Властелины бесконечности. Космонавт о профессии и судьбе

«Контактик не прижался»

Наступило 12 апреля 1961 г. В 05.30 по местному времени космонавтов разбудили. В 06.00 прошло предпусковое заседание Госкомиссии (замечаний не было).

Далее указывается декретное московское время (разница с местным ДВА часа).

«Кедр» – позывной Ю. А. Гагарина.

«Заря» – позывной старта.

Когда Ю. А. Гагарин надел скафандр, кто-то заметил: «А вдруг нерасчетное приземление на чужой территории? Надо обозначить гражданство космонавта». Тут же нашли краску, кисточку и на шлеме Гагарина написали четыре буквы – СССР. Космонавты прибыли на старт. За два часа до старта Ю. А. Гагарин занимает место в корабле. Переговоры:

«Кедр»: Как слышите меня?

«Заря-1» (Каманин): Слышу хорошо. Как слышите меня?

«Кедр»: Вас слышу хорошо.

«Заря-1» (Каманин): Приступайте к проверке скафандра. Как поняли меня?

«Кедр»: Вас понял: приступить к проверке скафандра. Через три минуты. Сейчас занят.

‹…›

07.44. «Заря-1» (Королёв): У нас все идет отлично. Как чувствуете?

«Кедр»: Вас понял. У меня тоже идет все хорошо, самочувствие хорошее, сейчас будут закрывать люк № 1.

При закрытии посадочного люка спускаемого аппарата из-за неточного регулирования не замкнулся концевой контакт «Люк закрыт» одного из трех датчиков люка, сигнализирующих о прижиме крышки к шпангоуту люка.

07.58. «Заря-1» (Королёв): «Кедр», я – «Заря-1». Юрий Алексеевич, у нас так получилось: после закрытия люка вроде один контактик не показал, что он прижался. Поэтому мы, наверное, сейчас будем снимать люк и потом его поставим снова. Как поняли меня?

«Кедр»: Понял вас правильно. Люк открыт. Проверяют сигнализаторы.

08.05. «Заря-1» (Каманин): «Кедр», я – «Заря-1». Объявлена готовность часовая. Продолжайте осмотр оборудования.

По указанию С. П. Королёва, получавшего данные телеметрии, люк был открыт. Для этого пришлось открутить 32 гайки. После того как контакт был отрегулирован, 32 гайки закрутили снова. Работать пришлось в бешеном темпе, но успели…

‹…›

08.25. «Заря-1» (Королёв): Герметичность проверили – все в норме, в полном порядке. Как поняли?

«Кедр»: Вас понял: герметичность в порядке. Слышу и наблюдаю: герметичность проверили. Они что-то там постукивают немножко.

‹…›

08.35. «Заря-1» (Каманин): Сейчас будут отводить установщик. Как понял?

«Кедр»: Вас понял: будут отводить установщик.

08.37. «Заря-1» (Каманин): Стрела установщика отошла нормально. Как поняли?

«Кедр»: Понял вас: стрела установщика отошла нормально.

08.40. «Заря-1» (Королёв): Юрий Алексеевич, мы сейчас вот эту переговорную точку переносим отсюда, со старта, в бункер. Так что у вас будет пятиминутная пауза, а в бункер переходят Николай Петрович (Каманин) и Павел Романович (Попович). Я остаюсь пока здесь до пятиминутной готовности. Но они будут транслировать, что я буду говорить. Поняли меня?

«Кедр»: Понял вас: сейчас со старта переходят в бункер, минутный перерыв, затем передачу будете осуществлять через них.

08.41. «Заря-1» (Каманин): Вас слышу отлично. Пульс у вас 64, дыхание 24. Все идет нормально.

«Мне захотелось помочь этим людям…»

Из дневника Н. П. Каманина:

4 апреля. Нет и никогда не будет «стопроцентной» уверенности в успехе космического полета, особенно первого.

5 апреля. Трудно решать, кого посылать на верную смерть, и столь же трудно решить, кого из двух-трех достойных сделать мировой известностью и навеки сохранить его имя в истории человечества.

Можно ли начать с шутки после таких страшных слов?

Конечно, и С. П. Королёв, и его товарищи, и вся стартовая команда очень волновались за Гагарина. Осенью 1961 г. Юрий Алексеевич вспоминал: «Мне захотелось как-то помочь этим людям, как-то сбросить то большое напряжение, которое у них было. И когда включились двигатели, когда ракета начала подниматься со стартового стола, я, чтобы разрядить обстановку, постарался таким бодрым, обыкновенным голосом сказать: “Поехали!”»

Павел Попович вспоминал, как все шестеро космонавтов на полигоне в одну из ночей перед стартом «долго не спали, говорили о полете, шутили, рассказывали анекдоты». Один из анекдотов был такой.

Выходят две блохи из ресторана. Одна спрашивает: «Ну что, возьмем собаку или пешком?..» Тут пробегает мимо какой-то пес. Блохи – прыг: «Поее-ехали!..»

Каждый знает, как иногда в разговоре собеседнику напоминают хорошо знакомый анекдот словом или фразой. Гагарин беспокоился о тех, кто волновался за него, и хотел их, конечно, не развеселить, но заставить улыбнуться. И какую же он точную метафору подобрал!

П. Р. Попович, которому С. П. Королёв поручил вести связь с Ю. А. Гагариным, вспоминал: «Было ли у Гагарина чувство страха перед полетом? Наверное, было. Потому что это чувство присуще каждому нормальному человеку. Представьте себе: стоит огромная махина, ракета высотой около 50 м и где-то на самом верху сидишь ты. Мощность ее 20 млн лошадиных сил! И ты знаешь, что, если она рванет, от тебя ничего не останется».

И вот такая шутка в момент смертельного риска! Человек действительно словно блоха по сравнению с могучей ракетой.

Но, с другой стороны, эту мощь создал Человек своим Разумом!

Первый полет

Корабль стартовал 12 апреля 1961 г. в 9.07. Ракета со старта ушла штатно. Первые, самые опасные секунды, для которых изобретали экзотическую схему спасания со стальной сеткой, пролетели.

Но нештатные ситуации начались уже на этапе выведения на орбиту. На 156-й секунде выведения произошел отказ блока питания антенн системы радиоуправления. Команда на отключение двигателя не прошла, он выключился на 15 секунд позже положенного по резервному варианту – по временной метке системы управления ракеты-носителя. В результате корабль вышел на более высокую орбиту. Апогей орбиты оказался 327 км вместо расчетных 230 км. Это сразу отменило резервный режим возвращения – время существования корабля на данной орбите до спуска за счет естественного торможения составляло около 30 суток. К этому времени космонавт бы погиб. Оставалось надеяться, что тормозная двигательная установка сработает штатно.

При переходе космического корабля из зоны видимости Сары-Шаганского Командно-измерительного пункта (КИП) в зону видимости Колпашевского КИП (Новосибирск) произошел кратковременный перерыв УКВ-связи С. П. Королёва с космонавтом. Региональная группа управления на Камчатском КИПе, возглавляемая будущим космонавтом А. А. Леоновым, не получила к сеансу связи с Ю. А. Гагариным сведений от Координационно-вычислительного центра в Москве о фактической орбите полета «Востока». Траекторные измерения Камчатского КИП не соответствовали данным большинства КИПов из-за использования для привязки системы единого времени сигналов японской станции, а не Государственной эталонной станции. Оператор командной станции Камчатского КИП передал на космический корабль разовую команду включения программно-временного устройства (ПВУ) без учета отклонения фактической орбиты от расчетной. Это отличие было тогда неизвестно. Команда поступила от дублировавшей ее автономной системы управления ракетой-носителем с некоторым сдвигом по времени. Это означало, что рассчитанные по этим измерениям параметры орбиты, на которую вышел корабль Гагарина, могли быть очень неточными, что в свою очередь создавало неопределенность в выдачи тормозного импульса необходимой продолжительности, то есть усложняло возвращение.

Гагарину не сообщили, что он вышел на нерасчетную орбиту.

После выведения на орбиту корабль медленно вращался (гашение возмущения корабля после разделения со ступенью ракеты-носителя не предусматривалось). Корабль вращался два-три градуса в секунду, то есть делал полный оборот за две-три минуты.

«Кедр»: «Объект несколько вращается вправо. Хорошо! Красота! Самочувствие хорошее. Продолжаю полет. Все отлично проходит».

Сообщение ТАСС должно было пройти по радио немедленно после получения данных о выходе корабля-спутника на орбиту, примерно через 25 минут после старта и задолго до завершения одновиткового полета. Это, во-первых, исключит объявление каким-либо иностранным государством космонавта разведчиком в военных целях и, во-вторых, затруднит толкование позднего сообщения как фальшивого при отсутствии самого полета.

Но случилось так, что сообщение ТАСС было оглашено не сразу. Королёв на Байконуре ждал сообщения ТАСС, которого все не было и не было. Причина оказалась простой – в Министерстве обороны перепечатывалось представление на старшего лейтенанта Ю. А. Гагарина: вместо воинского звания капитана министр обороны СССР маршал Советского Союза Р. Малиновский решил присвоить ему майора. Компьютеров тогда не было. На пишущей машинке, три экземпляра через копирку, машинистки стучали по клавишам быстрее обычного, хотя сенсационная новость могла любого выбить из колеи. Приказ получил номер 77.

Юрий Левитан, сидевший в радиокомнате, над которой горела надпись «Эфир», и получивший приказ вскрыть конверт № 1, подпрыгивал на стуле и не мог понять, почему ему не дают команду читать столь историческое сообщение ТАСС.

Задержки сообщения по радио, которого с нетерпением ожидал на Байконуре С. П. Королёв, было достаточно, чтобы американцы узнали о полете Гагарина раньше всех: в 9.22 их станция радиоэлектронной разведки на Алеутских островах перехватила радиопереговоры космонавта с Землей. Еще через 12 минут президенту США доложили о событии.

Наконец в 10.02 Левитан получил приказ зачитать сообщение ТАСС с одной поправкой: вместо слова «капитан» называть «майор». Сообщение мгновенно всколыхнуло всю страну и стихийно вывело людей на улицу.

В Советском Союзе всего два раза случились самопроизвольные восторженные демонстрации, когда люди шли на Красную площадь, к Кремлю, радовались, даже ликовали и обнимались и поздравляли друг друга.

Первый раз – 9 мая, в День Победы. В Победу верили, Победу ждали долгих четыре года…

Второй раз – особенный. Полет Гагарина. После запуска первого спутника прошло более трех лет, и люди понимали: придет время – полетит и человек. Но понимали несколько отстраненно: когда-то в будущем… возможно, американцы… А получилось – мы!!!

Гагарин надиктовывал на магнитофон и делал записи в бортжурнале. Вскоре у него уплыл в невесомости карандаш, и писать стало нечем. Карандаш суровой ниткой был прикреплен к бортжурналу. (Из послеполетного доклада: «Ушко было привернуто к карандашу шурупчиком, но его, видимо, надо было или на клей поставить, или потуже завернуть. Этот шуруп вывернулся, и карандаш улетел. Свернул бортжурнал и положил в карман. Все равно не пригодится, писать же нечем».) Потом кончилась пленка. Гагарин вручную перемотал ее, поэтому информация о середине полета (с 09.27 до 10.03) на пленке отсутствует.

Юрий Гагарин вел репортаж: «Очень красивое зрелище. В правый иллюминатор сейчас наблюдаю звезду. Она проходит слева направо по иллюминатору. Вправо ушла звездочка… Горе какое!..»

09.49. (принято в Хабаровске): «Землю не слышу. Нахожусь в тени».

09.51. началось построение ориентации для схода с орбиты.

09.55.10. ориентация построена.

09.57. «Кедр»: Настроение бодрое, продолжаю полет, нахожусь над Америкой.

10.04. «Кедр»: Нахожусь в апогее. Работает «Спуск-1», работает солнечная ориентация (примечание: в апогее корабль проходил мыс Горн).

10.07. «Кедр»: Некоторой облачностью закрыто… Вижу горизонт Земли. Очень такой красивый ореол. Сначала радуга от самой поверхности Земли и вниз. Очень красиво! Все шло через правый иллюминатор.

10.09.15. «Кедр»: Вышел из тени Земли… Пролетаю над морем…

До следующей нештатной ситуации оставалось 9 минут 15 секунд.

В 10.25.04 включилась и в 10.25.48 выключилась ТДУ. Произошла нештатная ситуация – установка выключилась менее чем на одну секунду раньше расчетного времени. Это повлекло за собой ряд неприятных последствий. Для Ю. А. Гагарина наступил самый трудный и опасный участок полета…

По команде отделения космического корабля (КК) от ракеты-носителя (РН) запускается программно-временное устройство, которое автоматически должно выдавать нужные команды. На 39-й минуте цикла спуска включается автоматическая система ориентации (АСО). На 64-й минуте включаются гироприборы и датчики угловых скоростей (ДУС). На 70-й минуте включается тест АСО, который в течение одной минуты должен фиксировать наличие признака «Готовность АСО к спуску». Если в течение одной минуты ориентация поддерживается, то на 71-й минуте выполняется команда «Включение ТДУ». После включения двигателя начинается торможение, скорость которого измеряет интегратор системы управления ТДУ. При достижении скорости 136 м/с интегратор вырабатывает главную команду (ГК) на выключение двигателя. Расчетное время ГК от момента включения двигателя равно 41 секунде. Если ГК проходит, включается цикл «Разделение». Если ГК не проходит (нужный тормозной импульс не набран), то разделять отсеки нельзя и нужно ждать команду от термодатчиков (штатный, резервный режим). Такова заложенная в автоматику логика команд.

Что же происходит у Гагарина? Первые две секунды ТДУ работает нормально. При появлении рабочего давления в камере сгорания должен закрыться обратный клапан наддува камеры (ОКНК). Однако клапан закрывается не полностью, в результате чего горючее после турбонасосного агрегата, как и положено, поступает в камеру сгорания и нештатно через незакрывшийся ОКНК в полость «разделительного мешка», который нужен был для предварительного наддува бака горючего. Попавшее в «разделительный мешок» горючее не могло быть использовано для выработки тормозного импульса, то есть произошла нерасчетная потеря горючего. В результате горючего не хватило на отработку штатного импульса тяги. Прекращение нормальной работы двигателя произошло через 40,1 секунды, то есть менее чем за секунду до ГК (!). Скорость торможения к тому времени достигла 132 м/с. «Главная команда» на выключение ТДУ не прошла. Соответственно цикл «Разделение» не запустился. Теперь остается ждать реализации резервного режима разделения по термодатчикам. Следствием этой неполной секунды стал перелет в 600 км и посадка в нерасчетном районе.

Но это еще не все. После того как ГК не прошла, арматура ТДУ осталась открытой. По открытым трактам газ наддува и окислитель под давлением 60 атмосфер продолжали поступать в камеру сгорания и в рулевые сопла по тангажу, крену и рысканью. Процесс был произвольным и неконтролируемым. Результирующее возмущающее воздействие на космический корабль привело к его закрутке вокруг центра масс КК (который смещен относительно геометрического центра) со скоростью 30° в секунду.

Штатная циклограмма спуска нарушилась. Команда на автоматическое разделение спускаемого аппарата (СА) и приборного отсека (ПО) не прошла. Команда на отстрел кабель-мачты поступила от термодатчиков одновременно с командой на отстрел четырех стальных лент, соединяющих спускаемый аппарат и приборный отсек. Ленты отстрелились нормально, однако отстрел кабель-мачты не прошел. Причина была в том, что цепи кабелей питания пиропатронов отстрела кабель-мачты ошибочно были проложены через пироножи лент, которые перерубали кабели лент и кабели пиропатронов отстрела кабель-мачты до прохождения команды на пиропатроны гермоплаты, которая шла с задержкой по отношению к команде «Отстрел лент». То же самое произошло, как мы помним, при двух предшествующих пусках беспилотных кораблей. Однако эта ситуация угрозы безопасности космонавта не создавала, С. П. Королёв запретил проводить какие-либо доработки системы разделения, боясь, что переделки внесут опасность новых сбоев. Реально разделение произошло на высоте 150–170 км над Средиземным морем. Следовательно, нагрев корпуса произошел быстрее расчетного времени. Это могло произойти из-за «вспухания» верхних слоев атмосферы как следствия повышенной активности Солнца либо вследствие нерасчетной закрутки (или того и другого одновременно).

Из отчета Ю. А. Гагарина 13 апреля 1961 г., г. Куйбышев: «Я ждал разделения. Разделения нет. Положено 10–12 секунд, но по моим ощущениям больше прошло. Я на прибор смотрел, «Приготовиться к катапультированию» не загорается, разделения не происходит… Ну, тут я немножко так думаю: «Что-то не так!» Я прикинул, что ТДУ-то сработало правильно, значит, все-таки сяду где-нибудь, не стоит шум поднимать. Доложил, что разделения не произошло, но мне показалось, что обстановка не аварийная, ключом по телеграфу я доложил: «ВН» – «Все нормально»».

Наконец спускаемый аппарат вошел в атмосферу. По рассказу Гагарина, «за иллюминатором бушует пламя, корабль корежит, трещит, подумал: все».

И из его отчета 13 апреля: «Я думаю: “Гори, гори, я подожду пока”… Был такой момент, примерно секунды 2–3: в глазах начали расплываться приборы». Подобные нарушения зрения связаны с кратковременным перерывом в кровоснабжении головного мозга и сетчатки глаза, возникающим при воздействии перегрузки 12g (по расчетам, штатная перегрузка не должна была превысить 9g).

В 10.48 обзорный радиолокатор радиотехнического пункта наведения аэродрома г. Энгельс зафиксировал цель в юго-западном направлении на высоте 8 км и на удалении 33 км. Это был спускаемый аппарат «Восток» с Ю. А. Гагариным.

Никто не знал, в каком состоянии человек будет возвращаться из космоса. Поэтому был предусмотрен автоматический ввод запасного парашюта после раскрытия основного. При нормальной работе основного парашюта скорость снижения не превышает 6–7 м/с, поэтому купол спасательного парашюта может не наполниться. Если же по какой-либо причине основной купол будет вести себя ненормально, вследствие чего скорость снижения увеличится, воздушный напор будет достаточен для наполнения запасного купола. Так и произошло.

В 10.49, после завершения торможения в верхних слоях атмосферы, на высоте 7 км, над весенним разливом Волги произошло катапультирование кресла с космонавтом из спускаемого аппарата и ввелся тормозной парашют. Через 50 секунд на высоте примерно 4 км ввелся основной парашют, и одновременно произошел сход пилота с кресла. На высоте 3 км ввелся дополнительно запасной парашют. Сначала он вывалился, не раскрывшись, но при прохождении облаков от порыва ветра запасной парашют наполнился, и с этого момента космонавт спускался на двух парашютах. Но два парашюта – это опасность скручивания их строп. Тем не менее все обошлось.

Во время спуска на парашюте Ю. А. Гагарин около шести минут пытался открыть дыхательный клапан скафандра. При надевании скафандра перед стартом вытяжной тросик открытия клапана попал под оболочку скафандра и дополнительно был прижат ремнем привязной системы. Опасности для жизни ситуация не представляла, однако условия в скафандре возникли дискомфортные.

Космонавт понял, что он садится на воду, вынул закрепленный на скафандре нож и обрезал стропу, на которой был закреплен носимый аварийный запас весом 43 кг. Увеличив таким образом дальность спуска на парашюте, он приземлился на сушу. Сильный западный ветер на этих высотах способствовал горизонтальному перемещению снижающихся на парашютах пилота и спускаемого аппарата и помог им не попасть в воду.

Ю. А. Гагарин приземлился на парашюте в районе деревни Смеловка Энгельсского района. Спускаемый аппарат приземлился раньше космонавта и ближе к берегу Волги на 1–2 км. Возвращение произошло со значительным перелетом по сравнению с расчетным: не в Волгоградской, а в Саратовской области.

Из доклада Ю. А. Гагарина на заседании Государственной комиссии после космического полета 13 апреля 1961 г.:

…Дальше принимал меры, чтобы сообщить, что приземление прошло нормально. Вышел на пригорок, гляжу – женщина с девочкой идет ко мне. Примерно метров 800 она была от меня. Я пошел навстречу, собираясь спросить, где телефон. Я к ней иду, смотрю, женщина шаги замедляет, девочка от нее отделяется и направляется назад (Анна Акимовна Тахтарова, жена лесника, с внучкой Ритой). Я тут начал махать руками и кричать: «Свой, свой, советский, не бойтесь, не пугайтесь, идите сюда». В скафандре идти неудобно, но все-таки я иду. Смотрю, она так это неуверенно, тихонько ступает, ко мне подходит. Я подошел, сказал, что я советский человек, прилетел из космоса. Познакомились с ней, и она рассказала мне, что по телефону можно говорить с полевого стана. Я попросил женщину, чтобы она никому не разрешала трогать парашюты, пока я схожу до полевого стана. Только подходим к парашютам, здесь идут человек 6 мужчин: трактористы, механики с этого полевого стана. Познакомился с ними. Я им сказал, кто я. Они передали, что вот сейчас передают сообщение о космическом полете по радио…

13 апреля в Пицунде Н. С. Хрущев диктовал замечания по проекту речи на встрече первого космонавта. Потом в Кремле Хрущев говорил не по бумажке – по-человечески это лучше воспринималось, но зато некоторые свои мысли он забыл. Поэтому приведем их здесь по архивным документам, они достойны того: «Надо было бы отметить: я поздравляю родителей Юрия Алексеевича Гагарина за то, что они родили и все сделали, что в их силах, чтобы воспитать такого замечательного сына, который прославил своим подвигом нашу Родину. Также я приношу поздравление супруге Юрия Алексеевича, потому что она знала о том, что Юрий Алексеевич отправляется в космическое пространство, и здесь надо войти в положение женщины – жены и матери, когда она благословила и поддержала своего супруга. Конечно, никто не мог дать никаких гарантий, что эти проводы не являлись для нее последними проводами. И вот мужество и понимание этого говорят о величии этой женщины, о понимании этого подвига».

14 апреля в Кремле Хрущев буквально не находил слов, чтобы выразить свой восторг: «Мы горды, потому что это подвиг, но я, видимо, слов не подберу, и поэты, видимо, мастера слова, они тоже трудности имеют. Я считаю, что наиболее ловко вышел из положения Шолохов, который просто написал: “Вот это да!” И это каждый из нас повторял уже сотни раз, когда он сам с собой думал: “Вот это да!.. Вот это Юрка!”»

Хрущев имел в виду экстренный выпуск газеты «Правда» 12 апреля, где был опубликован отклик М. А. Шолохова: «Вот это да!.. И тут уже больше ничего не скажешь, немея от восхищения и гордости перед фантастическим успехом родной отечественной науки».

Во всех справочниках и энциклопедиях указана длительность полета Ю. А. Гагарина – 108 минут. Но это неверно. Присутствовавшему на месте посадки спортивному комиссару FAI (Международная федерация аэронавтики) Ивану Григорьевичу Борисенко сообщили для регистрации мирового рекорда оперативные сведения. Когда же данные были уточнены, изменять их советская делегация в FAI не хотела, чтобы избежать лишних споров об обстоятельствах посадки. По правилам FAI рекорд засчитывается, если пилот приземляется в том же аппарате, что и взлетал. А у Гагарина, как и у всех последующих «Востоков», парашютирование космонавта и спускаемого аппарата проходило раздельно. Так что на самом деле полет продолжался 106 минут, как и было указано в полетном задании.

Такова подлинная история рождения профессии Космонавт.

Полет Юрия Гагарина, всего за 106 минут обогнувшего весь земной шар, полностью изменил сознание человечества. Началась космическая эра – нечто невероятное для эпохи, в которую еще были живы люди, помнившие мир без самолетов и практически без автомобилей.

Но гениальный драматург – История, оценив созданный сюжет, добавил для эффектной концовки последний штрих, еще одну нештатную ситуацию – развязавшийся шнурок майора Гагарина, идущего от самолета по ковровой дорожке на доклад. Шутка гения! Впрочем, без подобных досадных мелочей, подчеркивающих естественность происходящего, не обходится ни одно эпохальное событие.