«Мальчишка, личину вернуть не забудь!» – на прощание пошутила Изель. За два часа, проведённые вместе, ведунья сказала слишком много, чтобы можно было сразу всё это переварить и сделать выводы. Изель не договаривала, как любой оракул, и Мариэль понимала: закон невмешательства обязывает хранить секреты, не подталкивая к решению тех, кто может повлиять на будущее.

Изель не просила за Некроманта – лишь поделилась новостью. Решение помочь зловредной тёмной сущности, напоминающей скучающего ребёнка, Мариэль приняла сама. Уж она-то знает: любому оступившемуся нужен шанс на прощение.

Хранительница показала суть себе подобных, однажды принесших присягу свету Владычицы. Можно ли было после этого сомневаться в своём предназначении? Мари сделала себе пометку на будущее: стоит перечитать внимательно Каноны про Хранителей, узнать, что они такое.

И, наконец, самое интересное. Волчье Логово находилось в Лабассе с основания мира, а после образования Люмерии и отступления тьмы на восток здесь была построена Белым Речником одна из первых крепостей – Лония, по названию речки, переводившейся как «исток, начало». Таким образом, Лабасс, на самом деле, не был рядовой провинцией Люмерии, и неспроста сир Алтувий Трасси пытался закрепить именно здесь влияние нового мира, новых законов, новой магии.

Изель не поведала легенду, объясняющую, каким образом серебристые волки стали Хранителями водопада. Упомянула Делоне, которые по наследственному территориальному праву считались исторически хранителями источника старой магии, однако забывшими древние традиции.

Оттого, давным-давно однажды зимой серебристые волки исчезли, и с тех пор Хранители Белой Владычицы пытались вернуть символы древности, – но пока безуспешно. Мариэль между сказанных строк поняла, будто существует некое пророчество на этот счёт, поинтересовалась, но Изель намекнула: гостье пора бы и честь знать. Значит, не Мариэль, а уже Рене Марой, должен будет разгадать этот ребус.

И на прощание назвала мальчишкой – не привычным «дитя». Мари давно почувствовала: в мужском теле ей спокойнее, не говоря уже о комфорте в одежде. На сегодня у Мароя оставалась одна проблема, о которой Мари боялась даже думать. Имея общее представление о строении мужских органов только благодаря иллюстрациям учебника по биологии, она дала себе зарок не забываться, избегать ситуаций, которые бы обнаружили этот недостаток в теле Рене. Объясняй потом, что ты не родился с патологией. Спохватилась, когда ушла далеко от избы: на эту тему надо было поговорить с Изель, ибо только она, не смущаясь, могла отвечать на самые сложные вопросы и понимала Мариэль.

Деревья расступались – до выхода из леса оставалось несколько шагов, мысли Мари переключились на семью. Как тяжело будет Иларии без Мариэль! И как сложно будет Мариэль без матушки! Самое обидное, Илария знать не будет, что дочь рядом. Наверняка Рене выпадет не один шанс побывать дома, но в качестве гостя. Ни лишним словом перекинуться, ни обнять… Она глубоко вздохнула, приводя себя в чувство игольчатым воздухом, и облако морозного пара моментально заволокло обзор. «Жизнь как в тумане – не знаешь, что ждёт завтра», – подумала про себя, и, забавляясь, выпустила несколько коротких облачков, наблюдая за прозрачным узором.

Если бы она родилась мальчишкой, а не девочкой, сир Рафэль, наверное, был бы счастлив. Антуан, обаятельный голубоглазый блондин с чувством юмора, являлся любимчиком отца и, определённо, его копией в молодости. Послушный и почти всегда предсказуемый – родительская радость. Зато от дочери проблем было больше. Будь она сыном, на все приключения смотрели бы сквозь пальцы, и не замечала бы расстроенного взгляда матушки и «рассеянного» от батюшки. Сыну тот вправил бы мозги быстро, а на девчонку боялся прикрикнуть, видя в ней отражение любимой супруги.

Интересно, как бы выкрутилась бабушка с дедушкиным подарком, если бы внуков было двое? Один не открыл, второй – открыл… Ревность, обида и зависть… Она резко остановилась, и Ром натянул повод, вопросительно фыркая.

Шархал побери! А ведь дедушка не знал (или знал?), что его внучка окажется не совсем внучкой… Что, если?.. Мари обдало волной мурашек на спине. Не по себе стало от предположения. Она подхватила снег с ветки и положила в пересохший рот. Холод отрезвил.

На площадке она привязала Рома и направилась к Ирминсулю. Нужно было – нет, не так! – хотелось получить благословения, и… Об этом она думала со вчерашнего дня, но укрепилась в решении после того, как письмо Арману было написано и сожжено.

Снег возле уснувшего Ирминсуля оказался основательно утоптанным до скользкой корки. Осторожно сделав несколько шагов, Мари остановилась, протянула руку, вызывая огонь, и растопила тропинку. Приблизиться по ней к дереву без варианта растянуться уже не составило труда.

Приложила руку к стволу и дала волю свету. Ирминсуль и дар Владычицы узнали друг друга – молодое дерево жадно потянуло свет к себе. Мариэль физически чувствовала, как пустеет резерв: словно откачивали кровь через руку. Оторвать ладонь от ствола оказалось не так-то просто.

«Маленький вампир!» – с удивлением подумала про себя, вскидывая голову к кроне, огромной в сравнении с находящимися деревьями, но такой юной, поставь рядом с королевским Ирминсулем. А ведь когда-то предок Мари напитал своей магией огня тонкий саженец, и тот за ночь пустил новые корни.

Приложила руку к стволу, только на этот раз закрыла доступ к свету и осторожно, чтобы не оставить на коре ожог, направила магию огня, мысленно обратившись к Ирминсулю: «Ты помнишь, малыш?» В начале ничего не происходило, но Мари отчётливо разбирала настороженность, удивление и позже – узнавание. «Это был мой дедушка. Простил ли ты его?»

Под ладонью разлилось тепло, Ирминсуль отозвался привычным способом. Однако когда крона зашумела, роняя сухие листья, Мари поняла: он её услышал, узнал и принял, зов родственной магии всколыхнул воспоминания. И знакомое тянущее ощущение в руке – отдёрнула ладонь. Свет не жалко было – он восстанавливался, а огонь – нет. Отдавший свой дар прадед стал лумером и свою магическую истощённость передал некоторым потомкам.

«Так не пойдёт. Мне не жалко, но я… не могу, поверь, – объяснила Ирминсулю, возвращая ладонь на шероховатую поверхность. – Если хочешь, могу приходить в гости и делиться матушкиным светом. Угощать». Подобрала подходящее слово и улыбнулась: все дети – вампирчики, любители вкусненького, даже если они всего лишь деревья с пятисотлетней историей.

Острожно отпустила свет, дерево охотно приняло порцию вкусной магии и остановилось. «Понятливый!» – опять улыбнулась Мари. Не удивительно, что он отреагировал на неё, до которой большинство сюда приходило просить, умолять, обещать. Она тоже хотела бы узнать кое-что, покамест проверяя, возможен ли в принципе диалог с Ирминсулем.

Несколько раз в год, чаще летом, сюда привозили бочками воду из Волчьего Логова. Но около ста лет назад после исчезновения серебристых Хранителей, как сказала Изель, вода из горной расщелины стала просто водой. Как бы ни верили и не молились бы посетители магического гнезда. Чувствовал ли Ирминсуль изменения? Именно это хотела узнать Мариэль. Спросила об этом, погладив кору и замерев в ожидании отклика. Дерево ответило теплом, но как можно было трактовать этот знак – как да или нет? «Я ещё вернусь к тебе, мы поговорим», – пообещала она, перед последним шагом.

Оставалось выполнить запланированное: на это сегодня уже времени не будет. Глубоко втянула воздух, казавшийся рядом с деревом не таким колючим, морозным, и сосредоточилась на молитве.

Дерево внимало, может быть, с особенным интересом, потому что сейчас рядом с ним стояла не простая посетительница. Последний раз обет чистоты приносили под Ирминсулем давно. И он чувствовал искренность обещания, ценность слёз, упавших с ресниц во время прикосновения девичьей головы к нему. Страсть, нежность, страх за другого и вера – каким соблазнительно вкусным десертом к этой встрече показалась ему молитва! Ирминсуль откликнулся теплом, говоря: обет принят.

На левом виске Мариэль, чуть заметная, проявилась руна верности – «пуритэ», вертикальная линия с отходящими вверх двумя отростками.

Теперь пора было возвращаться домой, где безусловно её ждали. Объяснения, просьба, слёзы… И обязательно – проверить догадку.

*****

Она занесла над ящиком ладони. У того не было признаков наличия явного замка – одна щель между двумя частями доказывала, что это всё-таки ящик, футляр, сейф с возможным содержимым. Требовалось ли определённое заклинание или вид магии – Мариэль не знала. Никто из де Венеттов не знал. В данную минуту семья сидела за столом, любезно согласившись подождать, пока опоздавшая дочь приведёт себя в порядок. Поэтому времени на подобные эксперименты с дедушкиным подарком, которые вытворял Антуан, не было. Либо ящик откроется и докажет, что она мыслила верно. Либо время не пришло, как и предполагала матушка.

По словам бабушки, у сира Рэя был ярко выраженный ментальный дар, передавшийся дочери – Иларии, и дар воды. Управление огнём Мариэль получила от другого деда – по материнской линии, того самого, что самовольно пересадил Ирминсуль. Огонь, разной степени силы, передавался через два поколения, у кого-то был основным, у кого-то – второстепенным.

Начать стоило с ментального дара. Мари призвала его, тот неохотно, как ленивый или обидевшийся абитат, про которого забыли, пополз, спускаясь от головы к кончикам пальцев и центру ладоней. Хотя и ждала чуда, но когда оно случилось – оторопела. Нет, ящик не открылся – на поверхности крышки выступил объёмный, будто вырезанный из дерева, символ. Это была руна огня – три луча, идущие вверх от одной точки. На всех портретах, висевших в семейной галерее, в углу стояла руна, обозначавшая тот или иной вид магии. Благодаря бабушке, выступившей в качестве экскурсовода, Мариэль запомнила все символы, что, в общем, было не сложно. В данный момент одно было странно – почему огонь? Если уж на то пошло, Антуан никогда бы не открыл подарок без помощи сестры.

Вызвала огонь, отозвавшийся мгновенно, еле успела задержать его, готового сжечь ящик дотла. Приказала только показать себя – и руна огня сменилась другой. Круг с волнистой линией – то, что поддерживает жизнь всего сущего – символ воды. Машинально вспомнила Армана и поразилась совпадению. Как дедушке в голову пришло устроить троекратную проверку будущему внуку? Если только он не получил пророчество…

Вода так же охотно проявила себя, уронив каплю в центр круга. Несколько минут назад Мариэль, зашедшая в дом по привычке через служебный вход, выпила ковш воды, чем дважды шокировала тетёшку Гато – своим внезапным появлением и неизбирательностью в подавлении чувства жажды. Теперь воды в Мариэль было предостаточно.

Незнакомый символ, похожий на огонь, только перевёрнутый, сменил руну воды. Для дальнейшего решения дедушкиной головоломки вариантов у Мариэль не было – она использовала почти всё, что было ей даровано, кроме света Владычицы. Суть основательницы Люмерии мягко согрела прохладные пальцы и осветила руну. Одновременно с раздавшимся щелчком Мариэль поняла: перевёрнутая руна огня и была символом падающего света, ибо и сам огонь по сути освещал.

На крышке проступил финальный символ, объединённый из трёх предыдущих – «перевёртыш», одинаково выглядевший при переворачивании с ног на голову. Понадобилась минута, чтобы сообразить. Перевёртыш – иначе метаморф. На спине мурашки оформились в войско и потопали вниз, к ногам. Мариэль приложила руку к символу – и ничего не произошло. Наверняка нужно было продемонстрировать дар, и она сменила личину на мужскую, на «внука», которому дед завещал некую ценность. Рука приобрела более грубые очертания, и щелчок в ящике подтвердил: загадка сира Рэя была успешно разгадана.

Верхняя крышка поднялась, осталось её подцепить пальцем – и взору предстал лежащий в специальном углублении кинжал. Его рукоять и ножны были сделаны из материала белого цвета, напоминающего отшлифованную до глади кость. Филигрань на рукояти и наконечнике ножен напомнила морозные узоры – память о зимних октагонах Владычицы…

Не веря своим глазам, Мари трясущимися руками с трудом вытащила из ложемента оружие и обнажила клинок, любуясь бегающим зеркальным блеском по его граням. У отца, сира Рафэля, были похожие клинки в коллекции, но этот выглядел особенным.

Где-то в коридоре послышались шаги, и Мариэль торопливо накинула двойной шатёр безмолвия – тот, что, по словам Лоуренса, должен был отвести от желания открыть дверь. Стоило поторопиться.

Клинком Мари поддела ложемент, вытащила его, чтобы забрать с собой. Достала напоясную сумочку, в которую предусмотрительно убрала подарки, переданные Некромантом в доказательство выполнения первого желания. То, что мама положила на могилу Маши, было утащено повелителем мёртвых в другой мир, по счастью, до того, как ему прилетело наказание за шутку над старшим инквизитором.

В опустевший ящик легли три мелких мандарина и три конфеты. Всё это хотелось съесть в первую же минуту, едва только увидела подарки на кровати, но что-то удержало, может быть, желание отсрочить удовольствие. В Люмерии не упаковывали сладости мелкими кусками в обёртку, как конфету. И не выращивали подобных фруктов. Так что «дедушкин» подарок, по идее, должен будет как минимум вызвать интерес и показаться особенным.

Затем завернула в шаль кинжал, ремень, так же находившийся в ящике и белыми узорами напоминавший филигрань на оружии. Прикрыла крышку ящика, убедившись, что тот не закроется снова. Прислушалась к звукам в коридоре и, поняв, что у её проделки нет свидетелей, выскользнула из комнаты брата, уничтожив предварительно «тишину безмолвия».

Интуиция похвалила хозяйку, верилось, что Мариэль сделала всё правильно, скрыв свою догадку даже от родителей, хотя в душе оставался осадок из-за обмана. Однако нужно было выживать. И появиться в своём же доме с известным всем оружием было бы фантастической глупостью. Единственно, Мариэль решила узнать у бабушки, помнит ли она какое-нибудь особенное оружие, которым пользовался сир Рэй. Если белый кинжал всплывёт – тогда многое изменится. Но об этом думать не было сил: до одури хотелось взять в руки подарок и рассмотреть его как следует.

*****

Умнице Жанетте удалось продержать господ в неведении почти до самого завтрака. Она страшилась рассказывать про события минувшей ночи, зная, что обязательно расплачется да сболтнёт в расстройстве лишнего. И лишь когда Илария спустилась в конюшню проведать Мечту да обнаружила там тишину в стойле коня своей дочери Рома, появились вопросы.

– Ах, сирра Илария, прошу вас, не мучьте меня! – паника нахлынула быстрее, чем ожидала Жанетта. – Сирра Мариэль сама всё расскажет!

К часу, в который за стол села задумчивая Мариэль, подозрения о неладном, творящемся в семействе де Венеттов, распространились на всех. Заметив вопросительные взгляды, девушка поспешила предупредить: она желает после завтрака собрать всех в кабинете и сообщить кое-что без лишних ушей прислуги.

Новости о домогательствах Его высочества, очередном ночном появлении пьяного принца в спальне невинной девушки и, в подтверждение слов, демонстрация пуговицы с вензелем Лоуренса потрясли семейство.

– Я знала, что ничем хорошим ваше знакомство не закончится. Я всё думала, с какой стати эта вертихвостка вас сводила? – поджала губы Тринилия, плюнувшая в котёл общего негодования своё мнение.

Озадаченный вид Антуана, показывающий его относительную причастность к ситуации, стал дополнительным доказательством.

– Ты знал и не защитил честь сестры? – впервые за долгое время сир Рафэль выразил гнев в адрес сына.

– Я думал, они просто ссорятся, – на красивом лице Антуана появилось извиняющееся выражение.

Семейный суд длился бы долго, но Мариэль устало извинилась за своё грубое вмешательство в прения и объявила:

– Все, чего я хочу, – это успеть до вечера уехать в Лапеш. Мои вещи собраны.

Она ждала, что её начнут отговаривать подождать день-другой. Вот и Антуан спросил, не хочет ли она остаться хотя бы до своего дня рождения, «всего недельку». Но Мариэль отказалась, сославшись на то, что честь семьи ей дороже. Обнявшая её после этих слов Илария заметила руну на левом виске дочери и посетовала на то, что такое серьёзное решение та приняла без участия своих родителей.

– Простите, матушка, за самостоятельное решение, но так вы будете уверены в моём благонадёжном поведении вдали от семьи.

Такое признание растрогало взрослых, и утренняя прогулка без сопровождающих была прощена. Когда решение Мариэль было одобрено, в замке началась обычная для подобных мероприятий кутерьма. Тётушка Гато всплеснула руками, узнав о внезапном отъезде Мариэль: времени на приготовление гостинцев, как обычно, ей выделили мало. Илария бросилась перепроверять собранные вещи дочери. Тринилия потребовала внучку к себе для беседы. Сир Рафэль отправился готовить крытую повозку, чтобы самолично довезти дочь с компаньонкой до Лабасского Центра порталов. Ни о каком путешествии через всю страну до самого Лапеша и речи не могло идти.

В этот хаос добавил сумятицы Антуан. Отправившись в комнату с целью найти для сестры памятный сувенир, он обнаружил дедушкин ящик открытым. На время центром всеобщего внимания стало удивительное наследие. Или намёк на него. Все гадали, что бы это значило – три фрукта, один из которых сразу попробовали все, по малюсенькой дольке, и три удивительных сладости.

– Определённо похоже на сурьянские орнады, но мне нравится эта кислинка, – сир Рафэль задумчиво смаковал мандариновую дольку со знанием человека, полжизни занимавшегося сельским хозяйством.

– Наверное, дедушка хотел этим подарком приумножить богатство семьи. Представляете, каким спросом пользовался бы сок из этих фруктов? – предположила Мариэль, сдерживая улыбку. – А если использовать технологию по заворачиванию кусочков сладостей в красивую обёртку, то… де Трасси умрут от зависти… Венеттская марка в кондитерской сфере, – по-моему, звучит отлично!

Попала в цель – глаза главы семейства загорелись, а Антуановские подёрнулись мечтательной пеленой. О чём думал братец в этот момент, Мариэль не сомневалась.

«Ну, слава богу, теперь тут все будут думать о мандаринах», – похвалила себя за блистательную идею по занятости семьи и за интуицию, предложившую обменять очередной (для Антуана) клинок на кое-что новенькое.

Юноша сразу сел строчить письмо Дилану с просьбой приехать, но захватить с собой горшок с землёй.

– Остановитесь! – Илария опомнилась первая, не подозревая, что шумиха была дочери только на руку. – Мариэль сегодня уезжает! Нужно её отправить, а потом уже заниматься прочими делами.

И матушка выразительно посмотрела на сына, заставив его со вздохом убрать дедушкины подарки, драгоценные три семени и оставшуюся конфету в ящик.

На сборы ушло часа три. Тётушке Гато дали время спокойно собрать гостинцы, а сами потратили это время на самый дорогой подарок для Мариэль в честь её грядущего дня рождения. Илария собиралась подарить дочери Мечту. Тот факт, что дочь и арнаахальская красавица поладили, утвердил сиру де Венетт в правильном решении. Подарок успел нарезвиться и выкупаться в снегу под наблюдением Иларии и Мариэль, пока Жанетта одиноко молилась под Ирминсулем.

Часом позже документ, подтверждающий передачу прав на племенную кобылу, убрали в сейф, где уже хранилось украшение супруги основателя рода.

Семейство, наконец, вышло прощаться. Жанетта первая всех обняла, не переставая плакать и говорить, как она всех полюбила. Пришлось озвучить и её историю: она тоже должна срочно уехать, к брату Луи в Нортон, чтобы помочь ему. Хозяйка Луи на днях разрешилась двойней, и тот порекомендовал свою сестру как великолепную помощницу. При поддержке бабушки, Мариэль удалось смягчить негодование Иларии, посчитавшей, что Жанетта бросает свою госпожу в сложное время, хотя Мариэль горячо настаивала на том, что необходимости в услугах компаньонки пока не намечается.

Тринилия умудрилась заранее использовать свои связи – договориться с Лапешской Доакадемической Эколь, куда Мари зачислили на второй семестр первого курса с предоставлением комнаты в корпусе для приезжих. Так что у неё планировалась активная жизнь, заполненная учёбой и общением с новыми родственниками и знакомыми. На страдания и приключения, по расчету бабушки, у внучки теперь не будет времени.

– Не говорите только, пожалуйста, об этом никому, чтобы Его высочество не построил и туда свой портальный коридор, – попросила у всех Мариэль, и семья поклялась молчать об этом.

На прощание Илария вручила дочери ещё один подарок – флакон нежнейших духов, приобретённых в Люмосе во время поездки на горячий источник. Мариэль убрала его в небольшую напоясную сумочку, пообещав каждый раз, нанося духи на запястья, вспоминать свою любимую, самую лучшую на свете матушку.

Итак, последние слова были сказаны, объятия заключены многократно – и девушки уселись в повозку, а сир Рафэль занял место рядом с Джеромом. Ещё пара минут на слёзы, и за выехавшими закрыли ворота.

– Не переживай, Жанетта, всё будет хорошо. Так, как ты мечтала, и даже лучше, – Мариэль обняла компаньонку за плечи и прижала к себе.

– Я восхищаюсь вашим самообладанием, – Жанетта высморкалась в платок. – Я от страха сама не своя, а вы так хладнокровны! Что, если морок не сработает или свалится с меня?

Мари, как могла, успокоила компаньонку. Достала флакон с духами и увлажнила виски Жанетты, по совету матушки, если вдруг в дороге девушек укачает. «Сады Владычицы» значилось на розоватой этикетке, приложенной к духам. Пространство заполнилось успокаивающим ароматом цветущих вишен.

– Пообещай мне одну вещь. Что бы ни случилось, я прошу тебя выполнить мою просьбу, – видя, что спутница готова мыслить здраво, Мариэль начала важный разговор. – Ради Владычицы, пожалуйста, береги честь моего имени и имени моей семьи.

Жанетта стянула с головы капюшон. Заправила локон, закрывающий левый висок, за ушко:

– Госпожа… Я боялась, что морок не добавит вам, то есть, мне, вашей новой метки, и я… я тоже принесла обет чистоты… Даю вам слово Жанетты Лами, ваша честь и ваше имя в надёжных руках!

Хладнокровие, которому так завидовала Жанетта, моментально покинуло Мариэль, и девушки обнялись, роняя слёзы на плечи друг другу. С трудом остановив поток прощальных страданий, Мариэль продолжила диалог. Протянула Жанетте шариковую ручку, переданную Некромантом, показала, как ей писать:

– Так я буду знать, что это точно ты мне пишешь. И запомни: если вдруг тебе будет угрожать опасность – снимай морок, постарайся добраться до портала и уходи к брату. Когда это случится, отправь на почтовый портал Армана любой предмет – цветок, лист, сухую ветку, что угодно, и я буду знать. Не думай в этот момент о моей чести: хуже будет, если тебе, например, захотят причинить вред Лоуренс или его шпионы. А на случай своего исчезновения я предупредила бабушку и приготовила письма.

Мариэль протянула Жанетте мешочек с монетами:

– Возьми. Если тебе придётся бежать, то деньги пригодятся. Я поговорила с бабушкой об этом, и она выделила мне сумму. Часть я оставила себе на всякий случай, так что… Жанни! – она всё-таки всунула в руку, оттолкнувшую её, не смотря на категоричный отказ. – Ты потратила свои сбережения на Мароя, я не могу этого так оставить!

Несколько минут убеждения, и последнее дело, имеющее отношение к Жанетте, было сделано. Мари вздохнула с облегчением. Впереди предстояло ещё два нелёгких разговора – с Арманом и Люсиль, которую ждал особенный прощальный подарок. То, что после его «вручения» может начаться скандал, Мари не беспокоило: это случится только если предположения относительно скрываемого дара Люсиль окажутся верными.

Повозка въехала во двор замка Делоне, и девушка заставила себя собраться с мыслями. По двору сновали люди, сир Марсий стоял на лестнице, разговаривая с одним из них. Заметив гостей, он прервал разговор и пошёл навстречу, попутно давая указания слугам.

*****

Личная комната Армана выглядела аскетично относительно тех, в которых Мари успела побывать. Широкая кровать без балдахина, единственным изыском в которой являлась высокая резная спинка. Банкетка и два кресла, обтянутые тёмной тканью, высокий стол с большим кувшином и стопкой книг. Конторка у окна и жёсткий стул возле неё. Однотонные тёмные портьеры сейчас были раздвинуты по бокам окон, удивляющих нелогичным мозаичным рисунком. Арман перехватил улыбку гостьи, рассматривающей вставленные бессистемно выбитые в мозаике стёкла, и объяснил, по просьбе наливая из большого кувшина воды в кубок:

– Весной заменят, отец решил пока оставить так.

Несколько минут назад сир Марсий жаловался гостям на причину замковой суеты, сопровождая их в гостиную:

– Суматошная зима, надо признать. Юность не даёт нам расслабиться. Впервые на моей памяти шутники устраивают ночную атаку по всем фронтам: мало того, что устроили беспорядок на этаже, ещё и стёкла побили в нескольких комнатах. Один мне чуть не попался, исчез на моих глазах порталом. Я сразу же отправил в Инквизицию запрос с просьбой разобраться и найти юмористов. Сегодня, ближе к обеду, обещали прислать превизиров.

Мари выразительно переглянулась с Арманом, а сир Рафэль возмущённо крякнул, сомневаясь, рассказывать ли соседу о ночном событии у себя дома. Взглянул на дочь, спрашивая разрешения, она пожала плечами.

– Сколько же их было? – спросил де Венетт, выбирая самое удобное кресло.

– Вернер сказал, что видел в комнате Армана четверых. Я видел ещё одного, в коридоре.

– Как чувствует себя сирра Элоиза? – Мари не хотелось встречаться с матерью Армана по одной причине – та, ревностно блюдя негласный статус Люсиль как невесты даже в её отсутствие, могла помешать поговорить с сыном наедине.

Сир Марсий хмыкнул:

– Готовится к отражению следующей ночной атаки. Напилась любимого успокоительного и почивает в гостевом крыле, там тише. В наших комнатах до сих пор занимаются окнами.

«Они ещё и раздельно спят? С таким-то характером – не удивительно», – брови невольно поднялись от удивления. На просьбу удалиться с Арманом, чтобы поговорить, сир Марсий кивнул, и отцы остались вдвоём, если не считать Вернера, невозмутимо замершего у дверей. Жанетту отправили к прислуге поболтать.

– Что на самом деле случилось? Сир Марсий до сих пор не в курсе политических интриг, поддерживаемых инквизицией? – Мари выпила махом всю воду и вернула кубок.

– Анри просил пока не делиться деталями, – Арман сделал приглашающий жест занять кресло, и гостья им воспользовалась. – Говорит, что не могут выйти на нужный след, им нужно время.

– А сир Анри понимает, что, пока они ищут нужный след, ты находишься в опасности? – Мари полезла в дорожную напоясную сумку, достала одну из сорванных с Лоуренса пуговиц и бросила её сидящему напротив Арману, тот ловко поймал мелочь.

– Что это? «Л. Р.», – юноша рассмотрел знакомый вензель. – Лоуренс? Откуда это у тебя?

Из сумочки возник сложенный лист бумаги и небольшой, с ладонь размером, мешочек.

– Я не могу ждать, когда инквизиция разберётся с шутниками. Мне одного хватило. Ночью Лоуренс, пьяный и слишком возбуждённый, заявился ко мне. Слава Владычице, в этот момент там находилась Жанетта. Это письмо Ленуару, передай ему, пожалуйста, раз он с тобой разговаривает. И это две порции «Истины Ирминсуля», зелья, которое заказывал старший инквизитор. Может пригодиться.

Арман вытащил один узелок, повертел в руках, понюхал:

– Что с ним делать?

Мари пересказала предупреждение Изель, юноша внимательно слушал, развязал тряпицу, щепотка измельчённых листьев, имеющая, по словам гостьи, небывалую силу, заинтересовала его. Понюхав листья, завязал их снова и убрал переданное, включая пуговицу Лоуренса, в ящик конторки.

– Если сопоставить факты, Лоуренс со своими шавками появился у нас раньше, чем у тебя, – Арман вернулся в кресло. – Они были в масках, но Лоуренса невозможно было не узнать. Пьян он не был, и всё же мне показалось, что я чувствую его запах на расстоянии. Они взломали мою надверную печать, но, благодарение Владычице, я успел проснуться и приготовиться к их визиту. Вероятно, в команде Лоуренса не всё благополучно, кое у кого проснулась совесть. Иначе кому бы пришло в голову предупреждать нас об их появлении? – уловив непонимающий взгляд девушки, добавил: – В окна полетели куски льда до того, как Лоуренс ввалился ко мне… Было немного весело, а потом проснулись родители и… Всё закончилось благополучно. Один момент меня немного беспокоит, я не знаю, хорошо это или плохо. Лоуренс знает, что у меня появился ментальный дар. Но ты была права, он пригодился. Благодарю тебя.

Арман, не вставая с кресла, церемонно кивнул. Многозначительная улыбка девушки, игравшей весь рассказ с носовым платком, не сходила с её губ. Что крылось за этим, юноша понял, когда после паузы гостья сложила на коленях руки домиком и насмешливо, как ему показалось, посмотрела в упор на собеседника:

– Долг платежом красен, не так ли?.. Я знаю, что ты сделал… С твоей стороны это был непростительный поступок. Узнает сирра Элоиза, мне несдобровать, – Арман вопросительно поднял брови, и девушка заразительно рассмеялась. – Рассказывай теперь, как мне скрыть твой дар и прекратить пить воду вёдрами. Ты полтора года скрывал свои способности, настало время делиться опытом.

На левой щеке Армана от плутовской улыбки появилась ямочка, юноша не заметил, как пальцы Мариэль сжали платок, и не обратил внимания на её резкий вдох:

– Приключения сира Дролля Ригголо, ты помнишь эту книгу?

Девушка покачала головой:

– Я забыла про свой день рождения, а ты меня про книги спрашиваешь. Не помню. Дашь в дорогу почитать? Я тебе почтой верну.

Юноша поднялся:

– Конечно, сейчас принесу… – и в дверях остановился, тонко рассмеялся, – ты забыла про свой день рождения?

– Иди уже… за книгой! – беззлобно отмахнулась Мариэль.

Прошла минута, Арман не возвращался. Тогда Мари встала и, зевая в кулак, обошла комнату, рассматривая аскетичную обстановку поближе. Налила себе ещё воды, выпила её, как будто до этого весь день провела в пустыне, и прилегла поперёк кровати, рядом с изголовьем, и свесив ноги. Взяла одну подушку, поднесла к лицу, вдыхая запах. Вторая пахла более знакомо – подложила её под голову, зевнула ещё раз и прикрыла глаза. Арман всё не шёл.