На обложке рисунок автора

Фото Давида Паташинского

Текст печатается в авторской редакции

© В. Месяц, 2022

© Квилп Пресс, издание, 2022

* * *

Грибной дождь

 
Гуляй там,
где мы видели радугу
над детской площадкой, пап.
Там был выход в сосновый лес.
Ты помнишь радугу?
Я не могу ответить, что не помню.
Что-то такое было лет 15 назад, когда я жил вместе с детьми,
и мы наблюдали однажды грибной дождь.
Теперь в посёлке негде гулять.
Раньше за нашей дачей начиналось поле
и мы ездили на велосипедах
на местное кладбище есть сливы.
Теперь на этом месте – дома, дворцы, шлагбаумы, заборы.
Я устал проходить сквозь стены.
Лучше всего гулять
в освещённых местах души, и если их нет у меня,
они есть у тебя, дочь Варвара.
 

Из цикла «Комплимент»

Ночь

 
Я сосчитал отравленных лисиц бродя всю ночь
босиком по застывшему саду, бережно вынимая из пасти у каждой синие кубики льда.
 
 
Корабли увядали как цветы.
Поскрипывали перила.
Вещь во тьме приходящая манила меня
как оставленная родина.
 
 
Каким бы ни был твой путь однажды запнешься
о сгусток тьмы, окаменевшей к рассвету.
 

Собака

 
Любовь хороша,
когда превращается в ужас.
И у тебя развязываются шнурки, на церковном дворе.
И ноги подкашиваются.
И рот разговаривает сам по себе.
 
 
Богородица Казанская, какая ты красивая сегодня!
 
 
И потом ты молчишь 12 лет,
пока, наконец, не увидишь собаку, пушистую белую собаку,
которая все эти годы сидела у твоих ног.
И ты встаёшь на колени.
И вскоре твой черный язык касается земли.
 

Сансара

 
Рассыпчатая сущность кирпича,
стены Китайской детская основа,
коричневая охра, умбра, марс,
сиена жженая, и городской дымок
прозрачно рыжеватый на закате,
такая сладкая забытая болезнь.
    Хромые стулья, проржавевший ключ…
 
 
Кто погружает вещи в пустоту,
становится пустым и безразличным.
В чаинках заболоченной воды,
всплывающих со дна, не меньше света,
чем в искрах. Вечер веслами скрипит,
изображая старческий восторг.
    Незрячие глаза, застывший воск…
 
 
Весь мир окутан ветхой паутиной.
Пожарная кренится каланча,
пузырчатый надломлен позвоночник…
Расталкивая нянек любопытных,
в руках живое зеркало растет.
И хлеб как еж сжимается в комок.
    Окрепший голос, обгоревший флаг.
 

Звезда Полынь

 
Чтобы вспомнить тебя
я заезжал в парфюмерные лавки
и принюхивался к ароматам
неизвестных духов.
Я ни в чем не был уверен:
Paloma Picasso?
Или все-таки Estee Lauder?
Мне было некому их купить,
хотя это не раздражало.
Я понимал, что ничего другого
мне и не надо,
и этот поиск – лучшее,
что ты могла мне дать.
 

Глухонемые ярмарки

1.

 
Помнишь, как китайцы пересыпали лед
ранним утром? Он стучал по днищу
их короба и отзывался эхом в горах Катскилла.
Мы рвали вишни в ничейных садах,
слушали соловья.
Его песни были похожи на брагу.
 
 
В индейском дыму я поднимаюсь над бездной.
Любая моя дорога как водопад.
 
 
Бегут по краям шоссе
бесшумные ярмарки глухонемые.
 

2.

 
Старый бандеровец плачет, упав головой
на скатерть.
И проклинает отчизну.
Яблоки окаменели.
На дощатой стене сарая пляшут лохматые тени.
Карлос Сантана играет на школьном балу.
 
 
У нас по-прежнему нет детей,
и мы нянчимся друг с другом.
 
 
Прежний ужас нельзя включить, как настольную лампу.
И все же он повторяется через каждые семь лет.
 

3.

 
Медвежонок бежит наутек, испугавшись коровы.
Воротами крепостными закрывается лес.
Скрип петель созвучен скрипу уключин
лодки, идущей в холодный туман
вслед колесному пароходу.
 
 
Дышать становится тяжелее. И потом
в душе что-то лопается, словно бычий пузырь…
 
 
Я могу попросить прощенья даже у школьных подруг.
Даже у мертвых.
 

Побег

 
Осень наступает в день отъезда.
Я без сожаления сдаю постояльцам свой дом,
понимая, что озеро стало другим.
и ветер сменился, как и расположение звезд.
 
 
Я отношу рыбу соседям, олени смотрят на меня
из-за деревьев: морды их удивительно глупы.
 
 
В аэропорт мы едем с иранским таксистом
похожим на персидского принца.
Я тешу себя надеждами Монте-Кристо:
внезапно нагрянуть в новой одежде,
и с ворохом пышных подарков,
не догадываясь,
что лучше бы мне остаться здесь.
 
 
Жестокость всегда имеет причины.
Если бы я знал о них раньше,
то стал бы безжалостен сам.
Только бы не подавиться от смеха.
 

Комплимент

 
Главный комплимент
своей жизни
я получил от давно погибшего друга,
когда нам было лет по двадцать:
все равно кто твой отец,
сказал он,
мерзко, что тебе
все слишком легко дается,
ведь тебе будет нормально
хоть в тюрьме, хоть в Афгане:
придешь… подружишься…
и тебя все полюбят…
Иногда мне хочется,
чтоб ты сдох…
 
 
Искренность ненароком
благословляет и хранит нас.
 

Цветок

 
Я делю воду с цветком,
что мне подарила моя подруга.
Полстакана ему – полстакана мне.
Я делаю глоток и чувствую
как вода устремляется в живот
и в нем начинают шевелиться
словно в прогретой земле.
лохматые живые корни.