и меня, – подняв руку произнес Генри.

– Тогда собираемся! – выпучив глаза рявкнула Максин.

Поднявшись и направившись в прихожую, поднялась Ласточка, – И меня подкинь пожалуйста.

Останемся только я и Гарри.

– Да пора уже, – Произнес он и встал с дивана. – Хотя… такси вызову, мест же нет.

Он завалился обратно на диван и закинул ногу на колено.

– Да и мне, наверное, пора, – произнес я.

Соня посмотрела на меня косым взглядом, – Когда Гарри уедет то поедешь и ты!

Ребята оделись и вышли из квартиры, прежде обняли Соню и Гарри, но со мной просто издалека попрощались поднятием рук.

Да и сам не хочу с ними прощаться, так что я ничего не теряю…

Хотя было бы приятно, наверное.

– Твоя машина когда приедет? – обратилась Соня к Гарри.

Он взял телефон и зашел в приложение Яндекса.

– Через семь минут, – ответил он.

Эти семь минут были настолько неловкими, что мне захотелось выпить и когда я заглянул в холодильник и взял распечатанную предпоследнюю бутылку отныне винного напитка, а не вина, и налив в бокал задумался… Я не хочу пить сегодня больше… точно не вино. Вспоминая что, я творю под его действием мне хочется вообще перестать его пить, но если я в такие моменты буду пить виски с колой, то мне будет неловко. Хоть я и несколько дней назад… да что там… недели назад зарекся что вообще пить перестану! Но сейчас хочется быть в таком же состоянии и не пьянеть больше.

Вернувшись в комнату, я смотрел на Соню и переводил взгляд на Гарри. В комнате царствует тишина и мне хочется от этого закричать, но я сдерживаю свой пыл и наблюдаю за мерцанием лампочки в люстре.

– Гарри, мне нужно поговорить с Валентином, давай без обид. – намекнула Соня и Гарри будто ревнуя поднялся со стула и выйдя демонстративно хлопнул дверью, будто она по умолчанию должна быть закрыта.

Соня, извинившись передо мной вышла и прикрыла дверь.

Я ждал ее около трех минут и копался в голове посматривая на время в телефоне. Почему она сказала мне уехать после того, как Гарри уйдет? Она боится его? Или все еще проще чем я себе представляю? Если честно, то я не хочу с ней быть, даже при том условии что она очень красива внешне и душой. Хочу остановить отношения и тому подобное чтобы сберечь себя от неосознанных поступков в алкогольном опьянении… да и в общем и целом…

Она вернулась и моментально ее взгляд изменился. Мы остались наедине… Я стал замечать, как ее флюиды будто пожирали меня, но в определенный момент я нежно, но четко произнес: я не хочу этого просто так!

Я хочу секса, но в отношениях и мало того… хочу, чтобы было все серьезно… надолго…

– Ты придурок? – ошеломила она меня, и смотря на нее не зная, что ответить смог лишь отрицательно промычать.

– Ты сегодня показал себя достойно несмотря на окончание вечера. Тебя многие принимают, но если ты продолжишь вести себя так, как в белом доме, то все отсекут тебя.

– Я и не собираюсь производить впечатление, если я не устраиваю людей, то это проблема не является моей, это их проблема. Мне пофиг что обо мне подумают и как относится будут…

– Даже пофиг на то, как я буду относится к тебе?

Причем здесь Соня?

– Я не знаю, причем тут ты? Я желаю лишь остановки и пересадки на транспорт в лучшее будущее.

– Может я и есть твое будущее?

Осознав и покраснев от того, что она произнесла она отвернула голову.

– Я тебе нравлюсь? – спросил я.

Ее взгляд так и не вернулся на меня.

– Да, но это не то, чтобы любовь или жалость, ты клевый и относительно хорош для меня…

– Относительно?

– Когда я увидела тебя на мосту, я запереживала будто за родного, но в пути я вспомнила тебя, и стало тяжелее, поэтому я купила вино и потом поцеловала тебя. Трудно видеть, как знакомые страдают, особенно когда почти невозможно помочь.

Не зная почему меня потянуло к ее губам, но я слился с ними подойдя ближе к ней. Они приятные и со сластинкой, а ее помада дает особый вайб.

Что я творю? Наверное, она думает о том же но мы не расстаемся, а наоборот наш поцелуй приобретает все больше страсти.

Страсть возрастала как тональность. Все больше и больше появлялось пупырышков на коже. От ласковой и нежной возбужденности мы совсем начали терять голову. Моя рука по привычке сползала с ее спины все ниже. Она тоже не осталась в стороне и даже опередила меня. Ее рука у меня в штанах. «Все еще проще чем я думаю».

Я перебрался губами на шею и потеряв равновесие нас потянуло в сторону, нам повезло и там диван… мы плюхнулись и продолжали целовать друг друга. Я понимаю, что этому вину и отдастся вина за деяния, но сейчас нам нравится.

Когда я начал готовить бранч после гребанной ночи, то я начал ощущать себя лишним, как и всегда, но я уже привык к этому и нашел новые ходы. Я не лишний, я просто не в той воде…

Соня смотрела на меня будто наискось, но в ее взгляде можно прочитать неловкость и не более. У нас не получилось совершить ночное знамение из-за друзей с красной долины. Я хоть и извращенец в некотором смысле, но в такие моменты я брезглив.

Я считаю, что она не хотела этого, но опьянение было не с ее желанием в движении.

Мой мир, как и всегда перевернулся, я не хочу ничего и никого, но, тут она еще притягивает меня к себе своей внешностью. Она еще и добра ко мне, хоть и отталкивала несколько раз.

Моя задача не заполучить ее, а стать человеком, который может быть независимым от других… задача стать другим и отличиться от того, к чему я привык, то есть пробить потолок, который является чьим-то полом…

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ. ПОГОРЕЛОВ ВАЛЕНТИН ВЛАДИМИРОВИЧ

ЕСЛИ ОТРАЗИТЬ НАС В ЗЕРКАЛЕ, ТО ПОЛУЧИТСЯ МАРМЕЛАД.

Прошел месяц и вчера меня пригласили на новогоднюю вечеринку. Я все еще думаю об этом предложении, но желания если честно нет. С ребятами вроде подружились, но все же все это время мне было трудно находится рядом с теми, кто в душе против меня.

За этот месяц мы виделись очень часто. Играли в игры и узнавали друг друга с новых сторон. Гарри все время пренебрегал мной и будто соперничал, с ним мне так и не свезло подружиться на все «сто», но это не конец.

Я съездил к маме, и мы болтали без остановки за чашкой чая. Она много чего узнала обо мне нового, ведь я попытался признаться ей во всем, кроме ужасающих мыслей. Про стремление прекратить свое существование я не осмелился рассказать, чтобы не разрывать ее сердце и думаю поступил верно несмотря на то, что я все же врал ей в моментах, чтобы картинка была более четкой.

Сейчас я вновь за ноутбуком и смотрю на падающий снег. Ветер поднимает его вверх и такое ощущение что хлопья летят наверх.

Она приняла вызов:

– Привет, – милый голос Сони донесся из динамика колонки. Я даже и забыл витая в мыслях о том, что ей позвонил.

– Привет, можешь приехать?

– Да могу, я как раз недалеко. Что-то случилось?

– Да, я очень соскучился.

Две недели назад я перестал снимать квартиру и живу у нее, а она живет у себя в квартире, но бывает приезжает.

Когда она помогла мне, я поверил, что могу стать тем, кем должен, но я не могу. Я никто!

Теперь меня посещают такие же мысли, как и ранее и даже жалею, что она спасла меня.

– Тогда жду, – ответил я и бросил трубку. Включил камеру и стал записывать на видео как я подошел к холодильнику, достал из него виски и два бокала. Один бокал наполнил до краев, а в другой вылил остатки, но в него добавил содержимое бутылька, которое избавит меня от мучений.

Когда она приехала я почти допил до половины первый бокал и встретив ее сунул ей кипу бумаг, – первые страницы прочти! – уверенно проговорил я.

– Ты точно уверен, что мы сейчас не должны обнять друг друга?

– Прости, – я обнял ее и позволил снять верхнюю одежду.

Она прошла в комнату и первым делом поцеловала меня. Но во всех наших поцелуях я не чувствовал любви ни разу.

– Почитай пожалуйста…

Она села на диван и принялась читать вслух, а я в то время чтобы обезопасить ее от полиции поставил телефон со сьемкой на полку направив его в нашу сторону.

Ее голос такой нежный и бесподобный: «ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ. ПОГОРЕЛОВ ВАЛЕНТИН ВЛАДИМИРОВИЧ ИЛИ ПРОСТО ЛУЧШИЙ ЧЕЛОВЕК…

Данная глава инструкция к тому, как бы я хотел, чтобы прошли мои смерть, похороны и конечно же сообщение в ваше мысли и осознание».

– Ты чего начинаешь-то?

Ты продолжай, будет иначе, – заверил я. – Самое главное – не останавливайся!

Она продолжила читать: «Я стою в центре, он открывает книгу в твердом переплете и под дождем грубым, но поставленным голосом повторяя эмоции, которые я вкладывал в текст начинает читать первые строки для всех присутствующих, – «Я уже умер? Что? Так быстро? Я же молод. Как прошло? Интересно, это суицид? Случайность? Киллер? Мм. Вулкан и я упал в его жерло, ну или самолет врезался в меня? Может я упал с высоты или прыгнул с моста под действием алкоголя в поисках ответов как в рассказе про Чизота в Несколько парсеков до мечты? В любом случае, пожалуйста, соблюдите правила в этой инструкции, ведь я позаботился о своей смерти при счастливой жизни (НИФИГА ОНА НЕ СЧАСТЛИВАЯ, ПРОСТО Я ОПТИМИСТ, ИЛИ, НАОБОРОТ, Я ЛЮБЛЮ СВОЮ ЖИЗНЬ. Отвечаю!!! ЛЮБЛЮ! НЕ СМОТРЯ НА ВЯКИЕ ПРОБЛЕМЫ.) просто в моей жизни настолько ничего нет, что даже нет проблем…»

Тишина и спокойствие окутали это место. Все стоят не подвижно и не замечая, капель дождя, пробивающих их личные границы. Не замечая ветер, собирающий их негативные эмоции. И вот… под одну из молний на фоне он продолжил читать: «Первое: когда я умру прошу вас всех не винить себя в негативных моментах связанных со мной, ведь что не делается, делается и ничего в этом такого нет…

Все моменты достойны жизни рядом с нами и идти в ногу с другими жизненными моментами.

Второе: Будьте собой и признайтесь себе в своих сокровенных желаниях и тайнах. Стремитесь к своим мечтам!

А, точно, про меня же говорим… Сожгите меня, а не закопайте!..

Третье: Чокнитесь бокалами, когда будете поминать меня и не просто поминать, а пить в мою честь. Выкиньте все традиции и поверия из своей головы хоть в такой момент, ведь для этого я и жил… мой путь растоптать многие поверия, стереотипы и множество правил…

Четвертое: уже выпили? Не обязательно пить алкоголь, можно сок или чай, в данном случае главное стукнуться бокалами, ну а если его у вас нет, то можно стукнуться с соседним вариантом и кулачком.

Теперь… просто улыбнитесь, вспоминая момент со мной, и когда вам стало теплее от воспоминаний обо мне или моих поступков, то произнеси одну из моих любимых фраз: «Да встретимся мы вновь».

Пятое: Читайте меня, много ответов обо мне может прийти к вам… (многим приходят и при моем здравии).

Шестое: любите себя. Любите друг друга. Не ссорьтесь.

Седьмое: если вдруг вы решите закопать меня, а не сжечь, то поставьте мне памятник в виде пивной бутылки. А если сожгли, то сохраните мой прах и пускай какой-либо вариант развеет его над Тихим океаном или в лесу Ванкувера, если такой возможности нет, то можно и в поле родной деревни» …

Тут он замолк и на его лице стала появляться улыбка.

– Что я прочту далее, любимый момент некоторых внутренних демонов автора. Содержимое находится в скобках. «Если все же сохраните прах, то держите его в бутылке из-под моего любимого пива или в бутылке из-под виски на века».

Легкой рукой он переворачивает страницу и продолжает: «На данный момент правила исчерпали себя и прошу вас, соблюдите их, иначе моя жизнь на великой «Терре» была зря. Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, МАМ. ЛЮБЛЮ ТЕБЯ ЖИЗНЬ! Люблю вас мои родные брат, его жену и своих прекрасных племянниц. Люблю тебя алкоголь. Люблю вас друзья. Далее… родственники…

На душе тепло? Или как? Просто интересно. В любом случае я буду рад что предупредил вас всех. Жаль я не стал тем, кем хотел быть».

Замечая эмоции людей, собравшихся на прощании мне, мне станет все более понятно, кто читал меня, кто любил меня, и кто скучает… понятно, кто пришел из вежливости, а кто-то пришел злорадства ради.

Мой мир хоть и тускнеет, но мне будет радостно видеть всех. Я даже и подумать не могу о количестве людей на таком «мероприятии».

– А сейчас пригласим ко мне мать автора данных строк из книги «Несколько парсеков до мечты»

Моя мама выйдет на сцену вытирая слезы, таящие в себе горесть и одновременно силу со своих щек.

– Мы привыкли к другим похоронам, но Валентин хотел изменить все это, ведь его созерцание мира иное. Он и пытался донести до нас это, только через множество написанных книг.

Сегодня на дворе две тысячи двадцать восьмой год. По его плану у него уже должны были быть жена и ребенок, но не получилось. Он просил не горевать, и я не собираюсь, он научил меня многому. Хоть его мышление его и привело к смерти, но он даже об этом позаботился, написал инструкцию к своей смерти. Конечно, я буду рыдать это в любом случае, но постараюсь выполнить его правила, чтобы его жизнь не была зря. Мой сын написал такие книги как «Несколько парсеков до мечты» где он был каждым главным героем; «Возможно ли купить абонемент во взрослую жизнь», которую он запретил мне читать, и я его послушала; книгу «Вадум Валлем» можно отнести к отдельному искусству и множество других, но последней для нас он оставил эту, – она указала на книгу «Несколько парсеков до мечты» в руках моего ассистента. – Он мечтал, чтобы его мир увидели люди, и мы увидели! – она поднимает руку вверх и через силу, но проговаривает: «Да встретимся мы вновь»».

Пока она читала я допил первый бокал. Она повернула голову. Ее лицо грустнее прочих. Она пытается получить ответ не задавая вопрос.

– Спасибо что спасла меня тогда, спасибо тебе что помогала мне.

– Ты издеваешься?!

Она ударила меня листами бумаги по плечу.

– Я надеюсь это не прощание, а благодарность!

Я взял второй бокал и выпил его до дна разом.

– Это прощание. Я очень рад что ты была в моей жизни. Спасибо за все!

В определенный момент я понял, что не смогу изменить себя и свою жизнь, все мое прошлое будет преследовать меня и мне будет тошно от этого. Столько безответной любви и боли я пережил. Столько неудач и ненависти.

– Кто ищет смерть – найдет ее!

–И когда ты хочешь уйти от нас?

Не замечая ее вопрос, я продолжил:

– Опубликуй книгу и многим станут понятны мои смерть, жизнь, желания и тому подобное.

– Когда?

– В течении времени, – проговорил я и достал сигарету из пачки.

– Ты же не куришь!

Я проигнорировал.

– Валентин!

Ее голос дрожит.

Я вышел на балкон и открыл створку. Ветер врезался в меня. Я закурил сигарету. Уже чувствую жжение внутри и слабость.

Успеть бы докурить…

– София, будь добра, я оставил записку маме, передай ее ей.

– Ты полная мразь! Я думала ты изменился, но все были правы! Ты никогда не изменишься!

– Я никогда не изменюсь. Я буду таким до последнего, ведь я депрессивный алкоголик без счастливого конца, – произнес я и потерял равновесие. В голове помутнело и резко стало темнеть в глазах. Голос вокруг нагонял страх, а фраза: «Алан, помоги нам!» – все четче становилась в моей голове, но в один момент все исчезло.

«Мои миры! Встречайте меня!»

ГЛАВА НУЛЕВАЯ. ПОГОРЕЛОВ ВАЛЕНТИН ВЛАДИМИРОВИЧ

ОБЬЯСНИМСЯ?

Однажды в жизнь моей мамы пришел необыкновенный, скорее даже тяжелый для человека момент. Она потеряла своего первого мужа и осталась с ребенком на руках в одиночестве и темноте. Этот ребенок является моим старшим братом. В суматохе мира этого и в размышлениях о лучшем будущем мама начала странствовать, пока не встретила моего отца, у него на тот момент было несколько детей, но пришел день, когда моя мама сообщила ему о беременности. Для нее это было счастье и то самое чего она хотела в этой жизни, но это лишь ее мечты, но никак не моего отца. Он выгнал ее из дома и остался в своем мире, не переживая за нее и за нас с братом. В то время мама была без денег и с сыном семи лет и так как она сильно любила его она, поделившись с ним ситуацией, которая может закончиться неудачно просто выдохнула тяжелым воздухом. Он принял это, и они направились пешком в другой город. От голода им пришлось нелегко, ведь это двухтысячные года. В подростковом возрасте мне рассказывали некоторые истории из прошлого, и я уверяю вас, они не несут радость, а скорее наоборот. По рассказам моей мамы я понял, что ее сестра и многие другие твердили ей: сделай аборт!