Читать книгу: «Клятвы самозванцев»

Глава 1. Мышь и акробат

Пламя в сердце, на золото падком.

Он без крыльев над миром парил.

Правда с ложью играли в загадки,

Но хитрец сам себя обхитрил.

Мысли о своей смерти означают, что жизнь не удалась. Мысли о чужой смерти означают, что жизнь не удалась у кого-то другого. Мысли об убийстве означают, что человека загнали в ловушку. Именно в ловушке ощущал себя Лин, когда хладнокровно размышлял, что связанными руками вполне возможно схватить камень, так удачно оказавшийся на пути, и проломить череп одному из двух своих конвоиров. Но второй, несколько раздосадованный смертью напарника, вероятно проломит череп ему самому. Нет, план слишком прекрасен, чтобы сработать.

– Эй, рыжий, двигай ногами шустрее, – ткнув его в спину, велел тот самый конвоир, который в мечтах Лина уже омертвел. Насовсем, быстро и молча.

– Звучит как приказ, – буркнул Лин. Конвой, так сердобольно выделенный Ее Величеством, ему не нравился. Не такая уж он важная персона, чтобы отрывать от службы стольких людей и заставлять его спешиться.

– Это он и есть. Не поторопишься – привяжем тебя к лошади. Тогда-то побежишь вприпрыжку.

– Боюсь, в таком случае я обижусь и не соглашусь сотрудничать с Ее Величеством, – дерзко пожал плечами Лин. Со связанными руками это получилось не так насмешливо, как он хотел. Ага, не согласится он. После проделанного пути его уж точно не отпустят домой с почестями. – Меня за это убьют или еще что похуже. Представляю, сколько видов жестокой смерти вы, господа, успели мне придумать. Однако мой драгоценный дракон без меня зачахнет от тоски. Будет очень грустно, если Крылатое войско Шанъяра лишится сильного молодого дракона.

«Да еще и сына самого Разящего», – хотел добавить Лин, но вовремя захлопнул рот. Это обстоятельство оказалось слишком неожиданным, спутало все его карты и заключило любимого Мыша в тиски похуже железных цепей. Будучи сыном самого сильного дракона Крылатого войска, он обязан покоряться отцу. Сыновья почтительность, которую драконы впитывают, кажется, еще в скорлупе. Мать их за ногу… кхм… за крыло!

И сыновья почтительность вправду оказалась не пустым словом. Лин поднял усталый взгляд в затянутое тучами небо. Под сизым небосводом виднелись три крылатые тени. Мышь – черный, как смоль. Мелкий и поджарый по сравнению с двумя остальными драконами. Его отец Разящий – золотой и внушительный, с размахом крыльев вполовину неба. Могучий – третий дракон, чья серая чешуя напоминала лезвия мечей солдат, окруживших Лина. Но он откровенно любовался только Разящим. Золотой дракон казался ему прекрасным в тринадцать лет, и в восемнадцать ничего не изменилось. Кроме того, что Разящий заставил Мыша беспрекословно себе повиноваться. Потому положение Лина вот уже три дня попахивало откровенно плохо. Дерьмом попахивало, если уж быть честным.

Однако, если бы не ценность Мыша для Ее Величества и Крылатого войска, Лин мог бы провести остаток жизни в рабстве. Шанъяр – страна жестоких кочевников и кровопролитных войн династий за власть – не славился трепетным отношением к пленным. Но раз уж Лин оказался слишком драгоценным человеком для молодого дракона, потерянного еще яйцом, ему сохранили жизнь, позволили долететь до Шанъяра на Мыше и даже не стали привязывать к лошади, когда заставили спешиться. Как мило, ну вы только подумайте!

Улань-Мар – великая столица Шанъяра – приближался. Город расположился на трех холмах, и потому даже издалека виднелись крыши с приподнятыми углами, которыми так славился Шанъяр.

– Тебе посчастливилось войти в Улань-Мар не пленником, а будущим защитником династии Амáн. Цени это, чужеземец, – заметив заинтересованный взгляд Лина, гаркнул ему в ухо конвоир, который слишком много разговаривал для мертвеца.

«Защитник династии Аман». Слишком странно звучало это для акробата, который только и умел, что выделывать трюки, лучезарно улыбаться и поражать людей дуэтом с драконом.

Лин вновь поднял глаза на Мыша и прикусил язык, запретив себе пререкаться с кем бы то ни было. Если его убьют, дракон и вправду зачахнет от горя. Лин слишком любил его, чтобы позволить этому случиться. Мышь для него – самый настоящий ребенок. Нежданный, но выстраданный. Да, большой, крылатый, чешуйчатый ребенок, которому по силам подсмалить его, как поросенка на вертеле, но все еще малыш, который нуждался в защите.

Они шли к столице не меньше двух часов. Голая степь никак не кончалась, раскинувшись вокруг бесконечной недружелюбной ловушкой. За время пути с неба пролился весенний дождь, намочив и без того неприглядный костюм Лина, поверх которого был накинут ношеный черный халат из плотной ткани с красным кантом. Подол чужого одеяния волочился по земле и отсырел. Лин плелся, едва не лопаясь от злости, хоть и одаривал всех легкой, насмешливой улыбкой, сросшейся с губами.

Ему показали его ничтожное место, заставив спешиться со спины Мыша. В нескольких часах ходу от столицы их ждала стража, под которую и заключили Лина. Унизительно связали руки, будто он военнопленный, и вели к королеве, как на убой. Неплохое начало службы. Незабываемое!

Наконец в Улань-Мар пожаловало закатное солнце, выглянувшее из-за туч, и иноземный пленник со своим драконом. На подъезде к городу их ждало целое посольство.

Лин с неприязнью смотрел, как всадник, возглавлявший их процессию и облаченный в расшитое драгоценными камнями черное одеяние, какие носили особо знатные придворные, соскочил с коня. Черные волосы, собранные в пучок на макушке, в сумерках казались причудливым шлемом. Глава дворцовой стражи. Лин не запомнил его имя, зато обозвал про себя главным пучком. Таких пучков, помладше рангом, за ним отрядили восемь. Не таких знатных, но таких же высокомерных.

Лин не впервые видел придворных шанъярцев, но не переставал удивляться их моде. Длинные волосы, за которыми ухаживали, как за сокровищем, многослойные халаты и эти… намордники! Он слышал, что серебряные маски, отлитые в форме языков пламени и закрывающие нижнюю половину лица, символизируют (как неожиданно!) драконий огонь. Шанъяр – по праву единственная страна, сохранившая драконов от вымирания. Они – ее главное оружие и гордость. Нет ничего удивительного, что огонь превратился в символ. А еще Лин подозревал, что в таких масках неудобно болтать, а, значит, королева Цэрэн могла не беспокоиться, что дворцовые тайны разнесутся по столице.

Такие же, только золотые, маски носили все всадники Крылатого войска. Ее же придется нацепить и Лину. Наверное, чтоб не кусался, как собака. Он-то умеет.

Лин с интересом наблюдал, как два стражника распахнули полог высокого шатра, и из-за него показалась невысокая женская фигура. Хрупкая, но наряженная в столько слоев одежды, что железная броня и та казалась легче.

Королева Цэрэн. Самая молодая правительница Шанъяра. Да что там говорить! Первая женщина-правитель за двухвековую историю династии Аман! Семнадцатилетней девчонкой она отстояла трон, уничтожив армию старшего брата, рожденного от наложницы. Сильная женщина, но еще столь молодая. Лин помнил, как восхитился ею пять лет назад. Ею и ее двоюродным братом, возглавившим Крылатое войско. Их пророчили друг другу в супруги, и, вполне возможно, однажды людские пророчества сбудутся. Слухи о них ходили даже в Хаате – родине Лина.

Если пять лет назад загадочный глава Крылатого войска, чье одеяние сверкало на солнце от обилия золота, вызвал у Лина искренний восторг и даже зависть, то сейчас… Сейчас он не мог не злиться. Уж слишком отличалась реальность от красочных фантазий, которые успел придумать себе тринадцатилетний мальчишка, пораженный видом невероятного золотого дракона и властью над ним юноши в такой же золотой маске.

Главу Крылатого войска стоило остерегаться и уж точно не стоило надеяться заполучить его в союзники…

* * *

Музыка ускорилась, полный зал циркового шатра замер, но Лин ничего этого не замечал. Трапеция, за которую он привычно цеплялся руками, раскачивалась все сильнее. Вот-вот настанет нужная секунда. Миг, второй, третий, пора!

Лин отпустил руки и ушел в кувырок через голову. Тройное сальто под напряженную тишину зала, и вот крепкие руки Мирана поймали его, как и сотню раз до этого вечера.

Восхищения и трепета от удачно выполненных трюков Лин уже давно не ощущал. Под акробатами никогда не было сетки, иначе зрители шли бы на их выступления не так охотно. Лин даже не переживал, что однажды сорвется и разобьется на манеже. Страх уже давно перестал пьянить его, а, значит, утратил пользу. Его пьянили только полеты, и вот-вот зрители увидят то, зачем пришли.

Музыка стихла, трапеция опустилась, и Лин плавно приземлился на ноги под оглушительные аплодисменты толпы. Миран спрыгнул рядом и лучезарно улыбнулся. Он смеялся часто и искренне. Их с Лином называли главными улыбками цирка, на что тот молчал и посмеивался. Если добряк Миран улыбался искренне, то Лин похвастаться искренностью не мог.

Когда аплодисменты стихли, зычный голос распорядителя разнесся по шатру:

– Дорогие гости, спешим пригласить вас на улицу. В завершение нашего скромного представления вас ждет та самая диковинка, ради которой вы все пришли к нам сегодня. Величественный черный дракон и его всадник покажут вам свой лучший номер! Только сегодня и только для вас!

Зрители довольно загалдели и повалили к выходу под задорный аккомпанемент музыкантов, а Лин проскользнул за кулисы, чтобы переодеться. Его раздражал обтягивающий костюм с перьями для номера на трапеции. Он напоминал себе петуха с рыжим гребешком и злился сильнее. Костюм для номера с Мышем шили под его надзором, поэтому получился он как нельзя лучше.

Маленький закуток, где переодевались артисты, напоминал свалку. Горы костюмов лежали друг на друге, пахло потом и пудрой. Десяток человек галдели рядом, однако все беспрекословно уступили место Лину. Еще бы! Они с Мышем – главная гордость цирка, золотая жила, кормящая их всех вот уже второй год. Люди обожали номера с драконом. Когда маленький и неказистый Мышь немного подрос, пришло его время выходить на манеж и отрабатывать еду, которая обходилась кочующему цирку в круглую сумму. Сначала они с Лином выступали под куполом шатра, но два года назад Мышь вырос настолько, что выступления перенесли на улицу, благодаря чему увеличился и их размах. Тогда и привалили толпы народу, деньги и слава.