Квест

5

– Они. – Водила кулаками растирал по лицу грязные слезы. – Это все они. – Он затравленно покосился на Сергея. – Думал, что толку порожняком машину гнать, – подзаработаю малек, а они… он волыну мне в ноздрю: «Пара косарей – и мы в расчете». Какая пара, если я за четыре купил. «Ладно», – говорю, а сам – по газам, и …. Не хотел я его давить, потому и решил виражнуть. Да вот, видишь, что вышло. – Врал задержанный напропалую.

*

– Ну, да, ну, да. – Усмехнулся Участковый. – Подельники-то, где залегли?

– Какие подельники? Один я был. – Но взгляд задержанного стал колючим-колючим. – Нет у вас ничего на меня. Прошлое – не в счет. Я за него отмотал сполна. – И он в отчаянии ударил кулаками по спинке сиденья. – Больше ничего не скажу.

– И не надо. – Подполковник выбрался из машины. Жарковато становится. – Видишь, над дорогой БПЛА висит?

– Что? А, это? – И, что интересно, задержанный успокоился. – Ну, и что?

– А то, что он за вами следил.

– А? Значит, на живца охотились? Ну, так промашка у вас вышла. Не было тут его. Не было. Дупель-пусто-пусто, – Сергей видел, как его лицо меняется от испуганного к торжествующему. Он уже понял, что дрон, по его уверенности, запоздал. – Так что не позорься, – отпускай меня, начальник.

Подполковник отошел от машины, и долго разговаривал с кем-то по телефону.

Вернулся он в подавленном состоянии. – Я тебя, все равно, задерживаю.

Сергей догадался, что, действительно, дубль-пусто-пусто:

– А записи с видеорегистраторов сгодятся?

Собирая его на Юга, друзья-соратники подогнали пару крутых видеорегистраторов. Лишними, – сказали, – не будут, – не в карманах нести.

– Пошли, посмотрим.

Лишними, регистраторы, действительно, не были. Все, конечно, надо будет доказывать, но их разместили так умело, что доказывать будет, чем. И, главное, номера хорошо читались.

– И все-таки мы не познакомились. – Выйдя на мост, Участковый заметил скамейку. – Присядем? Или нет. Зажрут, пожалуй. Ладно, коротенько. Кто, откуда и куда?

– Сергей Васильевич Калинин. Позвольте, документы достану.

Участковый долго «переваривал», потом расцвел в улыбке:

– Не к Василию Сергеевичу едете? Точно. Он сказывал о вас, когда мне мой «Феррари» подваривал.

«Ничего себе ныне Участковые живут?», но подполковник, заметив его удивление, только весело рассмеялся: «Наши пересмешники так „УАЗик“ назвали».

– Так, документы нужны?

– Нет. Коротко, если силы еще есть, что тут все-таки произошло?

Конечно, в его рассказе было больше догадок, нежели фактов.

Сергей развел руками:

– К моему стыду, регистраторы больше расскажут.

– Де, а мне надо …. – (И на ухо). – Вот это точно – к стыду, – забыл о внучке.

– Лен, сведи человека. – Моментально догадался Владимир. – Тут, все равно, – мужской разговор.

«Мужской» разговор затянулся надолго. И Сергей заволновался, что внучка долго не возвращается. Наконец, она показалась. Довольная и счастливая.

– Что так долго?

– Омлетик ела, потом ягоды, потом сок. – И сообщила. – Теперь можно с голодным бороться.

Можно, но сначала …. На дороге открылось движение. Потом прибыл микроавтобус с ОМОН.

– Опричники-то здесь зачем? Я бы и тобой проехался. Без проблем. – Недовольно прошипел теперь уже арестованный, переходя в автозак.

– Иди, не разговаривай. – Тут же его неучтиво подтолкнули в спину. – С эскортом поедешь.

Вслед за ОМОНом объявились «дорожники», покрутились-пошептались, и, опуская на место кузов, не без труда выдернули из канавы еще сильнее просевший самосвал.

Но и Сергею скучать не пришлось. Еще в Краснодарском крае добровольные помощники на одном из кемпингов соорудили для Алинки-Калинки добротный гамак. А теперь самое время прибрать его. Пришлось бы помучиться, если бы не Лена, а, оказалось, все просто, все вошло, еще и место осталось.

– Где Михаил Михайлович? – Сергей уже знал имя Участкового.

– По телефону с кем-то на дороге беседует.

Заметив Сергея, подполковник поманил его к себе. – Ну, у тебя – все? Тогда отключаемся. – Убрал телефон в карман. – На сегодня и с тобой – все. Завтра подъеду, – тогда и составим протокол. С регистраторами тоже завтра решим. Машин «твоих» нигде не нашли. Боюсь, теперь надолго залягут. Ну. – Он протянул руку. – Василию Сергеевичу огромный привет.

6

– Де, там бабушке плохо. – Не пришлось Алинке-Калинке заняться любимым делом, – оказалось, «весь Юг уже поставлен на уши».

– Не, ма, у нас – все хорошо. Все хорошо, говорю. Де, связь плохая.

Пришлось остановиться, выйти из машины.

– Да, ма, нет, еще не приехали, но подъезжаем. Не голодная, – меня омлетом накормили. Тетя Лена. Тетя Лена, говорю. Чужая. Да, не, мы …. – Вот ведь, шесть лет, а догадалась, что нельзя о происшествии говорить, – там совсем с ума сойдут. – Ладно, ма, от бабушки позвоню.

– Поехали? – Но Алинка-Калинка не ответила, из-под руки всматриваясь вдаль.

– Де, а там что?

В полукилометре на повороте к деревне стоял… МТЗ-50. «Жив, курилка?», – и Сергей почувствовал, как разлилось где-то под сердцем неожиданное тепло.

– Ну, ты даешь. Не узнала трактор? У соседа…

– Трактор я узнала. Как его не узнать? МТЗ-50. – Обиженно ответила внучка. – Нет, там, у леса… белое.

– Белое? – Ага, за засохшим деревом Сергей обнаружил это нелепое, – и даже неподобающее пятно, – «Одного из десяти миллионов людей в белых «подштанниках». – Грибник, наверное? Дачник.

– А почему в белом? – Конечно, если бы Алинка-Калинка дольше побыла на Юге …. Кстати сказать, она не видела его легкий костюм, так и не побывавший в употреблении.

– Пожалуй, от жары спасается. Доедем, – спросим. Поехали?

– А ремень безопасности? – Лукаво глянула на него Алинка-Калинка, – она-то уже успела «пришвартоваться».

– Слушаюсь, командир. – Какое там, слушаюсь, – когда к машине от куста бросаются люди? «Недалеко же уехали. А если бы мы не остановились?».

Однако ответ был, как на ладони. Вряд ли, случайно трактор стоит, перекрывая дорогу, и этот грибник в белом в лесу, где грибы всегда были редкостью. Если бы не внучка, ему удалось бы, возможно, выиграть время…. А так ….

– Ой, спасибочки! Мы бы и сами добрались. – Взгляд никак не сфокусируется на лице. Ну, да. Видел его на остановке, когда проезжали мимо. Не узнал, однако, и сейчас.

– С рейсового? – Спросил на автомате.

– Ага, сегодня-то к нам в деревню автобус не заезжает, а у нас время на сегодня назначено.

«Значит, не дачники», – но, нет, не узнать ….

Женщина полезла, было в салон, и вдруг попятилась назад. Выходит, точно, не дачники. Полковничьего кителя, повешенного на спинку сиденья, испугалась?

– Ну, что же вы? Устраивайтесь удобнее.

– Гляди, старая, нас домой генерал повезет. – Супруг, – надо полагать, – уже основательно утвердился на сиденье.

7

А «курилка» -то, – похоже, – не так и жив, коли заглох почти посередине дороги. И, надо же, именно здесь? Или? Слева обочина перелопачена так, что и трактор не всякий проедет, а справа – ничем не объяснимая лужа. И дорога …. По этой тяпушке на большой скорости не всякий рискнет. А теперь выяснилась еще одна пикантная деталь лужи. Сюда и планировали загнать? «Зачем? Вряд ли это связано с моей профессией?

Сергей остановился метрах в десяти от трактора, и лужи, как бы. Огляделся, не выключая мотора. Раньше это место было поскотиной. Оттого и Дворище. Справа. Увы, старый, читай, – древний, вечно затянутый ряской, пруд засыпан.

– А зачем пруд засыпали?

– Так, бис его знает. Сказывали, кто-то из горожан эту землю купил, – хотел рыбу здесь выращивать. Пруд чистить стали, да экскаватор чуть не утопили. – И, все же, кто это? Неужели, Валерка? – Потом ему сказали, что нельзя рыбу в таких местах выращивать. А он уже лес вырубил. Вот он лес продал, а все пеньки в пруд свалил, и землей засыпал. Теперь, ни пруда, ни леса, ни поля, даже сорняки не растут. Безобразие одно.

– Понятно. Лужа больно глубокая? – Не оглядываясь на спутников, и не сводя глаз с трактора, спросил Сергей.

– Не. Не очень. Митрей, правда, здесь трактор мыть умудряется. – И так и не расшифрованный попутчик со знанием дела подсказал. – Главное, чтобы лужа с откоса не пошла. Обочина – слабовата, – мужики говорят.

– А лужа откуда? Грунт-то насыпной.

– Загадка природы, говорят. Когда дорогу строили, грунт в этом месте пять раз полностью уходил.

– Ври боле. – Усмехнулась супруга. – Два раза уходило, – это правда. Хотели даже дорогу в другом месте проводить, но после второго раза успокоилась земля. – А Сергей такого и не помнит, хотя дорога строилась при нем. Правда, он и сам был мелковат в ту пору, чтобы помнить.

– Нет, пять раз было. – Упорствовал супруг. – У меня отец здесь на тракторе работал. – Это, конечно – «аргумент», с этим не поспоришь.

– И лужа сразу была?

– Не сразу. – (И все-таки кто же он?) – Пожалуй, когда здесь силосную яму капитальную соорудили. Точно, тогда лужа и появилась. Всегда маленькой была, но уже второй год – как наособицу. Лужа никогда не просыхает.

«Ну, вот все и разрешилось. Бетонные плиты перекрыли пути ключей, – а в этом месте, как помнится, всегда было мокро, – и воде пришлось искать выход верхом».

А глаз ведь не случайно зацепился за «безобразие». Из пруда даже зимой всегда вытекал ручей. Засыпав пруд, перекрыли отток воды, – и она пошла сюда.

– И что, лужа с откоса часто сходила?

– Так с этим трактором и сходила. Правда, он тогда не Митрея был. Аки языком слизнуло. Помяло сильно, но вытащили, выправили. А по весне тут легковушку смыло. Эту даже не помяло. Митрей и вытаскивал.

«Так. Становится все веселее и веселее».

– А Дмитрий что за человек?

– Митрей-то? Обнокновенный. – Пожал плечами пассажир. – Выпивает, конечно, но меру знает. Не хулиганит. Всегда помочь людям готов. И цену не сильно заламывает.

– Ага, не сильно. – Вскинулась супруга. – Тыщу за небольшой воз дров, – тебе, не сильно?

– Ну, тогда, сама дрова и привози. А может, мне в деревню сбегать?

– Сиди уж, бегун. Добегался уже. А Таня в поле, поди-ка.

«А сам-то не мог догадаться, позвонить?» – Увы, попытка дозвониться не удалась.

Что же делать?

Тихо кругом, ни тракториста, ни дачника того. Сергей оглянулся на попутчиков. – Откуда возвращаетесь, если не секрет?

– В областную больницу ездили. – Тут же разоткровенничалась словоохотливая попутчица. – Вчера туда из районной направили. А этот шалопут может и до полудня пропасть. Все трактора – при деле, один он, как в проруби.

Сергей заметил, как муж ткнул ее в бок. – Он – тоже при деле. Дров-то нам кто привезет?

– Ну, да, ну, да. – Покорно согласились попутчица. – А ничего, если мы тут подождем?

– Конечно, ничего. – Улыбнулся Сергей. – Только, кажется, долго ждать придется.

– А нам спешить некуда.

«Ну, тогда, помолясь». – Сергей трижды перекрестился, еще раз примерился. – «Нет, лучше выйти, пожалуй».

Он не полез в тяпушку из воды и глины, но расстояние от заднего колеса до лужи позволяет пролезть это «бутылочное горлышко», а дальше будет даже шире.

– Ну, что, командир, устала?

– Не, только телефон разряжается.

– Давай, подключим к машине.

– Ну, тронулись, помолясь.

Сергей, на всякий случай, тормознул у заднего колеса. «Все верно, – вписываемся».

Вписывались и дальше, но глина, – где только Митрея и носило? – лохмотьями лежала повсюду.

Он еще не знал, что зазор придется делить не на два, а на четыре, и ехать, как по стиральной доске. То, или иное колеса наезжало на комок, – машину тут же бросало вправо, либо влево, – и у Сергея от напряжения вспотели ладони. Они не достигли еще переднего колеса, а машина уже дважды застревала. Нужна бы скорость, но о ней и мечтать нечего.

И все-таки, хоть и медленно, но они продвигались. Вот уже и переднее колесо медленно проплывает мимо.

«Еще чуть-чуть».

«Еще…».

8

Он не понял, откуда прилетела эта птица, даже не прилетела, а упала на левое переднее колесо трактора. Упала, расщеперив крылья, Бел-свет не заслонила, но солнце померкло.

Почти все из детства забыто, а вот рассказы бабушки о птице Сирен закрепились в памяти. И хотя они в основе своей не совпадали с традиционным представлением о ней, но именно такой Сергей и по сей день иногда видит в своих снах. Лицо бабушки уже не помнится, а красивое, но ледяное, лицо птицы, – Сирен, ее бабушка называла, – остается почти неизменным. Часто она снится, – и Сергей уверовал давно, что когда-то она явится ему наяву.

«И худо будет тому человеку, кому явится Сирен-птица, свет, так, и померкнет в его глазах».

«А я ее палкой, вот так», – и Серенька, изо всей силы, стегал вицей ненавистную крапиву.

«Охо-хо», – качала головой бабушка, – «Сильна Сирен птица, – в когтях запросто быка уносит», – «А слона?», – «И слона».

Говорят, случается, что у человека перед глазами за доли секунды проносится вся жизнь. Можно верить этому, можно не верить, да и время сейчас не долями секунды измеряется.

А дальше, вообще, все за гранью разумного.

Сергей вдруг понял, что ищет-ищет его глаза чарующий взгляд Сирин-птицы, – И тут-то и испугался Сергей-Серенька, что поздновато вспомнил бабушкин наказ.

«Сирен-птицу встренешь когда, в глаза ей не вздумай смотреть, Серенька. Тело не унесет, а душу заберет, – тогда до конца своей жизни тоской маяться будешь».

А как ей в глаза не глянешь, если вот они. Прежде чем ослепнуть, он понял, что не холоден ее взгляд, а совсем даже наоборот, – горяч и жарок.

Жаром по глазам, – что тут скажешь? – полосонуло, но успел-таки от взгляда холодного оторваться. И уже не увидел, а только почувствовал, как на капот упало что-то тяжелое, и упало не просто так, а с накатом, бросившим машину в сторону лужи.

Только, знать, еще не пришло время ему ослепнуть, хотя он и увидел лицо Сирен-птицы. Искаженное от страха, оно совсем не было похоже на прекрасное лицо цыганки.

– Митрей? Он-то тут что делает?

Видимо, он все делал не так. «ДАВИ НА ГАЗ!», – наверно, в другой ситуации это и сработало бы, но сейчас левые колеса были на асфальте, а правые – в воздухе, – то есть, в воде. Оно и сработало против него. Вместо того, чтобы вытащить машину на дорогу, ее бросило еще дальше в лужу. А к тому же, …. Они могут слететь в кювет и без лужи, – и Сергей нажал на тормоза.

Он ожидал, что тормозной путь будет «бесконечным», но колеса на что-то наткнулись, – и, – это надо видеть, – Сирен-Митрея смахнуло с капота, аки ….

Нет, это АКИ еще попыталось удержаться на капоте, но рухнуло под колеса, выбросив веер ярких брызг.

Немного для водителя вещей, страшнее, чем увидеть под колесами машины раздавленного человека, но Сергей рывком распахнул дверь, и одним рывком выскочил из машины.

И все-таки перед ним была птица, – мокрая курица, но птица. На лапы скоро вскочила, а взгляд неосмысленный, с перьев сплошными потоками грязь стекает.

– У… У … … У … – И рукой на лес показывает.

– Тебе, никак, жить надоело? – Чисто интуитивно Сергей понимал, что необходимо выплеснуть на кого-то, – хотя понятно, на кого, – накопленный за дорогу и многократно умноженный здесь стресс.

– У…. У…. У…. – Сумасшествие показывает? Деньги вымогать начнет? Ну-ну! Адекватный водитель «чистосердечное признание» на морде подставщика пишет. «Куда побежал?».

– Утонет же сейчас. Как пить дать, утонет. – И сам на обочине остановился, и руками машет. – Стой. Стой же, говорю.

Ну, эта-то силосная яма еще по прежним приездам помнится. Если и новая такая, то, без БУЛДЫ, не позавидуешь деревне.

– Чего тут у тебя?

Старая силосная яма по периметру уже обросла всем, чем можно, – полный «букет».

А вот и дачник! Не нашел ничего лучшего, как отправиться именно здесь. А впрочем, на этой янтарной зелени и позагорать можно.

– Утонет, – это и к бабке не ходи. – «Шаман, однако».

– Что? – Дачник остановился, и прокричал снова – Что?

И тут же по колено «провалился сквозь землю.

– ТОНУ! – Взвыл дачник, и рванулся изо всех сил. Но сколько уже зверья и птицы стали жертвами этой рукотворной трясины?

– Помогите! – Но чем больше он метался, тем глубже погружался в темнеющую на глазах янтарную зелень. – Помогите. – Он вдруг запнулся, уже понимая, что ему уже нечем помочь.

– Валим березку. – Удивительно, как проросло, поднялось, и, главное, уцелело это зеленое чудо в белом сарафанчике. Оно и им поддалось не сразу, – ну, конечно, ствол в обхват должны питать сильные корни. И все-таки она сдалась. Ну, не то, чтобы сдалась, – она еще цеплялась корнями за жизнь, Вдвоем-то они ее одолели, положили аккуратненько в руки «утопленника» и оставалось дело за малым, – выудить его.

– Сейчас топор принесу, – Дмитрий опрометью метнулся к трактору, но у трактора и застрял. – Нет нигде. В лесу, поди-ка, забыл.

Услышал ли его дачник, нет ли, но он вдруг взвыл, запаниковал, задергался, и проявил такую прыть, что березка, освобождаясь от гравия, вдруг вся начала неудержимо сползать вниз, – сейчас бы и самим туда не съехать.

– Замри. – Теряя остатки терпения, заорал тракторист, но окрик возымел обратное действие, – дачник плаксиво заскулил, и принялся еще поспешнее карабкаться по березе.

– А он прав. – Обрадовался Дмитрий. – Держим березу, а он сам пусть по ней лезет.

– Я же не смогу долезть. – Дачник «сменил пластинку», но тракторист был непреклонен. – Тогда жди, – сейчас, если успею, веревку принесу, – за шею и вытащим.

И ведь смог, и вытащили. У дачника щедрым потоком текли слезы благодарности, но они нисколько не разбавляли вонючую жижу, кою он растирал по нервно вздрагивающим щекам.

Он еще не отошел от шока:

– А корзинку?

– Угу! Сейчас вот только шнурки на кирзачах поглажу. – Хотя и этих слов, надо полагать, дачнику вполне хватило. – Утонула твоя корзинка. Ты вот лучше скажи, зачем в силосную яму полез?

– Так вокруг крапива, репей и колючки – с мой рост. А тут смотрю, лужок зелененький, мягонький, – хоть загорать ложись.

– Позагорал?

– Не успел. – И дачник такими наивными глазами посмотрел на спасителей, что даже тракторист дара речи лишился. На чуть-чуть.

– Ага, мягонький и зелененький. Голова-то должна быть? Образованиев наполучают, а ума не накопят, Лужок ему тут, а под ним полтора, а где – и два, метра трясины, в глубину, понимаешь ли. И из нее сам уже не выберешься. Поминай, как звали. – Разговорился Дмитрий, еще не поборов свою неловкость. – Костюму твоему, конечно, – хана, – даже на ветошь не сгодится. И в деревню не ходи. Ты прямиком на речку беги, там и будешь отмокать, а я супругу с другой одеждой пошлю. – Тракторист, наконец, оставил свои напрасные потуги, вернуть на место березку, и, зажимая пальцами нос, подошел к дачнику. – Очухался, наконец? Беги, – говорю, – отмокай.

Дачник, в конце концов, осознал, из какой беды его вызволили.

– Это – без шуток, про трясину-то?

– Хочешь промерить? Иди уж, пока следом за комарами птицы не стали падать.

Дачник согласно покивал головой, вздохнул и понуро добрел до следующей березки, и вдруг бегом вернулся назад.

– Я вечером рассчитаюсь. – И дачник снова направился к «лужку».

– Это – само собой. – Его лицо расплылось, было, довольной улыбкой, и вдруг исказилось страхом. – Ты куда опять поперся? – Изумился Дмитрий. – Понравилось, никак. Или в магазин пошел?

– У меня и дома есть. А куда идти?

– По-за деревней и иди. Мимо бань, а там тропа будет. Заметная такая.

– А если в баню? Кто-то тут вчера мылся?

– Во-во. Ума-то палата. За баню убить не убьют, но калекой сделают. – Дмитрий, конечно, сгущал краски, – и побить – не побьют, но в деревне уже не живать.

9

– Митька, – ты снова за старое? – И улыбку мигом сдуло с лица тракториста:

– Я что? Я ничего. Мы тут дачника московского спасали.

– Ну-ка, ну-ка, этого что ли? – Судя по тому, как сник тракторист, большой начальник прибыл на помощь.

– Говорю же, московского дачника спасали. Чуешь, какие ароматы вокруг? «Все ароматы Франции в одном флаконе».

– А машина – почему в луже?

– Петрович, побойся Бога. Ты же сам мойку запер. – Заюлил «хвостом» тракторист. – Вот и пришлось сюда ехать, а у трактора болт от тяги потерялся. Я увлекся, и не слышал, как он подъехал.

– Болт?

– Какой болт? Машина.

– В луже-то она почему?

«Начальник» заглянул в салон. – Здорово, Валерий Федорович. Здравствуйте, Антонина Николаевна. Из больницы? – И, получив утвердительный кивок, присел на корточки, и заглянул под машину, – что оказалось невозможным.

– Нам выйти? – И Антонина Николаевна нетерпеливо надавила на ручку.

– Сидеть. – Сергей увидел, как «начальник» всем телом прижал дверь. – Машину сломаете. Придется еще минут десять потерпеть. – А сам уже увидел, что машина висит на двери, и ни домкрат под днище не подведешь, ни ….

«Начальник» легонько покачал дверь. – Димон, доска-сороковка найдется? И трос?

– Трос есть, а доска только полтинник. Даже две. В крапиве.

– Тащи обе. – Начальник поднял голову.

– Сашка? – Сергей и сейчас-то его едва узнал.

– Серега? – Присмотрелся «начальник. – Леха я. А брата убили в две тысячи первом. Что тут у вас случилось?

– Да вот, пока дачника спасали, машина на дверку села.

– Нам выходить? – Снова подала робкий голос нетерпеливая пассажирка, но Алексей переменился в лице:

– Сидеть. Говорю же, дверь можно повредить. – И к трактористу. – Куда ты с таким тросом? Это же не лес. Ладно, сейчас строп принесу. Не хотел мазать, но когда-то же надо начинать. А в лужу тебе лезть.

– А мне что делать? – Сергей, и на самом деле, не знал, куда руки приткнуть.

– Тебе? Как только дверь освободим, захлопнуть ее. Тягу-то снова на сопли приклеил?

– Ну, не совсем, – Замялся, – теперь Сергей уже и не знал, на какое имя тракторист чаше отзывается. – Резьбу-то я подправил, а болт загубил. – Он почесал за ухом. – Пришлось тоньше ставить.

– Ну, тогда запрягай свою Савраску.

И снова Сергей не у дел оказался.

– Ловко у вас. – Не думал – не гадал Сергей, что после высвобождения двери обойдутся практически без него. – Где так научился?

– А, ерунда. Когда машины из Европы перегоняли, еще и не такое случалось.

– Машины перегонял? А чего бросил? Доходное ведь дело.

– Брат это же говорил. – И Алексей простонал так тоскливо, что Сергей понял, – расспрашивать не лучшее время. – Да, поначалу так и было. Семеро нас было, а в живых осталось трое. Эх, да что сегодня вспоминать. – Он еще раз деловито заглянул под машину. – Заводи. Сейчас на мойку завернем, – наведем марафет. Главное, ничего не помяли и не поцарапали. Ты потом в проводку загляни, – может, где и попало?

– Петрович, я тут назвался московскому дачнику, что заеду к его жене, а, похоже, не успеваю. Заскочи, – будь ласка, – скажи, что он их на реке с одеждой ждет. Лады?

– Лады, Сейчас машину помоем, и заскочу.

– Нет, Петрович. Долго вы, поди-ка. Лучше я сам. Как бы, не простыл ненароком московский дачник.

– Тебе решать. А сам-то мыть трактор не будешь?

– Не. Я Толику обещал сегодня сено с Пади перевезти.

*Алерголог

– Димон, а ты чего здесь? Не хотел вроде колеса мыть?

– И сейчас не хочу. Вода, наверно, в шланге – горячая, – так ты меня окати. Не охота домой эту грязь тащить.

Удивительно, но, вроде, еще и солнце только-только поднялось над лесом, а вода, действительно, оказалась горячей. Димон довольно фыркал, подставляя тело под воду, потом вспомнил. – Московского дачника бы сюда. – Но поздно было крыльями махать.