Читать книгу: «Далёкое вчера – близкое завтра», страница 2

Не прошло и часа с момента убытия курьера, как к нему на голову, забитую изучением новых инструкций, нежданно-негаданно, вновь свалилась дорогая жёнушка. «Будто чует» – с нескрываемым изумлением подумал он.

– Чай, теперь-то твоя душенька довольна! – сходу огорошил он жену намёком из известной сказки Пушкина, едва не тыча ей в нос «подарком» от Минобороны. Следует ли говорить, в какой неописуемый восторг привело её известие о получении квартиры, да ещё в самой столице?! Если бы это происходило дома, где у них целый угол был заставлен иконами, приобретёнными её стараниями, то она бы непременно бухнулась на колени, творя подобающую молитву. Но в околоспартанских условиях санатория, в положенном для икон углу стояла только полочка с цветочным горшком. И, тем не менее, радости её не было конца и края. Сбылись многолетние чаяния:

– Теперь-то уж и заживём! Сподобил Господь! Услышал молитвы грешной рабы своей! – заквохтала она, бережно поглаживая заскорузлой рукой скользящую поверхность файлика с заветным ордером на выстраданные квадратные метры.

Одно лишь обстоятельство смущало Фроловну в этот момент – какой-то весёлый блеск в глазах своего благоверного. Впопыхах, она и не приметила сразу, что как-то уж больно сильно прибавилось количество казённых бумаг на письменном столе и журнальном столике. Перехватив её рассеянный взгляд, старик поспешил прибрать документацию, никак при этом, не комментируя свои действия.

– Бумаг-то! Бумаг-то, навалил старый! – беззлобно заворковала она, прижимая к груди заветный файлик. И тут её взор неожиданно упал на лежащую, на диване и раскрытую глянцевой обложкой кверху книгу. Никогда доселе она не замечала за мужем тяги к чтению, если это была не научно-техническая литература. А тут, явно была беллетристика. Она нагнулась и поднесла её к самому носу, словно пытаясь обнюхать.

– Андрей Круз «Земля лишних», – едва не по слогам прошамкала вслух название. Потом, прищурившись, прочла подзаголовок набранный мелким шрифтом. – Фантастический боевик.

Митрич обеспокоенно заёрзал на диване, как нашкодивший котяра. Вроде и не провинился ничем, а чувствовал себя, как на допросе у следователя, да ещё без адвоката. Серафима медленно оторвала взгляд от обложки и перевела на, вконец, смущённого мужа. В этот момент уму показалось, что это и не глаза вовсе, а два микроскопа, с интересом и изумлением изучавших мутации внутренней секреции у мух-дрозофил:

– Дожил-таки, – обречённо покачала она головой, глядя на мужа, как на приговорённого к смертной казни. – Сказки почитываешь тут, вместо того, чтобы делом заняться. Нет, старый, не выйдет из тебя толку. Совсем спятил под конец жизни.

– Так если из меня толк выйдет, то зачем я тогда тебе бестолковый-то?! – весело парировал он её сентенцию.

Фроловна на минуту призадумалась, надсадно скрипя подшипниками внутри черепной коробки, а потом, наконец, сообразив, что к чему, невольно прыснула в кулачок. Отсмеявшись, махнула на своего старика рукой, как на неизлечимо больного:

– Ладно. Чем бы дитятко ни тешилось… Коли уж от тебя нет никакого проку, то я сама займусь делами. А ты лежи пока. Сколько осталось-то? Неделя. Ин ладно.

– А ведь, ты, старая, никак всерьёз решила, что меня таким почётным макаром на пенсию спровадили? – опять весело ухмыльнулся старик, бережно оглаживая свою знаменитую в рядах Вооружённых Сил бороду.

Жена резко вскинула голову, будто её ударило током. Глаза у неё моментально посерьёзнели и округлились. Она слепо пошарила рукой у себя за спиной, как бы ища местечко, куда можно плюхнуться со всего маху от таких-то речений супруга, окончательно сбрендившего на ниве современной фэнтезийной литературы. Но облечённая многолетним браком, она, несмотря на усмешки своей «половины», сумела разглядеть на его лице оттенки непреклонной серьёзности. И эти, незримые, на первый взгляд, намёки до дрожи напугали доселе бодрую старушенцию. Медленно-медленно Фроловна начала опускать своё седалище на стул, что стоял напротив дивана.

– Шутковать взялся, старый? – неуверенно произнесла она, пытаясь разглядеть в глазах мужа нотки розыгрыша (с него станется). Но тот, напротив, стал ещё серьёзнее. Все весёлые искры, до этого плясавшие в его взгляде, мигом испарились. Теперь перед ней сидел не потенциальный отставник в ожидании положенного пенсиона, а прежний комендант новоземельского гарнизона – первый после Бога в местах Вечного Ледяного Безмолвия. И в глазах его тоже проявились холодные льдинки.

– Нет, Фима, не шучу я, – голос его слегка дребезжал, но он быстро совладал с собой и следующая фраза уже отливала металлическими нотками. – Ещё не настало время сдирать подковы со старого мерина. Послужим ещё Родине напоследок.

– Да, ты и вправду что ли спятил, дурень старый?! – едва слышно и всё ещё не веря сказанному, произнесла генеральша. – В паспорт-то глянь! – уже начала она повышать голос, по привычке. – Без четырёх лет восемь десятков! Какая ещё служба?! Шестьдесят пять лет в Армии! Едва живого приволокли четыре месяца назад! Или мало тебе моих седых волос и ночей бессонных?! – перешла она почти на крик, не смущаясь стен государственного учреждения.

– Уймись, Фима, – тихо произнёс генерал, не желая уподобляться своей нервозной жёнушке. – Я – человек военный до мозга костей. При погонах всю жизнь проходил, с ними на плечах и в гроб лягу. Я всё сказал, – сурово подвёл он черту под извечным спором.

В очередной раз, наткнувшись на стену глухого непонимания, Фроловна безнадёжно сложила подрагивающие руки на коленях:

– И куда тебя на этот раз сманили? – с вялой обречённостью поинтересовалась она и добавила с затаённой надеждой. – Хоть бы в Академию, если уж по-другому никак.

– По специальности, – коротко и многозначительно буркнул он, тоже успокаиваясь.

– Это куды ж это?! – опять заволновалась спутница жизни, нервно теребя вышитый люрексом ради форса (генеральша, поди!) отложной воротник платьишка.

– Сие есть тайна наивысшего уровня, мать! Я дал подписку о неразглашении, а потому о сём тебе знать не положено до особого распоряжения сверху, – ткнул он корявым пальцем в потолок для вящей убедительности.

– Опять, значит, в какую-нибудь дыру упекут? – медленно поднялась она со стула и, достав из кармана платочек, принялась интенсивно тереть им свои сухие глаза, плаксиво кривя при этом свои губы. Митрич с интересом наблюдал за этим театральным действием, слегка поморщившись от ненатуральности происходящего. Всё-таки его Серафима была никудышной актрисой. Даже провинциальный театр вряд ли бы трудоустроил её даже на роли второго плана. Однако надо было ей отдать должное. Насчёт «дыры» она попала в самую точку, даже не подозревая об этом.

– Планида у нас такая, мать, с тобой, – не стал он лишний раз напускать тумана, а просто притянул её к себе поближе за широкие бедра, уткнув свою бородищу в мягкий живот супруги.

Она наклонила голову к его макушке, желая поцеловать мужа в темечко, но вместо этого, вдруг стала копошиться в голове, словно отыскивая чего:

– А ведь ты Мишаня совсем стал плешивый, – с нескрываемой ноткой грусти произнесла Серафима. – Давненько я на тебя не смотрела с этакой-то высоты.

– Дык, что поделать, мать?! – подпустил он ностальгии в свой черёд. – Годы лба прибавляют.

– Лучше бы ума прибавили! – неожиданно фыркнула супруга и, хлопнув по всё ещё обнимавшим её бедра рукам, игриво отстранилась. На всю кажущуюся свою «недалёкость» Фроловна обладала практичным житейским складом ума, а потому прекрасно понимала, что жизнь «на гражданке» окончательно сведёт мужа в могилу. Человека, который всю жизнь провёл в условиях близких к экстремальным, спокойная и размеренная жизнь просто на просто доконает своей размеренной обыденностью. Это всё равно, что лошадь со всего маха остановить на полном скаку. Она перевернётся в воздухе и, упав на спину, сломает себе хребет. А Серафима, несмотря на все сложности и извилистости полувековой жизни с такой кипучей натурой, как у Михаила Дмитриевича, всё-таки очень любила его. И он это тоже прекрасно знал…

Он ещё полежал чуток с закрытыми глазами, отдаваясь последним объятиям утренней неги. Рядом похрапывала Серафима. Она вчера порядком умаялась сама и, вконец, умаяла самого Митрича хлопотами по расстановке мебели, которую привезли на заказ уже в собранном виде. Два раза оба старика переругиваясь и утирая взопревшие лица, кряхтя перетаскивали шкафы и диваны с места на место. Всё-то ей казалось не так и не этак. Помощников не было. Сын уехал в командировку, а внука они сами не хотели отрывать от учёбы в институте, где он заканчивал последний курс. Соседей же, с которыми они пока ещё не успели познакомиться, тоже беспокоить было как-то неудобно. Вот и приходилось всё делать самим. Неизвестно, сколько бы они провозились с расстановкой, пока Его Величество не вспылил и не объявил сидячую забастовку, заявив при этом, что де, если дорогой жёнушке запало скинуть несколько сот калорий, чего, кстати, было бы отнюдь не лишним, то пусть она и дальше сама надрывается, а его и так всё устраивает. С этими словами он плюхнулся на стул и демонстративно сложил руки на груди, наблюдая за суматошливыми метаниями своей «половины». А ведь ещё надо было как-то приладить навесные шкафчики на кухне и в ванной. Но беда заключалась в том, что все необходимые для этого инструменты остались там – на Новой Земле. Тут впору было чесать затылок, а не складывать руки на груди. За этим делом их и застал новый курьер, который доставил новое удостоверение для Митрича. Внимательно изучив текст документа, Виттель деловито покивал головой и поставил размашистую роспись в расписке о получении. Из скупых слов документа явствовало, что обладатель «корочек», находясь в звании генерал-майора, трудится в НПО «Мечта» и занимает должность Начальника Оперативного Отдела. Любопытная супруга тоже не преминула сунуть свой нос в новенькое, пахнущее свежей типографской краской удостоверение. Митрич не успел его захлопнуть, поэтому она смогла разглядеть название нового места службы мужа.

– Господи! – меленько перекрестилась она. – Это что же ещё за «Мечта» такая?! Мечтатели там, что ли собрались какие?! То-то я смотрю, ты вон с собой целый ворох припёр из санатория этих мечтателей!

– Так и есть! – не стал спорить генерал, убирая документ в карман.

Пока старики препирались, курьер с интересом оглядел форменный раздрай в квартире. Под ногами противно хрустели крошки пенопласта, густо усеявшие половицы. Сиротливо и растерянно стояли навесные шкафчики с распахнутыми дверцами. У стены, словно часовые на посту, встали два больших свёрнутых ковра, которые были куплены Фроловной накануне, почти копии тех, что остались на Крайнем Севере. Всюду валялись какие-то коробки, ошмётки и детали какой-то мебели, фурнитура, деревянные рейки и полиэтиленовые стяжки. Лежащие на полу зеркала, холодно и слепо уставились в потолок, ожидающие, что когда-нибудь станут элементами декора.

– Что же вы сами-то этим занимаетесь? – посочувствовал он старикам.

– Кто ж нам поможет? – неласково буркнул генерал. – Я бы и сам всё спроворил, дак вишь, инструмента нет подходящего, а одним молотком много не наробишь, – кивнул он в сторону сиротливо валявшегося неподалёку молотка.

– А что ж вы не попросили помощи? – продолжал удивляться курьер.

– У кого?! – уже с нескрываемым раздражением бросил Митрич. – У тебя, что ли?

– Зачем у меня? – снисходительно улыбнулся молодой человек. – У нас при Центральном Аппарате имеется специальная хозчасть, которая специально рассчитана на проведение подобных работ. Верховный ещё летом Указ издал о создании этого тылового подразделения, чтобы осуществлять помощь ветеранам и командному составу, буде такая надобность. Ну, и чтобы не отвлекать военнослужащих на непредусмотренные Уставом работы, как это бывало прежде. И во имя искоренения коррупции, так сказать.

– Ишь, ты! – тряхнул головой Виттель. – И как туда обратиться?

– Нет ничего проще, – вскинулся фельдъегерь. – Щас наберём, – не стал он тянуть и полез в карман за мобильником.

Быстро, по памяти набрав нужный номер, он негромко зашелестел в трубку. Переговоры длились недолго. Через пару минут курьер окончил переговоры и бодро возвестил:

– Бригада приедет через час и всё сделает, как положено. Только…, – тут он слегка замялся, пытаясь подобрать нужные слова.

– Что?! – подстегнул его Митрич. – Заплатить треба?! – понимающе подмигнул он засмущавшемуся офицеру связи.

– Да-да, – обрадованно закивал тот, заливаясь краской от неловкости положения. – Всё по квитанции, официально и по самому минимуму, – затараторил он, как бы оправдываясь за свою контору.

– Да ты не сумуй, – отмахнулся старик. – Иль я не понимаю, что всякий труд должен быть оплачен?! Не сумуй, – ещё раз повторил он. – В деньгах недостатка не наблюдается, слава Богу! Оплатим, как полагается.

– Вот и хорошо, – облегчённо вздохнул нежданный помощник. – Я тогда пойду, товарищ генерал?

– Ступай касатик, ступай милый, – встряла в разговор старая генеральша. – Спасибо за заботу и совет добрый.

Прошёл ровно час и в квартиру постучали (звонок ещё не успели подсоединить) представители сервисной службы. Четверо молодцов со всем необходимым по такому случаю инструментарием, споро и без лишних слов приступили к работе. Дрелью с победитовым сверлом просверлили, где надо дырки и повесили ковры и утварь. Быстро приладили люстры, подсоединили к сливной системе новенькую стиральную машину и уже совсем перед уходом подсоединили звонок. Всё удовольствие, согласно акту выполненных работ обошлось старикам в три тысячи двести сорок семь рублей и шестьдесят копеек. Платёжный терминал у них был с собой, поэтому не пришлось суетиться в поисках наличных. «Чаевые» бригада наотрез отказалась брать, и наскоро попрощавшись, крепко пожав руку хозяину, отбыла восвояси.

– Вот это я понимаю, сервис! – сиял Митрич, как корабельная рында, любуясь проделанной работой. – Раз-два и готово! Армия!

Сколько не лежи на пуховой перине, предаваясь приятным воспоминаниям, а вставать всё-таки надо. Пока лежал, предаваясь воспоминаниям недавнего прошлого, не заметил, как прошёл целый час. Старенький будильник, который супруга бережно сохранила при переезде, показывал полседьмого утра. Митрич сделал глубокий вздох и начал потихоньку вставать, чтобы ненароком не разбудить свою супружницу, мерно похрапывающую рядом. Однако стоило ему пошевелиться, как размеренные звуки с её стороны разом прекратились. Фроловна тут же открыла глаза, будто и не спала вовсе:

– Что, уже пора вставать?! – приподнялась она, опираясь на локоть.

– Лежи, мать, – махнул он ей рукой, – это я пока встану, пока вон культяпку свою прилажу…, – кивнул он в сторону новенького полимерного протеза, которым его снабдили ещё в госпитале.

Протез был хорош: лёгок, в отличие от прежней деревяшки, удобен, легко надевался и нигде не натирал. Однако привыкал к нему Митрич с большим трудом. Из-за его почти невесомости, старик иногда слишком сильно широко делал шаг, рискуя упасть на ровном месте. От этого походка становилась порывистой, и поэтому всегда нужно было соблюдать баланс. Это отвлекало и порой раздражало. Но постепенно Виттель привык к новому протезу и уже как-то приноровился к новым ощущениям. Серафима, несмотря на слова мужа, тоже начала вставать, позёвывая в кулачок. День предстоял для него особенный. Пришло время посетить новое место службы и познакомиться с теми с кем предстояло служить на новом поприще. Он пока что плохо представлял себе всю субординацию. Из туманных объяснений Верховного следовало, что «конторой» заведует некая женщина, которая, собственно говоря, изобрела «машину времени» и является научным руководителем проекта. В тоже время, в деле, которое ему было поручено организовать, он обладал некоей автономией и подчинялся лично Верховному. В общем, на лицо имела место всегдашняя путаница, в которой ему предстояло, как следует разобраться. В любом случае, необходимо было предстать перед будущими коллегами и сослуживцами в наиболее выгодном свете. Приладив по годному свой протез, поковылял в санузел, чтобы окончательно привести себя в надлежащий вид. Сзади покряхтывая и позёвывая одновременно, супруга прибирала постель. Управившись с потребностями, Митрич осторожно выдавив из тюбика пасту на зубную щётку, решительно принялся за наведение порядка в полости рта. А во рту, как и положено, у бывалого полярника, наблюдалась существенная нехватка зубов. О том, чтобы подлатать и подправить поредевший «забор», о чём не единожды говорила Серафима, он и думать не хотел, по причине врождённой боязни стоматологии с её изуверскими инструментами. В этом плане Митрич слыл изрядным трусишкой. Именно из-за этого он никогда не пренебрегал утренней процедурой по чистке зубов. Вот и сейчас он тщательно, даже тщательней чем обычно, прошёлся щёткой по всем закоулкам. Затем так же тщательно намылил лицо душистым мылом и поплескался в тёплой воде. Меленькой расчёской аккуратно расчесал сильно поредевшую шевелюру и всё ещё густую бороду, как у заправского священника. Фроловна и в этом вопросе пыталась привести мужа к общепринятым в городе стандартам, заявив, что борода в городских условиях, да ещё и в сочетании с генеральским мундиром будет смотреться, по меньшей мере, нелепо, но тот даже и краем уха не повёл в ответ на её нравоучения. В конце концов, поняв всю тщетность своих «накатов», та просто махнула рукой на старого упрямца. «Ладно уж, пускай побесится, напоследок. Хорошо, что хоть перестал прикладываться к бутылке» – с удовлетворением думала она после каждой такой стычки, меленько и быстро крестясь при этом. Пока он возился, наводя лоск на свою внешность, Фроловна успела не только привести себя в порядок, но и соорудить лёгкий завтрак (врачи после ранения прописали строгую диету). За столом, как обычно разговорились. Вернее, говорила она, а он только пожимал плечами или же отделывался ничего незначащими фразами.

– И всё-то тебе не сидится, – подперев щёку пухлой рукой, приговаривала она, зорким взглядом осматривая всё ещё ладную фигуру своего старика. – И чего человеку надо? Тут тебе и квартира, едва не в центре, и пенсия генеральская с надбавками за выслугу лет и геройство. Живи, да радуйся каждому денёчку. Ан, нет! Всё тебе старому неймётся! Внуков и правнуков-то когда последний раз видел?

– Тогда же, когда и ты – в прошлом году. Иль забыла, как мы с тобой вместях приезжали в отпуск к Сашке в Нижний?

– Да помню-помню! – огрызнулась она, подкладывая ему, сахар в стакан с чаем. – Вот и нынче не худо бы съездить, хотя бы к Ванюше в Воронеж. Сколь годов его не видела. Я вон, вчерась созванивалась с ним. Говорит, что всё мол, окей, а мне сдаётся неладно у них с Натахой. Сердцем чую.

– Коли у них с самого начала не заладилось, то ты ничем уже не поможешь, – разумно ответствовал Митрич, помешивая чайной ложкой в стакане. – Только хуже сделаешь. Сами разберутся. Или разбегутся, – задумчиво добавил он.

Видя, что разговоры на семейно-бытовую тему не вызывают у мужа энтузиазма, хитрая Фроловна решила резко сменить тематику застольной беседы:

– Ты, всё ж скажи, – опять она предприняла попытку проникнуть в государственную тайну, – куда хоть отправляют служить на этот раз?! Иль зря мы с тобой корячились тут, мебель расставляя?

– Почему же, зря?! Ничего, не зря, – осторожно перешёл старик к обороне. – Туточки и будем проживать, согласно прописке.

– Ты же военный строитель! Неужели в Москве что-то строить собираются?! Других, окромя тебя нету что ли?

– Значит, нету, – коротко ответил он.

– Уже хорошо! – слегка взбодрилась старая Лиса Патрикеевна. – Стройка, выходит, будет не далее Московской области, а значит и съезжать нам никуда не надо опять, – вслух рассуждала супруга, пристально вглядываясь в глаза мужа, ища там поддержки своим мыслям.

– И не съедем, – уверил он её. Это раньше мы жили в казённых квартирах, а теперь, вон, свидетельство погляди – законная и долевая частная собственность.

– А всё ж таки не на месте у меня сердце, хоть и говоришь, что недалече будет, – продолжила Фроловна свою шарманку.

– Да. Строительство объекта не будет выходить за пределы области, – важно кивая головой, согласился он, ничуть при этом не лукавя, ведь, если разобраться, то будущее поселение должно находиться как раз внутри того места, где сейчас проходит Садовое Кольцо.

– А что за объект-то? – продолжал не в меру любопытствовать «Штирлиц в юбке», как иногда называл свою жену Виттель.

– А вот этого тебе, мать, знать не положено, – отрезал он и добавил уже помягче. – Пока не положено.

– Да, я разве, что?! Это я так, по-бабьи гадаю, – замахала она на него обеими руками. – Просто не хочется под конец жизни срываться на край света, – подпёрла она руками обе морщинистые щеки.

– Не боись, мать! На этот раз недалече. Не выходя за околицу, – попытался старик утешить свою благоверную.

– Дай-то Бог! – забормотала Фроловна почти обрадованно.

– Ладно, – решительно отодвинул он от себя пустой стакан. – Сколько не сиди, а идти надобно.

С этими словами он решительно встал и пошёл в комнату – надевать парадный генеральский китель с петлицами в виде расходящихся в стороны молний на фоне морского якоря. Подойдя к стулу, на который он ещё с вечера повесил – тщательно отутюженный серо-стального цвета китель, сверкая золотым шитьём погон и орденскими колодками, поверх которых блестела яркой капелькой Звезда Героя. Фроловна, как и положено верной спутнице помогла облачиться мужу в это шикарное одеяние. Митрич не спеша и со вкусом застегнул золотые орлёные пуговицы на двубортном кителе. Покрутился перед зеркалом, оглядывая себя со всех сторон. За спиной тихонько вздыхала Серафима, вспоминая свои и его молодые годы. Удовлетворившись увиденным в отражении, Митрич одобрительно крякнул и подошёл к подоконнику, на котором временно располагался телефонный аппарат, пока ещё не нашедший своего постоянного пристанища. Пошарил рукой в кармане и вытащил на свет визитку с номером гаража. Поднёс её поближе к лицу (после ранения зрение заметно просело). Фроловна, которая ни на секунду не оставляла его своим вниманием, тут же, из-за спины подала очки. Старик недовольно хмыкнул, но очки всё же взял. Пробежав глазами по необычно длинному ряду цифирь из-за добавочных номеров и повторив их про себя несколько раз, стал нажимать на телефонные кнопки. Он уже однажды воспользовался вызовом машины из гаража, когда покидал санаторий. Тогда-то и познакомился со своим водителем-телохранителем, который при встрече назвался Александром. Но называть столь почтительно юнца, едва перешагнувшего порог совершеннолетия, Митричу, который годился ему в прадеды, было не совсем удобно, а вот Саней – было в самый раз. Впрочем, тот нисколько не обиделся, отдавая себе отчёт в том, какая разница в возрасте и положении лежит между ними.

– Алло, гараж?! – громко и бодро вопросил он в трубку. – Генерал-майор Виттель у аппарата. Пришлите машину по адресу: муниципальное образование Кузьминки, улица 8-я Текстильщиков, дом 5, подъезд второй.

Дождавшись положительного ответа с той стороны, старик кивнул невидимому диспетчеру и бережно положил трубку на место. Затем в сопровождении Серафимы, следовавшей по пятам, шустро поковылял в прихожую, где на вешалке красовалось новёхонькое форменное пальто серого цвета, белое кашне к нему и меховая шапка под цвет пальто с козырьком и 5-ти процентным золочением. Рядом висел генеральский пояс, также с нанесённой на него позолотой. На тумбочке лежали чёрные кожаные перчатки. Всё как по Уставу.

– Когда приедут-то? – спросила Фроловна, опять помогая мужу надеть пальто.

– Сказали, что через полчаса будут на месте.

– А чего ж так рано засобирался-то? – удивилась супруга. – Взопреешь, поди, ожидаючи?

– Ничего. Подожду. Подышу на свежем воздухе.

– Перед бабками у подъезда, небось, хочешь пофорсить, старый чёрт? – сразу насупилась благоверная, но до крайности вредная старушенция.

– Какие бабки полвосьмого утра?! Окстись, старая! – фыркнул бравый генерал, опять крутясь перед зеркалом в прихожей, как школьница перед выпускным. Вытаскивая из-под воротника и распушая «скобелевскую» бороду, с досадой отметил, что не снял очки, наличие которых, по его мнению, портило весь антураж. Правильно оценив недовольную гримасу мужа, Фроловна мгновенно подала очечник, куда они были препровождены, а затем и засунуты во внутренний карман кителя.

Нахлобучив барашковую шапку и натянув перчатки, произнёс, внезапно дрогнувшим голосом:

– Ну, что мать, пойду, пожалуй?

– Давай, присядь сначала на дорожку, – ткнула она пальцем на пуфик у трюмо. Пуфик был низенький, садиться и вставать с него, одноногому, да ещё старику, было не совсем сподручно. Однако традиции требовали к себе уважения, поэтому поморщившись, он всё же кое-как плюхнулся на его мягкое основание.

– Очки взял? Документы взял? Телефон взял? – скороговоркой начала перечислять Фроловна необходимые аксессуары.

Митрич только заученно кивал на все вопросы, погружённый в свои мысли о предстоящем знакомстве с коллективом, в котором ему теперь придётся работать, теперь уже до конца дней своих. Однако при слове «телефон» встрепенулся:

– Ты, вот что, старая…, – прихмурился Митрич, зная привычку своей супружницы названивать по сотовому, после того, как недавно научилась им пользоваться, – по пустякам мне не моги звонить, – добавил он строгости в голос. – Режимный объект. Должна сама понимать. А я, как буду собираться домой, то сам тебе наберу.

– Да, иди уж, – беззлобно проворчала спутница по жизни, любовно оглаживая его за рукав шинели, и тут же вспомнила нечто важное. – А карточку взял?!

– Какую карточку? – опять очнулся он от дум, не сразу поняв задаваемого вопроса.

– Банковскую.

– Это зачем же она мне там занадобится? – продолжал он недоумевать.

– Мало ли зачем? – пожала она плечами и пояснила тут же. – Ты же целый день там будешь обретаться. В столовую пойти там, ещё за чем-нибудь. Да, вот хотя бы такси вызвать, если с казённой машиной не заладится. На, вот, сунула она мужу пластик прямо в карман кителя.

– Ладно. Пошёл я, – растроганный до предела неожиданной заботой жены проговорил он, кряхтя при вставании с низкого сиденья.

– Ступай, – ответила Серафима, широко крестя его в спину. – К твоему приходу я пирогов напеку, – произнесла она, уже закрывая за мужем дверь.

II.

11.01.2021г. Москва, ул. Автозаводская, д.23а, НПО «Мечта»

Спустившись с лестницы, Митрич не стал стоять на крыльце в ожидании служебного транспорта, а прошёл немного вперёд, чтобы встретить машину у самой обочины. На дворе было ещё темновато – день только-только начал прибывать, но на утренних сумерках это пока никак не сказывалось. Несмотря на утро буднего дня, во дворе было на редкость тихо. Не сновали машины, развозя своих хозяев по местам работы, родители не вели за руку детей в садики. И даже окна в домах светились редкими огоньками. Складывалось впечатление, будто во всех окружающих домах живут одни пенсионеры, которым никуда не надо спешить спозаранку и можно спокойно понежиться чуток на своих перинах, пока утро окончательно не заглянет в их тихий двор. И только уличные фонари, понемногу начинающие тускнеть, убеждали старого генерала, что двор не вымер окончательно. Он обернулся, отыскивая глазами свет своего окна. Так и есть. Силуэт Фроловны ясно прорисовывался в оконном проёме. Митрич помахал ей рукой, на что она ответила ему тем же. Погода была отличная. Ни ветерка, ни щиплющего щёки мороза. И только редкие снежинки, сверкая в свете фонарей мимолётными огоньками, оседали в густой бороде, тут же превращаясь в невесомые капельки. Он немного походил взад и вперёд, приводя свои мысли в порядок, представляя, как его встретят на новом месте. Афанасьев, ещё там, в санатории, мельком упомянул, что «Мечтой» руководит женщина-академик, прошедшая в своё время все круги ада на какие только была способна машина государственного подавления. Но как сложатся отношения между ним, человеком своенравным и нетерпящим никакого диктата над собой и этой женщиной, которая, тоже, судя по всему, была особой своенравной? Сколько не вчитывался в переданные для изучения должностные инструкции, но так толком и не уловил степень их будущих взаимоотношений. Всем проектом руководила эта Николаева, а значит, была вроде как его непосредственным начальником. А с другой стороны выходило, что он в своей деятельности «на той стороне» подотчётен только самому Верховному. А тут ещё это кураторство со стороны всеведущей «конторы глубинного бурения». В общем и целом, складывалась какая-то чехарда и неразбериха с перекрёстной подотчётностью и субординацией. Впрочем, наученному длительным жизненным опытом Михаилу Дмитриевичу эта ситуация была хорошо знакома. Он давно привык лавировать между ведомственными склоками Главного Тылового Управления, Министерства по Развитию Севера, «РосАтомСтроя» и Командования Стратегических Ядерных Сил, как между струйками дождя. Для себя же, Митрич твёрдо решил поставить вопрос «ребром» о своих полномочиях, сразу при встрече с руководством НПО, чтобы в дальнейшем не создавалось юридических коллизий, препятствующих нормальной и слаженной работе. Прохаживаясь туда и сюда между около подъездными лавочками, пока ещё пустовавшими по причине раннего времени суток, и погружаясь в размышления о недалёком будущем, он и не заметил, как тихо шурша по свежевыпавшему снегу шинами, подкатила чёрного цвета «Ауди» представительского класса. (Указ Верховного о пересаживании чиновников на автомобили отечественного производства нехотя исполнялись отраслевыми ведомствами, в том числе и «комитетом»). Он её заприметил только тогда, когда услышал смачное клацанье замка открывающейся двери.

– А-а-а, Санёк, привет! – раздвинул улыбкой свою бородищу Митрич. – Прости, не заметил, как ты подкрался, – чуть виноватым голосом прогудел он, не без труда втискивая своё массивное тело на сиденье рядом с водителем.

– Товарищ генерал, – просительным тоном обратился Саша к старику, – по инструкции, вообще-то охраняемый объект должен сидеть сзади – в бронированной капсуле…

– Да, будет тебе Санёк! – беспечно отмахнулся тот от увещеваний водителя. – Куды ж мне со своей культяпкой да на заднее сиденье?! Не залезу и не вылезу.

– Ох и попадёт же мне за нарушение инструкции…, – наигранно вздохнул молодой служака.

– А мы никому не скажем, – весело подмигнул генерал, расстёгивая шинель.

– Мы-то, положим, и не скажем, так всё равно дознаются и взгреют, – обречённо парировал слова своего подопечного водитель-телохранитель. – Давно ожидаете?