Одному Мальчику на Новый Год подарили Бархатного Зайчика. В ту пору он был великолепен: толстенький, пушистый, белый, с забавными коричневыми пятнышками, с усиками, которые можно было вполне принять за настоящие и с милыми ушками, расшитыми изнутри розовым атласом. Как неотразим он был тем Новогодним утром в ожидании Мальчика, возвышаясь на горе подарочных коробок с блестящей веточкой остролиста в лапках!

Среди той горы подарков были и заводная мышь, и орехи с апельсинами, и миндаль в шоколаде, и игрушечный моторчик, но Зайчик, конечно же, был лучшим из всех! Целых два часа Мальчик занимался только им. Но затем гости ушли обедать и дети принялись разворачивать другие подарки. Упаковочная бумага шелестела так возбуждающе, а новых игрушек было так много, что про Бархатного Зайчика совсем забыли.

Кожаная Лошадь

Прошло много времени, а Зайчик все стоял в шкафу с прочими игрушками или валялся на полу в детской, и никто о нем особенно не вспоминал. Поскольку он был скромным и всего лишь сшитым из бархата, некоторые дорогие игрушки относились к нему с пренебрежением. Особенно это относилось к заводным игрушкам: уж эти считали себя лучше всех, так как с заводные моторики позволяли им двигаться самим. Они не просто смотрели сверху вниз на всех остальных – они притворялись настоящими!

Моторная лодка, которая пережила два сезона и утратила большую часть своей покраски, тоже переняла от них манеру хвастаться техническим преимуществом: ведь она была моделью настоящей лодки. А наш Зайчик полагал, что не может претендовать на звание никакой модели: он не знал, что существуют настоящие Зайчики и думал, что все они набиты опилками, как и он сам. О, Зайчик вполне осознал, что опилки были очень устаревшим материалом, о котором лучше не упоминать в современных кругах! Даже Тимоти, деревянный лев на шарнирах, сделанный солдатами-инвалидами и, казалось бы, способный на более демократичные взгляды, надувал щёки и уверял, что связан с Правительством!

Среди всех этих игрушек бедный Зайчик чувствовал себя очень ничтожным и непримечательным. Одна лишь Кожаная Лошадь была к нему любезна и добра. Кожаная Лошадь жила в детской гораздо дольше других. Она была настолько стара, что её коричневая шкура местами облезла и пестрела проступившими швами, а почти все волосы из ее хвоста были выдраны, чтобы нанизать на них бусы.

Лошадь была мудра, потому что видела уже не одно поколение заводных игрушек: они появлялись, хвалились и важничали, но после очередной поломки о них быстро забывали, а чаще – просто выкидывали. Лошадь знала, что они всего лишь игрушки, которые никогда не смогли бы превратиться во что-то другое. О, Кожаная Лошадь понимала, что волшебство детских игрушек необъяснимо и случается только с теми, кто стар, как ее шкура…

– А что значит быть настоящим? – спросил однажды Зайчик, когда они лежали рядом на полу детской, пока Няня убиралась, – это когда механизмы, которые внутри, жужжат и заводятся ключиком, который снаружи?

– Да нет, настоящесть – это не то, как ты сделан, – сказала Кожаная Лошадь – а то, что происходит с тобой, когда ребенок много лет тебя любит. Когда он не просто играет с тобой, но чувствует к тебе любовь. Тогда-то ты и становишься настоящим.

– А это больно? – спросил Зайчик.

– Иногда, когда ты настоящий, – призналась Кожаная Лошадь, потому что всегда была честной, – ты не против того, чтобы иногда пострадать.

– А это случается сразу? будто завели твой моторчик? – уточнил Зайчик, – или постепенно?

– Это происходит не сразу, – ответила Кожаная Лошадь, – оно занимает много времени. Вот почему это редко случается с игрушками, которые сложно устроены и потому быстро ломаются, или с теми что имеют острые колкие края и потому их нужно очень тщательно хранить, чтобы не повредить.

– Обычно к тому времени, когда ты становишься настоящим, большинство твоих волос уже выпало от избытка любви, глаза вываливаются, твои суставы разболтаны и ты очень потрёпан. Но все это уже не важно, потому что, как только ты становишься настоящим, ты уже не можешь быть уродливым и некрасивым. Как некоторые глупые хвастливые игрушки этого не понимают!