Читать книгу: «Бег по стене», страница 4

Глава 5-2

Удержаться и не ляпнуть сходу что-нибудь типа: «А чего я там не видела?» удалось с трудом. Зато дальше пошло легче:

– Начинай. При необходимости и я подхвачу, но пока… Сам, в общем.

– Ну сам – так сам, – и не подумал тот возражать. – Скидывай на меня гашетки.

Хотелось ей посмотреть, как он будет управляться и с тем, и с другим сразу? Ну так вот тебе прям как по заказу: смотри – не хочу. И все равно, что-то вроде инстинкта сопротивлялось этой передаче контроля. Не зря ведь большинство системщиков ходят в вирт спарками, делая каждый свою часть работы. Потому что именно так было не просто удобнее, но и безопаснее. Ее дело – как пилота – выйти к нужной локации. Его дело – как меха – обеспечить для этого условия. Смешивать можно, но не нужно, особенно без необходимости.

– Зачем? – выдать это она постаралась как можно небрежнее. – С ними я в любом случае прекрасно справлюсь, просто делай, что собирался. Здесь будем открывать?

– Вот только не говори, будто боишься, – Петер не оглянулся даже, а словно вывернулся – затылок вдруг стал лицом, а мгновение спустя ориентацию точно так же поменяла и вся фигура. Выглядел трюк не просто странным, но и явно лишним. Мог бы и правда испугать, вот только не ее и не сегодня.

– А должна?

– Нет, это бессмысленно. – И быстро свернул лирические отступления: – Да, прямо здесь открываем. Давай уже работать, раз непременно хочется.

– А метка входа где? – заозиралась Майя и приготовилась, если что, в той работе ему помогать. Потому что да, ходили сюда именно работать – все остальное вторично и потом. Создавая и развивая вирт, концерны уж точно не об игрушках и развлечениях думали, хотя и это теперь дело вполне доходное…

Окно проявилось прямо в здешнем зеленоватом «воздухе» совершенно ниоткуда – ни привычной разметки, ни какого либо указателя не было. Вытянулось вниз до уровня, заменявшего здесь то ли пол, то ли землю и прежде, чем Майя сумела найти признаки указателя хотя бы там, с легким электрическим треском лопнуло сразу по всей высоте, превращаясь в проход.

Удержаться и не помянуть черта удалось лишь с большим трудом – то, что сотворил сейчас Петер, не укладывалось вообще никуда, ни в какие рамки. Идти с ним сюда стоило хотя бы затем, чтобы такое увидеть. Вопрос только, поверят ли ей без картинки в записи Второго, когда расскажет?

– Входи, не стесняйся, – ухмыльнулся парень, правильно истолковав ее растерянность. – Возможно, когда-нибудь я даже поделюсь с тобой, где тут ориентиры и как оно все у нас устроено.

– Если заслужу? – попыталась встряхнуться Майя, не спеша делать шаг.

– Не-а. У нас здесь предпочитают говорить о доверии, а не о заслугах. Входи же!

И она вошла, ожидая теперь уже чуть ли не всего. Но… нет. В локации, что им предстояло сейчас тестировать, все выглядело обычно, если не сказать уныло – стандартная рабочая схема грузопотоков, как мигом сориентировалась Майя. Потом внимательнее вгляделась в четкое, словно зависшее в стекле переплетение геометрически выверенных линий и углов, и поняла еще одно – грузопотоки те воздушные. Скорее всего перед ней схема движения транспортных геликов над целым Берлином. Причем схема работающая в реальном времени – судя по снующим во всех направлениях разноцветным искрам.

Эдакая трехмерная карта с заметными ориентирами, расставленными кое-где словно маяки. Сходу, и чисто по взаимному расположению, удалось опознать два ближайших вокзала, сам университет и крупный торговый центр неподалеку. Остальное наверняка тоже что-то в этом роде.

Но если перейти на другой слой проекции, даже догадываться ни о чем не придется – все это можно будет увидеть воочию, почти как в реале, с высоты птичьего полета. Вместо линий – улицы, вместо искр – гелики различного грузового класса и назначения.

– Визуализировать? – Петер в очередной раз угадал ее мысли.

– Если не сложно.

– А чего там сложного? – дернул он плечом. – Любуйся на здоровье, пока я здесь потыкаюсь, проверяя надежность настроек.

Картинка оказалась высший класс, полюбоваться и вправду было чем. Причем на нее был наложен еще и городской шум – кажется, тоже в режиме реального времени, что делало ее даже более отчетливой и «вещной». От первого унылого впечатления теперь и следа не осталось. Зато как-то очень наглядно стало, откуда в вирте выросла такая побочная ветвь как игры. Майя, кстати, и здесь не отказалась бы погонять пару-другую машин, да кто ж позволит? Лезть лапами в отлаженную и явно выверенную автоматику потоков это вообще мозгов не иметь. Зато смотреть можно было сколько угодно – в полное свое удовольствие.

Сам тест тоже много времени не занял – Петер попытался пару раз сунуться в этот строгий порядок, нарушив устоявшуюся схему, но оба раза автоматика сработала на ура, восстановив все за считаные минуты. И больше издеваться над ней он не стал:

– Ладно, тут явно порядок, идем дальше.

– Отличная устойчивость, – оценила Майя. – Долго настраивали?

– Пришлось повозиться, угу. А тебе, смотрю, это знакомо?

– Когда-то в воздушном порту подрабатывала, – постаралась она не слишком улыбаться давним, но приятным воспоминаниям, – следила за сортировкой багажа.

– Ну да, наверное, и правда чем-то похоже. Эй, а ты куда?

– Как куда? – застыла она, едва занеся ногу через проем выхода. В реальном мире такой трюк скорее всего закончился бы падением, а здесь ничего, разве что со стороны смотрится наверняка странно. – Сам же сказал – идем дальше?

– Ну так дальше, а не обратно. – И Петер картинно-небрежным жестом поднял еще одну такую же дверь, но напротив.

– В смысле? Локация сквозь локацию? – Это оказалось настолько непривычно, что шагнувшая назад Майя снова замерла и снова в странноватом неустойчивом равновесии. Нет, в принципе оно, конечно, возможно, но совершенно ненужно и смахивало на какую-то нарочито вывернутую логику. Как если бы в квартире, например, вход в кухню оказался вдруг проложен через туалет. Да, технически даже не слишком трудно, но зачем? Ни удобства, ни красоты, ни практичности в этом нет. Оригинальность ради оригинальности?

В общем, настораживало оно как-то. Потому что в вирте, с его крайне пластичным пространством, подобные выкрутасы выглядели еще более неуместными.

– Ну, ты чего? – оглянулся Петер. – Не доверяешь, что ли?

Нет, не то чтобы совсем уж не доверяла, хотя и стоило бы, наверное, но для такого Майя сейчас была слишком уверена в собственных силах. И в том, что в случае чего, способна справиться в вирте с чем угодно. Всегда ведь справлялась, правда?

И она шагнула следом.

– Ну как? – целую минуту Петер дожидался, пока гостья налюбуется пейзажем и вернет себе дар речи, а потом все-таки не выдержал.

– Это что? – выдавила она.

– Сразу проекция. Решил, так будет наглядней и эффектней.

Да уж, ничего не скажешь, эффектно настолько, что аж дыханье сперло. И в первый момент даже мысли не возникло, что по сути это та же самая схема, что они сейчас видели в соседней локации, только здорово дополненная. И уж точно не в режиме реального времени – в реальности ничего подобного быть просто не могло. Зато отчетливо вспомнилось, как вчера она стояла в гостиничном номере, уперевшись лбом в стекло, и представляла, как выглядела бы улица внизу, если бы гелики были не только грузовыми и не только принадлежавшими концернам.

«Ну вот она и перед тобой, – рвано выдохнула Майя, проникаясь нешуточной жутью от такого совпадения. – Та самая воплощенная мечта.»

Над, под, возле и вокруг проверенных и устоявшихся маршрутов, по которым обожравшимися жуками размеренно ползли солидные грузовики, носилась разноцветная летучая мелочь: пассажирские, почтовые курьерские и еще черт знает какие линии. Все это вертелось, кружилось, сверкало отблесками солнечных бликов вперемешку с сигналами бортовых огней, создавая ощущение толкучки и праздничного карнавала. Да еще и умудряясь очень естественно при этом звучать: легкий свист, ровное жужжание, какие-то мелодичные сигналы…

Оторваться от картинки стоило неимоверного труда:

– Проекция чего?! – чтобы выдавить это из себя тоже понадобилось нешуточное усилие.

– Ну… официально считается, что будущего игрового пространства.

– Считается? А на самом деле нет?

– Нет. На самом деле это Берлин. Точно такая схема, как мы сейчас видели, правда с одним существенным допущением…

– Фантастическим, хочешь сказать? – перебила Майя, не выдержав его слишком ровного, неторопливого тона.

– Да какая к чертям фантастика?! – взорвался вдруг тот. – Схема дополнена на основе вполне реальных прогнозов и расчетов. Так было бы давно и у всех, если бы господа из концерна Зарвицкого не выкупили на корню все более-менее подходящие патенты на летучки. И не продолжали бы делать это до сих пор!

Резкий свист падающих прямо из воздуха решеток дивно подчеркнул сказанное. А Майя, внезапно оказавшись в светящемся кубе «два на два» не то что сделать ничего не успела, но даже не сообразила толком, как такое вообще возможно? Та же технология, что и проявляющиеся ниоткуда входы в локации?

– Впрочем, ты-то про эти игры с патентами должна знать получше меня. – Петер, оказавшись по другую сторону клетки, смотрел на нее уже без всякого намека на веселье. – Правда, Мария фон Гуттен?

– Зачем? – успела она крикнуть вслед, когда тот, отвернувшись от ее внезапной тюрьмы, начал поднимать выход – теперь уже только для себя. – Вот это вот все – зачем? Что ты собираешься делать?

– А ты подумай, – бросил тот, прежде чем нырнуть в очередную неизвестно откуда взявшуюся дверь. – Время у тебя пока есть.

Вход схлопнулся за его спиной с настолько неприятным визгом, что случайностью оно быть никак не могло. И от обилия всех этих идиотских театральных эффектов Майя пришла, наконец, в бешенство.

Первый удар в прутья был таким, что устоять те никак не могли. Но устояли. Зато плечо, которым она пыталась пробить себе дорогу на волю, словно кипятком ошпарило, заставив вскрикнуть и отпрянуть.

Вторая попытка оказалась более обдуманной – уже после того, как Майя хорошенько прошипелась и постаралась успокоиться. Кидаться на решетки явно не стоило, а потому она вытянула вперед руку и попыталась придать другие свойства той цифровой болванке, на которую сейчас проецировалась. Сделать ее меньше… тоньше… гибче… Горячее, в конце концов, чтобы в свою очередь попытаться выжечь это светящееся паскудство…

Ни-че-го. Не вышло у нее ничего. Ловушка захлопнулась.

И да, оставалось признать – это все-таки была ловушка. В которую она угодила с размаху и, черт побери, с удовольствием.

Майя Блумер… Вернее, Мария фон Гуттен – внучатая племянница того самого Зарвицкого, что стоял во главе одноименного концерна, ввязалась в серьезную игру и проиграла.

Но чувство почему-то было такое, будто ее сейчас предали.

Глава 6

Первое перемещение своей странной тюрьмы Майя чуть было не пропустила. Когда картинка переполненного фантастическими летучками Берлина мигнула и погасла вместе со всем ее очень правдоподобным городским шумом, она поначалу решила, что ее просто отрезало от визуального и звуковых каналов, как до этого отрезало от возможности управлять собственной проекцией. И в попытке сдержать новую волну накрывшего с головой бешенства, еще быстрее закружилась по клетке. Но сообразить в чем дело помогло крайне своеобразное, едва не пропущенное из-за этого бешенства ощущение движения… куда-то.

Сначала она замерла – скорее инстинктивно, чем осознанно, а потом вообще присела на то, что заменяло здесь пол, стараясь даже случайно не задеть продолжавшие тлеть розово-красным прутья решеток – единственный оставшийся источник освещения. Поэтому второй «переезд» засекла уже отчетливо. А за ним еще два, один за другим. Стало ясно – ее, вместе с этим отгороженным куском виртуала, гоняли сейчас по дереву директорий, тщательно затирая хвосты, по которым Майю вообще можно было найти.

Со счета она сбилась на десятом примерно перемещении, но это уже было неважно, главное оказалось понятно и так. Особенно когда после очередного рывка мигнули, погаснув, и прутья. Похоже, Петер вышел в реал, полностью отрезал ее от гашеток и теперь старательно хоронит все следы их прогулки сюда – те, что еще могли вывести к этой вот тюрьме. Вход, который и так мало кому пришло бы в голову искать прямо в другой локации, теперь вряд ли вычислишь даже отследив все логи.

Если ты, конечно, не Второй.

От мысли о нем у Майи засосало под ложечкой, вынося тошнотой последние остатки дурного куража, подмешанного в кофе. Ведь подставила она сейчас не только себя и дедов концерн, но и своего помощника. Или, скорей, партнера. Или даже друга – потому как невозможно сказать, насколько он живой и разумный. Эти границы последнее время вообще стали слишком тонкими и размытыми, и проводить их не взялся бы ни один сильный механик, не говоря уж про тех, в ком искры не было. Но в любом случае за Второго Майя готова была порвать кого угодно хоть в клочья, хоть на пиксели. И порвет! Как только отсюда выберется.

Выберется, да. Без вариантов. Потому что спасать ей предстоит не только свою глупую голову, но и тех, против кого она сейчас стала невольным оружием. Для того ее и ловили, закрутив всю эту непростую интригу, можно даже не гадать.

В полной темноте Майя сделала пару осторожных шагов вперед, пока не задела вытянутой рукой один из прутьев – без всяких для себя последствий, как и предполагала. Погаснув, те перестали обжигать нервы при малейшем прикосновении, но обрели плотность и гладкость хорошего пластика.

Что ж, значит будет к чему прислониться, когда она сядет и станет, наконец, думать! Пора уже было последовать неглупому, в общем, совету.

Попытка успокоиться определенно удалась. Это стало понятно, когда Майя, умостившись прямо на «пол», вытянув ноги и откинувшись на вертикальную решетку за спиной, выровняла, наконец, дыхание и привела мысли в порядок. Начав с главной для нее сейчас – и самой успокаивающей: несмотря на захлопнувшуюся ловушку, она пока все-таки может считать себя в относительной безопасности. Не стали бы городить такой огород, если бы целью было всего лишь ее прибить – для этого есть способы и проще, и эффективнее.

То, что в реале ее сейчас не разделывают на ломтики, особых сомнений не вызывало. Если бы с той стороны и правда случилось что-то серьезное, часть ощущений пробилась бы и сюда. Наверняка. Ну а мертвые игроки тем более не играют – так что жива она там конечно. Жива, здорова и относительно благополучна. Что, собственно, было понятно с самого начала – относятся к ней бережно. По-другому с ценным заложником и рычагом давления на концерн Зарвицкого обходиться не стал бы никто. А что она здесь именно в таком качестве, сомнений не было.

И даже понятно, что потребуют от Деда за ее свободу – доступ ко всем патентам и технологиям, которые концерн зернышко к зернышку собирал на протяжении десятилетий. В свете сегодняшней экскурсии с господином Петером это просто-таки напрашивалось. Или… Слишком уж напрашивалось?

Майя прикусила губу и задумалась всерьез. А все ли так просто и с ее персональным Сусаниным, и с теми, кто, несомненно стоит за его спиной? Не хочется ли кому-то прикрыть этой очевидной целью что-то совершенно другое? Загадок-то у господина механика больше, чем на Барбоске блох. Начиная от его протезов и кончая незаконным отцом. Да и с законной матерью тоже вопросов хватает, как ни парадоксально. Кто она такая? Почему ее глаза кажутся настолько похожими… На чьи?

Нервно повозившись на полу и подтянув колени к подбородку, Майя поняла что нет: вот так, в лоб, решить у нее ничего не получается – память упорно отказывалась выдавать хоть что-то. Придется, видно, заходить с другой стороны. С того, например, где и как она могла проколоться? На каком этапе? Ведь подводили ее к этой ситуации с клеткой не только продуманно и целенаправленно, но и явно давно.

Нет, не с самого начала. Не с Петербурга. Это совершенно точно. Дед сделал все возможное и невозможное, чтобы сведения о ее личном участии в их «погоне за тенью» не просочились никуда. И сделал он это хорошо – кроме него самого и Второго об этом вообще никто не знал. Выходит, осечка случилась уже здесь? В Берлине? Или по дороге?

Прилетела она сюда, естественно, не прямиком из России. Маршрут вообще был сложным – через Гельсингфорс, Упсалу и Ганновер. Часть на автомобиле, часть морем и только последний этап, в Берлин, воздухом. Отследить, конечно, возможно, но это ж надо было точно знать, за кем следить. И что это вообще имеет смысл делать. Так что нет, очень и очень вряд ли. Скорее всего засветилась она все-таки уже в Пруссии. И скорее всего когда вышла на того системщика, что так некстати почил прямо перед ее приходом. Или…

Или на него ее вывели уже специально? Раскусив, кто она, раньше? Возможно, перехватив что-то из их с Дедом обмена информацией? Ведь для того, чтобы провесить этот канал через спутник, дополнительных спецов пришлось привлекать по-любому. И, увы, отнюдь не из концерна, а уже где-то на уровне империи. Имперской безопасности, вернее.

И вдруг замерла: в голове словно лампа вспыхнула, и странно, что окрестности при этом не осветила. Хотя черт с ними, с окрестностями, пусть и дальше остаются в кромешной тьме. Главное, в мозгах прояснилось – Майя теперь точно знала, что случилось. И поняла, наконец, чьи глаза у Мур.

***

Шаги она услышала… точнее, ей позволили их услышать, минут через тридцать – если верить собственному ощущению времени, вполне способному в этой тьме и засбоить. Но это в любом случае казалось сейчас не слишком актуальным, гораздо важнее было придумать с чего начать разговор, чтобы не спугнуть подаренный ей шанс – ведь шаги эти она узнала. И нет, не то, чтобы совсем уж ждала, но очень надеялась, что кому-то все же захочется вернуться и объяснить. Объясниться. Весь стиль их сегодняшнего общения определенно к таким надеждам располагал.

Но вышло все даже проще, чем думалось.

Визитер, добравшись до клетки, немного потоптался за спиной у все еще не решившей с чего начинать Майи, а потом тоже опустился на здешний пол, повторив ее позу и прислонившись к решетке с другой, внешней стороны. Так они и просидели пару минут – спина к спине в полной темноте и тишине.

– А ведь ты мне тогда соврал, – первой все-таки не выдержала она. – Насчет той картины. Сам ее рисовал, так?

И почувствовала, как невольно дернулся локоть Петера, провалившийся сквозь прутья и теперь упиравшийся ей в бок. Что ж, угадала, выходит.

– Ты тоже сегодня врала более чем достаточно.

Еще несколько секунд понадобилось, чтобы осмыслить это так и не прозвучавшее, но все равно очевидное признание. Значит, и в остальных своих догадках Майя тоже не ошиблась. Этот сумрачный гений сумел пробиться к виртуальной проекции их спутника и пошарить в свое удовольствие в тамошнем хранилище информации. Причем судя по картине, нарисованной явно не вчера, делает он это давно. А судя по тому, как лихо ее сейчас загнали и запечатали в ловушку, еще и регулярно – по крайней мере на днях он туда точно наведывался. Вопрос лишь, куда потом те сведения от него уходят?

Хотя и тут кое-какие предположения были. Не зря ведь новые луддиты мелькают в этой истории настолько часто, правда? А пансион госпожи Мур настолько своеобразное местечко?

Вот только возникло опасение, что кроме них среди получателей и еще кто-то должен быть. Наверняка должен! Но пока она здесь, узнать это без шансов – каяться перед ней господин Петер точно не станет. Придется выбираться отсюда и ловить за руку.

– Ну, я-то по крайней мере в кофе тебе ничего не подмешивала, – бросила она еще один пробный шар.

– Ладно, считай, уела, – не стали с ней спорить.

Ну, раз он такой щедрый, она и посчитает, не побрезгует. И спросит, наконец, о действительно важном:

– Ты же понимаешь, что продержаться здесь в здравом уме я могу не больше суток? Пока не начнутся необратимые изменения в психике оставшегося бесхозным тела? Кстати, что это за изоляция, которая даже аварийный выход перекрывает?

– Главное, чтобы ваш Дед понимал это не хуже, – без стеснения проигнорировал тот вторую часть вопроса. – А если он еще и с выполнением условий поторопится, тебе вообще ничего не грозит.

– Смешно. – Сделав невольную попытку обернуться, Майя с запозданием сообразила, что в темноте все равно ничего не увидит и угомонилась. Но и этого хватило, чтобы ее ладонь проскочила сквозь прутья, оказавшись снаружи, где ее тут же поймали и накрыли твердые, чуть прохладные пальцы:

– Сделать свет? – ровно поинтересовался Петер, пока она соображала, почему ей не хочется выдернуть руку и отстраниться. Хотя и должно бы.

– Да. Если не сложно, – встряхнулась она, переходя на такой же светский тон. Ладонь в итоге так и осталась, где была. – Самому тебе он, смотрю, не особо нужен?

– Вообще не нужен, это ж мое место, – пожал тот плечами – Майя почувствовала это даже сквозь решетку. – И делал его, и держу сейчас я.

Где-то сзади, над головой, затеплился красноватый огонек. Подумалось, что такой свет вполне могла бы дать, например, уютная лампа под абажуром. С бахромой, да. Но оборачиваться и проверять не тянуло – понятно же, что чушь это все, и вообще, не до того. Сейчас следовало тщательно подбирать каждое слово, не отвлекаясь на всякую ерунду.

– А почему смешно? – решил вернуться к теме Петер. – Что именно тебя так развеселило?

– Твоя уверенность, будто с этим шантажом все может решиться настолько просто. И именно так, как ты планируешь.

– Полагаешь, не сторгуемся? А вот я как раз уверен: за твое возвращение ваши заплатят любую цену.

– Да разве ж дело в цене? – пришла ее очередь пожимать плечами. – Просто боюсь, что даже если ее заплатят, не тебе потом принимать решение, покину я когда-нибудь это гостеприимное местечко, или ты останешься единственным, кто сможет выходить на аппаратуру спутников и работать через вирт за атмосферой. Понимаешь ведь, насколько выгоднее будет, когда такой полезный инструмент останется в единственном экземпляре? Недоступном никому из конкурентов, зато надежно контролируемый ими самими.

– Ими? Ты это о ком?

– О тех, кто стоит за тобой.

– С чего ты взяла?

– Подумала – сам же советовал. Рассказать, что у меня в итоге получилось?

– Ну расскажи.

– То есть торопишься ты не особо?

– Сейчас – нет.

– А если хватятся? – чуть покосилась она себе за спину. – И искать начнут, пока мы тут лясы точим?

– Пусть ищут. И место это, и маршрут сюда знаю только я. Ты ведь об этом спрашиваешь?

– Об этом, – не стала она ломать комедию. Да и не вышло бы уже, потому как вздох облегчения сдержать не удалось. – О том, не захочет ли кто-то другой распорядиться твоей добычей. По собственному усмотрению.

– Хотел бы я посмотреть, как это можно сделать, – самодовольным смешок Петера не был, а вот уверенным – вполне.

– А я – не хочу, – Майя спохватилась, что невольно копирует сейчас его стиль разговора, но пусть. Не самая главная сейчас проблема. – Хотя… Они ведь не просто не догадываются, где ты сейчас, но наверняка вообще не в курсе, что подобные визиты возможны? Правда?

– Рассказывать-то будешь? – ушел тот от темы.

– Буду. Ты, главное, не перебивай и не торопи. Даже если поначалу покажется, что я говорю не о том.

***

– Сколько лет Мур? – Первый ее вопрос Петера и в самом деле удивил, судя по чуть дрогнувшей ладони, продолжавшей ненавязчиво накрывать ее руку. – Чуть больше пятидесяти, так? Занятно, что примерно в то же время – полвека назад, сильная механика, до этого считавшаяся ремеслом одиночек, вдруг начинает превращаться в отрасль, сулящую миллионы. И страшно важную для безопасности государств – в целом, так сказать. Вот две империи тогда за них и сцепились, аж перья полетели.

– Щепки, – неожиданно откликнулся Петер, и Майя не стала повторять про «не перебивай». Особенно, когда почувствовала ее пальцы уже не лежат на полу, а стиснуты так, что захотелось шипеть от боли.

– Ну или так, да. – Шипеть не пришлось – опомнились и отпустили ее быстро. – Досталось, если подумать, всем – в той или иной мере. Но прежде всего непосредственным участникам. Россия, например, чуть не лишилась правящей династии, а Сведия… Интересно, ты когда-нибудь слышал фамилию Скутвальсон?

Пальцы опять захотелось спасать. Виртуал виртуалом, но даже здешней ее проекции оказалось здорово больно, когда их снова стиснули. Удержалась, потому что терять такую обратную связь не хотелось категорически.

– Известный тогда был персонаж, – продолжила она, словно не заметив боли. – Дипломат, политик… Меценат даже, если так можно сказать – сам себя он им точно считал. Сгинул, говорят, где-то на Российских просторах во время тогдашней заварушки, им же по большей части и устроенной. Но перед тем многое успел вывезти к себе в страну. И многих. Кое-что с концами, но кое-что потом удалось вернуть – через его дочь. Лично будущий глава службы безопасности империи тогда этим занимался – господин Чадаров. Сергей Владимирович. Тоже, наверное, никогда про такого не слышал? Это было одно из первых его серьезных дел, здорово поспособствовавших стремительному карьерному росту.

И вдруг резко припечатала, рассчитывая на вполне определенный эффект:

– У Мур его глаза. Хоть это ты знаешь? А вот цветом твои больше похожи, у нее все-таки посветлей.

– Я бы лучше послушал, откуда подобные сведения у тебя? – голос Петера звучал нарочито ровно. Да и над пальцами ее перестали, наконец, издеваться, выпустив на волю.

– Про глаза? – не удержалась она.

– Про его тогдашнюю связь с дочерью Скутвальсона! – категорически не приняли этот ее тон.

Ну что ж, серьезно так серьезно:

– А я, прежде чем сюда ехать, постаралась добраться до всего, что так или иначе могло иметь отношение к делу. В том числе и той его части, где маячили крайне навязчивые намеки на всех этих ваших новых луддитов.

– Очень хотела выслужиться?

– Очень не хотела облажаться. С такими родственничками как у меня, это непозволительная роскошь, знаешь ли. Так что и правда постаралась прошерстить все возможное – в том числе и по взломанным допускам бабули. А ты ведь представляешь какие могут быть допуски у министра обороны, пусть даже бывшего?

Петер явно представлял:

– Выходит, такие родственнички зло не всегда?

– Не всегда. – Спорить она не собиралась. – Именно в массиве, открытом по ее паролю, история дочери Скутвальсона мне и попалась. Я правда ее тогда по диагонали глянула, в детали особо не вдаваясь, но все равно хватило, чтобы сообразить – источник этого вашего ордена отважных борцунов со всякой сильномеханической нечистью именно там, в тех событиях. И упросила Зарвицкого подсунуть папочку своим аналитикам, на предмет окончательного прояснения этой связи.

– Подсунуть? Нелегально полученную папку? Ну ладно, допустим деда своего ты не испугалась, верю. Он тебе и не такое спустит. А господина Чадарова? Что из-за твоей инициативы та его давно похороненная история вдруг выплывет, а тебя в отместку ненавязчиво прибьют невзирая ни на какое родство?

– Нет, ты все-таки не понял. – Теперь Майя сама стиснула ему пальцы. – Он никогда это не хоронил – я сейчас и про папку, и про саму историю. Даже скрывать особо не старался, по крайней мере, Анна… мать императора всегда была в курсе.

– Ч-что?!

– То! Твою Мур до сих пор ищут. У Сергея Владимировича больше нет детей. И не было никогда. Понимаешь? Он будет счастлив, если найдет ее. А вот кто и зачем внушил вам обратное – можешь сам прикинуть. И сделать выводы.

– Знаешь, – голос у Петера звучал совсем стыло, когда тот наконец заговорил, освободив руку. – Я ведь долго сомневался, стоит ли мне сейчас сюда приходить. Был уверен, ты станешь просить выпустить тебя. Умолять. Не хотелось видеть твоего унижения.

– И? – не выдержала она, когда тот снова притих.

– Но можно ведь и не умолять, правда? Вот так – тоже можно. Особенно если ты не дура, а уж в этом-то никто никогда не сомневался.

– Хочешь сказать, я это все придумала? Прямо сейчас?

– Да. Я тебе не верю.

– Ну и не надо. Можешь сам на те документы глянуть – достаточно снова наведаться на некий спутник, с которого открываются так эффектно зарисованные тобой виды. Искать надо папку, что Дед по моей просьбе перекинул для здешних полицейских в лице некоего господина Юханна. И обязательно обрати внимание: появились они там задолго до нашего разговора, так что ни о каких подтасовках речи нет.

Петер молчал, и Майя решилась добавить:

– Пожалуйста, передай их потом и ей тоже. Думаю, Мур самой надо это увидеть.

– Зачем? – повел он плечами, расставаясь со своей пугающей неподвижностью. – Даже если поверить тебе, разве для нее оно что-то меняет? Ваш этот Сергей-как-его-там и ее мать-то не любил. Целью разыгранного им тогда представления было добраться до документов Скутвальсона. Все!

«Знал бы ты, какие он сам представления разыгрывал…»

– Не любил, тут ты прав. – Врать Майя не пыталась, не тот случай. Да и оправдывать кого-либо тоже. – Любил он только мать нынешнего императора, причем взаимно – но случилось это уже гораздо позже того «представления», о котором речь. Да и насчет документов ты тоже прав. А искать начал лишь случайно узнав, что будет ребенок.

– Но, видно, не слишком усердно.

– Напротив, настолько усердно, что пару раз злоупотреблял служебным положением, едва не вылетев с той самой крутой карьерной лестницы. Но именно благодаря этим поискам в концерне Зарвицкого потом и нащупали связь между ней и новыми луддитами.

– Вы все равно не найдете никаких доказательств, – отчеканил тот. – Информационной безопасностью занимался я лично. А подозрениями своими можете утереться. Без серьезных оснований вам даже никого из студентов допросить не дадут – господин декан позаботится.

– Декан? – вот теперь и Петеру удалось ее удивить. – Никогда бы не подумала, что он тоже из сочувствующих идеям Мур.

– Он не из сочувствующих. Он просто ее любовник.

– А-а-а… Кх-м, – Майя взяла, наконец, себя в руки, – думаю, в любом случае не нам решать, что она должна знать, а чего нет. Просто передай ей документы и все, дальше Мур и сама прекрасно разберется.

– И что же ты хочешь взамен? За такую благотворительность? На волю?

– Ты все равно не сможешь меня выпустить, так к чему спрашиваешь? – Возражений, на которые Майя в глубине души все же надеялась, она так и не дождалась. Пришлось самой и заканчивать: – Так вот, Петер, когда тебе не позволят меня отсюда вытащить – независимо от того, пойдет Дед вам навстречу или нет, окажи мне ма-аленькую последнюю услугу. Там, в реале, вложи мне в карман мофон. Просто вложи. И все.

– Твой мофон?

– Ну разумеется. Тот, что до сих пор валяется в ящике, куда ты его кинул… И только не говори мне, будто мог его кому-то там передать, не попытавшись предварительно разобрать по винтику!