Читать книгу: «Ученик демона», страница 2

Появился Руслан, он пытался улыбаться, но видно разговор с супругой получился малоприятный, Марк, чтобы не быть свидетелем семейных разборок, встал, поблагодарил бабушку за обед и сказав, что пойдёт погуляет, вышел из кухни. Во дворе, Эра сидела на лавке, рядом валялся велосипед, девочка плакала, глядя в землю. Марк никогда не видел плачущей эту весёлую, жизнерадостную девочку, гораздую на разные выдумки, граничащие с хулиганством. Он молча сел рядом и услышал сквозь всхлипы её слова: «Дедушку Матвея из онкобольницы перевели в хоспис для безнадёжно больных, я катаюсь тут на велосипеде, разговариваю с тобой, а он там страдает от страшной боли и хочет поскорее умереть. Марк помнил её деда, который был тихим интеллигентным старичком, любящем сидеть на балконе с газетой и махать рукой внучке, играющей во дворе. Бабушка Эры умерла давно, но дедушка Матвей хранил её память и всё время ходил один, редко с кем вступая в беседу. Их дом считался элитным, здесь жили заслуженные в прошлом граждане вместе со своими семьями, Матвей работал в конструкторском бюро, по словам Эры, разрабатывал двигатели для самолётов, а выйдя на пенсию, приехал на юг с дочерью, которая здесь вышла замуж. Теперь этот человек лежал и ждал смерти, которая, словно издеваясь не спешила его забирать. Марк, чтобы отвлечь девочку сказал, что сегодня познакомился со своим дедом, который сидел в тюрьме за коррупцию и Савелий ему очень понравился. Эра подняла заплаканные глаза и сказала: «Круто, он научит нас разным уголовным штучкам, разговаривать на фене и обращаться с холодным оружием. Мой дедушка Матвей учил меня всему тому, что не пригодится в современной жизни, кому нужны эти детские стишки, настольные игры и кидание дротиков. Сейчас в тренде дебильные блогеры, компьютерные мошенники и коррумпированные чиновники, как твой дед, в общем сейчас чем хуже, тем интереснее для толпы. Неужели и мы с тобой Марк вырастим такими же уродами, как эти…», недалеко от них на детской площадке сидели подростки с крашенными волосами, курящие электронные сигареты и разговаривающие с экранами своих смартфонов. Мальчик пожал плечами: «Я не хочу жить в сравнении с кем-то, хочу, как художник рисует картину, создавать свой внутренний мир, дополняя его, с каждым прожитым годом новыми красками окружающей реальности. Хочется увидеть эту жизнь со всех ракурсов, как творцы великих шедевров, а эти люди, выпячивающие напоказ свои недостатки, пусть живут в своём мире полуграмотной толпы с лексикой домашних попугаев». Эра вытерла слёзы: «Ты, Марк, не похож на шестилетку из подготовительной группы, возьмёшь меня в свой мир? А когда вырастешь буду носить тебе передачки в тюрьму, мне кажется, что умные обязательно должны пройти через это, как твой дедушка». Мальчик задумался на минуту, а потом предложил: «Поехали в хоспис, тут недалеко, в этом здании была раньше гауптвахта для береговых матросов, поехали, сестру милосердия на входе я уломаю или дам деньги, мне прислали гонорар из журнала».

Через пятнадцать минут они стояли перед двухэтажным каменным зданием, расположенном недалеко от пляжа под большими раскидистыми кедрами. Было странно видеть летом весёлых, смеющихся отдыхающих, проходящих на пляж мимо этого дома, где умирали люди. В городе ходили слухи, что городские руководители не раз хотели снести это здание, но какая-то сила удерживала чиновников от этого, знающие люди утверждали, что, когда принималось решение о сносе, то кто-то из их близких заболевал неизлечимой болезнью. На первом этаже сидела сестра милосердия с усталым лицом и что-то писала в журнале, Марк поздоровался и сказал, глядя ей в глаза: «Я бы мог соврать и сказать, что только приехал и хочу повидать своего деда, пока он жив, но не буду этого делать, потому что в таких местах врать нельзя. Это его внучка Эра, а я живу по соседству, пустите нас к Матвею Васильеву хотя бы на пять минут, он очень любит внучку и будет рад». Женщина с интересом выслушав его сказала: «Наденьте бахилы и набросьте халаты, палата – восемь, пять минут». Тишина и приглушённый свет делали это место похожим на средневековый замок, впечатление усиливали неоштукатуренные каменные стены и отсутствие людей. Перед дверью с номером восемь ребята остановились и переглянулись, Марк открыл дверь и увидел маленькую комнатку с тусклым освещением и одной единственной койкой, на которой лежал очень худой старик. Глаза его были открыты, казалось он смотрит на них немигающим взглядом, дети растерялись и уже хотели уйти, как услышали шёпот: «Проходите, побудьте со мной». Матвей был бледен, лежал на белой подушке, укрытый белым одеялом и был похож на умирающего ангела, которому надоело бороться со злом и наставлять людей на истинный путь. Они прошли и стали с обоих сторон койки, Марк почувствовал ужасную атмосферу места, где ушли в иной мир множество людей. Ему показалось, что слышит какофонию их голосов, возможно неприкаянные души несчастных обитали здесь. Эра держала белую костлявую руку своего деда, она посмотрела на Марка и сказала шёпотом: «Он всё слышит и находится на границе миров, расскажи ему свой рассказ Марк, когда он лежал в больнице, любил слушать меня». И тут Матвей еле заметно повернул голову и стал смотреть на него бесцветными глазами, словно ждал начала, и Марк начал: «Большая птица прожила долгую, трудную жизнь, она жила около моря в стае таких же птиц, парящих в вышине над морской гладью, оглашая округу своим криком. Рядом уже летали её дети, у которых было своё потомство, потому что жизнь остановить нельзя, она всё равно вырвется на простор, как бы не было ей тяжело. Но всему приходит конец, птица уже с трудом поднимала в воздух своё тело и всё труднее становилось добывать пропитание. Она нашла пустую нору в обрывистом берегу и забравшись туда стала ждать конца под шум волн, накатывающихся на берег. Иногда в нору заглядывали другие птицы, ища место для кладки яиц, но увидев умирающую соплеменницу, скрывались из вида. Однажды хищный стервятник просунул голову в нору, пытаясь достать птицу, но та спокойно смотрела на острый клюв, щёлкающий совсем близко, ей было не страшно, перед лицом смерти она забыла об этом чувстве. Когда стервятник пропал, появился жук-могильник, личинки которого питаются падалью, он стал ждать, но птица почему-то не умирала, и жук тоже скрылся. Утром следующего дня она увидела очень близко зверька, который питался яйцами птиц, тот смотрел на неё маленькими слезящимися глазками, не проявляя никакой агрессивности. Его срок тоже вышел, и он приполз в нору ждать своей смерти, они не могли разговаривать, просто смотрели друг на друга в полумраке норы. Птица думала, что в другие времена они могли бы подружиться, а зверёк почувствовал, что кто-то очень сильный вытаскивает его из норы. Хищный стервятник держал его в своём клюве и зверёк, бросив на птицу прощальный взгляд, исчез. Она опять осталась одна и тяжело вздохнув, закрыла глаза, сколько времени прошло было не ясно, но, когда она очнулась, то не хотелось сидеть в узкой норе, хотелось летать. Ничего не понимая, птица выбралась из своего укрытия и оттолкнувшись, полетела в голубые облака, оглашая округу радостным криком. Налетавшись, она захотела узнать, что произошло и почему не умерла, вернувшись в свою нору она увидела старую мёртвую птицу, которой когда-то она была. Поняв, что круговорот жизни бесконечен, она полетела к своим соплеменникам, кружащим над морской гладью».

Марк закончил повествование, а на губах старика появилась еле заметная улыбка, он тихо прошептал: «Спасибо» и закрыл глаза. Ребята хотели уйти, но увидели в двери сестру милосердия, которая внимательно смотрела на Марка, лицо этой женщины не казалось усталым, скорее удивлённым, от рассказа странного мальчика с большими тёмными глазами. Когда гости выходили, она сказала: «Здесь лежат и дети, если будет настроение, приходи, подари им глоток счастья перед вечным упокоением».

На улице велосипеда не было, угнать его не могли, потому что Эра заблокировала замком колесо, они посмотрели по сторонам и метрах в ста заметили парня, тащащего их двухколёсного друга. Быстро догнав его, увидели, что это худой, невысокий подросток в старой одежде и стоптанных кроссовках. Эра хотела ему с ходу врезать, но Марк остановил её, видя, что воришка сильно устал и не помышляет о сопротивлении, он спросил: «Ты есть хочешь?» и увидев кивок, пошёл к ларьку, торгующему беляшами. Вскоре они сидели на лавке в сквере и смотрели, как их новый знакомый уплетает беляши, тот доев, громко срыгнул и сказал, что зовут его Фёдор. Когда он стал рассказывать свою историю, Марк остановил его: «Послушай, то что ты незаконнорожденный сын известной певицы, которого не хочет знать родня, мы поняли, только хотелось бы услышать правду, давай Федя колись, а не то Эра треснет тебя по голове насосом от велосипеда». Фёдор уставился в землю, с грустью сказал: «Алкаши у меня родители, пропили всё, даже унитаз, вот я и вступил в банду таких как я бедолаг, воруем всё, что где плохо лежит. На нас уже выходил несколько раз Саквояж, дилер, торгующий в нашем районе наркотой, но наш вожак Сеня Сингапур против, у него родители от передоза умерли, он с бабкой живёт. Спасибо за беляши, но в этой бляшной, по-моему, используют мясо бродячих животных, я не видел в районе ни одной бесхозной собаки или кошки, хотя какая разница, что кинуть на зуб, лишь бы кишки от голода не свернулись». Марк записал его телефон, и они с Эрой отправились домой, во дворе увидели мать, садящуюся в дорогую иномарку и отца, смотрящего на неё из окна кухни. В квартире уже не было бабушки с дедушкой, а отец задумчиво сидел за столом, погружённый в свои мысли.

3

Работа над картиной подходила к концу, Гектор закрыл глаза и перестал дышать, возникший в голове образ тут же появился на полотне, это была какая-то магия, он может изображать свои сны в красках. На чёрном фоне звёздного неба белым пятном выделялось лицо его матери, в углу картины толпа людей со страхом смотрела на красный лик оскалившегося беса. Слугой Сатаны был он, Гектор Галеев, кисть безошибочно нарисовала его лицо и это его не удивило, потому как давно понял, что мир сновидений намного правдивей и интересней, чем эта реальность. Оставив полотно высыхать, посмотрел на картину вчерашнего сна и еле заметно усмехнулся, на него глядело похотливое лицо молодой женщины в окружении безобразных хохочущих чертей, срывающих с неё одежду. Мужчина посмотрел на другие картины, стоящие в углу и подумал, что завтра надо будет их сжечь. Он так всегда делал в конце недели, поднимаясь на крышу высотного здания и наблюдая, как горят его сны. Потом брал пепел, подходил к краю и бросал вниз, а ветер подхватывал его и разносил по округе. Гектор любил бывать в этом месте и сидя в одиночестве, смотрел за полётом птиц в небе, даже появлялась безумная мысль расправить руки и попробовать самому взлететь, как это сделал однажды его отец, заведующий клубом небольшой белорусской деревушки. Возможно он так и сделает когда-нибудь, но только не сейчас, хочется ещё пожить в этом мире среди этих странных созданий, называющих себя людьми. С крыши небоскрёба они были не больше паука, сидящего у него в аквариуме и, все куда-то спешили, вспомнились слова Хайяма: «Кто понял жизнь, тот больше не спешит», мужчина посмотрел на часы, время ещё было, сказывалась привычка рано вставать, вести здоровый образ жизни и планировать свой рабочий день. Душ и лёгкая гимнастика на лоджии напомнили о завтраке, Гектор нажал на кнопку и через минуту появилась служанка с тележкой, на которой стоял чайник, тарелка с овсяной кашей, отварные яйца, хлеб и вазочка с чёрной икрой. Мужчина внимательно посмотрел на служанку – азиатку и спросил её: «Скажи, что ты думаешь обо мне, говори честно, не бойся, мне это важно». Девушка подняла глаза, и он увидел в них страх, а потом услышал: «Мне приходится кормить всю мою семью на родине и, если я потеряю работу в этом отеле…», он перебил её: «Никто тебя не уволит, мне нужна правда, чтобы изменять свои поведенческие шаблоны, ты человек непредвзятый, видишь много разных людей, а стало быть неплохой психолог, говори милая, не бойся». Девушка опустила глаза и глухо сказала: «Человек не может отравлять свою кровь ядом, доводить до самоубийства и ничего не чувствовать при этом, вы слуга тёмных сил господин, простите за прямоту и я, когда нахожусь рядом с вами, мечтаю поскорее отсюда уйти и закрывшись в своей комнатке помолиться Всевышнему». Её ответ не удивил мужчину, налив себе чашку чая, он распорядился, чтобы она убрала еду, когда девушка ушла, он подошёл к зеркалу. Оттуда на него смотрел обнажённый сорокалетний мужчина, фигуре, которого мог позавидовать любой профессиональный натурщик, позирующий художникам. Гектор любил своё тело, он вообще обожал гармонию во всём и старался жить по принципу: «Быть честным с самим собой». Не сказать, чтобы его не волновало мнение окружающих о нём, но это он считал вторичным, на первом месте было то, что находилось внутри него. Эта особь вселилась в него после смерти отца, который как-то сказал ему: «Люди мечтают о богатстве, о любви до гроба и здоровых детях, но это всё обыденные вещи, ни один человек ещё не попросил Бога, чтобы он помог ему контролировать себя, свои желания и своё безумие, которое хоть на время, но овладевает каждым. Банковские билеты открывают все двери, но всепоглощающее чувство любви к ним – это душевная болезнь и получается, что мы живём в безумном мире, где люди ради этих бумажек могут совершить самые ужасные преступления. По этой причине, сынок, я профессор консерватории, увёз свою семью в эту деревушку, чтобы жить среди простых, хороших людей и воспитывать здесь своего сына».

Лицо в зеркале тоже нравилось его обладателю, только вместе со светлыми волосами и тёмно-карими глазами, крючковатый нос выглядел неуместно. Одно время хотел сделать пластику, но подумав, отказался от этой идеи, нравиться людям не хотелось, он жил не для них, а для себя и того существа, сидящего внутри. Вспомнилась деревня под Гродно, работящие, добрые люди, любившие сына заведующего клубом, который на Рождество неизменно одевался чертёнком и ходил с ребятами по хатам, клянча конфеты. Вокруг росли болотные леса богатые ягодами и грибами, вместе с местными мальчишками Гектор часто ходил туда собирать дары природы. Однажды он увидел в лесу настоящего лохматого зубра, зверь стоял и спокойно смотрел на ребят, никто не осмеливался подойти к нему. Хозяин леса издал трубный звук и тут Гектор, неожиданно для себя, пошёл к нему с вытянутой рукой, в которой лежала конфета карамелька. Зубр смахнул её шершавым языком и с благодарностью посмотрел на мальчика, развернулся и не спеша пошёл в лесную чащу. С этого дня Гектор каждый день приходил в это место с конфетой и ждал животное, которое приходило за угощением. Местная колдунья, бабка Лукерья, сказала, что Гектор избранный, правда для чего, не уточнила, но деревенские и без неё любили семью Галеевых, приехавших в их глухое место из города. Глава семьи преподавал в клубе игру на баяне, балалайке и вокал, а его супруга учила деревенских ребят в школе, ведя сразу несколько дисциплин. Как-то в деревню приехали четыре охотника из города, они узнали о сбежавшем из заповедника зубре и решили поохотится на него. Но никто из деревенских не хотел водить их по болотам в поисках зверя и когда вызвался Гектор, отец не стал его останавливать. Через час мальчик смотрел на тонущих в трясине людей, они погружались медленно и каждый умирал по-своему. Один матерился и угрожал, другой тихо молился, обращаясь к небесам, третий умолял и предлагал деньги, только четвёртый улыбался и сказав: «Молодец парень, далеко пойдёшь», вдруг побледнел. Обернувшись, мальчик увидел своего друга, стоящего рядом и с равнодушием, взирающего на погибающих людей. Только теперь он понял, что это был дух леса, представший перед людьми в образе животного и которому понравился Гектор. Расследование смерти охотников велось недолго, местный участковый увидел в их машине ящик водки и написал в протоколе, что те утонули в болоте, будучи нетрезвыми, но вся деревня догадывалась о истинной причине их гибели и мальчика стали побаиваться. Он это чувствовал и особо не расстраивался, как говорила бабка Лукерья: «У всех свои бесы внутри, просто не все знают об их существовании». Однажды прибежав домой, Гектор выпил полстакана коричневого отвара, перепутав его с компотом из сухофруктов. Два дня он метался в бреду и чуть не умер, если бы не старая колдунья, сварившая для мальчика противоядие из целебных трав, когда он выздоровел, то спросил о причине своего недуга, а мама честно призналась, что это отвар из ядовитых грибов, который пьёт его отец, чтобы побороть приступы страшной болезни, которая передаётся у них в роду по мужской линии. Её ответ его не устроил, тогда мать пояснила: «Это суицидальная идеация, отца регулярно посещают мысли о самоубийстве и, приехали они в эту глушь, чтобы он поменял обстановку и постарался уменьшить зависимость с помощью зелья Лукерьи. Она сказала, что избавит его от смерти может только сама смерть и стала поить его ядовитым отваром. Сначала отец чуть не умер, но потом организм понял, что от него хотят и приспособившись к яду, отогнал из его головы мысли о самоубийстве. В это трудно поверить, но иногда, когда бессильна медицина, на помощь приходят народные средства, или, как говорит бабка Лукерья: «Клин клином выбивают». Но такое лечение полностью исключает употребление спиртного, алкоголь смешивается с токсинами в крови, что может привести к трагедии, правда какой, бабка не сказала». Теперь Гектор понял, почему во время народных гуляний отец не притрагивается к спиртному. И тут ему в голову пришла мысль приучить свой организм к ядам, не ставя в известность родителей. Сначала делал по маленькому глоточку отцовского отвара, который хранили в шкафу на последней полке, а потом сам стал употреблять ядовитые грибы. Было очень плохо, болел живот, постоянно тошнило и он пошёл к бабке сам, а когда вошёл в её хату, то показалось, что попал в царство бабы Яги, в избушке на курьих ножках. Сама Лукерья внешне тоже напоминала героиню сказок, сделав затяжку из трубки, которую курила, сказала: «Ждала тебя Гектор, сила в тебе большая сидит, но и проклятие отцовское тоже, мухоморы больше не жри, я тебе другое пойло сделаю, не хуже, чем у отца. Ты ещё пацан и многого не понимаешь, но, когда тёмная сущность внутри тебя пробудится, не сдерживай её, люди только говорят о добре, а мысли у них чёрные, поэтому будут твоими слугами по собственной воле. Но ни семьи, ни детей тебе иметь нельзя, такие как ты, потомства не дают и не радуются жизни, в твоих жилах будет течь ядовитая жижа, дающая силу и власть. Расскажи, что чувствовал, когда завёл в трясину четырёх охотников и смотрел, как они погибают?». Мальчик подумал и пожав плечами, коротко ответил: «Ничего не чувствовал». Бабка рассмеялась, пыхнув дымом и показав жёлтые зубы промолвила: «Молодец, я так и знала, тёмная сущность убережёт тебя от эмоций, болезней и происков врагов, но в этой глуши таким, как ты, делать нечего. Люди создали города, как центры человеческих пороков, где плюют на все законы Божьи и делают всё, что им заблагорассудится. Только там, Гектор, ты сможешь раскрыть свои способности и почувствовать заложенную в тебя силу, поцелуй меня в бородавку на носу мальчик. Мальчик увидел на столе большие ножницы, взял и двинулся к старухе, которая в ужасе воскликнула: «Ты что удумал паршивец, не подходи, а то прокляну», Гектор ухмыльнулся: «Отрежу твою бородавку, чтобы она не маячила перед глазами, а проклятий не боюсь, они наоборот, придают мне дополнительные силы». Он взял её за горло левой рукой и когда она зажмурилась от ужаса, щёлкнул ножницами перед её носом: «Ладно живи ведьма, не забудь про пойло для меня». Когда он ушёл, она приникла к окну, смотря ему вслед, а потом улыбнулась: «Ну каков паршивец, прям как я в молодости». Нашла на полке нужное снадобье, сделала глоток, улеглась на кровать и её сознание перенесло в те времена, когда Лукерья была молода, амбициозна и крутила деревенскими парнями, как хотела, пока вдруг не забеременела и сразу стала никому не нужна, даже родителям. Ребёнка сохранить не удалось, Лукерья стала жить в заброшенной хате на отшибе деревни и учиться колдовству у старого деда Антипа, обитающего в заброшенном барском доме, где по словам деревенских, водились приведения. Дед умер, усадьбу по кирпичику растащили местные жители, а Лукерья зависла между светом и тьмой, потому как не только лечила людей народными снадобьями, но и могла наслать по желанию заказчика порчу на человека. С годами лес стал для неё – дом родной, а обитающие в нём звери, ближе и родней, чем деревенские жители. К ней часто приходили местные: одни за лекарством от болезней, девушки, приворожить жениха, но больше приходили, чтобы наслать сглаз или порчу на кого-то из соседей. По этой причине Лукерья давно поняла, что люди не достойны сожаления, поэтому со спокойной душой насылала на мужиков радикулит и импотенцию, а на баб блуд и головную боль. Впрочем, всего этого можно было избежать, если вовремя задобрить подарками ведьму, при этом старуха выведывала у гостей все новости и была в курсе деревенской жизни. Когда впервые увидела сына заведующего клубом, то некоторое время не могла понять, что с ней происходит, но вскоре почувствовала ту сущность, которая сидела в мальчике. Он сам не догадывался, какой силой обладает, и Лукерья открыла ему глаза, когда он пришёл к ней, а теперь будет готовить ему своё зелье, чтобы Гектор насквозь пропитался ядом и был готов для дальнейшей жизни среди людей. А Гектор после разговора с ведьмой уже знал, как прекратить эти шумы из спальни родителей, где они занимались любовью. Мысль, что мать любит его отца и стонет в его объятиях, была невыносимой, возраст брал своё и некоторые вещи будоражили разум.

На деревенской свадьбе его отец вместе со своими учениками играли для гостей, а во время перерыва присели за стол выпить за здоровье молодых, но так как заведующий клубом спиртное не употреблял, то поднял стакан морса и, сказав витиеватый тост, выпил его до дна. Некоторое время после этого он смотрел на пустой стакан, а потом нахмурился и взяв баян, пошёл в сторону церкви. Все дома в деревне были одноэтажные, выделялась только церковь с высокой колокольней. В эпоху социализма среди населения пропагандировался атеизм, но в глухих деревнях люди крестили детей, венчались и совершали ритуал отпевания усопших в храмах, и никто этому помешать не мог. Вся свадьба зачарованно смотрела на колокольню, с которой разносились звуки баяна, никто не знал автора, но музыка завораживала, музыкант исполнял «Реквием», последнее творение Моцарта. Мать со слезами на глазах понюхала стакан мужа и посмотрела на сына, который был спокоен и ждал продолжение представления. А исполнитель снял с плеч ремни баяна, поставил его на пол и расправив руки, прыгнул с колокольни. Когда люди оправившись от происшедшего бросились к телу, мать спросила у сына: «Для чего ты подмешал отцу спиртное?», а он, глядя в её глаза ответил: «Потому что не хочу делить с ним твою любовь».

Через месяц они перебрались в город, где мама устроилась в школу учителем химии, а Гектор стал учиться в той же школе. Жили они в своей городской квартире, которую когда-то выделили отцу, преподававшему в консерватории. Любая мать, видя перемены в поведении сына, связывает это с его взрослением, но Гектор напитывался чем-то нехорошим и это было заметно. Женщина догадывалась, что недуг отца передался к сыну, поэтому сквозь пальцы смотрела на опыты с ядами, которые он проводил в кабинете химии, мало того она помогала делать необходимые ему препараты. Он принимал их, вёл журнал, в котором записывал состав, дозировку, свои ощущения, пульс и частоту дыхания. Если большинство людей, приехавших из периферии в города, стараются привыкнуть к большому количеству людей, адаптироваться к местным условиям, то Гектору вся эта суета, школьные тусовки, классные интриги были не интересны, и он заметно выделялся из общей толпы своей флегматичной рассудительностью. Девочки с интересом смотрели на него, а мальчики в тайне мечтали подружиться с ним, особенно после случая, происшедшего в первые дни его пребывания в школе. Два хулигана решили «прописать» новичка, накостыляв ему во время перемены на глазах одноклассников. Ухмыляясь, они подошли к Гектору, что-то сказали и… убежали, потом толком своё поведение объяснить не смогли, сказали, что их вдруг обуял такой страх, что захотелось поскорее скрыться. Когда его вызывали к доске, класс замолкал и в тишине его голос звучал, как поступь кого-то большого и зловещего, от которого невозможно уберечься. Старая учительница истории, страдающая от астмы, однажды сказала в учительской матери Гектора: «Мой дедушка был священником, с детства привил мне набожность и веру в Создателя, поэтому, как верующий человек, советую вам милочка сходить в церковь со своим сыном и пообщаться со святым отцом. С мальчиком что-то происходит, вы будете смеяться, но у окна, где он сидит, завяли все цветы, которые я принесла из дома. Преподаватель биологии, тоже уже не молодой человек, добавил: «Наши зверушки из живого уголка, когда он появляется в моём кабинете, прячутся по углам и дрожат от страха. Признаться, я сам стараюсь его не тревожить потому как у меня от его взгляда повышается давление». Другие учителя, помоложе, не стали высказываться, дипломатично промолчав, а мать Гектора встала и направилась к двери из учительской, но у дверей остановилась и сказала: «Спасибо коллеги за сигнал, обязательно отреагирую на него».

Через неделю учительница истории умирала в городской больнице, что-то медленно съедало её лёгкие, доставляя ужасные боли. Пожилой преподаватель биологии тоже слёг с гипертонией, но когда к нему домой пришёл проведать Гектор, то умер через час после его ухода.

Директор школы вызвал в свой кабинет его мать и, пряча глаза, сказал: «Пожалуйста поймите меня правильно, по школе ползут слухи, учителя боятся, а мне постоянно звонят из ГУНО и просят отреагировать на многочисленные жалобы родителей учеников и преподавателей нашего учреждения». Мать уволилась из школы, сын тоже перестал её посещать, они гуляли по расположенному неподалёку скверу и сидя на лавочке перед озером со смешными утками, она сказала: «А ты знаешь сынок, когда я добавила яд в ингалятор учительницы истории, то ощутила блаженство, как будто сбрасываю с себя многолетние оковы, в которые была закована с рождения. Эти лицемерные коллеги педагоги показались мне жалкими людишками, ворующими души своих учеников, вдалбливая в их головы разную чушь о всеобщем равноправии и неограниченных возможностях в нашем обществе. Поменяется государственный строй страны, и эти беспозвоночные улитки будут пропагандировать другую ересь, спущенную с верха. Обычно родители воспитывают своих детей, но у нас, глядя на тебя, как ты смотришь на реальность, я начинаю трансформировать своё сознание и понимать, что женщина рождена не только ради продолжения человеческого рода и обслуживания мужчин. В этом городе нам делать нечего, продадим квартиру и поедем к моим родителям в Ленинград, где продолжим своё путешествие по жизни».

По дорожке шла девочка с большой собакой, которая пристроившись к фонарному столбу подняла ногу, но увидев Гектора, повела носом и вдруг рванула прочь, увлекая хозяйку, под хохот мамы, которая отсмеявшись сказала: «Я уже горжусь тобой сынок, видя, как ты действуешь на окружающих, может и мне самой начать принимать отраву и чувствовать, как тебя поглощает тьма». Гектор взял её ладонь и прижал к своей холодной щеке, она почувствовала, как прохлада распространяется по всему её телу, но это не пугало женщину, наоборот, она улыбалась улыбкой счастливой матери, понявшей, что ради своего ребёнка можно переступить все границы разумного.

Ленинград встретил их хмурым небом и сияющим дедушкой Филаретом, высоким стариком с низким голосом и пролетарскими замашками, который сразу определил сущность внука и радостно сказал: «Ты, Гектор, прибыл по назначению, здесь никто не улыбается, мало говорят и, всё время хотят с кем-нибудь воевать». Он был на пенсии, но подрабатывал на старой колымаге, когда-то бывшей «Москвичом-401». Раритетный автомобиль так понравился внуку, что он, пока ехали, бережно гладил внутреннюю обивку салона и вдыхал затхлый запах ветерана советского автопрома. Дед являлся закоренелым сталинистом и мечтал, что когда-нибудь начнутся опять репрессии против врагов народа, как раньше и он сможет отдать давно приготовленные списки врагов народа представителям карающих органов. Всю жизнь он проработал токарем на Кировском заводе и недолюбливал тех, кто ходил в чистеньких костюмах, не ругался матом и не пил водку. Дома их встретила бабушка Варя, полная, улыбчивая женщина, которая расплакалась при виде внука. В прошлом детский врач, она сразу заметила нездоровую бледность и флегматизм Гектора, но ей дочь со смехом сказала: «Не волнуйся, мой сын только с виду такой тихий, если нужно, может устроить веселье, как большевики в 1917 году». Услышав это, дед подхватил с вдохновением: «Давно пора, а то этот перестройщик с пятном на лысине доведёт державу до белого колена».

За столом, когда они стали обедать, появилась бутылка водки, дед понял по глазам дочери, что это лишнее и вышел с ней из кухни, а когда вернулся, то стал сразу закусывать, а потом спросил: «Что это за имя вы дали внуку – Гектор, какое-то басурманское, тебя мы с женой нарекли Марией, в честь богородицы», бабушка перебила его: «Чего пристал старый, видишь устали с люди с дороги, пусть спокойно поедят, потом отдохнут, а уже после будем разговоры вести». И тут они услышали голос внука: «Хотелось бы узнать, кто живёт по соседству на вашей лестничной клетке, что за люди и чем занимаются». Бабушка переглянулась с дочерью и ответила: «Напротив – большая семья: муж, жена и четверо детей, он водит прогулочный катер по Неве, а она сидит с детворой. Рядом живёт вдова, недавно похоронившая мужа-учёного, а сейчас поёт в церковном хоре и разводит кошек, которыми пропахла вся парадная. Ведёт отшельнический образ жизни, очень религиозна, считает всех грешниками и ждёт Конца Света». Гектор встал и сказав: «Пойду познакомлюсь с соседями», вышел из кухни, а мама успокоила родителей: «Не волнуйтесь, сын – мальчик своеобразный, к нему надо привыкнуть и понять».