Квест

6

– Ты его, может, только придавил, – Чуток подрихтовать, – и он закрутится? – Часа три у них в запасе были, – в таком разе можно и сном поступиться. Леха крутанул ротор. – Дым был?

– Откуда? Он же – глухой. Станина только потеплела. Несильно. И все?

– О чем спор?

Еще бы на полтона погромче, – и все, Саньку было бы не откачать.

– А в-вы ч-чего з-здесь? – Леха опомнился первый, хотя и заикался.

– У диспетчера сейчас – полный завал, – вот, директор меня и поднял. У обмотчиц, я посмотрел, дело к концу идет, А у вас какие-то проблемы?

– А его можно перемотать? – И что дернуло Леху за язык?! И он отступил в сторону.

Как это вам удалось? – С ума, что ли, Начальник сошел от

– расстройства?

– Я только проверить хотел. – Санька без колебаний решил взять всю вину на себя. – Я его в двух тисках зажал, ну, он пыжился-пыжился, – и крякнул.

– А я не мог. – И, точно, Начальник – не в себе. – В сейфе он еще останавливался, а, как из сейфа достаешь, тут же начинал крутиться.

– И давно он так?

– С зимы. Точно, с февраля. Материал-то я еще прошлым летом в новом карьере нашел. Сначала немного. – Начальник мечтательно прикрыл глаза. – Мог бы и не увидеть, – хорошо запнулся.

– За что? – Прошептал Санька, а почему, ни за что не смог бы объяснить даже себе.

– На шину похоже. В луже прополоснул, смотал – и в карман.

Потом долго мог бы и не вспомнить. В карманах штормовки чего – только нет. Привычка от отца еще досталась, подбирать все более-менее ценное. И забыл бы, если бы не сосед по даче.

«Чего это, – говорит, – у тебя в кармане вертится? Дыру уже высверлило».

– Чего? Серьезно? – В это-то ни один здравомыслящий …, и Санька – не исключение.

– Куда уж серьезнее. – Начальник, кажется, не шутил. – Дыра не велика, – два пальца всего. Но можете представить, что чувствовал сосед, когда увидел, как в кармане проволока шевелится?

– А вы? – Недоверие в голове Саньки, все же, брало верх.

– Я? А я, кажется, всю жизнь этого мига дожидался. – Он с надеждой посмотрел сначала на Саньку, потом на Леху. – Ну, не всю жизнь, а после того, как услышал про море энергии вокруг нас.

– Все равно, не верится. – Теперь к сомнению подключился и Леха. – Кто мог выбросить в котлован эту шину? И, главное, откуда? Всего одну?

– Я тоже сначала решил, что одну. Ну, не сначала, а после того, как трое суток убил в этом карьере.

– Не нашел? – Санька, сам того не подозревая, расстроился даже.

– Нашел, но через неделю. У соседа.

– У соседа? – С этого и надо было начинать: стырил, поди-ка, сосед цвет-мет в своем Ящике? Версию свою Санька не выложил, но переспросил весьма красноречиво.

– У соседа. – Подтвердил Начальник. – Он, оказалось, в автоколонне работает, на КамАЗе.

– Ну, и что?

– Что-что? Вместе с гравием на стройку привез изрядный такой кусок.

– Ну, и …?

– Пришлось мне взамен катанку покупать.

– А че он не позарился на шинку? – Крепковато недоверие Саньки.

– Пришлось и мне подсуетиться. Убедил-таки, какая за цвет-метом идет охота.

– Так сразу и получилось? – Убедил, кажется, Начальник, но все-таки ….

– Не поверите, сразу. Целую ночь меня кошмары не отпускали, – куда-то бежал, что-то горело и взрывалось, я кого-то спасал, меня спасали, а утром проснулся с готовым решением.

– Во сне приснилось? – Уточнил Леха.

– Напрямую, нет. – Смущенно признался Начальник. – Но что-то такое было. Говорю же ….

И все! Разговор требовательно прервал звонок телефона.

– Обмотчицы свою работу закончили. Вам сколько времени понадобится?

– Часа за три управимся. – Деловито ответил Леха. – Тут спешка до добра не доведет.

– А я слишком не тороплю. Час туда, час сюда погоды не сделают.

Леха знает, что обещать. Ровно через три часа, – минута в минуту он уже докладывал. – Работает, как часы.

– Молодцы. Отдадите котельщикам и можете отдыхать. Обещаю и доплату, и по отгулу.

– А можно сегодня доработать, и по два отгула?

– Если не свалитесь. – Начальник был более чем доволен. – Заодно они и второй двигатель в перемотку привезут.

– Тому движку перемотка не требуется, – там посадочные гнезда разбило, а у нас и отцентровать боковины не на чем.

– В инструментальном берутся. Вам только разобрать, да собрать нужно. А сейчас позавтракайте, да отдохните пару часиков.

А Леха последние слова, словно, уже и не слышал.

– А это от того?

Сантиметрах в тридцати над столом ….

В полумраке кабинета вращение этой штуковины можно было бы и не заметить, но, когда знаешь ….

– Не, у того двигателя подшипник заклинило, – он и так больше полугода без остановки работал. Я же сказал вроде, что не знаю, как остановить. Теперь стало понятно, что нужно, всего лишь, нарушить центровку.

– А это? – Леха воспользовался паузой.

– Это? – Засмущался Начальник. – Первый вариант. Упрямый до невозможности. Вертится, как ему хочется. И, упаси боже, в какой-либо корпус заключить, – тут же останавливается.

– А если открыто? Только в подшипники? – Подсказал из-за спин Санька.

– Этого я не пробовал. – Признался Начальник. – Да, я только вчера и узнал, в сейфе, что ротор там только висит в центре, но не вращается.

– А почему он в статоре сначала работал, а потом перестал. – Санька опоздал к началу разговора, – и потому придется начинать объяснения сначала.

*

7.

На одной зарплате уборщицы, и так, не проживешь, а тут еще и дочь частенько начала на замужество намекать. Вот, и приходится приработки искать. Слава богу, найти можно.

– Ты где это так наклюкался? – Время, конечно, не позднее, но береженого бог бережет. Валентина от греха подальше перебежала на другую сторону улицы. И мужик – … туда же. Валентина в страхе оглянулась.

«Санька? Одновременно ведь, кажется, через проходную проходили?».

«Наклюкался» – это еще слабо сказано, – Санька шел, ничего не соображая, широко растопырив руки.

– Кто? Я? – Санька долго пытался ее разглядеть, потом узнал, и пьяно рассмеялся:

– А? Это ты Морозова? Осуждаешь? Дура ты баба, Анька. Ну, позволил себе на донышке ….

– Тазика, или корыта? – Валентина широко развела руки.

– Дура ты баба. – Повторил Санька. – Им-мею п-раво. Сегодня я потерял своего друга. Не скажу, что лучшего, но мы дружили. – И Санька завалился на хлюпкий, доживающий свое последнее время, забор.

– Глаз, что ли, нет, пьянь подзаборная? – Тут же раздалось из глубины небольшого сада.

– Не шуми, бабка Нюра. Цела твоя крепость.

– А, это ты, Санек? Где же сегодня промок? – Вышла к калитке дородная женщина. – Где так опять набрался?

– Беда у меня, Аня. Друга своего потерял. – Санька принял-таки вертикальное положение. – Леху-то помнишь? Вот, его. – Санька громко икнул. Больно мне, Аня. – Санька оттолкнулся от забора, и без оглядки пошел вперед.

Валентина бросилась следом, но Саньку так штормило, что поравняться с ним удалось только у самой школы:

– Что с Баламутом стряслось?

– С кем? – Санька остановился, долго смотрел на Валентину мутными глазами, пытаясь что-то сообразить. – А, с этим? Умер он. Для меня, по крайней мере.

– Когда? – Валентина вдруг отчетливо вспомнила, что Санька выходил один, но пропустила мимо ушей «Для меня, по крайней мере». – Несчастный случай?

8.

– Дурак ты. – Битый час, поди-ка, потеряла Валентина, пока добилась-таки ясности от этого «болезного». – Завтра самому же смешно будет. Поругались, вишь ли, они? Есть от чего ругаться? Сам-то подумай?

Санька, кажется, мало-помалу трезвел, но сговорчивей не становился:

– А ты как думаешь? Прямо в глаза назвать меня тормозом прогресса, – кто такое стерпит? Я и всего-то его к редуктору пришпандорил. Пришлось, конечно, молотком пару раз колонуть. Но не от этого же он угорел? А Леха …. Это надо же? Я – тормоз прогресса. Даже Начальник со мной согласился, а этот …. – И Сашка стукнул кулаком по спинке скамейки, да так, что их сосед боязливо отодвинулся на самый край.

Других-то давно, как смыло, а этот сидит. А ничего. Скамейка крепкая, – много выдержит. Пытались тут некоторые на металлолом сдать, – так и вытащить не смогли, и по шеям за милую душу огребли. И поделом, – возле скамейки – даже по ночам аншлаг.

– Лешку? – Даже прозвище любимое забыла Валентина. – Зачем?

– Проверить хотел. Если вертится сам по себе, то и на привязи должен. Не захотел. А Леха меня тормозом ….

– Дурак ты. – Повторила Валька, женщина веселая, – за словом в карман никогда не лезет, – лупанет – так лупанет. – Да, если бы я на каждое слово пузырилась, – давно бы разорвало. Живу, как видишь. Иван Николаевич, вон, на тебя не обиделся, а должен был, как я мыслю. Тут Нобелевскую премию давать надо, а ты взял, – и загубил его мотор.

– Нобелевскую? – Санька задумался, и, похоже, надолго, – и Валентина заторопилась:

– Я пошла? А ты никуда не заворачивай, хватит тебе, а то, завтра не встанешь.

– Извините. – Валентина вздрогнула даже. – Фамилия вашего начальника не Ерофеев случайно?

Валька удивленно посмотрела на «соседа». – Случайно – не случайно, но Ерофеев.

– Добился своего, значит? Надо же?

«Еще один „болезный“?».

Точно, «болезный». – Он же с пятого класса только и говорил про такие двигатели. Били его за это, а он набычится, и стоит на своем.– Сосед заговорил с таким жаром, что и Санька разом трезветь начал. – А в институте препода по ТОЭ чуть ли не до Кондратия довел.

– Не довел же …. – Себе на удивление, вступилась за Начальника Валентина. – Прав он оказался.

– Препод сначала незачет поставил, а потом, бывало, они, нам на радость, могли всю пару на спор загасить. Мда …. – Сосед поднялся. – Ладно, привет ему передавайте. – И торопливо пошел по улице.

– А от кого привет-то? – Опомнилась Валентина.

– От кого? Скажите, Таня от меня ушла. Из-за него, кстати. – Сосед вернулся. – Все у нас было. Деньги, приемы, друзья. Все – побоку. Любовь была. А она однажды проговорилась, что только его и любит. Ну, и пошло-поехало. Эх, ладно. Хорошие вы ребята. – Махнул рукой, и …, чуть ли не опрометью метнулся в переулок.

КВЕСТ
Повесть

Глава первая. Не царское это дело

1

– Ой, бабушка, дождик – как зашумит: «Шу-шу, шу-шу, шу-шу, шу-шу!». – «Вот болтушка! Все буки забила».

– Страшно было?

– Не-а. А другой бабушке было страшно. – И Алинка-Калинка смешно сморщила нос, затем с серьезным тоном вздохнула. – Пришлось мне с другим дедушкой эту трусиху успокаивать.

– Неужели, не страшно было?

– Нет же, говорю. Я же взрослая, – в этом году в первый класс пойду. Скоро уже.

– Где же вы дождик нашли? – Мать, похоже, и на самом деле, запуталась. – На небе ни одного облачка. – И недоуменно посмотрела на Сергея.

– На мойку с Алексеем Королевым заезжали.

– Можно же было и в другой раз заехать.

– Ой, бабушка. – Всплеснула руками Алинка-Калинка. – Я же самое главное не сказала. Мы же в лужу заехали по самое «нельзя».

– Ишь, ты как говоришь? – Удивленно улыбнулась мать, она же бабушка, вернее, прабабушка.

– Мне бабушка …. – И Алинка-Калинка заморгала глазами. – А ты – точно, бабушка?

– Прабабушка. – Напомнил Сергей. – Но можешь смело называть ее просто бабушкой.

Новое осложнение. – А можно я буду ее называть не просто бабушкой, а, просто, бабушкой.

– Конечно. Я буду только рада.

– Я – тоже. – Весело рассмеялась Алинка-Калинка.

– Где же вы все-таки лужу-то нашли? Сухмень везде.

– На повороте, на бывшем Дворище. – Сергей, наконец, закончил приводить себя в порядок, повесил полотенце на веревку, с удовольствием потянулся и вернулся на веранду. – Хотел трактор объехать, – ну, и стащило в лужу.

– Вот видишь, совсем памяти не стало. Все за эту лужу ругаются, а засыпать некому. – За эти два года мать сильно сдала, и память, наверное, – не самое худшее. – Там ведь в июне коза Лиды Грибковой утонула.

– Ой, бабушка! – Вспомнила Алинка-Калинка. – Ужас-то какой. Там другой дедушка чуть не утонул. Его деревом вытаскивали.

– Как это – деревом?

2. Лужа

1

Не всегда и не все можно рассказывать.

Выход на финишную кривую должен, по идее, подкинуть сил, – остается почти ничего по вполне приличной трассе, но Сергей, вопреки всему, почувствовал, как наваливается неодолимая усталость. Сейчас бы свернуть куда-нибудь на полянку под кустик и соснуть хотя бы полчаса, но сначала обнаружилось то, что прежде не замечал. Полянки-то есть, а вот съездов к ним нет, – только через деревни, но тут – вилами на воде писано, – тут тоже сенокосы.

Сергей глянул на часы. Половина седьмого, – а значит, с минуты на минуту оживится дорога. И поднимется пыль.

Положа руку на сердце, он всю эту обратную дорогу боялся не сорваться. Особенно, в южных областях, когда Алинка-Калинка была еще слишком слаба, – и сердце заходилось от каждого ее хрипа, всхлипа, или кашля.

Сам-то он был даже рад этому бегству. При всем при том, что понимал, что капризам Валентины есть веские основания, и десять дней мужской «каторги» – не смертельный срок. Правда, он сомневался, что десять дней – панацея, но ему и такой-то отпуск – хорошо, что дали, – «И ни днем больше», хотя в отпуске не был уже три года. А это значило, что родителей снова не проведает. «Повезло», – вот, только, внучку жаль, – Алинка-Калинка всю зиму только и говорила о Черном море, а пришлось убегать, на него даже не глянув, – даже издали, «чтобы не травмировать».

Конечно, его самонадеянность могла дорого обойтись, но внучка стоически выдержала обратную дорогу, да, и аллергические приступы случились всего пару раз. С туалетами – да, были проблемы, но, тем не менее, справились. Сергей даже не ожидал, что повстречает столько участливых помощниц.

«Чего они так тащатся? Словно „не подоенные“. Пропустили бы, что ли?».

Эту пара «КамАЗов» и «Газель» он догнал, когда и обгонять уже не было смысла. Участок дороги был подготовлен к «ямочно-заплаточному» ремонту, но больно уж мозолили глаза эти, закрывающие окоем, борта, с которых из-под плохо привязанных тентов на каждом качке выбрасывались порции торфа.

Сергей решил-таки притормозить, но задний «КамАЗ» вдруг просигналил, мол, обгоняй, – путь свободен.

И это оказалось ошибкой. Едва Сергей обогнал тяжелогруженную машину, как она тут же двинулась следом, почти впритык, и по центру дороги, а первый «КамАЗ» и «Газель» ….

«КамАЗ», – оно понятно, – «чешет» неспешно по своей стороне, – танки грязи не боятся, а вот «Газель» непонятно себя ведет, – ему-то какой резон плестись черепашьей скоростью?

Сергей нетерпеливо посигналил, – и «Газель» перестала метаться по дороге, выехала на «встречку», и… с той же «крейсерской» скоростью ….

Тут-то и вспомнились рассказы бывалых водителей. «А что? Регион на номерах другой. Очистят за милую душу. Если только очистят, может, и машинами промышляют?», – Заныло под ложечкой, – и Сергей поглядел по сторонам. Места знакомые, но постольку – поскольку: на машине здесь только по большаку бывал.

Впереди – крайняя деревня, всего скорее, вся – за высокими заборами. Зажатая лесами да болотами, деревня была неперспективной, – сад, телятник, да под десяток домов, а сейчас, всего скорее, здесь СНТ, поскольку сад вымерзал, телята болели, – в общем, бесперспективная деревня.

Помнится, – перед деревней свернуть можно, но съезд слишком крут, да, и вряд ли позволят это сделать.

«Через деревню? Только у крайнего дома, но уже в последний приезд здесь стоял металлический забор, а дальше болото, так и не осушенное. А дальше? Не помню».

Сергей достал из бардачка пистолет, снял с предохранителя, и положил его рядом с собой.

«За деревней – моя отворотка, и далее – четыре километра – лес, и ни одного дома, – значит, все случится где-то там».

Дорога снова стала «цивильной», но «Газель» впереди так и продолжала плестись по «встречке».

2

Проглядел- таки. Правое колесо попало в выбоину, – машину подбросило, и внучка громко простонала. Простонала, но не проснулась. Это, конечно, не спасает, но стрелять придется «на поражение». Честно говоря, этот вариант он подсознательно обходил, но судьбу не обманешь.

Увы, вариант «свинтить» на грунтовку сразу же отпал, – на спуски перед деревней свалили снятый с дороги асфальт, – знать, решили сделать настоящие объезды. Хорош бы он был, метнувшись туда наобум Лазаря!

3

И все-таки справедливость еще существует.

В его состоянии заметить поднятый вверх шлагбаум, скрытый в кустах, – можно принять за чудо, но Сергей его увидел, и, с этого момента глаза – словно прилипли к мосту, робко выглядывавшему из зарослей тростника.

«ХМ! Робко? Нашел тоже время на лирику».

Сергей почувствовал, как мгновенно вспотел затылок, и испугался, что водитель «КамАЗа» может заметить его нетерпение. И тогда ….

Справедливость – она, конечно, существует, но здесь все было против него. И, прежде всего, оно самое – нетерпение.

«Рано …, рано …, рано еще», – И, все равно, Сергей вывернул баранку на пару секунд раньше. Левое переднее колесо жестко наткнулось на бордюрный брус, … машину бросило вверх, и тут же вниз.

Заднее колесо обычно идет по внутреннему радиусу, а это значит ….

Сергей потерял эти секунды.

Машину инерцией бросков уже несло к левому бордюру по оросившемуся за ночь мосту.

Разумеется, на мост уже навозили столько грязи, что от бордюра уже давно нет толку.

«ДАВИ НА ГАЗ!», – Ударил по ушам Славкин крик. «Его же здесь нет», – Растерялся Сергей, но нога опередила сознание.

За мостом, – напраслину возводил-таки, – похоже, следили, – машина мягко ткнулась в брус, жалостно завизжало колесо, и… ее буквально вынесло с моста.

«На крутых виражах машина, теряя скорость, входит в неуправляемый занос, а это – гарантированная смерть», – Все еще звучит в ушах голос друга, но не время отдавать должное знаменитому автогонщику Славке Демину. Тяжелая машина уже закрыла окоем.

Сергей ударил по тормозам, – естественно, и здесь не обошлось без юза, – и, не дожидаясь полной остановки, выскочил из машины. Вскинул пистолет. Но что это? – Сергей успел увидеть искаженное лицо водителя, затем оно вместе с кабиной осело вниз, и… пропало.

Странно. Кузов сначала тоже пропал, потом появился.

«А-А-А-А!».

Машина …. Он же видел ее напротив ….

Перед ним дородная женщина пряталась за спиной мужчины.

Сергей встревоженно оглянулся назад.

Интересно. Чего это она?

Над кустами по-прежнему возвышается кузов «КамАЗа», перекрывая половину выезда. Из-за этого кричать? Или она увидела водителя «КамАЗа»? Где?

«Нет, ее взгляд направлен именно на меня. Пистолет?»

Да, пистолет. Наверное, хорош был его вид? Небритый, в спортивном костюме, и с пистолетом.

– Извините. Это не на вас. – Сергей смутился, но пистолет не убрал, – его время может наступить в любой момент.

– Да, прекрати ты верещать. – Одернул мужчина жену, и спросил. – Что тут происходит?

А что тут ответишь? – Похоже, попал под разделку.

– Эти?

– Эти. Зачем, не знаю.

– Совсем озверели. – Констатировал мужчина. – Тут к Григорию Алексеевичу брат приезжал. Уехал в лес и пропал. Вчера сорок дней отмечали, как его труп в лесу собака нашла. Ветками закидали ироды. Тоже на машине был. А пропал неделей раньше.

– Пока их не поймают, я – сюда ни ногой. – «Осмелела» его дородная половина, и вышла из-за спины. – Поехали, – на работу опоздаешь.

– Посмотреть надо, – сможем ли проехать.

– Так он посторонится. – Все, оказывается, решается просто. – Тут немного и надо-то.

– А в это время ты «КамАЗ» передвинешь. – Ого! Здесь, похоже, и шутники проживают.

Подействовало.

– Меня Владимиром зовут. – Мужчина протянул, было, руку.

– Сергей. – Он переложил пистолет в левую руку, но здоровкаться было уже не с кем.

– Трудно будет выехать. – Разочарованно резюмировал мужчина с моста. – Я только второй год, как за руль сел.

– Выедем, если… сможем. – И Сергей увидел, как мужчину всего перекосило.

– Может, не надо?

Сергей, не сводя глаз с окна, двинулся к машине.

Понятно, почему кузов сначала пропал, потом появился, – поднят, и оттого теперь расположен почти горизонтально.

– Может, не надо? – Почти всхлипывая, повторил Владимир, но Сергей уже был у «КамАЗа», и держался за ручку двери.

– Давай, Участковому позвоним?

– Это обязательно. – И Сергей нажал на ручку, и… еле-еле успел отскочить. Дверь с грохотом ударила по бревнам, а тело водителя упало под ноги.

– Звоните Участковому. – Сергей сочувственно посмотрел на Владимира. – Придется сегодня прогулять.

– Можно по грунтовке. – Владимир с мольбой посмотрел на Сергея.

– Придется прогулять. – Сергей, грешным делом, и сам был бы рад сбежать. – Звоните Участковому.

4

На радость нечаянных свидетелей, Участковый оказался рядом с деревней, – возвращался с неудачной «охоты» за каким-то Петровичем.

Правда, к его приезду водила «КамАЗа» успел очухаться. Почти. Он, судорожно цепляясь за колесо, уже поднялся на колени, еще одно усилие, и …. Сначала он увидел перед собой ноги, потом направленный на него ствол пистолета, осел на четвереньки, и забился в истерике.

Наверное, из-за его вопля и не заметили, как подкатил на козле Участковый.

– Здравствуйте, Владимир Семенович, но не Высоцкий. Что это у вас за монумент такой? Это из-за него вы меня потревожили? Кто его так? – Участковый так и сыпал вопросами. – А вы …? – Он увидел направленный на него пистолет. – Не понял, Владимир Семенович?

Сергей проследил взгляд Участкового:

– Документы – в машине. Разрешение на оружие – там же.

– Дело не в разрешении, а в том, что оно направлено на человека. При исполнении. – Начал Участковый, но Сергей усмехнулся:

– Вставшего на линии огня.

Подполковник нервозно оглянулся. Вовремя.

Водила «КамАЗа», увидев сбоку глаза фараона, перестал выть, и, – вдруг повезло ведь, – тихой сапой добрался до «УАЗика» и уже открывал его дверку.

Не зря, выходит, подполковник имел «вредную» привычку, не оставлять ключ в замке зажигания.

Попытка удрать не удалась. От одного взгляда на замок у него пристыли к асфальту ноги. И, наверно, что-то сделалось с мозгами, потому, что сначала он, словно, крадучись, побрел по дороге, и лишь после грубого окрика побежал.

Наверно, в него попали. Услышав выстрел, он сделал еще пяток шажков, а потом упал.

– Это куда тебе попали? – Участливо спросил милиционер, когда водилу водворили в машину.

– Я не понял. Травмат же. Но куда-то попали. Не мог я понять, ты-то же, гражданин начальник, понимаешь, что у меня и так все тело болит. – Ага, проговорился-таки задержанный, но Участковый не подал виду. – А бежал-то зачем?

– Так ведь нечасто фраера с волыной встретишь. Поневоле побежишь. – Задержанный продолжал гнуть свою линию.

– Не могу с этим не согласиться. – Усмехнулся подполковник, – И кто же это на тебя с волыной вышел?