Хранитель талисманов 2

Елена не могла кричать. Горло пересохло так, что никакой звук не смог бы пройти. Прижимая к себе Никиту, оглохнув от испуганных воплей, заполнивших зал, она смотрела.

Не сходя с места, Иван встретил чудовищ круговым движением меча. Первый получил удар в бок под основание лапы, и лезвие вошло в грудную клетку. Рилевский успел провернуть его в ней, прежде, чем толкнуть тело волка навстречу другому оборотню. Тот сменил направление атаки в долю секунды, но Иван увернулся, разворачивая и Елену с Никитой, закрыв их собою, словно щитом. Оскаленная пасть оказалась над его головой, и, перехватив меч, он послал его снизу вверх, пробив горло волка. В падении зверь пропахал лапой по груди Рилевского, и тот низко присел, чтобы воткнувшиеся в плоть когти не вырвали рёбра.

Елена, видя это, наконец взвыла. От страха и удивления, смешавшихся вместе, получился просто глухой вопль, а не крик. Иван отшвырнул тело огромного чудовища от себя одним движением и прижал ладонь к груди, туда, где из-под ткани рубашки густо засочилась кровь. Но это всего миг, и Рилевский поднялся, убрал меч за спину, забрал Никиту из ослабевших объятий Елены, а её саму поднял за локоть:

– Идём!

Они побежали на улицу, оставив в зале толпу перепуганных людей.

Машина Ивана стояла близко, почти у ступеней крыльца вокзала, двери салона приоткрыты. Рилевский усадил Елену с Никитой на заднее сидение, сел за руль и дал по газам. Колёса взвизгнули, и УАЗик на бешеной скорости выехал на дорогу.

За окнами замелькали точки фонарей, а всё за ними стало тёмной стеной.

– Куда мы едем? – охрипшим голосом спросила Елена, крепко прижимая к себе сына.

Никита смотрел на неё своими голубыми глазами, и кажется, совсем не боялся. А Иван напряжённо глядел во все зеркала.

– Домой, – ответил он. – Собираем вещи, и я тебя отвезу в другое место.

– За нами погоня? – женщину затрясло.

– Думаю, да, – кивнул Рилевский. – В зале были только двое. А мои следопыты доложили, что группа минимум из шести.

– Твои следопыты? – у Елены противно кружилась голова и сильно тошнило.

– Да, моя хорошая, ты видела нас, да? Поэтому убежала? – Иван взглянул на неё. – Прости, надо было тебе рассказать. Не знал как.

– Мне надо пакет, – еле выговорила Елена.

Она открыла окно, вдохнула холодный воздух и краем глаза заметила три фигуры на дороге позади…

Сердце больно ударило в груди, и оглушённая этим звуком Елена сползла по сидению:

– Иван, Ива-ан…

– Вижу, – отозвался тот, – они уже километров пять за нами.

Елену всё-таки вырвало, она прижала к лицу какую-то салфетку.

– Мы умрём, – зашептала она.

Тело стало ватным, безнадёжно слабым, и именно в этот момент через окно пассажира впереди, с жутким грохотом выбив стекло, ворвалась чёрная морда с жёлтыми глазами и оскаленной пастью. А Елена даже не закричала. Только зажала сына руками, как утопающий держит спасательный круг, и перестала воспринимать происходящее.

От внешнего удара машина ушла с полосы. На такой скорости полёт за пределы дороги был делом одной секунды. Реакция Ивана была почти мгновенной, но она ушла на то, чтобы молниеносно выброшенный меч вошёл в горло твари по самую рукоять. По инерции при резком торможении, уже бездыханное тело выбило лобовое стекло, вылетая в тёмные заросли. УАЗик срезал кусты и мелкие деревца и, наконец, с грохотом остановился, встретив дерево помощней.

– Догнали, – прошептала Елена.

– Не-а, этот ждал на дороге, – быстро ответил Иван, уже толкнув дверцу.

Он выскочил сам, вытащил Елену с Никитой из машины, завёл их в заросли и плеснул им на одежду какую-то жидкость.

– Ни звука, слышишь? – сказал он Елене. – По запаху вас теперь не найти.

Женщина слабо кивнула, но Рилевский взял её за плечи и сильно встряхнул:

– Даже если меня убьют, ни звука! Вас найдут Северсвет и Дарья, запомнила? Они идут за нами. Нам продержаться всего несколько минут.

Елена со слезами на глазах смотрела на него.

Иван поцеловал обоих и помчался назад к машине. Вернулся как раз к тому моменту, когда три волка спрыгнули с дороги. Один из них прошёл по крыше УАЗика и обратился в человека. Елена видела его, и даже в человеческом облике оборотень наводил ужас. Чёрные, как смола волосы, жёлтые огоньки глаз, мощная фигура с хищной пластикой.

– Рилевич, гадский выродок… – довольно зарычал он.

Рилевский почему-то засмеялся:

– И я тебя приветствую, навиец.

Елена не могла видеть эту схватку сквозь слёзы. Оборотни ринулись на Ивана все втроем, и звук лезвия его меча, молниеносно рассекающего воздух, словно разрубил её саму. Одна её часть едва дышала, задавленная ужасом, а вторая осознавала, что Рилевского сейчас убьют!

Елена в отчаянии посмотрела на сына. Почему? Почему за Никитой такая страшная охота? Почему истребляют всех, кто хоть как-то с ним связан?

Сквозь пелену слёз, она взглянула на Ивана. На нём уже не было куртки, он сам сбросил её. В складках ткани его рубашки, ставшей красной от воротника до пояса, собиралась кровь и капала на землю. Меч в левой руке, потому что раскроенную правую он держал согнутой в локте возле рассечённой груди, чтобы приостановить потерю крови. Но на окруживших его волков он смотрел без страха и, несмотря на ясный финал этого неравного боя, не собирался отступать ни на шаг.

Елена плакала беззвучно, но внезапно ощущение чужого присутствия позади, всего на мгновение опередило руку, зажавшую её рот. Женщина ринулась всем телом к Никите, но её силой удержали на месте и она услышала над ухом:

– Тихо, Леночка, свои.

Елена обернулась и увидела двоих – парня и девушку. Не надо было долго раздумывать, чтобы понять – это не люди! Помимо того, что оба были почти голыми, чёрные волосы девушки обрамляли красивое лицо с золотыми волчьими глазами.

Парень произнёс:

– Я Северсвет.

Елена замерла. Девушка улыбнулась ей, оскалив белоснежные клыки, а парень отвёл руку от её рта:

– Сиди тихо, Леночка.

И оба поползли вперёд. Елена вытянула вслед голову, но они уже исчезли из виду. А возле машины, оборотни, окружившие Ивана, не торопились убивать его, словно хотели насладиться моментом сполна.

– Ну, где же вы? – Елена всматривалась сквозь ветки кустов.

Она неосторожно подалась вперёд, и едва слышный шорох мгновенно развернул оборотней в её сторону. Мелькнувшего светлого пятна пальто было достаточно, чтобы всё понять. Они ринулись к Елене в тот же миг.

В кустах полыхнула вспышка, и огромная собака с белыми лапами, ничуть не меньше волков, врезалась в одного из них. С другой стороны поднялась чёрная волчица и прыжком догнала другого, но третий…

Елена застыла, понимая, что им с Никитой не убежать. Оборотень прыгнул точно к её сыну. Конечно! Ведь целью всегда был он!

Но внезапно… голос Ивана наполнил воздух, словно гром, и произнесённые слова, будто сорвали печати всех измерений. Ослепительно-яркий свет окутал Никиту, став очертанием огромного волка, закрывшего ребёнка собой. Звуковой волной его рёва несколько деревьев рядом вырвало с корнем, и третий зверь рухнул на землю оглушённым, из его пасти брызнула кровь. Призрак растаял в сиянии в ту же секунду, а Елена подхватила Никиту, крепко прижав к себе.

– Как ты, как?. – она заглянула в его глаза, ожидая самого худшего, но сын был спокоен. Даже… улыбался.

Елена встряхнула его:

– Мальчик мой!

– С ним всё хорошо, – раздалось за её спиной.

Женщина обернулась. Иван стоял рядом, опираясь на меч. В разрывах ткани его рубашки виднелись глубокие порезы, наполненные кровью, но заметив полный страха взгляд Елены, он ободряюще улыбнулся:

– Выживу, моя хорошая, не бойся.

Рилевский расстегнул ремни, которыми на спине крепились ножны меча, снял мокрую рубашку, вынул из кармана брюк кусочек белой ткани с вышивкой и приложил его к самой глубокой ране.

Елена смотрела на него и молчала, испытывая все чувства сразу: страх, тревогу, облегчение и удивление.

– Ты давно сражаешься, – наконец сглотнула она.

Иван кивнул как ни чём не бывало:

– Можно сказать с рождения.

А Елена, широко открытыми глазами смотрела, как белая ткань стягивается на ране, склеивая её края, как останавливается кровь и вспухшая на месте разреза кожа возвращается в нормальный вид.

– Кто ты, всё-таки? – с придыханием прошептала она.

Иван только улыбнулся:

– Я действительно дядя Никиты.

Елена понимала, что Рилевский говорит правду, но лишь малую её часть.

Пока они стояли, вокруг вовсю шла работа по сокрытию следов произошедшего. Северсвет, оставшись собакой, копал яму под тела оборотней, очень быстро углубляясь лапами в землю.

– Машина выживет! – крикнула Дарья от УАЗика. – Вроде. Северсвет, потянем?

Елена с новым для себя ощущением разглядывала девушку оборотня. В человеческом облике её фигура, покрытая тонкой тканевой сеткой, была мускулистой и крепкой, длинные чёрные волосы спадали на плечи. Дарья помогла Северсвету столкнуть тела оборотней в яму, а потом в одно мгновение снова стала волчицей. Вдвоём с собакой они легко вернули машину на дорогу.

Иван посадил Елену с Никитой, сам сел за руль. Оборотни на этот раз тоже поехали с ними в салоне. Елена от шока даже не обращала внимания на их быстрый переход из одного облика в другой. Три секунды – и в синем пламени либо волк, либо человек.

Весь обратный путь она просто молчала. Так много хотелось понять, но любая попытка сосредоточиться, чтобы сформулировать вопрос, приводила только к повторению перед глазами картин сегодняшней ночи. Елена и не заметила, как оказались у дома. Когда поднялись в квартиру, Северсвет весело спросил:

– Нам полагается ужин?

– Уже завтрак, – усмехнулась Дарья.

Пока Иван укладывал Никиту, Елена собрала на стол, и через несколько минут все сели на кухне. Тихо гудело радио, готовясь проснуться. Елене казалось, что она никуда не уезжала. Отчасти потому, что её не было дома всего два часа.

Ощущение нереальности подогревали полуголые оборотни, смаковавшие чай с конфетами, запах крови и разговор…

– Место подготовлено, – рассказывал Северсвет. – Город местного значения. Квартира в центре, возле стоянки службы такси. Здание старого образца, стены толстые, окна и дверь уже заменили. Пуленепробиваемый стеклопакет. Я сам пробовал пробить. Только трещину сделал.

– И плюс там лесопосадки вокруг отличные, охране будет где обращаться и прятаться, – добавила Дарья и посмотрела на Елену: – Ты их видеть не будешь, как и никто. Но сама будь на виду.

Иван добавил к этому:

– Да, моя хорошая. Мы, конечно, поняли, как тебя быстро находить, но лучше, если ты нам поможешь и сократишь это время до самого минимума. Хорошо?

Елена утвердительно кивнула и спросила:

– Кто спас Никиту?

Белый волк был самым непонятным из происходящего, уже хотя бы потому, что он был призраком. Северсвет и Дарья переглянулись, и тоже вопросительно посмотрели на Рилевского. Хотя в их взгляде читался чисто практический вопрос. Тот пожал плечами:

– Чего смотрите? Я и сам не знал, что будет такой ответ.

Иван задумался:

– Меня Брада научила перед этим заданием. Велела, если вдруг опасность будет велика до смертельной угрозы, позвать этого духа. Ну вот, до Никиты никому из нас было не успеть, так что я позвал.

– Берегини будут удивлены, – заметил Северсвет. – Ответ хранителя во внешнем мире – это новость.

Рилевский взглянул на притихшую Елену и объяснил:

– Это был дух-хранитель белых волков Бимир. Ярослав был из этого рода, как и твой сын, соответственно. Я тоже имею в себе частичку этой крови, наши рода связаны, поэтому Бимир ответил на мой призыв о помощи. Но это действительно невероятно, потому что уже почти сто лет, как живых хранителей нет. И никому за это время не посчастливилось видеть этого духа.

– Похоже, берегини совсем не зря поручили тебе это задание, – задумалась Дарья. – Не мне судить о важности жизни твоего племянника, но появление Бимира говорит о многом.

– Берегини? – переспросила Елена.

– Верховная берегиня – это кто-то вроде президента, – объяснил Иван. – Только полномочий у неё побольше будет.

Он усмехнулся:

– Представляешь, какое у меня важное задание?

Елена достала сигареты и закурила.

– Я пока не понимаю ничего, – сказала она, – но это потому, что я в шоке. Когда пройдёт, я подумаю. Только ты мне проясни: белые волки или хранители, это оборотни?

– Конечно, – кивнул Иван.

– И что, Ярослав мог?.

– Не мог, – отрицательно покачал головой Рилевский. – И Никита тоже не может, об этом не волнуйся. Не будет так, что зайдёшь в комнату, а там белый волчонок носится.

Елена сделала глубокую затяжку и с облегчением выдохнула дым.

В открытую форточку внезапно влетела большая птица, внеся поток ветра. Елена от неожиданности присела и выронила сигарету. А грациозный медово-коричневый сокол сел на руку Ивана. Тот вытянул её для птицы.

Елена тихо выругалась и, схватив полотенце, пошлёпала им по дымящейся сигарете. Рилевский насмешливо наблюдал за её действиями. Женщина, наконец, остановилась и шумно выдохнула. Просто сложно было справиться со всем вот этим…

Сокол посмотрел Ивану в глаза внимательно, совсем по-человечески, и через мгновения взмахнув крыльями, вылетел в окно, а Рилевский сказал:

– Дорога проверена. Никого. Поехали.

* * *

В восемь утра Елену привезли на работу, к обеду она была уволена по собственному желанию. Раньше отъезд проходил в быстром темпе без процедур. Елена предпочитала заводить новую трудовую книжку на каждом месте, боясь потерять ценные минуты. Но сейчас, рядом с Иваном и двумя оборотнями она не торопилась.

К вечеру этого дня они преодолели пятьсот километров и въезжали в другой город. Старинное здание в центре оказалось великолепным сооружением для весьма небедных владельцев. Елене даже было стыдно сюда заезжать. Но вещи уже внесли, Северсвет и Дарья попрощались и вышли, а Рилевский, посадив её на кухне, отдал последние указания:

– Часто у нас видеться не получится. Наверное, в следующий раз я появлюсь совсем не скоро. Но ты всегда знай – рядом с тобой охрана, за тобой наблюдают. Сама будь настороже. Охранников своих не ищи, этим ты их засветишь, и ещё… расскажи Никите.

Елена нахмурилась:

– Я подумаю.

Иван кивнул:

– Твоё право.

– Может, и не скажу.

– Тоже твоё право.

Рилевский обнял её:

– Всё, моя хорошая, мы поехали.

Елена удержала его в объятиях.

– Постой, – улыбнулась она, – сейчас наберусь духу тебя отпустить.

Иван засмеялся, постоял ещё немного, пока Елена слушала звук его сильного сердца, прижавшись ухом к груди.

– Спасибо, – наконец вздохнула она. – Хотя это не то слово, чтобы выразить мою благодарность.

Уже направляясь к двери, Иван улыбнулся:

– О чём ты? Вы же моя семья.

Елена проводила всех, помахав рукой с крыльца дома отъезжающей машине. Когда вернулась в квартиру, села возле Никиты. Сын ещё спал, и она наклонилась над ним, рассматривая его лицо. Спокойное и безмятежное.

Хорошо не знать об опасностях, которые грозят тебе каждый день. Можно жить, не прячась и не боясь.

«Зачем тебе знать»?

Елена вздрогнула от этой мысли.

«Чтобы оглядываться всю жизнь и видеть кошмары»?

Она погладила сына и поцеловала в лоб.

– Нет, ты не узнаешь, – прошептала Елена. – Пока, а может, и никогда. Я сделаю всё, чтобы ты не узнал. У тебя будет хорошая, достойная жизнь, пойдёшь в школу…

Как давно она не могла позволить себе помечтать. Ведь каждый день был всего лишь ещё одним и к вечеру мог оказаться последним. Незачем думать о будущем. Но сейчас…

Сейчас за окном зажегся вечерний свет, и шумящие деревья вдруг стали невероятно красивыми в тихом ночном ветре. Волшебное чувство – знать, что кто-то там, за этими окнами, наблюдает за тобой, заботится о тебе и хранит от всех невзгод.

Елена обняла Никиту, накрылась пуховым одеялом и, наконец, заснула, забыв обо всем.

Глава 1

Наши дни

Воздух Огатора мягко дрогнул. Тревожно всколыхнулась листва. В чаще леса блеснула вспышка, и резкий звук разорвал тишину спящего леса.

– Это он? – оборотни переглянулись.

Кто-то зарычал:

– Задрал он своими выпендрежами из внешнего мира.

Между деревьями на узкую просеку медленно выехал внедорожник.

– Как называется эта груда железа?

– Машина, – ответил Туран.

– Они вроде по-разному называются…

– Это ты задрал своими вопросами! Спроси Таркора! – раздражённо бросил Туран, поднимаясь. При этом покачнулся.

Голова разламывалась после удара, едва не разрубившего череп. Кровяная корка слепила волосы с кожей и трескалась при любом движении. А оборотень уже десять раз за последний час доложил данные разведки. Можно было и между собой поделиться! Так нет же, надо каждому, вновь прибывшему разъяснять отдельно, что захоронений вокруг Темника нет, тела нигде не висят, зато реют алавийские флаги. Пленных много, но все в стенах под охраной. Ничего больше узнать не удалось. Вся округа кишит патрулями.

После рейда к городу Турана и так передёргивало от алавийских знамён на башнях, так что объяснять что-то о железке сейчас было выше его терпения.

Погасив слепящие фары, внедорожник остановился у пеньков. Многочисленные выходы с тропы не прошли для него даром. Краска на бортах ободрана, бампер помят, зеркала сбиты.

Таркор вышел из машины. Туран давно его не видел – с момента наступления. В боевых действиях первый слуга повелителя не участвовал по какому-то особому распоряжению, так что сейчас выглядел намного лучше, чем присутствующие. Чёрные волосы коротко и аккуратно острижены, чистое лицо без следов ударов и порезов, людская одежда без пыли.

Оборотни молча оглядели Таркора, как и он их. Воины Темника оправились от ранений после битвы за свой город, но вид всё равно был потрёпанный. Теперь у них не осталось места для восстановления сил. Вокруг огромная территория, полная врагов. Но на зов они пришли.

Таркор передал послания для всех выживших, включая аркаидов, велеалов и сурвак. На последних надеялся больше всего. Простые солдаты нужны для его плана более других. Но и оборотни послужат последней воле повелителя.

– Нас осталось мало, – сказал один из старших командиров Таркору.

Тот кивнул:

– Я знаю. Кто ещё пришёл на зов?

– Аркаиды, велеалы и сурваки ждут тебя у входа в Дизей, как ты просил, – ответил командир. – Чего ты хочешь?

Таркор посчитал оборотней. Собралось всего около тридцати, но этого ему хватит для задуманного.

– Вы хорошо сражались, – произнёс Таркор. – Но ваш бой ещё не окончен. Мы должны уничтожить Алавию. Это последняя воля повелителя Скарада.

На минуту после этих слов лесную поляну сковала тишина. Оборотни молчали, а Таркор знал, что возражений не будет. Они проиграли, бежали и потеряли всё. Теперь смысл жизни всех, кто выжил – мстить и убивать.

– Ты первый слуга повелителя, – один из командиров, наконец, опустил голову в поклоне: – Мне можешь приказывать. Приму твою волю.

– Мы тоже готовы, – ответили другие оборотни.

Таркор едва заметно улыбнулся. Лишь аркаиды возражали ему при повелителе, но оборотни всегда были в его распоряжении для любых целей. Они помнили, что Скарад доверял ему и разрешал ему всё. Первый слуга повелителя именно тот, кто может возглавить их.

– Всем отрядам собраться у Дизея, – отдал распоряжение Таркор.

Оборотни переглянулись:

– Что ты там ищешь?

Довольная улыбка тронула губы Таркора:

– Смерть Алавии.

* * *

Шумная городская ночь светлела. И утро, как всегда началось с того, что над головой заговорили громкие голоса. Раздражённый мужской, конечно матом, и нервный женский.

– Ну вас… – Никита, тяжело вздохнув, посмотрел в потолок. – Семь утра, суббота, обалдели совсем?

Но раз соседи проснулись, значит, спать уже точно не придётся, так что Велехов поднялся и пошёл умываться. Дом постепенно просыпался, всё больше гудя. И громкость разговора в квартире наверху нарастала. Внезапно хлопнула входная дверь, и быстрые шаги помчались по лестнице вниз. Наташа. Пока отчим – вечно с похмелья, разговаривал с мамой – вечно пьяной, девочка убегала.

Никита быстро подошёл к двери, открыл её и окликнул Наташу. Девочка остановилась на лестничной клетке внизу и обернулась.

– А, это ты… – хмуро приветствовала она соседа. – Я гулять.

Наташа застегнула старую куртку, собрала ядовито-розовые волосы в короткий хвост и сильно потёрла слезящиеся глаза.

– Стой, – с нажимом в голосе сказал Никита. – Не уходи. Пойдём, зайди ко мне на чай.

– Отстань, чего ты лезешь вообще?! – девочка расплакалась и бросилась бежать, перескакивая через пять ступеней.

Велехов и сам громыхнул дверью. Ну как так можно? С каких пор всё так изменилось? Или всегда было таким? А он просто забыл?

Забыл о том, что здоровый пьяный мужик может позволить себе ударить четырнадцатилетнюю девочку. Свою, пусть приёмную, но дочь.

В первый день, когда Никита только приехал в эту квартиру, местные пенсионерки поймали Наташу с сигаретой в руках в подъезде, отчитали и отвели к отчиму. На глазах у всех он ударил девочку по лицу.

Велехов стоял этажом ниже. Когда увидел, что происходит, поднялся наверх и сломал отчиму нос. Хотел сломать ещё что-нибудь, чтобы посыл дошёл, но началась трагедия. Выскочила жена с криками, Наташа убежала на улицу, а бабульки, чтоб их… Решили, что они не причём. Ещё и замечание Никите сделали: надо, мол, держать себя в руках, это отчим по-отцовски.

По-отцовски…

Полдня мама убеждала Никиту, что он был не прав, это дела семейные и влезать в них не надо. Велехов не стал с ней спорить, пообещал, что больше не будет, но присматривать за девочкой не перестал. И вообще, дела семейные, да? Ребёнок бледный в синяках и одета в единственные джинсы с дырками в любую погоду. Семейные дела у них. Отговорки!

Иван не допустил бы и мысли, чтобы в его княжестве так обращались с детьми. Если кто такое услышит, князь приедет и посреди ночи, чтобы лично разъяснить непорядочному отцу семейства, в чём он не прав.

Но Наташа была только верхушкой айсберга. Через несколько дней после переезда Никита увидел толпу соседей, которые что было дури вопили друг на друга из-за грязного подъезда. Стены оплёваны, бычки валяются! Основной претензии бабушек отвечала молодёжь: «на это есть уборщицы» и «мы деньги платим».

Велехов вернулся домой, взял ведро и тряпку. Его никто не замечал ещё минут сорок, и за это время он спокойно вымыл стены и пол. И все дружно замолчали.

Через неделю Никита перекопал клумбу, натаскал кирпичей, побелил их и уложил в красивые бордюры. Просто так, чтобы возле дома была ухоженная территория. А потом занялся покраской лавок.

Вот и сейчас, утром, пока никого на них не было, и стояла на удивление жаркая августовская погода, он вышел с ведёрком краски и кисточкой. Велехову было нечего делать. Он был в отпуске от обязанностей хранителя. Так что наводил порядок вокруг себя и в мыслях.

Больше его, конечно, привлекал их загородный дом. Лучше было бы там повозиться, хоть окна вставить. Но мама наотрез отказалась отпустить его туда. Простой переезд в другую квартиру обговаривался две недели. Елена справилась со своим страхом с большим трудом, но в итоге всё-таки разрешила сыну уехать в соседний квартал.

Мерно водя кисточкой по доске, Велехов вспомнил свой приезд. Иван одолжил ему свою машину, сам не поехал – побоялся. И не зря. Никита долго уговаривал маму отказаться от идеи сбросить дорогущий внедорожник Ивана со скалы, хотя и понимал её чувства.

Обстоятельства его исчезновения давали Елене все основания полагать, что именно Рилевский виноват во всём. После получения от него посылки и обещания приехать, она вернулась домой, а там полный бардак. Всё разбито, на улице полиция обнаружила отпечатки колёс разных машин, лужу крови, волчью шерсть и следы огромных лап.

Масла в огонь подлил один из сотрудников полиции. Оценив объём крови на земле, он в присутствии Елены сказал, что ни один человек не выживет после такой потери. Женщина упала в обморок. А Никита в то утро был уже на выходе из тайного коридора Рилевы вместе с Иваном.

Через полтора месяца, жарким июльским деньком, он заехал во двор и увидел амбарный замок на двери. В саду ветер шелестел жёлтыми оградительными лентами. Заброшенность дома удивила только отчасти. Было понятно, что жить здесь мама не могла.

Велехов отправился в городскую квартиру. Вошёл, открыв дверь своим ключом. Елена сидела за столом на кухне, с ней две подруги, на столе водка и фотография сына.

– Мам! – окликнул её Никита.

Подскочили все. Елена, увидев сына, несколько минут не могла ни говорить, ни думать. Не могла даже плакать. Это потом, когда Никита прижал её к себе, она рыдала, уткнувшись в его грудь. Когда наконец проплакалась и оглядела сына, удивлению не было предела. Телосложение, цвет волос и глаз стали совсем другими. Чуть позже Елена заметила и новую походку – лёгкую и бесшумную, и, конечно, волшебный рисунок…

Никита, перед тем, как вернуться во внешний мир, гостил в Рилеве, и Софья по его просьбе сделала ему родовую надпись. Все оборотни носили на себе знаки своего рода, и Велехов тоже захотел. Небольшая надпись получилась. Всего-то символ Вулавала на груди – четыре скрещённых лезвия в круге, и строчки с именем и указанием ближайшей родственной связи – князя Рилевы.

Но Елена всё равно разглядывала эту красоту. В тонкие линии надрезов на коже была залита серебряная краска, и рисунок мягко поблёскивал на свету и в темноте. Елена пыталась узнать что это, но Никита не сказал. Как не сказал и ничего о том, что с ним произошло, немного жёстко запретив об этом спрашивать.

А как можно было рассказать, что он теперь оборотень? Как рассказать, что его кровь была отравлена, и он излечился в тот момент, когда смерть отнимала самых близких его друзей? Может, стоило рассказать о долине Синевы, утопающей в чёрных водах Озёр Мрака, и храме-усыпальнице, где вечным сном уснула Арнава? Или о том, как он воткнул в сердце Скарада меч-талисман?

Было и ещё кое-что, о чём не мог рассказать Никита. Мысли о Вулавале не давали ему покоя. Пока он был в Рилеве, Софья часто рассказывала о землях белых волков. По её словам они опустели, и сейчас заросли дороги и тропы, ведущие к белому княжеству. Уже давно никто не знает, что стало с ним. И Никита захотел узнать. Его род начался на той земле много лет назад, и погиб, защищая её. Иногда приходит время вернуться к началу.

Велехов опустил кисточку с этой мыслью. Он докрасил последнюю лавочку у последнего подъезда и отправился домой. Встретил на крыльце вредных соседок. Бабульки вышли на улицу, посмотрели на покрашенные лавки, сразу загалдели, что сесть поговорить некуда.

– Зато завтра будете сидеть, как на новых, – усмехнулся Никита, – сегодня поплюёте семечки дома.

Соседки обиделись, а Велехов поднялся в квартиру. Дальнейший день лежал перед телевизором, по привычке сжимая в ладони свой медальон. Пока он жил при храме-усыпальнице во время его возведения, он всё-таки упросил Браду настроить и активировать медальон как положено. Установить двустороннюю связь. И научить пользоваться этим устройством. Брада согласилась, хотя это было против правил. Медальоны поддерживали связь между берегинями, а им совсем не было нужно, чтобы кто-то ещё сидел на их канале. Тем не менее теперь Никита мог входить в сознание Арнавы, даже на таком расстоянии.

Но это было вхождение в белый туман. Безграничный пустой мир, из которого иногда приходили неясные ощущения. Казалось, боль проникает в грудь и страх растекается в мыслях…

Велехов вздрогнул, просыпаясь. Он всё-таки уснул, и рука соскользнула с медальона. В комнате работал телевизор, шёл какой-то фильм. За окном солнце закатывалось за горизонт. Углы панельных десятиэтажек остро очертились его светом, а сверху на плоские крыши ложилась вечерняя тьма.

Никита потянулся, встал с дивана и не торопясь снял одежду. Потом открыл балконную дверь, впуская прохладный воздух. После сна тело всегда нагревалось градусов до сорока, и с кожи сходил жар.

Велехов с нетерпением дождался темноты. Убедился, что никого нет рядом и никто не смотрит из окон, а потом шагнул с подоконника балкона, обратился в воздухе и тихо прыгнул в ночь.

По пустынным улицам, мимо освещённого фонарями парка, вдоль мелкой речки, протекающей через город, спящим стройкам, с кранами, одетыми в гирлянды жёлтых огней, белый волк летел, словно призрак, забыв обо всём мире до самого утра.

* * *

Давно оставленные жителями катакомбы Дизея тихо гудели. Едва слышно стучали молотки и скребли лопаты. Звук и свет глушился специальными шатрами, возведёнными вокруг входа. В тоннеле шла работа. Очень давно обитатели подземного княжества Огатор строили свои города – великолепные сооружения в толще земли. На сводах огромных залов сияли сферы Альтана, сменяя ночь и день, по улицам текли чистые реки подземных вод, и в садах сверкали кристаллы, рассаженные жителями вместо цветов.

На глубине десяти метров оборотни и сурваки раскапывали створки огромных ворот главного города Огаторского княжества – Дизея. Широкий коридор, ведущий с поверхности, упирался прямо в них.

Аркаиды тоже были здесь, но работе предпочитали презрительное созерцание. Как и велеалы. Последних пришло всего двенадцать. Их народ и так был небольшим, а теперь и вовсе остались единицы. Те, что явились на зов, сбились в кучу в самом тёмном углу и оттуда поглядывали своими белыми глазами из-под тёмных капюшонов. А Туран поглядывал на них, пока рыл лапами камни и землю. Велеалы не воины, им только свои песни петь и сны навевать. Зачем они Таркору?

Старший аркаидов, глава рода Дикад к лопатам не притронулся и своим воинам не позволил. За что сурваки грызли этих рогатых амбалов в помятых доспехах злыми взглядами. Но нрав аркаидов знали все, так что ни слова им не сказали.

Дикад не торопился признать Таркора своим новым командиром, поэтому едва тот спустился в подземный коридор, аркаид встретил его соответствующим вопросом:

– Как ты выжил, подранок, и кто назначил тебя главным?

Начало разговора в таком тоне заставило всех остановить работу. Туран, как и остальные оборотни, принял человеческий облик и подошёл поближе. Для них Таркор всегда был правой рукой повелителя. И все они знали его особенность – принимать решения только с холодной головой. Так что сейчас никто не удивился тому, что Таркор не обратил внимания на презрительный тон аркаида и ответил ему одним словом:

– Скарад.

– Повелитель должен был сказать об этом всем командирам, – прорычал Дикад.

– Уж не ты ли решаешь, что должен был делать повелитель? – усмехнулся Таркор.

– Но и не ты!

– Что ж, – оборотень пожал плечами. – Тогда уходи. Мог бы не приходить на зов.

– Я пришёл не на твой зов, – так и рычал Дикад, – а всего лишь узнать, что ты задумал.

– Я выполняю то, что велел повелитель, – неожиданно жёстко произнёс Таркор. – Если хочешь быть частью этого, объединим усилия, если нет – пошёл вон.