Читать книгу: «Жизнь и подвиги Александра Великого. Первая часть», страница 2

Два следующих примера использования восковых фигурок покажут, какие средства предоставлял маг, чтобы заручиться благосклонностью возлюбленного. В первом случае ему велено сделать фигурку собаки – из воска, смешанного с смолой, камедью и т. д., причем модель должна быть длиной в восемь пальцев; на ребрах собаки должны быть написаны определенные магические слова. Затем берется дощечка, на которой также должны быть написаны определенные магические слова или имена; собаку кладут на дощечку, а дощечку – на треножник. Любовник должен произнести слова, написанные на собаке и на дощечке, и существо либо зарычит и оскалит зубы, либо залает; если оно зарычит, возлюбленная не придет к тому, кто ее любит, а если залает, то придет. В другом случае влюбленному велят сделать две восковые фигуры: одна должна быть в виде Ареса, а другая – в виде женщины. Женская фигура должна стоять на коленях со связанными за спиной руками, а мужская – возвышаться над ней с мечом у горла. На конечностях женщины должно быть написано множество имен извергов, и когда это будет сделано, любовник должен взять тринадцать бронзовых игл и воткнуть их в ее конечности, говоря при этом: «Я пронзаю [здесь он упоминает название конечности], чтобы она могла думать обо мне». Затем любовник должен написать определенные слова силы на свинцовой пластине, которая должна быть привязана к восковым фигурам веревкой с тремястами шестьюдесятью пятью узлами, И фигурки, и дощечки должны быть похоронены в могиле того, кто умер молодым или был убит насилием. Затем он должен произнести длинное заклинание, обращаясь к инфернальным богам, и если все это будет сделано должным образом, любовник получит расположение женщины.⁴

Переходя к более поздним временам, мы имеем предание, что Аристотель дал Александру несколько восковых фигурок, прибитых в ящике, скрепленном цепью, который он приказал ему никогда не выпускать из своих рук или, по крайней мере, из рук одного из своих доверенных слуг. Шкатулка должна была находиться везде, куда бы ни отправился Александр, и Аристотель учил его произносить над ней определенные формулы всякий раз, когда он брал ее в руки или опускал. Фигурки в шкатулке должны были представлять различные виды вооруженных сил, которые Александр мог встретить в противостоянии с ним. Некоторые из моделей держали в руках свинцовые мечи, загнутые назад, у других в руках были копья, направленные вниз головой, у третьих – луки с перерезанными тетивами; все это было уложено в ящик лицом вниз. С учетом того, что мы знаем об идеях, которые лежали в основе использования восковых фигур египтянами и греками, становится ясно, что, снабжая Александра этими моделями и формулами для их использования, Аристотель верил, что дает ему средство заставить его врагов стать бессильными напасть на него.

Но сила магии Нектанеба не была исчерпана, когда он послал Олимпии сон, описанный выше. Когда царица узнала, что у нее ребенок, она сильно испугалась, и, чтобы успокоить ее страхи, Нектанеб послал сон и Филиппу, в котором рассказал ему о том, что случилось с его женой. Для этого он взял морского ястреба и, заколдовав его, заставил лететь ночью к месту, где находился Филипп, и то, что Нектанеб велел ему сказать Филиппу во сне, ястреб сказал. Во сне Филипп увидел свою жену, соединившуюся с богом Аммоном, а когда он покинул ее, Филипп увидел, как тот связал ее папирусной веревкой и запечатал золотым кольцом с ободком, на котором было начертано солнце, а под ним – голова льва и копье. То, что Нектанеб смог околдовать ястреба, вполне ожидаемо, а история о том, что ястреб мог разговаривать, не вызывает удивления, ведь это продукт страны, где корова предупредила младшего брата о том, что старший брат стоит за дверью хлева с кинжалом в руке и ждет, чтобы его убить.⁵

В другом египетском рассказе крокодил обращается с речью к принцу, которого он намеревается сделать своей жертвой,⁶ а в другом рассказе на некоем острове обитала змея длиной почти в пятьдесят футов, которая вела беседу с несчастным моряком, потерпевшим там крушение,⁷ и птицы и звери разговаривали, что для египтянина было нередким событием. Нитка папируса и печать сразу же указывают на происхождение этой части истории, а золотое кольцо с ободком, испещренным иероглифами, было обычным явлением в Египте. Расположение знаков почти наводит на мысль, что надпись была предзнаменованием или именем царя. Мимоходом отметим, что имя «Двурогий», под которым Александр был известен в более поздние времена, является буквальным переводом двух египетских слов sept abui «снабженный двумя рогами», которые составляли один из титулов Амен-Ра, сыном которого он, по преданию, являлся.

Приведенных выше соображений, вероятно, будет достаточно, чтобы доказать египетское происхождение истории об Александре, и теперь необходимо вкратце рассказать о том, как эта история распространялась и развивалась. В течение очень короткого времени после появления в Египте исторических биографий Александра, написанных на египетском или греческом языке, возникло множество апокрифических рассказов о нем и сказочных легенд о его деяниях и путешествиях; наиболее естественно предположить, что они были записаны для популярного использования на греческом языке. Во время правления Птолемеев в Египте литература процветала необычайно, а погоня за знаниями всех видов велась почти с лихорадочной поспешностью.

Профессиональные переписчики не испытывали недостатка в занятиях, и работы каждого автора или компилятора, который был мастером в своей профессии и мог сказать что-то новое, находили готовых покупателей. Самая древняя из известных нам версий истории Александра написана на греческом языке и утверждает, что это работа Каллистена: это, однако, невозможно, и версия теперь называется Псевдо-Каллистеном. О дате ее написания ничего не известно, но, вероятно, не позднее 200 г. н. э. Известно несколько MSS. этой версии, и их можно условно разделить на три группы: 1. один MS. который представляет самую древнюю форму истории Александра; 2. MSS. где была сделана попытка согласовать правдивые и баснословные рассказы о жизни Александра, и где работа приписывается Александру; 3. те, где исторические факты были почти похоронены в легендах.⁸ Ни один из этих MSS. не представляет самую древнюю форму всей истории Александра.

Из греческого языка история перешла в латинский, и самой древней версией на этом языке является версия Юлия Валерия,⁹ жившего в третьем или четвертом веке нашей эры; другой важной латинской версией является версия Льва Архипресвитера, появившаяся в Xl веке.¹⁰

Следующей по возрасту является армянская версия, которая, как считается, была создана Моисеем Хоренским¹¹; она представляет собой самую древнюю форму истории об Александре и, как полагают, была создана в V веке нашей эры. Профессор Ноэльдеке считает, что армянская версия не имеет большого значения для восточных форм истории, но она имеет огромное значение для греческого текста, поскольку переводчик очень точно передал то, что было у него перед глазами¹².

Важной древней версией истории Александра является сирийская¹³, которая, вероятно, была создана около Vll-го или VUI-го века. Изначально я думал, что сирийский перевод был сделан с арабского, но профессор Ноэльдеке убедительно доказал, что источником этой версии был персидский язык, и что история перешла в сирийский через пехлеви.

Пехлевийский текст он поместил бы не позднее Vll века, а сирийская версия не может быть намного позже, так как очень маловероятно, что знание пехлевийского языка, достаточное для перевода такого труда, надолго пережило бы падение Сасанидов среди сирийцев. Профессор Ноэльдеке пошел бы дальше и сказал, что переводчик был восточным сирийцем и несторианином, и что он не обязательно был священником. Сирийскую версию много читали несториане, и она использовалась более поздними историками в их работах; более того, мало сомнений в том, что некоторые ее части попали в эфиопский язык через арабский.¹⁴ Для обсуждения ценности

Сирийская «Христианская легенда» и «Краткая жизнь Александра», а также метрическая гомилия об Александре, приписываемая Иакову из Серуга (умер в 521 г. н. э.), см. Noeldeke, Beitrage, p. 24 ff.

В древнееврейской литературе сохранилось множество историй об Александре Македонском и его путешествиях, но совершенно точно, что они не имеют ничего общего с ранними формами истории Александра, приведенными Псевдо-Каллистеном, и что евреи никоим образом не повлияли на развитие этих легенд.¹⁵

На арабском языке самое раннее упоминание об Александре встречается в Куране; здесь мы находим арабскую форму его титула «Двурогий», рассказ о вале из меди и железа, который он сделал, чтобы закрыть народы Гога и Магога, и историю о сушеной рыбе, ожившей в фонтане воды жизни, хотя главными действующими лицами в этой последней истории являются Моисей и Иисус Навин, сын Нуна (см. суру XVIII, и перевод Сейла, стр. Знание легенд об Александре подтверждается несколькими арабскими писателями более позднего времени, а в довольно ранний период персидские историки «знали частично или полностью его историю»; поскольку лучшее описание общего содержания наиболее важных рассказов арабов и персов дано Ноэльдеке в его «Beitriige», столь часто цитируемом здесь, к нему мы и отсылаем читателя. Однако прежде чем продолжить, следует отметить, что персы сделали Александра сыном персидского царя!¹⁶

История об Александре, попав в арабский и персидский языки, естественно, была переведена на языки еще более отдаленных восточных стран, и, согласно покойному полковнику Юлу,¹⁷ версии на малайском и сиамском языках были сделаны.

Возвращаясь снова в Египет, мы теперь знаем, что египетские христиане, или копты, жившие в Верхнем Египте, обладали коптской версией истории об Александре, и фрагменты этой версии были найдены и опубликованы.¹⁸ О переводчике ничего не известно, и о периоде, когда был сделан перевод, все, что можно сказать, это то, что он, вероятно, был сделан до X века.

К концу XIV века турецкая поэтическая версия истории об Александре была написана Тадж ад-Дином Ахмедом ибн Ибрахимом аль-Ахмеди, который основывал свою работу на Искендер-наме Низами.¹⁹

Но если восточные народы с удовольствием читали легенды об Александре, то не меньшую готовность к этому проявляли и западные народы Европы, и в результате мы имеем версию на немецком языке Лампрехта, версии на французском Альберика де Бе-сангона, Ламберта ли Торса, Александра де Берне, Томаса Кентского и многих других, а также переводы на итальянский, испанский, голландский, норвежский, шведский, славонский, шотландский и английский языки.1 Таким образом, мы видим, что история и легенды Александра стали известны от Малайи на востоке до Британских островов на западе, и от Швеции на севере до Абиссинии на юге; немногие книги путешествовали так далеко и еще меньше были так тщательно встречены и приняты в литературу различных народов мира.

Эфиопские истории Александра, опубликованные в этой книге, естественным образом делятся на четыре группы: -.²⁰

i. Версия Псевдо-Каллистена.

ii. Выдержки из более крупных исторических трудов, т.е. из Аль-Макина, Абу-Шакера и Иосифа бен-Гориона.

iii. Краткое жизнеописание анонимного автора.

iv. Христианский роман.

i. Из всех этих произведений наиболее интересным и ценным с исторической точки зрения является версия Псевдо-Каллистена. Когда и кем был сделан этот перевод или версия, нам ничего не известно, но мы знаем, что он был сделан с арабского текста.

Арабский текст не вызывает сомнений, и сходство его содержания с сирийской версией поразительно. Однако между ними есть одно существенное различие. В сирийской версии Псевдо-Каллисфена есть несколько отрывков, которые, как мне кажется, указывают на руку христианского священника,²¹ но только в «Христианской легенде» весь рассказ пронизан христианскими идеями и традициями и имеет сравнительно мало связи с работой Псевдо-Каллисфена.²² В эфиопской версии, однако, Александр стал христианским царем, и его слова и поступки представлены как действия обращенного в христианскую веру. Трудно сказать, придумал ли эфиопский переводчик эти детали сам, нашел ли он их в арабском тексте, с которого переводил, или же он развил эту идею, найдя ее в тексте; многие утверждения, безусловно, кажутся добавлениями христианского переводчика, так как они не могут быть мусульманского происхождения.

В вопросах, касающихся традиций о патриархах Ветхого Завета или библейской истории, он мог свободно заимствовать, но когда Александр говорит: «Нам подобает не служить никакому богу, кроме Него, и поклоняться Ему в Его Слове и в Его милости, которою все существует, Его Личности суть три, а Божество одно,» нет сомнений в происхождении этого добавления. Уже в описании похода Александра в Палестину, как оно дано в греческом кодексе Мюллера C,²³ царь спрашивает одного из священников: «Какому богу вы поклоняетесь?» И хитрый священник отвечает: «Мы служим единому Богу, Который создал небо и землю и все, что в них, и Которого никто не мог постичь.» На это Александр отвечает: «Как почитатели истинного Бога, идите с миром, ибо ваш Бог будет моим Богом. И да будет мир между мной и вами, и я не пройду через вашу землю, как прошел через земли других народов, потому что вы слуги живого Бога.» Опять же, в том же кодексе, когда Александр завершает строительство своего города Александрии, он поднимается на башню и объявляет всех богов земли суетой, признавая только одного Бога истинным, невидимым и непостижимым, Который восседает на крыльях Серафимов и Которого восхваляют возгласами «Свят, Свят, Свят.»²⁴

Если греческая версия заставила Александра принять Бога евреев, то неудивительно, что эфиопская версия сделала его слугой Иисуса Христа; но, возможно, есть и другое объяснение этому.

Серьезные историки Александра свидетельствуют о привычках умеренности, которые он практиковал в своей ранней жизни. Квинт Курций говорит о его простой одежде, приветливости к своим слугам, избегании опьянения и добавляет, что «он, казалось, скорее подавил в себе желания удовольствий, чем регулировал их; и из-за его равнодушия к прекрасному полу опасались, что дом Македонии останется без наследника.»²⁵ Он мало заботился о своем жилище и пище и участвовал в гимнастических упражнениях со своими солдатами с таким рвением, что завоевал любовь всех.²⁶ Он был храбр до безрассудства и так же великодушен, как и храбр; смерть он презирал. Среди всех хороших качеств, которые Арриан²⁷ приписывает ему, есть качества воздержанности и умеренности в употреблении вина, которое он ценил больше за удовольствие от сопровождающей его беседы, чем за желание пить. По словам Плутарха²⁸, его воздержанность проявилась в ранний период, ибо, хотя он был энергичен, или, скорее, неистов в других своих занятиях, он не легко поддавался телесным удовольствиям; и если он их вкушал, то с большой умеренностью.

Он был очень умерен в еде и не так пристрастен к вину, как о нем думали;²⁹ когда дело требовало, его нельзя было задержать ни вином, ни сном, ни удовольствиями, ни честной любовью, ни самым занимательным зрелищем. Вскоре после пробуждения он приносил жертвы богам, а затем принимал пищу сидя; остаток дня он проводил в чтении и письме, охоте или атлетических упражнениях, а последний прием пищи у него был поздним вечером. Что касается добродетели его воздержанности, то среди древних писателей, кажется, были некоторые сомнения,³⁰ и есть те, кто обвиняет его в отвратительных практиках.³¹

Одни говорят, что в отношении женщин он был холоден по темпераменту, противоположностью своему отцу Филиппу, другие – что он был слишком поглощен амбициями и занимался телесными трудами, чтобы находить время на то, чтобы кувыркаться в восточном гареме. В пользу первого мнения говорит отрывок из Плутарха³², где он говорит, что сон и общение с полом были тем, что заставляло его больше всего чувствовать свою смертность, и что он считал и усталость, и удовольствие естественными следствиями нашей слабости; но второе мнение, вероятно, более правильное. О том, что Александр мог быть очарован женской красотой, свидетельствует его привязанность к Барсиме, вдове его соперника Мемнона и дочери Артабаза, которая, как говорят, была не только красивейшей женщиной, но и воспитанной в духе греков. ³³Инцидент, который больше всего завладел восточным воображением и заставил восточные народы провозгласить целомудрие Александра, – это случай, произошедший в связи с матерью, женой и дочерью Дария.

Когда Парменион предложил ему, чтобы персидские царские женщины разделили обычную участь пленниц, он ответил, что было бы позором для греков, победивших мужчин, позволить себя победить женщинам.³⁴ В другом месте³⁵ Александр говорит, что он не видел и не желает видеть жену Дария, которая, как говорят, была невероятно красивой женщиной, и что он не позволял никому говорить о ее красоте в его присутствии.

Эти факты, полностью или частично, должны были распространиться по всему Востоку, и они, без сомнения, сильно впечатлили восточное воображение; имея перед собой только историческое описание юношеских добродетелей Александра, христианский переводчик без труда мог превратить героя в христианского царя. Став христианским царем в руках своего эфиопского биографа, Александр должен был издавать прокламации, полные христианских идей и чувств, и он должен был использовать каждую возможность для распространения христианского учения, иначе его история стала бы лишь средством развлечения, а не назидания; и это именно то, что произошло.

Когда Александр берет свою армию и отправляется на восток, его первым действием становится основание Александрии, и, воздав должное «Богу, Всевышнему» (см. стр. 38),1 он назначает Аристотеля своим учителем и советником. Этот Аристотель описывается как принадлежащий к философам, которые говорят: «Небеса провозглашают славу Творца, Который убивает и оживляет, Который возвышает до чести и низвергает в прах;" здесь мы видим почти дословные цитаты из библейских книг (см. стр. 39). Когда Александр становится царем, он издает пять прокламаций: две к своему дому, одну к своим правителям, одну к своим солдатам и одну к царям и правителям мира вообще (см. стр. 40—59). Содержание каждой из них практически одинаково, то есть призывы оставить идолопоклонство и поклоняться Всемогущему Богу; в некоторых местах они напоминают читателю отрывки из Корана, но общий тон композиций говорит против их арабского происхождения. В своих посланиях к Дарию и другим Александр всегда называет себя «Слугой Всемогущего Бога» (см. стр. 67), и когда он находится в Иерусалиме, он читает Книгу Даниила – то, что Александр не знал ни иврита, ни халдейского, не смущает переводчика – и молится на восток, воздавая почести Священным Писаниям и словам пророков (см. стр. 73—75). Когда Александр вступает в битву с Дарием, он восклицает в истинно мусульманской манере: «Нет силы у нас, кроме как в Боге Всемогущем» (см. стр. 79). Брахманы описываются как «боящиеся Бога» и смело отождествляются с израильтянами, жившими во времена Илии, которые не преклонили колени перед Ваалом; еще более примечательно, что цитируется Царств XIX, 10 (стр. 127).

В письме, которое брахманы пишут ему, они описывают себя как "детей" Сифа, сына Адама, которого Бог укрыл в сокровенном месте своих сокровищ (знаменитая "Пещера сокровищ"?), когда Он послал "Потоп на землю" (стр. 129); подобный взгляд изложен в "Книге Адама и Евы."1 Когда Александр находится в Индии, он посещает определенный храм и видит там множество любопытных и красивых вещей, среди которых фигура бога, возлежащего на ложе; в греческом тексте говорится, что это был Дионис, но в эфиопском тексте он назван Енохом (стр. 159). В описании визита Александра в Китай под видом одного из своих генералов говорится, что король Китая подарил ему "тысячу грузов самого лучшего золота и серебра, ибо в этой стране находятся горы, из которых добывают золото" (стр. 179). Это утверждение заставило переводчика задуматься об Офире, и он добавляет: "и из этого места Соломон, сын Давида, привез золото, которым он построил святилище, и сделал сосуды и щиты из золота земли Китая."

В городе Самарканде (с. 185) Александр построил «место для молитвы», но в эквивалентном отрывке сирийской версии 1 говорится, что он построил «храм Реи, которую они называют „Нани“». Лодки моста, который он построил, чтобы пересечь «хрустальную» реку, были сделаны в форме Ноева ковчега (с. 186), и Александр вынужден сказать: «Теперь я видел Ноев ковчег на острове, „где он лежал“! Однажды, однако, эфиопский переводчик потворствует нарушениям в жизни своего героя, я имею в виду любовные свидания Александра и Кандас (с. 201), и он настолько увлекается рассказом о красоте эфиопской царицы, хвалу красоте которой, по его словам, «ни один живой человек не мог бы воспеть достаточно полно», что добавляет: «Слава Богу Всемогущему, „Царю, Создателю, Могучему, Великому, “Творцу такого рода женщин, которые „приносят детей могучим“. Кем бы ни был переводчик, он определенно был патриотом.

После эпизода с амазонками и рассказа о письме, которое Аристотель послал ему, советуя возблагодарить Бога за все, что Он для него сделал, мы находим в тексте версию «Христианской легенды», которая якобы описывает события, произошедшие на седьмом году его жизни (стр. 216—242).

Здесь представлено любопытное описание происхождения Мёртвого моря, которое, как говорится, «ужасно воняет» из-за трупов мужчин и женщин, а также туш животных и птиц, лежащих в его глубинах, куда их принесли воды Потопа. В молитве, которую Александр произносит перед своим отправлением, он говорит о «Боге, который обитает над Херувимами и Серафимами» и чей трон окружён «тьмами ангелов» (стр. 221), а знаменитые ворота, которые он строит, чтобы запереть нечестивые народы Гога и Магога, воздвигаются им с согласия Бога. Четыре реки текут из Рая «в форме Креста, на Восток, Запад, Юг и Север» (стр. 236), и в пророчестве, которое он произносит после постройки Железных Ворот, он ссылается на пророка Иеремию; аналогично, в связи с горой, окружающей мир, цитируется Книга Иова (стр. 242). В Стране Тьмы Александр встречает ангела, который удерживает землю на её месте и упоминает об изгнании Адама из Рая (стр. 246), а также описывает небеса в соответствии с идеями, выраженными в Ветхом Завете. Река Воды Жизни течёт из-под престола Бога, который поддерживается четырьмя ангелами, один из которых имеет лицо тельца, другой – лицо льва, третий – лицо орла, а четвёртый – лицо человека (стр. 247); и ангелы поют гимны днём и ночью. Далее следует рассказ о создании человека и его пребывании в Раю (стр. 250), и когда Александр возвращается к своим войскам, и они едят гроздь винограда, которую дал ему Ангел Горы, он говорит им: «Вот, вы вкусили хлеба ангелов, как сказал пророк Давид в LXXVII Псалме: “Человек ел хлеб ангелов”» (стр. 263). Идея о том, что македонский царь обладает таким глубоким знанием Писания, кажется странной и показывает, как мало переводчик заботился о правдоподобии или фактах; с другой стороны, мы видим, что, когда Александр приходит в Вавилон, он намеренно уничтожает множество чудесных вещей, которые, как предполагалось, принадлежали Соломону, сыну Давида (стр. 291). После пира, который Олимпиада устраивает по желанию Александра, когда она понимает, что скорбь приходит ко всем одинаково, она произносит речь, в которой говорит: «Хорошо человеку сказать: “Свят, Свят, Свят Господь Саваоф”» (стр. 307), что явно отражает христианское представление.

Мы видим, что переводчик вставил в свою версию Псевдо-Каллисфена ряд речей Александра и христианскую легенду, для которых в греческом тексте почти нет оснований, и теперь мы переходим к длинной вставке, в которой записано его обращение к своему писцу Рахаману и его «Наставления» для учеников (стр. 293—331). В обращении к писцу Александр делает ряд замечаний, которые мог бы сделать любой верующий в наше время, а его описание престола Божества (стр. 300) отражает видения пророка Иезекииля. В своих «Наставлениях» для учеников он подробно рассматривает действия Бога в отношении еврейских патриархов, начиная с Адама и заканчивая Соломоном. В случае с Енохом он описывает, насколько грешными стали люди и какими мерзкими практиками они себя осквернили, а также делается любопытное заявление о том, что дети Каина поселились в земле Александрии. Другая любопытная легенда сохранилась в его рассказе о Иове, ибо говорится, что этого патриарха консультировал фараон, царь Египта, по поводу убийства детей Израиля, и все бедствия, которые на него обрушились, описаны как наказания за то, что он не «разгневался» на фараона при этом предложении. Соломону, сыну Давида, приписываются чудесные способности, ибо он мог слышать, как червь ползёт по плиткам пола, и видеть в воздухе птицу, которая была недоступна взору обычных смертных; для себя же он построил стеклянный дом, содержащий десять тысяч комнат! Кроме того, переводчик, изобразив Александра ведущим жизнь христианского царя во время своих путешествий, вполне последовательно заставляет его завещать десять тысяч динаров церквям Египта после своей смерти (стр. 345). Мы не можем здесь продолжать перечисление свидетельств руки христианского переводчика, так как они будут упомянуты далее в рассказе о «Христианском Романе» (стр. 437—584); поэтому мы можем перейти к другим особенностям этой версии.

В эфиопской версии знаменитый конь Александра Буцефал описывается как кобыла (стр. 19), и, что любопытно, говорится, что она была из семени Нектанеба и была зачата «в точное время, когда царица, жена Филиппа, зачала»; в другом месте (стр. 121) говорится, что она родилась «по волшебству в то же время, что и он сам». То, что Буцефал описывается как кобыла, не должно вызывать удивления, ибо отношение к кобылам среди семитов общеизвестно, и переводчика можно простить за предположение, что такой чудесный конь, как у Александра, должен быть кобылой.³⁶

В эфиопских историях об Александре мы находим две формы очень древней истории о человеке, которому удалось взлететь в небо на орлиных крыльях. В версии Псевдо-Каллисфена (стр. 277) говорится, что «он летел по воздуху на орле, и достиг высот небес, и исследовал их, и увидел восток и запад… и места рождения и исхода звёзд» и т. д. В «Христианском Романе» (стр. 474) даётся подробное описание того, как он приручил некоторых больших птиц, кормя их, и как он и некоторые из его могучих людей прыгнули на их спины и были унесены ими в темноту, и как через три дня и три ночи они прибыли в Страну Живых. Арабская традиция утверждает (стр. 33) 1, что Нимрод также пытался взойти на небо с помощью сундука, запряжённого четырьмя огромными птицами, и после блуждания в воздухе некоторое время упал на землю с большой силой; но все эти истории основаны на легенде о древнем вавилонском герое по имени Этана. Какова была самая древняя форма этой истории, сказать нельзя, но до нас дошли фрагменты ассирийской копии, сделанной для Царской библиотеки в Ниневии по приказу Ашшурбанипала, царя Ассирии около 668—626 гг. до н.э.

В этой версии легенды, кажется, Этана хотел подняться в высшие небеса, и орёл сказал ему: «Радуйся, мой друг, и позволь мне отнести тебя на небо. Положи свою грудь на мою грудь, свои руки на мои крылья, и пусть моя сторона будет твоей стороной». Когда орёл взлетел вверх с Этаной, держащим его, через два часа он показал герою великий Океан, окружающий мир, и поверхность земли, которая казалась горой, выступающей из него. Ещё через два часа орёл показал ему, что Океан охватывает землю, как пояс, а через следующие два часа они увидели, что море стало похоже на маленький пруд воды.* 1 В этот момент они достигли двери богов Ану, Эа и Бела, и птица и человек отдохнули вместе. Здесь в тексте есть пропуск, но когда история продолжается, орёл несёт Этану к богине Иштар, и он летит вверх в течение трёх периодов по два часа каждый, трижды обращая внимание героя на быстро уменьшающуюся землю. Вскоре силы орла, кажется, иссякают, и он падает вниз, увлекая за собой героя, и в конце концов Этана падает на землю и разбивается на куски.

Эфиопский переводчик получил эту историю через арабский с греческого, а греческий, в свою очередь, должно быть, заимствовал её из какого-то семитского языка. Нет сомнений, что эта история также была приписана Гильгамешу, знаменитому аккадскому и ассирийскому герою, так же как она была приписана Александру, и, вероятно, если бы у нас были все доказательства, мы обнаружили бы, что она рассказывалась о каком-то другом герое, жившем задолго до Этаны;1 фактически кажется, что перед нами одна из тех историй, которыми люди развлекались в примитивную эпоху. Её существование в легендах об Александре является ещё одним доказательством удивительного способа, которым история и рассказы сохраняются на Востоке, где ни одна из этих вещей, кажется, никогда не имела начала.

Мы уже упоминали имя героя Гильгамеша, чьи путешествия и фантастическая история записаны на глиняных табличках из библиотеки Ашшурбанипала,1 2 и можно показать, что легенды, которые сгруппировались вокруг него, были использованы для истории Александра. Гильгамеш заболел и отправился к мудрецу Атрахасису, чтобы спросить его, как он может обрести вечную жизнь,3 и постоянным поиском Александра был источник «Воды Жизни» (стр. 261). Гора, через которую путешествовал Гильгамеш, называлась Маши,1 и это же имя сохранилось у греческих2 географов, а также в сирийских и арабских версиях истории Александра (стр. 228). В своём путешествии по океану, по которому до него никто не плавал, Александр взял с собой орлов, которых он выпускал одного за другим, чтобы узнать, близко ли земля; первые два орла нашли места для отдыха и поэтому не вернулись, но третий вернулся на корабль через три дня, «ибо земля показалась ему» (стр. 282). Здесь совершенно ясно, что мы имеем воспоминание о истории еврейского патриарха Ноя или его ассирийского аналога Ут-напиштима,3 и о трёх птицах, которые были выпущены из ковчега. Путешествие Александра по морю заняло несколько месяцев, так же как и путешествие Ноя, когда воды Потопа покрыли землю. «Зловонное море», которое является таким ярким элементом в путешествиях Александра, считается Мейснером4 эквивалентом «вод смерти» из легенд о Гильгамеше; а проводник Александра, которого зовут как «Матун», так и «Эль-Хидр», скорее всего, идентичен Атрахасису из ассирийских легенд, как уже предположил Лидзбарски.