Читать книгу: «Пять попыток вспомнить правду», страница 3

Тридцать четвёртое эбреля. Глубокая ночь

– Гвен, просыпайся…

По лицу скользнули горячие пальцы, а вкрадчивый бархатистый голос проник в самую душу. Касание было нежным и ласковым, я даже улыбнулась, но потом вспомнила, кому принадлежит голос, широко распахнула глаза и отпрянула.

Если мужа и задела такая реакция, то он этого не показал. Подхватил на руки и вынес из экипажа на залитую луной дорожку. После заката поместье преобразилось. В лучах ночного светила серебрились распустившиеся на клумбах потрясающие цветы. Они раскрыли белые лепестки навстречу луне и жадно впитывали льющееся с небес голубоватое сияние.

Было светло почти как днём. Очень странное, сюрреалистическое ощущение. Небо вроде бы тёмное, на нём россыпями сияют звёзды, но при этом можно спокойно читать или рисовать. Разве что цвета выглядят немного иначе, кажутся более холодными.

С соседнего дерева взлетела огромная птица и принялась кружить над раскинувшейся перед имением поляной. Почти сразу к ней присоединилась ещё одна. Я невольно залюбовалась их плавным скольжением в небесной бездне ночного покоя.

Всё происходящее со мной было настолько странным и непостижимым, что я просто застыла в состоянии шока и больше не действовала, только созерцала. Плыла по волнам чужой воли и не знала, к какому берегу меня прибьёт.

Ирвен молча занёс меня в дом, а потом стал подниматься по лестнице. Второй этаж, третий… чердак? Здесь было темно, чисто и почти пусто – лишь на большом комоде лежали мерцающие предметы. Артефакты?

Муж не остановился ни на секунду и даже не запыхался. Вынес меня наружу, и я поразилась увиденному. Крыша имения оказалась плоской. Большую, просторную площадку под открытым небом заливал яркий лунный свет. На ней собрались люди – шесть мужских фигур и две женские. Последние замерли у входа на чердак, стараясь не мешать. Я узнала служанок, которых уже видела вечером.

– Я рад, что ты добрался до дома живым, – сказал Кеммер. – Мы готовы.

– Прекрасно, тогда сейчас начнём, – кивнул Ирвен и снял с себя сначала мундир, а затем рубашку. Кинул одежду на пол и посмотрел на луну. Затем развернул меня к себе, внимательно вгляделся в лицо, а потом сказал: – Я не уверен, вспомнишь ли ты мои слова завтра. И не уверен, настанет ли это завтра для нас, но хочу, чтобы ты знала: я ни о чём не жалею и принял осознанное решение.

Муж обхватил мои плечи и поцеловал. Горячо, жадно, яростно. Губы мгновенно запекло, я хотела оттолкнуть его, но рука на затылке не позволила. Поцелуй взбудоражил и оглушил. К глазам подступили слёзы, меня заштормило от непонятных и нелогичных эмоций. Мои ладони легли на пышущую жаром грудь Ирвена и оттолкнули.

– Объясни мне! Объясни, что происходит! – нервно сглотнула я, когда муж оторвался от моих губ.

– Время, Гвен. Время – наш самый большой враг. Теперь молчи!

Муж взял меня за запястье и потащил к собравшимся в круг мужчинам.

– Как видите, Гвен недееспособна, поэтому все решения за неё принимаю я. В случае моей смерти – Кеммер. Я оставил ему соответствующие полномочия, – его голос звучал уверенно и жёстко.

Печать на моём виске осмотрели несколько раз, особенно тщательно проверял её высокий мужчина в жреческом одеянии.

– Кеммер, подержи Гвен, чтобы она… не потерялась, – насмешливо попросил Ирвен, отпуская, и его брат тут же перехватил меня за локти, прижав их к моим бокам.

– Ну что ж… Мы готовы начать, – наконец объявил жрец.

– Тогда приступаем к ритуалу. Ей печать ставьте на спину, а мне – на грудь, – распорядился Ирвен.

– Лучше бы тоже на спину… – протянул один из мужчин, бандитского вида блондин. – Это я как целитель говорю. Может, всё-таки попробуем… поверх этого…

– Не согласен! В таком случае лучше на грудь, – принял решение жрец.

Я только теперь заметила, что на спине у мужа зияет огромный чёрный рубец. Уже не рана, но ещё не шрам – словно громадная хищная сороконожка затаилась у него прямо на позвоночнике. В ужасе посмотрела на рану, а Ирвен усмехнулся:

– Подарочек от кантра́да.

Слово ничего для меня не значило.

Жрец приблизился к мужу, достал из кармана небольшой флакон, отвинтил крышку, под которой оказалась кисточка, и принялся обстоятельно вырисовывать на груди у Ирвена сложный узор. От солнечного сплетения и дальше – по спирали – на кожу ложились непонятные знаки. В лучах луны они слабо светились, а когда жрец закончил работу и замкнул последнюю линию в круг, рисунок вспыхнул синеватым огнём.

Завороженно наблюдая за происходящим, я не могла оторвать глаз от печати. Что она значила?

Внезапно Кеммер развернул меня и сжал крепче, к нему присоединился муж, и вдвоём они меня зафиксировали. К нам шагнул жрец. По моей обнажённой спине поползло что-то мокрое, и кожу в этих местах вскоре стало немилосердно печь.

Я молча забилась в руках своих пленителей.

– К сожалению, нобларина Блайнер, это только начало, – сочувственно вздохнул целитель.

Этот мерзавец всё предусмотрел! Даже платье!

Пытка длилась невыносимо долго, у меня было ощущение, что на мне рисовали клеймо, и оно с каждой секундой горело всё ярче. Я застонала, захлёбываясь слезами, с ненавистью и болью посмотрела на своего самого главного врага, по злой иронии судьбы ставшего моим мужем. Он стиснул челюсти так, что под кожей проступили желваки, а потом сипло проговорил:

– Потерпи, ещё чуть-чуть осталось. В самом конце будет особенно неприятно, но боль быстро пройдёт.

До меня не сразу дошло, что он только что прошёл через то же самое, даже не поведя бровью. Вспышка боли, которую он упоминал, была настолько невыносимой, что я бы заорала, если бы не приказ молчать. В ушах словно поселились кусачие цикады, стрекотали и грызли их изнутри.

– Всё хорошо. Уже всё, – успокаивающий голос Ирвена донёсся сквозь пелену гула.

Он развернул меня спиной к себе и прижал так, чтобы печати сомкнулись.

– Геста, мать наша! К тебе взываю! – громко и напевно проговорил жрец. – Одари нас благословением своим!

Печать всё ещё горела, и этот огонь забирал все мои силы. От нас с Ирвеном все отошли, оставив стоять в лучах невообразимо огромной луны. Она сияла так мощно, что её свет проникал сквозь кожу, разливался под ней и собирался между лопаток.

Жрец говорил какие-то слова, но до слуха доносились лишь обрывки фраз. Что-то об очищении, единении и разделении сил. О том, что всё моё теперь станет принадлежать Ирвену и наоборот.

Непонятные силы скручивались внутри меня и сосредоточивались в центре позвоночника. Печать пылала нестерпимо, и я давно распласталась бы на полу, если бы Ирвен меня не держал. Одной рукой он обхватил меня под грудью, а второй – за талию. Его руки опутали меня стальными канатами и не отпускали, а я просто ждала, когда всё закончится. Сил не осталось – их до донышка выпила печать. Голову ломило, и у меня появилось ощущение, что льющийся с небес свет луны её сейчас взорвёт.

Геста… я внезапно поняла, что она – и есть богиня. Говорить я не могла, но из последних сил мысленно попросила освободить меня и вернуть память. До рези в глазах смотрела на небо и отчаянно молилась, молча и страстно.

Напряжение росло и росло, и вскоре я впала в прострацию, оглушённая происходящим.

Сердце Ирвена билось часто и сильно, и мне начало казаться, будто оно бьётся уже у меня в груди. Перед глазами всё мутнело и расплывалось, и когда на высокой ноте голос жреца вдруг оборвался и на нас обрушилось заклинание, я даже не вздрогнула.

Голубой свет засиял ярче, уплотнился, а потом принялся жадно вытягивать из нас энергию. Я почувствовала себя пустой оболочкой.

Ни одной мысли, никаких чувств, ни капли энергии – только громко бьющееся сердце Ирвена за спиной.

И внезапно оно остановилось. Это ощущение ударило по мне с такой силой, будто это замерло моё сердце.

Хватка мощных рук ослабла, и мне бы возликовать, но через печать от меня к нему потоком хлынули остатки жизненных сил.

– Ирвен мёртв! – издалека донёсся чей-то голос, и всё померкло.

Моему врагу было мало магии, памяти и воли.

Кажется, он забрал даже мою жизнь.

Часть 2. ПОПЫТКА НОМЕР ТРИ. Тридцать третье эбреля 1135-го года

Тридцать третье эбреля. На закате

Сквозь сон до меня доносились голоса. Кажется, я должна была спать, но каким-то образом вынырнула на самую поверхность сна и прислушалась.

– Ирвен, нельзя так рисковать и постоянно накачивать Гвен зельем беспамятства. Я запрещаю это как целитель. Ты понимаешь, что она сойдёт с ума, если ты продолжишь? – сердито выговаривал незнакомый мужской голос.

– Нам нужно дотянуть до завтра, до полнолуния, Я́чер. Последний раз.

– Нельзя, Ирвен. Она уже на грани безумия! – воскликнул целитель. – Ты слышал, как она бредит?

– Всё с ней будет в порядке, она куда сильнее, чем кажется, – уверенно возразил второй голос, смутно знакомый. Его странная бархатистость и при этом стальная решимость откликались где-то глубоко внутри и заставляли волноваться.

Я точно знала этого человека, но кто он?

– Ирвен, я понимаю, что ситуация безвыходная… Но я не шучу. Лучше просто свяжи её, как в прошлый раз.

– Это плохо заканчивается.

– Передозировка зелья беспамятства тоже закончится плохо.

– Говорят, что в женщине должно быть немного безумия, – цинично усмехнулся Ирвен, а у меня сердце сжалось от дурного предчувствия.

Нет сомнения, что эти голоса принадлежали моим врагам. Друзья однозначно не стали бы опаивать и связывать. Я попыталась вспомнить, кто я и где нахожусь, но в голове было пусто. Разумеется, меня же накачали зельем.

– Гвен очнётся часа через четыре. Снотворное ещё действует, хоть и хуже. У неё, как у мага жизни и целительницы, высокая сопротивляемость к зельям, так что в каком-то смысле даже хорошо, что ты выкачиваешь из неё все силы. Иначе не знаю, что мы бы делали… – посетовал первый голос.

Вот ведь мерзавец!

– Жаль только, что синяки и ссадины из-за этого плохо заживают, – сказал Ирвен. – Без них было бы проще с ней договориться.

– Что, не верит тебе? – хмыкнул целитель.

– Ни на йоту.

– И правильно! – раздался хохот.

– Уже неважно. Завтра мы поженимся, и всё это останется в прошлом. Главное, чтобы ритуал прошёл так, как надо. В общем, жду тебя завтра после полуночи. И Асави́да не забудь.

– Ага, куда уж мы без него… А то вдруг твоя прекрасная невеста решит скончаться во время ритуала?

– То есть за меня ты не беспокоишься? – насмешливо спросил Ирвен.

– А что за тебя беспокоиться? С тобой и так всё понятно. И Асавид, кстати, не один будет. С учеником.

– Тем лучше. Гвен точно проспит ещё четыре часа?

– Точно, – заверил целитель.

– Мне нужно привести в порядок некоторые дела.

– Не сомневаюсь. А что Кеммер?

– Отговаривает меня жениться. Считает, что это беспринципно и глупо. А ещё считает, что Гвен не настолько ценна, чтобы из-за неё ввязываться в подобную авантюру.

– Ну что ж… Его можно понять.

– Можно. Ну что, пойдём, я провожу тебя?

– Да, мне, пожалуй, пора, – согласился целитель, раздался звук шагов, и голоса начали отдаляться. – Но учитывая обстоятельства, я всё же на твоей стороне. Дар Гвен даст тебе шанс во время ритуала.

– Думаешь, всё получится так, как я задумал? – с едва уловимым волнением спросил Ирвен.

– Любому другому я бы ответил нет, но ты – это ты. Ты умудрился выжить после удара кантрада, хотя я сам первый сказал, что это невозможно. Так что не удивлюсь, если ты из всей этой истории выйдешь победителем, да ещё и с красивой женой, до конца жизни готовой подпитывать тебя силой, вытягивать с того света и исполнять любую прихоть. Но даже если не выгорит – план достоин уважения, а поступок – восхищения своей отчаянной наглостью. Завтра я буду рядом и помогу, чем смогу.

– Спасибо, дружище.

Захлопнулась дверь, и голоса стали неразборчивыми. Я едва заметно приоткрыла глаза и обнаружила себя в незнакомой спальне. Преодолевая слабость, поднялась с постели и огляделась.

Пустая комната, нежилая, с решётками на окнах. Я быстро её обшарила, но ничего не нашла – никаких вещей, только на стуле рядом с постелью сиротливо лежал бархатный халат явно женского фасона. На мне – кружевная сорочка и нет даже носков. Закуталась в халат, чтобы ощутить себя защищённее.

На цыпочках пошла в сторону двери и прислонилась к ней ухом. Тишина. Осторожно приоткрыла – по коридору отдалялись две мужские фигуры, и я понаблюдала за ними сквозь щель. Когда они исчезли из вида, вышла из комнаты, прикрыла за собой дверь и огляделась.

Справа от меня коридор вёл к приоткрытой двери пустых покоев, почти идентичных тем, в которых я проснулась. Выход из коридора был лишь в одной стороне – в той, куда направились Ирвен с целителем.

Крадучись, двинулась в том направлении. От волнения сердце стучало где-то в горле. Мне нужно было выбраться отсюда, но как? Я не знала ни планировки дома, ни адреса, ни обстоятельств, из-за которых здесь оказалась… Мучительно хотелось вырваться на волю, покинуть давящие тёмные стены неуютного огромного поместья.

Голоса мужчин и их тяжёлые шаги слышались издалека, гулким эхом отдаваясь в длинном пустом коридоре. Впереди показался громадный альков с окном, занавешенным тяжёлой гардиной чернильного цвета. Я выглянула наружу – передо мной раскинулся вид на скалистый обрыв и колышущееся море зелёного леса. Здание стояло на крутом утёсе, с которого открывалась потрясающая панорама заката. Солнце только село, и его лучи ещё били вверх из-за гор, а потом угасли. Стало не по себе, будто с ними угасла и надежда сбежать.

Но нет, отступать и сдаваться я не собиралась.

Проследив за мужчинами почти до самого выхода, я едва не столкнулась с кем-то в вестибюле. Раздались частые лёгкие шаги, которые я определила как женские, но увидеть никого не успела – вовремя нырнула за ближайшую дверь, которая, по счастью, вела в небольшую пустую комнату – столовую или чайный салон. Припала к замочной скважине – сквозь неё частично просматривалось происходящее в коридоре, жаль, что не в вестибюле. Там хлопнула входная дверь, и раздался голос Ирвена:

– Но́ни, я буду в своём кабинете, пожалуйста, принесите закуски. Через четыре часа проснётся Гвен, её тоже нужно будет покормить.

– Разумеется, ноблард Блайнер, – ответил немолодой женский голос. – Что-то ещё?

– Нет, пока это всё. Я поработаю пару часов и пойду к Гвен. Кстати, приготовьте для неё несколько книжек, чтобы она не скучала этой ночью. Берите те, что в мягком переплёте и не могут послужить оружием. Не очень хочу, чтобы мне в голову металлическим уголком прилетел тяжёлый фолиант.

Женский голос хихикнул, и его обладательница ушла.

Наконец в поле зрения появился Ирвен – мой самопровозглашённый жених. Высокий, широкоплечий брюнет, чьё лицо разглядеть толком не удалось – замочная скважина находилась слишком низко.

Дверь его кабинета захлопнулась, и я облегчённо выдохнула. Хотела выйти из столовой и ринуться к выходу, но решила дождаться, пока Нони принесёт своему господину закуски – иначе слишком велик риск столкнуться с ней.

Мгновения складывались в минуты. Воспользовавшись паузой, я рассмотрела себя – все руки и ноги в синяках, значит, меня действительно связывали. И мерзкий целитель предлагал сделать это снова!

Примерно полчаса спустя Нони всё же появилась с подносом в руках и несколькими книгами подмышкой. Деликатно постучала в покрытую тёмным лаком дверь, и оттуда раздалось:

– Входите.

Мне удалось разглядеть кусочек кабинета – стеллаж с папками.

– Вот эти книги подойдут? – спросила Нони, слова едва доносились до моего слуха. – Хорошо. Тогда я отнесу их прямо сейчас.

Всё внутри меня похолодело. Она же увидит, что меня нет в спальне! Нужно бежать, пока не обнаружили мою пропажу.

Но не вышло – стоило только Нони направиться в сторону моей комнаты, как в коридоре появился другой слуга, на этот раз мужчина. Он постучался в дверь кабинета и открыл её после разрешения.

– Ноблард Блайнер, ожидаемые завтра гости останутся дневать? – спросил он.

– Предполагаю, что да.

– Есть ли особые пожелания по меню или их расселению?

– Нет. Подготовьте для Гвен соседнюю с моей спальню, завтра она вернётся в имение в статусе моей жены. В остальном – на ваше усмотрение.

– Но в соседней с вашей спальне нет решёток на окнах, – заметил слуга, по виду и манере держаться – дворецкий.

– После бракосочетания это уже не будет проблемой, – уверенно заявил Ирвен, и слуга ушёл.

Как только коридор снова опустел, я взялась за ручку двери, чтобы рвануть на волю, но со стороны «моей» комнаты уже звучал перестук торопливых шагов.

– Ноблард Блайнер! Ноблард Блайнер! Нобларины нет в её комнате! Дверь открыта, а она пропала! – запричитала Нони, и я готова была проклясть её за расторопность.

Почему я не сбежала, пока она возилась с закусками? Хотя кто мог знать, что это займёт столько времени?

Естественно, сразу же поднялась суета. «Жених» выскочил из своего кабинета и кинулся на поиски, оставив дверь приоткрытой. Нони метнулась в сторону вестибюля и громко объявила:

– Входная дверь закрыта, заклинание не нарушено.

Там ещё и заклинание? Я закусила губу. Внезапно в дальнем конце коридора захлопали двери, и я поняла, что моё убежище сейчас обнаружат. Но это уже было неважно. В голову пришла идея – отчаянная и дерзкая.

Я приоткрыла дверь и на секунду выглянула. О том, чтобы бежать к выходу, не шло и речи, но где меня точно не станут искать – так это в кабинете Ирвена. Убедилась, что никого в коридоре нет, и скользнула к двери напротив. Незамеченной проникла внутрь, а потом ещё и заперлась, ощущая, как в крови бурлит злой азарт.

Заодно и узнаю кое-что о накачивающем меня вредными зельями враге.

Почти сразу на огромном столе обнаружился договор со своим именем.

«Ирвен Блайнер, боевой маг и командир Восьмого батальона вооружённых сил Лоарельской Империи с одной стороны и Гвендолина Боллар, маг жизни и целительница – с другой, договорились о нижеследующем…»

Тридцать третье эбреля. После заката

Я жадно читала договор и мысленно молилась, чтобы меня не прервали.

Судя по всему, я взяла на себя обязательства лечить Ирвена Блайнера и каждые три часа делиться с ним жизненной силой в течение тридцати дней. Взамен он выплатил денежное вознаграждение с кучей нулей.

И где все эти деньги? В моей спальне их точно не было. Да и я не похожа на богачку – скорее на избитую, бесправную пленницу. Судя по всему, когда договор истёк, Ирвен не захотел меня отпускать. А может, решил сэкономить и отобрал деньги?

Ещё раз пробежав глазами документ, отметила себе дату – первое эбреля 1135-го года. Также вычитала, что договор нельзя было расторгнуть, но он считался аннулированным в случае смерти одной из сторон, и что без разрешения и сопровождения Ирвена покидать территорию имения мне категорически воспрещалось. Вот только неясно, чем мне грозило нарушение запрета. В договоре о санкциях и последствиях – ни слова.

Вот и прекрасно! Я не буду узницей мага, который лишь использует мою силу. И ни за что не стану его женой, тем более что об этом речи в соглашении нет. Ублажать его я не обязывалась, только лечить. Никакой ритуал в договоре также не упоминался.

Бегло просмотрев другие документы на столе, в том числе те, над которыми работал Ирвен только что, я сделала вывод, что на дворе тридцать третье эбреля. Следовательно, я живу в поместье уже месяц, а срок соглашения уже подошёл к концу.

Нельзя же назвать случайным совпадением, что как только договор истёк, я проснулась без памяти, в синяках и без денег, но с сомнительной перспективой замужества? Нет, таких совпадений просто не бывает!

Мысль о том, чтобы выйти замуж за Ирвена, вызвала во мне глубочайшее, сильнейшее неприятие. Настолько мощное, что меня чуть не стошнило. А вот упомянутый ранее ритуал интересовал, я чувствовала, что за этим словом стоит нечто очень важное, но никак не могла вспомнить, что именно.

Клятое зелье беспамятства!

Ещё раз обшарив стол, я вдруг обнаружила потёртый листок. Смутно знакомый и очень важный листок… Меня окатило горячей волной узнавания – вот он, ритуал! Это же схема, и я умею её читать!

Не знаю как, но я вспомнила, что должна была и отчаянно хотела провести этот ритуал, а Ирвен яростно этому противился.

А ещё поняла, что это совсем не тот ритуал, который упоминал он, ведь в этом участницей была лишь я одна. Из глубин памяти пришло осознание – если я проведу свой ритуал, то замуж идти точно не придётся.

Это воодушевило. Мысль о замужестве пугала до жути, словно это – самое страшное, что только могло со мной произойти. Нельзя было выходить замуж, никак нельзя.

Но и с ритуалом дело обстояло не так просто… Душа наполнялась предвкушением при мысли о нём, но чего-то не хватало. Вот только чего?

Сунула бумажку в карман. Взгляд невольно зацепился за полный поднос закусок на столе, и я засунула в рот ломтик сыра и кусок булочки. Есть захотелось так, что свело живот. Быстренько напихала в себя чего посытнее и запила морсом. К счастью, в кабинете Ирвена можно было поживиться не только едой. На одной из стен среди полок с разными кристаллами, камнями и другими странными мерцающими предметами, похожими на артефакты, я заметила кинжал. Схватила его и проверила – острый, настоящий. Лезвие хищно блеснуло синим.

Я закрепила ножны на поясе халата и выглянула из окна. Уже почти стемнело. Снаружи густым облаком зеленели пышные кусты с нераспустившимися бутонами белых цветов.

Приоткрыла окно и выглянула на улицу – кажется, поиски пока идут в доме, а значит, у меня ещё есть шанс. К счастью, кабинет находился на первом этаже, высоко прыгать не пришлось. Я перелезла через балюстраду балкона и нырнула в спасительную тень кустов.

Тишина.

Повезло, что халат мне достался тёмный – скрывал белизну сорочки и позволял растворяться в тени гигантских мрачных деревьев. Короткими перебежками от укрытия к укрытию я преодолела большую часть внушительного парка, окружающего имение. Оно впечатляло размерами – с этой стороны перед ним раскинулся пологий и лесистый склон. На главную аллею, ведущую к парадному крыльцу, я и не думала выходить, но держала её на виду и хотела поскорее оказаться за воротами.

Стемнело окончательно, и из-за стоящего на вершине холма здания вдруг поднялась невероятно огромная луна. Настолько яркая и большая, что залила светом весь лес. И тот преобразился – вспыхнули стремительно распускающиеся голубоватые и белые цветы, вспорхнули насекомые и бабочки, загомонили птицы, отовсюду начал раздаваться шорох и клёкот.

Тем лучше, в такой суматохе меня будет куда сложнее отыскать.

К забору имения я вышла спустя полчаса – теперь идти было куда проще. Изящная ограда выглядела невесомой, сплетённой из тонкой мерцающей паутины, но я откуда-то знала, что она – смертоносна. И не перелезешь – кажется, что эфемерные нити не выдержат даже веса мышки, но проверять не хотелось. Я осторожно двинулась вдоль необычного препятствия, пока не поняла: бесполезно. Никаких дыр в нём нет.

Запоздало пришла в голову разумная мысль: а куда я, собственно, бегу? Нет, понятно, откуда и от чего, но нужно же ещё и иметь точку назначения. Цель… Не проще ли было бы сбежать со своей свадьбы? И где будет безопаснее – в городе или в чаще?

Подставив лицо голубоватому лунному свету, я прикрыла глаза и решила: мне нужно оставаться в бегах как можно дольше. Ирвен с целителем упоминали, что из-за моего дара зелья действуют плохо, следовательно, если их какое-то время не пить и не позволять выкачивать из себя силы, то получится побороть их эффект, и я всё вспомню. А пока – лучше затеряться и спрятаться в лесу.

Голод в ближайшее время мне не грозил, разве что жажда. Холодно не было, ведь халат согревал достаточно хорошо, а на дворе – лето или поздняя весна. Я решила забраться в какую-нибудь нору и отсидеться в ней, но для этого требовалось покинуть территорию поместья как можно скорее.

Наконец мне повезло – на глаза попалось раскидистое дерево, растущее не слишком близко к ограде, но нависающее над ней ветвями. Вокруг дерева – полянка, со стороны имения на него не вскарабкаться, а вот с другой… Забраться, а потом просто спрыгнуть за пределами забора. Высота, конечно приличная, но у меня есть пояс от халата, можно использовать его…

Забраться на дерево получилось не сразу – я зажала кинжал в зубах, перекинула пояс через толстую ветку, схватилась за оба его конца, подтянулась и вскарабкалась, перебирая по стволу ногами, при этом сильно исцарапав и ступни, и даже колени. Наконец проползла по этой ветке над оградой, повисла на её дальнем конце и спрыгнула на землю.

Снова подпоясалась и углубилась в чащу. Мне нужно было место, где меня бы никто не нашёл, недалеко от заветного дерева, чтобы не потерять ориентир, но оставаться на свободе. А когда вернётся память, решу, что предпринять дальше.

Лес за пределами имения был густой и дикий, разницу я ощутила почти сразу. Идти стало тяжело, ноги саднило, полы ночнушки и халата цеплялись за ветки и кусты. Льющегося с неба сияния луны перестало хватать, но в чаще были свои источники света – бирюзовым заревом мерцали грибы под ногами, а также прожилки листьев некоторых деревьев.

Невероятная красота! Вскоре я услышала шум воды и вышла к бойкой речушке, прозрачной и быстроводной. Устроилась на большом валуне и смыла с себя грязь и кровь.

Воспоминания начали потихоньку возвращаться, но какими-то странными, бесполезными урывками. Я вдруг вспомнила, что луну называют Гестой и считают богиней. Вернее – она и есть богиня, а даруемый ею свет – магия, которой ночами напитываются все ночные существа.

А днём… тоже происходило нечто важное, но что?

На том берегу речки раздался шорох, и к воде вышла пара некрупных чуть косолапых зверей с выводком малышей. На их шерсти красовались серебристые пятна, отсвечивающие в едва добивающих сюда лучах Гесты. Моё присутствие ничуть не смутило почтенное семейство, звери принялись лакать воду из ручья, а я залюбовалась нереальной красотой этой ночной картины.

Лесные шорохи вдруг прорезал пронзительный птичий крик. Самый крупный зверёк резко вскинул морду, остальные замерли, где-то вдали раздался ритмичный шум, и семейство молниеносно скрылось в кустах. Я опасливо заозиралась, не зная, куда прятаться. Достала кинжал.

Шум раздавался всё ближе и наконец оформился в хлопанье крыльев. Меж крон деревьев мелькнула огромная тень. Она спикировала на меня, и на горле вдруг захлестнулась удавка – длинный гибкий хвост то ли птицы, то ли летучей мыши обвил мою шею. Меня сдёрнуло с валуна и потащило по земле. Я захрипела и полоснула кинжалом по хвосту. Напавшая на меня тварь взвыла, но не отпустила.

Горло сдавило. Я изо всех сил била лезвием по хвосту, но перерезать не могла – будто пилила стальной канат столовым ножом. От ужаса и нехватки воздуха закружилась голова.

Тварь усилила хватку на моём горле, саданула лапой и выбила у меня из руки кинжал… а затем вспыхнула синим пламенем, пронизанная ослепительными молниями, и рухнула на землю рядом со мной. На моей шее остался болтаться обугленный у основания хвост.

Позади обгоревшей твари стоял дико злой Ирвен, и мне отчего-то стало только страшнее.