Читать книгу: «Как далеко зайдёт эксперимент?», страница 5

Глава 8

– Что у нас сегодня? – Дима радостно залетел в столовую, оживлённо поглядывая в тарелки коллег. За длинным деревянным столом трапезничали все сотрудники станции, за исключением Анастасии Петровны и Юлии Игоревны.

– Что-то вы сегодня запозднились, – обратился к аспиранту Сан Палыч, протягивая руку в центр стола к соусам.

– Работа кипит, сами понимаете. – Дима отправился прямиком на кухню за своей порцией.

– Сегодня Лев Игнатьевич празднично потчует нас голубцами и гороховым супом. Очень советую не кусочничать, а взять сразу всё, – послышался издалека голос Филиппа Варламовича.

Дима развернул накрытые семью слоями пледов и одеял кастрюли и голодными глазами внимательно осмотрел их содержимое. Еда выглядела просто, мясно и очень жирно. Как раз то, что нужно в полевых условиях. Жадно положив свою порцию в тарелку, он присоединился к общему столу, сев рядом с Комаровым.

– Дни, когда дежурит Лев Игнатьевич, всегда праздник. Очень вкусно, – похвалил стряпню Пал Саныч.

– Только вы это при Анастасии Петровне не говорите. А то она в следующий раз в качестве наказания снова решит приготовить свой фирменный суп из морской капусты. Как вспомню, сразу в дрожь бросает, – дал дружеский совет Сорокин.

– Как у вас продвигаются дела с нашим пришельцем, есть новости? – живо поинтересовался Сан Палыч в момент, когда Дима подносил к своему рту ложку, полную вожделенной еды. Опустив столовый прибор обратно в суп, Дима было уже набрал воздуха в грудь для ответа, но его спасительно прервала Анастасия Петровна.

– Только зашёл, а эти сразу принялись за допросы? – ехидно спросила она, не торопясь входя в комнату. За ней проследовала и Юлия Игоревна.

– А вы, Анастасия Петровна, как всегда, подкрадываетесь как нельзя вовремя и очень незаметно, – ответил Филипп.

– Так интересно же, как обстоят дела! Вы пост сдали, мы – приняли, —обратился к учёной Сан Палыч, причмокивая.

– Боюсь, тут одним предложением не обойтись, – вступила в разговор Юлия Игоревна, сервируя своё место за столом.

– Ну это мы всё с удовольствием послушаем на вечернем собрании. А сейчас нам с Сан Палычем уже нужно бежать, – раскатисто сообщил Пал Саныч, приближаясь к выходу и всё ещё дожевывая чёрный хлеб. – Надеюсь, вы, дамы, бережно с ним обращались и нас не сожрут со злости.

– Возможно, но маловероятно. – Юлия посмотрела в сторону Анастасии Петровны и придвинула с собой стул.

В комнате повисло неловкое и напряжённое молчание. Присутствующие тихо поглощали свои обеды, поглядывая на экспериментаторов.

– Ну расскажите, что вам удалось узнать! Не тяните же! – ковыряясь в капустном салате, не выдержал Филипп Варламович.

– Мы же договорились, что всё обсудим вечером, – напомнила Петровна.

– Ну поведайте, вы нашли то, что искали, своих паразитов? – влез уже наевшийся Лев Игнатьевич.

– Пока нет, но кажется, мы с Димой нащупали кое-что поинтереснее.

– Интереснее паразитов? – искренне удивился Филипп Варламович, да так, что ненароком плюнул на сидящую напротив Юлию Игоревну. – Не думал, что когда-нибудь услышу от вас такие слова.

– Не томите, что это? Он дышит огнём? Левитирует? Брызгается кислотой? – задорно спросил Лев Игнатьевич, заметя проступок своего товарища.

– Во-первых, мы узнали, что у нашего питомца есть хвост, да ещё какой! Дима, покажи фотографию! – попросила Анастасия Петровна, гордясь своим маленьким открытием.

– Вот это да! – воскликнул Лев.

– Ничего себе! – ахнул Филипп.

– Подскажите, а при каком условии он достал хвост? Это была реакция на какой-то раздражитель? – поинтересовалась Юлия Игоревна, в очередной раз вытирая с лица изумление своего сотрапезника.

– Я просто дотронулся до его шерсти у крестца… – ловко и быстро орудуя ложкой, произнёс Дима.

– Да главное дело вообще не в хвосте! – перебила его Анастасия Петровна. – Тут кроме внешнего вида ничего интересного. А вот его шерсть – это нечто очень экстраординарное.

– В каком смысле? – Сытый Лев Игнатьевич незаметно расстегнул верхнюю пуговичку своих джинсов.

– Какое обычное строение шерсти? Правильно, длинные остевые волосы и тонкий подшёрсток, отвечающий за теплоизоляцию. У него основной тёмный пул волос в пять раз толще человеческих, поэтому под микроскопом можно чётко разглядеть, что их строение не круглое и равномерное, а они имеют глубокую бороздку на всём своём протяжении. Это некое углубление, куда встраивается и как бы прячется небольшая прядь подшерстка. Каждый тёмный волос может хранить в себе до пяти-семи таких подручных волосков-спутников.

– Пока ничего экстраудивительного я не услышал, – отметил Лев Игнатьевич. – Ну немного по-другому растут волосы. У того же ленивца в них вообще водоросли обитают, это поэкзотичнее будет.

– Всё сложное в этом мире всегда со стороны кажется неимоверно простым. У меня же особая теория насчёт шерсти этого существа, – твёрдо стояла на своём Анастасия Петровна.

– Ну и какая же? Просветите нас, – кокетливо попросил Филипп Варламович.

– Судя по рассказам и Димы, и Льва Игнатьевича, существо довольно часто пользуется вибрацией. При этом Диме доводилось видеть, как во время этого процесса показывался светлый подшёрсток, создавая подобие ореола. Смею предположить, что это не просто обычные волосы, а некие рецепторы.

– Сенсорные волоски таких размеров? Смелая теория, но крайне маловероятная. Если он весь покрыт такими огромными чувствительными антеннами, то от любого прикосновения и тем более урона существо бы испытывало если и не мучительную боль, то невыносимый дискомфорт, – возразил Лев.

– Именно поэтому они надежно и спрятаны в углублениях тёмных волос-защитников. Вибрация же их активирует, немного отодвигая, – продолжала маневрировать Анастасия летящими на неё возражениями. – Было бы у нас необходимое оборудование, мы бы могли рассмотреть и внутреннюю их структуру. Может, всё же стоит направить несколько образцов шерсти в лабораторию?

– Анастасия Петровна, ни в коем случае! Очень рискованно посылать любые образцы, пока мы не собрали достаточно материала. Да и просто представьте, вы можете выдвинуть первые предположения, основанные только на вашем опыте, чутье и наблюдательности, а позже они подтвердятся на точном оборудовании. Это же интереснейший прецедент! – постарался успокоить Филипп Варламович шальные мысли учёной.

– Да, вы, наверное, правы. Звучит очень заманчиво, – очередной раз заглушила свои сомнения та.

– А чего же это вы так резко на шерсть вдруг перешли? Случилось что? – поинтересовался Лев Игнатьевич.

– Да мы изначально соскоб кожи брали на обнаружение эктопаразитов. Но его у меня руки пока не дошли посмотреть. А шерсть, это так, побочный продукт. Я, когда ждала Диму, подумала, надо времени не терять, а взглянуть на волосы, чисто из общего интереса. И тут до меня начало доходить, что к чему. Вообще, мы собирались взять все стандартные пробы, но, как вы понимаете, объект изучения у нас с особенностями. Так сразу и не поймёшь, где у него перед, где зад. Хвост-то нам показался, а вот где он рот свой прячет, до сих пор неизвестно, – пожаловалась Анастасия.

– Я знаю, где у него рот! – вдруг почти прокричала Юлия Игоревна, и все восемь глаз устремились на её нервно потикивающее лицо.

– Так что же вы молчите, рассказывайте, Юлия Игоревна! Нас всех мучает этот вопрос с самого утра. – Филипп Варламович принялся как муха потирать руки.

– Я лучше покажу. – Она поспешно вышла из-за стола. Остальные участники разговора обменялись короткими недоумёнными взглядами и пулей направились прямиком за ней.

Виляя по коридорам общежития, Юлия Игоревна держала курс на комнату с единственным компьютером в округе. Располагался он на втором этаже в самом дальнем, тёмном и плохо отапливаемом закутке. Обычно этот агрегат использовался для написания статей, поиска информации и общения с коллегами, но лично Сан Палыч периодически заглядывал сюда для поигрывания в любимую косынку.

Современные технологии пришли на станцию совсем недавно и стали для неё настоящим чудом. Дело в том, что данная местность совсем не предполагала наличия хоть какой-либо сети. Угол в ночевальне являлся исключением, если не сказать аномалией. В общем доме таких точек, к сожалению, не было, поэтому пришлось вносить прогресс в это место собственными силами. Оказалось, что сеть в округе можно поймать разве что на единственной могучей сосне, расположенной достаточно близко к зданию. Там-то торжественно и была установлена принимающая антенна, от которой хиленький сигнал шёл сначала в модем, а потом уже и в компьютер. Скорость интернета была смешная, но для основных нужд станции её вполне хватало.

Юлия Игоревна пнула системный блок носком ботинка, и древний аппарат подал признаки жизни: загудел, затрещал, и в конечном счёте монитор зажегся. Достав из глубокого кармана своего пушистого кардигана камеру, она подсоединила её через короткий провод к компьютеру. Дальше начался сложный этап – поиск нужного файла. Учёная то теряла курсор на экране, то переключалась от папки к папке, забывая, где она была ранее.

– Юлия Игоревна, вы в следующий раз как-нибудь помечайте важные файлы. Может, вам помочь потом с этим? – Лев Игнатьевич жалостно смотрел на её судорожные попытки найти общий язык с бездушной машиной.

– У меня тут всё важно. Сейчас, сейчас, подождите. Я эти файлы уже видела, точно должно быть где-то здесь, – продолжала она суетиться.

Градус напряжения рос с каждой секундой. Анастасия Петровна начала от нервов пожёвывать изнутри свои щеки. Дима похрустывал пальцами, а когда те переставали издавать характерные щелчки, он, не прекращая попытки, продолжал их сгибать в порядке очереди. Филипп Варламович притоптывал в такт вымышленной мелодии, а Лев Игнатьевич в это время пристально смотрел на курсор Юлии Игоревны, силой мысли пытаясь его направить, как ему казалось, в верную сторону.

Итак, нужный файл всё же был найден, и на запылённый монитор в кои-то веки вывелось изображение. Все гости текущего киносеанса прильнули к экрану. Запись началась с неуклюжих попыток Юлии Игоревны втиснуть миски с кормом вместе с объёмной варежкой внутрь вольера.

– Ну вы даёте, Юлия Игоревна. Дима у меня вон голыми руками его доставал, а вы так экипировались основательно, – захотела вдруг поехидничать Анастасия Петровна. Резко поднявшийся ажиотаж вокруг негласной соперницы не дал ей насладиться своими успехами и смелыми доводами. Эта ситуация не злила учёную, но знатно грызла изнутри.

– Лучше так, чем остаться без пальцев, – равнодушно ответила та своей оппонентке.

А тем временем на записи остался только зверь, Юлия Игоревна вышла из кадра.

– Дима, а ты правда трогал его голыми руками? Он спокойный? Не огрызается? – поинтересовалась она.

– Если не выдирать волосы, то не огрызается, – стараясь не отвлекаться от движущейся картинки, нехотя ответил Дима.

– И какой он на ощупь? – снова спросила Юлия Игоревна, но неразговорчивый аспирант в этот раз так и не успел ответить. Его прервал Филипп Варламович, неожиданно для себя перешедший на чуть осипший фальцет.

– Ну можно потише, – проговорил он и знатно откашлялся. – Мы тут внимаем ваш документальный фильм.

– Так я тут даже не вышла за дверь. Ещё минут десять ничего не будет происходить, потом я выйду из комнаты, и вот тогда случится то самое, – ответила она.

– Так давайте же перемотаем. – Дима пододвинул к себе мышку.

– Мотай, – скомандовала Анастасия Петровна, и он кликнул на стрелку вперёд. Однако вместо тридцати секунд, видео неожиданно для всех переключилось на десять минут, и перед учёными предстал затылок Юлии Игоревны.

– Поздно, возвращай обратно, – произнесла героиня кадра, и видео возобновилось с момента его запуска.

– Ну, подождём, – прошептал аспирант, стойко принимая свою участь.

Спустя несколько минут неловкого молчания мимо камеры промелькнул силуэт Юлии Игоревны, и все поняли, что вот-вот одна из загадок этого нечто будет разгадана.

Вальяжно лежавшее животное встало и приблизилось к мискам. Отдельные части его тела начали легонько подрагивать, а голова трястись, прямо как у голубя во время ходьбы, только, безусловно, изящнее и плавнее. Убедившись в съедобности предоставленных продуктов, зверь продемонстрировал свою пасть.

Существо чуть запрокинуло голову назад, освободив место для большего угла раскрытия челюсти. Показалось тёмное влажное нёбо. Передние зубы во рту располагались в два ряда и по своим очертаниям походили на акульи. За ними следовали уже в один ряд довольно крупные, плоские и очень рельефные, по всей видимости, жевательные моляры, рисунок поверхности которых со стороны напоминал смятую гармошку. В центре пасти шевелился узкий ярко-алый язык. В глубине глотки виднелись острые роговые выросты, добавляющие ещё большего ужаса наружности, а если быть точнее, то внутренности зверя.

По внешнему виду даже одного зуба довольно легко предположить, на какой именно пище специализируется животное: травоядное оно, хищное или вообще всеядное. Если для изучения есть данные со всей зубной системы, то тут дела обстоят ещё проще. В случае с существом каждому в комнате было предельно ясно, что этот зверь может пережевать и съесть абсолютно всё.

От этого вида Дима слегка пошатнулся, Анастасия Петровна задёргала серёжку, да так, что её мочка моментально покраснела. Лев Игнатьевич выпучил свои и без того большие глаза, а Филипп Варламович защипал собственные руки. Все были поражены увиденным, но никто даже на секунду не отвадил взгляд от экрана.

Сладко зевнувшее, как оказалось, животное приступило к трапезе. Начало оно с фарша. Длинный язык вытянулся наружу и, обвив собой маленький кусочек мясной субстанции, затянулся обратно. Далее зверь переместился к салату. Таким же образом притянув к себе несколько листьев, он сделал пару надкусов, быстро перейдя к последней миске. Животное попыталось, подобно ситуации с фаршем, обвить и мелко натёртую кашицу, но она предательски вывалилась со всех сторон. После четырёх неудавшихся попыток зверь сдался и то ли от отчаяния, то ли от жуткого голода начал передними зубами сгрызать пластмассовую посуду вместе с её содержимым. Распробовав каждое блюдо и вкусив все виды мисок, он довольно разлёгся.

– Юлия Игоревна, только не отправляйте это никуда! – запереживал Лев Игнатьевич.

– Я видео-то еле как включила, не то что его куда-то отправить. Не переживайте, я помню наш уговор, – сказала она, поправляя выбившиеся из небрежного пучка волосы.

– Заметили, какой у него язык подвижный? Прямо как хобот у слона, – подметил Дима, вытащив свой язык и как бы стараясь повторить манипуляции зверя.

– Таким зубищам серьёзная пища нужна, а не перетёрка. Вы, Юлия Игоревна, ещё пюре бы ему подсунули. Он же явно рожден, чтобы рвать и жевать! – шутливо возмутился Филипп.

– Вот вы ему, дорогой Сорокин, можете предложить в качестве закуски хоть всего себя, – хихикнула Анастасия Петровна.

– Какая же вы всё же кровожадная женщина, сразу видно – отличный паразитолог, – льстиво отшутился он, поглаживая свои усы.

Глава 9

В это же время на другом конце здания разворачивалось не менее увлекательное действие. Сан Палыч и Пал Саныч работали. Но перед этим они, конечно же, хорошенечко отдохнули. После утренней находки, когда весь остальной коллектив бился в суете подготовки к своим исследованиям, эти двое всласть чаёвничали в одиночестве. Так они и провели начало дня в чайной, каждый раз всё доливая кипяток в почти опустошённые кружки.

– Скоро будет холодать, когда в дом перебираться будем? – между подходами посёрбывания спросил Сан Палыч, попутно протирая об штанину круглые миниатюрные очочки.

– Ох, не знаю. – Пал Саныч присоединился к очистке уже своих громадных квадратных стёкол. – Это домом-то назвать сложно, так, бездушная кирпичина. Не то что наша ночевальня. Дерево оно ведь свою силу имеет, запах, дух.

– И живность.

– Без этого, так сказать, никуда. Не перестаю тебе удивляться, Сан Палыч, сам гордо носишь фамилию Жук, а жуков боишься.

– Ну а ты думаешь, почему я ботаником-то стал, – подмигнул тот своему собеседнику.

– Потому что растения от тебя никуда не убегут и спрятаться не смогут.

– Это, разумеется, тоже. Мне возни в жизни хватает. Тут и так на станции вечно кто-то мечется, хлопочет. У них и раньше шило у всех было в одном месте, а с этим зверем совсем с ума посходили, – пробурчал Сан Палыч, искренне не понимая, что это открытие может ему дать. Казалось, что ничего в жизни больше не способно впечатлить его ум, разогреть его душу.

– Согласен, нужно нам как-то их затормозить, а то убегут непонятно куда, так мы их и не догоним. Сабантуйчик можно устроить, как мы раньше делали. Пригласим всех, достанем запасы. – Пал Саныч смачно сглотнул слюну из-за зародившегося в его голове ассоциативного ряда.

– Не в бровь, а в глаз, полностью поддерживаю! А помнишь, чем у нас в прошлый раз всё кончилось? Юлия Игоревна так нахрюкалась, что вместе с Львом Игнатьевичем чуть ли не до драки весь вечер спорила о проблемах внеземной жизни, пока наконец прямо на поляне и не уснула.

– Хех, помню. А начиналось-то всё как безобидно, с простого обсуждения теорий массового вымирания динозавров…

После чайно-разговорного ритуала по программе шла прогулка. На данном этапе учёные разделялись. Сан Палыч по обыкновению шёл к озеру, а Пал Саныч в лес. После часа раздумий о вечном они по традиции встречались у полевого домика, чтобы разойтись по комнатам и сладко проспать до самого обеда. Его старцы особенно чтили и никогда не смели опаздывать. Придя в этот раз пораньше и быстро разделавшись со своими порциями, учёные решили не затягивать с работой, а сразу направиться на приём к существу. У Пал Саныча и Сан Палыча не было определённых планов, задумок или идей по тому, как пройдет эта встреча. Всё, что им хотелось, – просто понять, как видит этот зверь, если он вообще может это делать.

Сам их рабочий перформанс начался довольно шустро. Пал Саныч с ноги открыл дверь Диминой комнаты, и оба учёных, снаряженные громоздкими фонарями, вбежали внутрь, топчась своими уже не молодыми, но очень крепкими и сухими ногами. Два ярко-белых луча направились на предположительно глаза существа. Никакой реакции не последовало.

– Тфу ты, говорил же! Надо не так резко вбегать. – Сан Палыч хлопнул себя от огорчения ладонью по ноге.

– Если бы мы просто зашли, не думаю, что его реакция изменилась бы. А такой внезапности уже не вышло бы. – Пал Саныч деловито поправил свои подтяжки на штанах. К сожалению, возраст и страсть к жаренной пище перевешивала довольно активный образ жизни учёного. Из-за этого его штаны удерживались на теле не выпуклостями ягодичных мышц и бёдер, как полагается, а ярко-синим аксессуаром.

– Думаешь, быстро достать из-за спины фонарь и включить его было бы недостаточно внезапно? – запустив обе руки в свою редкую седую шевелюру, спросил худощавый Сан Палыч. Со стороны он выглядел как самый карикатурный учёный, которого будто только секунду назад ударило хорошим разрядом тока. Люди, первый раз встречавшие Сан Палыча, всегда довольно забавно реагировали на его образ, отвечая то неловким молчанием, то пристальным разглядыванием. Особенно тяжело было студенткам, которые всеми силами пытались скрыть свою реакцию, тем самым только усугубляя её комичность.

– В случае с внезапностью лучше переборщить, чем недоборщить. Зато сейчас мы точно знаем, что ему глубоко чихать на наш свет.

– Очень странная ситуация, конечно. Ну-ка, передай-ка, пожалуйста, маленький фонарь. – Сан Палыч протянул руку, в которую тут же легла холодная рукоятка запрашиваемого предмета.

Учёный направил свет точечно на морду зверя. Водя лучом то вправо, то влево, он отчаянно пытался разглядеть изменения в его глазах-бусинках.

– Мне кажется или гляделок прибавилось? Их же четыре было? – поинтересовался у своего товарища Сан Палыч.

– Да нет, точно пять, – уверенно ответил Пал Саныч, и тема с лишним глазом безвозвратно закрылась.

– У него даже зрачков нет! Глаза не животного, а мягкой игрушки какой-то. – Жук внимательно разглядывал очи зверя.

– Хм, как же он тогда без зрачка регулирует поток поступающего света на его рецепторы? Ведь эти структуры явно на что-то реагируют, а значит, у него должны иметься и какие-то защитные механизмы.

– Ага, защитные механизмы против дурных учёных, – пошутил Сан Палыч, и в комнате раздался его долгий и раскатистый смех.

– Слушай, а может, он и не видит свет вовсе?

– Думаешь эхолокация?

– Необязательно, конечно, она, но этот вариант, согласись, на поверхности. Существо само по себе тёмное, вполне возможно, ночное. Подобная окраска отлично работает в качестве камуфляжа. Ну а чего бы ночному животному не утратить зрение и не обзавестись эхолокацией?

– Ну… это он как минимум в пещере должен был бы жить, а не с крыши кольцевальни упасть. Даже у летучих мышей есть глаза. Да и полной редукции мы тут не наблюдаем. Эти образования должны выполнять хоть какую-то функцию, зачем-то они нужны. Но теорию проверить стоит, может быть, он и не видит свет…

После этого предположения учёные решили провести небольшое наблюдение. Оба они вышли в коридор на десять минут, чтобы животное немного успокоилось, перезагрузилось и расслабилось. Спустя назначенное время Сан Палыч таким образом открыл дверь комнаты, что распахнутая она как раз оказалась почти идеально напротив вольера. Путь был открыт, однако вновь заходить внутрь учёные пока не спешили.

– Ну как, видно? – шептал Сан Палыч вставшему на четвереньки и прильнувшему к замочной скважине товарищу.

– Да, идеально. Как хорошо всё-таки у Димы планировочка в комнате организована. Только я на коленях долго не простою. Шнелер, шнелер!

Сан Палыч послушно поторопился. Включив большой фонарь на полную мощность, он направил его на серую стену напротив животного. Несмотря на ясное утро, погода учёным благоприятствовала, и как раз незадолго до обеда небо затянуло свинцовыми тучами.

– Ну как, реагирует? – Сан Палыч переводил луч света то вправо, то влево.

– Слушай, есть контакт! Едва-едва заметны повороты головы. Ну-ка, а теперь вверх-вниз помотай, – скомандовал Пал Саныч, воодушевившись своим маленьким открытием. – О, вот теперь и вверх-вниз начал поворачивать! Всё-таки свет он видит. Давай-ка уменьши яркость.

Сан Палыч что-то подкрутил в фонаре, и луч прожектора потускнел.

– Ну как, двигаешь? – переминаясь с колена на колено, спросил товарищ.

– Да двигаю, двигаю. Не реагирует?

– Не-а.

– Значит, не такой уж он и светочувствительный.

– Либо уже утратил к нам интерес.

– Разбудим! – торжественно произнёс Сан Палыч, и оба учёных опять вошли в комнату.

– Ох, утомился я уже от этих всех экспериментов. – Пал Саныч отряхнулся и плюхнулся на стул, да так, что раздался смачный треск.

– Может, перекур? – Сан Палыч быстро подхватил настроение своего друга и потянулся в карман джинсов за сигаретами.

– Что, прям тут? У Димы в комнате?!

– Хе-хе-хе, а мы, если спросят, с тобой всё на Анастасию Петровну свалим. Она же в столовую позже Димы пришла, – расплылся в улыбке Сан Палыч, сильно довольный своей идеей.

Этот научный дуэт образовался в курилке на первом курсе университета. Пал Саныч тогда был ещё худой и статный, а Сан Палыч – с густыми волосами и хорошим зрением. Молодые люди сразу нашли общий язык. Среди окружавших их сокурсников, умевших говорить только о науке и учёбе, так приятно было потолковать за общей сигареткой о вещах совсем отвлечённых. Исходя из этого факта, даже удивительно, как эти двое смогли бок о бок проработать вместе столько лет. Но идиллия их длилась не всегда. Один раз они так сильно рассорились, что Пал Саныч уехал на два года изучать бобров в Германию, тогда как Сан Палыч от отчаянья вдруг затесался альгологом на арктическом корабле. Но как бы учёные ни вздорили, дороги жизни всегда возвращали их на эту биостанцию. Именно здесь рождались идеи для совместной работы, и волей-неволей им приходилось мириться. Сан Палыч в этом ансамбле отвечал за идеи, а Пал Саныч за их реализацию. Первый рисковал, второй подстраховывал. Возможно, именно поэтому эта компания, работая вместе, и смогла добиться таких успехов.

Глядя на этих двух чудаковатых, собирающихся втихушку покурить мужчин, сложно представить, что они – уважаемые члены мирового научного сообщества. Вопреки тому, что Палыч и Саныч вот уже более шести лет не вылезали с биостанции, их регулярно продолжали приглашать на конференции и буквально умолять выступить с докладами. Каждый раз на день рождения телефоны этой двоицы разрывались от поздравлений иностранных и отечественных коллег. Их продолжали цитировать и упоминать в благодарственных речах. Все буквально жаждали от них хотя бы малейшего комментария или совета.

Жук достал из кармана смятую пачку, отдал Розанову его законную долю и, нащупав в противоположном кармане зажигалку, наконец принялся прикуривать. В момент, когда его грубый большой палец скользнул по колесу поджига, и из сопла зажигалки выскочила первая искра, абсолютно безразличное к этому миру животное вдруг резко напрыгнуло на стенку вольера.

– Эврика! Реакция на огонь. Оно, должно быть, видит инфракрасное излучение! – вскочил Пал Саныч с места.

Сан Палыч безмолвно направился к клетке. Подойдя почти вплотную, он вновь выпустил огонь. Существо больше не прыгало, оно было увлечено ярким пламенем. По аналогии со световым лучом Сан Палыч начал передвигать в пространстве свою зажигалку, внимательно следя за ответной реакцией зверя.

– Эти структуры – точно глаза! Я вижу, как при перемещении в пространстве пламени, рисунок в них меняется. Он явно видит огонь, и в его голове очевидно что-то происходит. Только вот пятый глаз никак не реагирует. Что думаешь? – спросил у своего коллеги Сан Палыч, поправив почти упавшие с переносицы очки.

– Возможно, эта структура у существа, как третий глаз у ящерицы гаттерии, воспринимает лишь интенсивность света и связан с суточными ритмами. А остальные четыре уже отвечают за основное зрение, – моментально выдвинул Пал Саныч своё предположение.

– Звучит как рабочая гипотеза. Предлагаю усилить импульс! – начал рыскать по столу в поисках бумаги Сан Палыч.

Не найдя ничего походящего на ненужную макулатуру, он принялся открывать ящики, которые упрямо не хотели ему поддаваться. Когда всё же старый деревянный стол сдался и с треском выплюнул один из них, заветный пустой лист был найден. Натравленный на бумагу огонь практически моментально разгорелся, запахло жареным. Существо в это мгновение вновь прильнуло к стенке вольера и как завороженное стало следить за движением пламени.

– Ого, как усилилась реакция! Явно не просто так, – довольно промурлыкал Сан Палыч, пытаясь затушить уже начавший обжигать его руку источник возгорания. Не придумав ничего лучше, чем бросить горящую бумагу на пол и затоптать ногами, Сан Палыч столкнулся с едким взглядом друга. – Да ничего страшного. Окно откроем, и всё выветрится. Главное – процесс научного познания. А в такой ситуации все средства хороши.

– Меня уже никакие твои выходки не удивляют. – Пал Саныч старательно сгрёб испинанный пепел под шкаф.

– Знаешь, Саныч, я бы не был всё же так уверен насчет инфракрасного зрения. На огонь реакция у зверей бывает достаточно яркая. Всё же инстинкт самосохранения берёт своё. Да и световой луч он до этого заметил. Нам нужно больше доказательств, есть идеи?

– Предлагаю сделать сравнительный тест. Возьмём что-нибудь холодное да что-нибудь горячее и посмотрим на его реакцию. Важно только не брать огонь или лёд.

– Что у нас может быть одновременно как тёплым, так и холодным?

– Да что угодно в принципе, если его нагреть или охладить.

– Нужно что-то такое, что неплохо будет сохранять тепло. – Сан Палыч вдумчиво посмотрел в окно. – Точно! Подойдут камни. Айда набирать экспериментальное оборудование, – скомандовал он, и оба профессора направились на улицу.

Поиски длились недолго. Учёным сразу приглянулись два более-менее схожих по размеру экземпляра без острых углов, и удовлетворённые своим выбором они быстро очутились на кухне. Далее начался затяжной процесс подготовки этого самого «оборудования». Пока Сан Палыч сторожил одну часть инвентаря в морозилке, Пал Саныч пытался ухватить щипцами предательски выскальзывающий камень. После всё же удачной попытки поимки, вторая часть инвентаря отправилась прямиком на пламя газовой конфорки. И когда местная галька дошла до нужной температуры, учёные вернулись к зверю.

– Ну что там у нас дальше по плану? – Сан Палыч энергично жонглировал охлаждённой горной породой, чтобы та раньше времени не нагрелась.

– Думаю, лучшим решением будет одновременно разместить камни с разных сторон вольера. Таким образом его ощущения не должны сбиться, и результат эксперимента будет более интерпретируемый.

– Складно говоришь. Тогда давай на счёт три. – Сан Палыч подошёл к дальней части клетки.

– Раз, – звонко зазвучал голос Пал Саныча.

– Два, – подхватил отсчёт Сан Палыч.

– Три! – дали команду оба учёных, и галька разом оказалась на исходных позициях.

После успешной операции по внедрению камней в тыл зверя мужчины мигом заняли места с наилучшим обзором. Существо, до этого момента безразлично сидевшее на облюбленной части вольера, вдруг резко повернуло голову в сторону горячего предмета. В глазах замерцали серые узоры. После скорых раздумий хищник одним шустрым прыжком достиг цели, несколько раз пылко ударив лапой незнакомый тёплый объект. Интерес пропал так же быстро, как и появился. Поняв, что камень не представляет для него никакого интереса, существо в очередной раз застыло в любимой позе.

– Да… такие результаты заслуживают тщательных раздумий, – нараспев пролепетал явно озадаченный Пал Саныч.

Сан Палыч же в ответ начал наматывать на указательный палец один из локонов своей шевелюры и на глубоком выдохе добавил:

– Предлагаю проследовать на обсуждение сразу в ночевальню. На сегодня хватит.