Читать книгу: «Ромашка для Горыныча», страница 11

Глава 20

Время ползёт, как черепаха, а иногда кажется, и вовсе останавливается. Но вчерашний день пролетел, словно тяжёлый сон, я его вообще плохо помню. Лекции писала вполглаза, преподавателям отвечала невпопад, даже Зорина была мной недовольна.

Домашку совсем забросила.

Девчонки, видя моё настроение, стараются вести себя тихо.

Сегодня утром пришла на пары, голова всё ещё ватная. На первых двух еле высидела. А на третьей – философия.

Зоя Дмитриевна, полноватая дама прекрасного предпенсионного возраста, всегда спокойная и уравновешенная, неспешно диктует:

– Деньги, будучи универсальным эквивалентом ценности, воплощают философские противоречия. Они служат инструментом обмена, символом человеческих отношений и средством власти, способным определять судьбы людей и государств.

Записываю за ней и грустно усмехаюсь про себя, насколько она права.

– Лиесс, что смешного я сказала? – голос Зои Дмитриевны заставляет меня выйти из задумчивости.

Она смотрит на меня, приподняв подкрашенные брови.

Торопливо выпрямляюсь.

– Ничего смешного. Всё правда, – отвечаю, с трудом подавляя грустную усмешку. – Деньги действительно символ власти и человеческих отношений. И способны определять судьбы людей.

– Рада, что Вы понимаете концепцию моих лекций, – удовлетворённо кивает она и продолжает бубнить.

Её голос спокоен и размерен, и я пытаюсь сосредоточиться на тексте, но мысли пьяными улитками так и пытаются расползтись по голове.

В конце пары на стол прилетает бумажка.

"Пойдем сегодня в клуб?"

Оборачиваюсь и встречаюсь взглядом с насмешливыми зелёными глазами.

– Замётано? – улыбается Олег.

Мотаю головой.

– Да лан. Потусим, развлечёмся. Типа, расслабимся, – шепчет он, наклоняясь ближе.

– Нет! – отвечаю резко.

Его улыбка становится ещё шире. Олег оглядывается на своих друзей и вдруг подмигивает мне.

– А чё так? Перед Гориным ноги раздвигала, а я рожей не вышел? – улыбка исчезает, превращаясь в злобный оскал.

Кровь приливает к лицу. Отворачиваюсь, стараясь не выдать потрясение.

Через минуту в голову прилетает скомканная бумажка. Потом ещё одна.

Молчу, не обращаю внимания, хотя внутри всё кипит.

Ну, вот и начались уже шуточки ниже пояса.

– Никуда я с тобой не пойду! – шиплю, обернувшись, и прожигаю его ненавидящим взглядом.

Олег только смеётся, а я снова отворачиваюсь, утыкаюсь в конспект и пытаюсь игнорировать унизительные перешёптывания за спиной.

До конца пары остаётся несколько минут, но они кажутся вечностью.

Быстрее бы прозвенел звонок… Ещё одна пара, и всё, – можно будет выдохнуть, пойти в общагу и привычно лечь спать. Во сне я снова счастлива, и мне от этого больно, горько и… пронзительно сладко.

Последней парой правоведение. Подумываю не идти, но совесть, как всегда, берёт верх.

Лекция идёт своим чередом, когда дверь распахивается, и в аудиторию быстрым шагом входит… Горин.

Сердце подскакивает к горлу, дыхание останавливается, и я замираю, напряжённо вглядываясь в такие знакомые черты.

Все резко замолкают, преподаватель удивлённо оборачивается к вошедшему.

– Горин? Что Вы здесь забыли?

– Здравствуйте, Андрей Александрович! Не что, а кого! – он тут же находит взглядом меня, а потом быстро подходит, хватает за руку и молча утаскивает из аудитории.

Нахожусь в полнейшем шоке и даже не сопротивляюсь, позволяя увести себя, словно овечку на заклание. И только в коридоре, по которому Горин тащит меня с такой скоростью, что мне приходится практически бежать за ним, я прихожу в себя.

– Пусти! – вырываю руку, но он держит крепко и вообще не обращает внимания на мои жалкие рывки. – Горин, пусти меня! Я никуда с тобой не пойду! Отстань!

Кричу, но он не реагирует и даже не замедляет шаг. Влетев в пустой спортзал, он резко разворачивает меня к себе и впечатывает спиной в стену.

– А вот теперь говори, что ты там себе напридумывала? – наклонившись и крепко держа за плечи, рычит мне прямо в лицо и обдаёт жарким дыханием.

– Мне нечего тебе сказать! Отвали! – кричу на него.

Егор усмехается.

– Тогда я скажу…

– А я не хочу тебя слушать! – перебиваю и тщетно пытаюсь скинуть его руки. – Хватит мне врать! Вали к своей невесте!

Меня будто прорывает. Вырываюсь, как дикая кошка, и бью Горина по плечам, груди и куда попаду.

– Вали к ней! Вали! Не смей больше ко мне подходить! Ненавижу тебя! Ненавижу! – визжу на ультразвуке.

Егор не сопротивляется, позволяя мне выплеснуть всю накопившуюся ярость и обиду за то, что меня в очередной раз бросил дорогой мне человек.

Бушующая в груди буря прорывается слезами, и я рыдаю, захлебываясь в истерике.

– Уходи!.. Уходи!.. Не хочу тебя видеть… Предатель… – шепчу еле слышно, когда силы окончательно покидают меня.

И в этот момент он неожиданно прижимает меня к себе. Тихо, осторожно.

Мои сжатые кулаки бессильно опускаются, и я утыкаюсь лицом в широкую крепкую грудь. Слёзы размазываются по идеально белому мажорскому свитеру, но Егору всё равно. Он гладит меня по волосам и спине, крепко прижимая к себе и что-то нашёптывая в макушку.

Постепенно успокаиваюсь, но ещё долго стою, изредка всхлипывая, вдыхая его тёплый, немного пряный и такой родной запах, и вслушиваюсь в тихий жаркий шёпот.

– Маленькая моя… ревнивая кошечка… сладкая девочка… – шепчет Егор, и я чувствую, как его дыхание касается моей кожи. – Все нервы мне вымотала за эти дни, фурия моя рыжая…

Жадно впитываю его нежные слова, жаркое дыхание и тепло, которое он излучает, и всё остальное растворяется, становится неважным и ненужным.

Я, как наркоман, наконец получивший дозу после длительной ломки. Живу только сейчас, в этом моменте, потому что влюблена в Горина так сильно, что даже дышать без него трудно и больно.

– Нет у меня никакой невесты, глупенькая моя крошка, – мягко говорит Горин.

Отрываюсь от его груди, но тут же вспоминаю, в каком я виде: опухшие глаза, мокрые от слёз щеки и наверняка красный нос. Быстро тру лицо ладонями, шмыгаю носом и шепчу:

– А как же?.. Ну, ты же… Ты же смотрел на неё… Там, на фотке…

Горин хмыкает, легко чмокает меня в макушку и произносит:

– Даринка мне как сестра. Мы дружим с детства.

Качаю головой. Фото встаёт у меня перед глазами, я будто бы вижу, как Егор наклоняется и нежно касается губами…

– Нет! На сестёр так не смотрят! – вспыхиваю с новой силой и вскидываю на Горина гневный взгляд.

Он чуть наклоняет голову и вздыхает:

– Ну как мне доказать, чтобы ты поверила? Хочешь, сейчас вместе позвоним Даринке? Спросим, о чём мы с ней тогда говорили.

Молчу, изучаю его лицо, пытаясь понять, не врёт ли он, но ничего, кроме усталости и искренности, не нахожу.

Прижимаюсь к Егору, чувствуя, как эмоции постепенно утихают. Где-то глубоко внутри всё ещё шевелится сомнение, но его уверенность заставляет задуматься. Наверное, я хочу ему верить.

Нерешительно киваю.

Горин достаёт из кармана телефон, набирает номер и ставит звонок на громкую связь.

После нескольких коротких гудков в трубке раздаётся звонкий девичий голос:

– Горин, давай быстрее, у меня через двадцать минут самолёт.

– И тебе привет, сестрёнка, – смеётся Егор и, не отрываясь, смотрит на меня. – Тут моя девушка хочет с тобой познакомиться.

– О! Соня, привет! Я – Дарина, – раздаётся весело.

Вскидываю на Егора ошарашенный взгляд, даже рот открываю, чтобы спросить – откуда…, но Егор не даёт мне и слова вставить.

– Скажи, Дарин, о чём мы с тобой говорили в тот вечер, когда нас немного пощёлкали папарацци?

– Так о Соне весь вечер и говорили, – смеётся она. – Слушай, Сонь, как ты нашего Горина в оборот взяла, а? Ты такая молодец! Его ещё ни от кого так не торкало, а тут просто заклинило на тебе! Весь вечер жужжал в уши, какая ты необыкновенная. Мне даже немного завидно стало! Вот хоть бы раз Потап обо мне что-нибудь подобное сказал!..

Она театрально печально вздыхает, а я слушаю её болтовню, и на губах появляется слабая улыбка.

– Гор, как тебе вообще удалось её охмурить? Ты, конечно, парень видный, но, прости, до твоей ромашки тебе далеко. Судя по твоим рассказам, ты ей и в подмётки не годишься! – заливисто смеётся Дарина.

Егор хмыкает, а я смущаюсь и ловлю его тёплый насмешливый взгляд.

С души будто камень падает. Они говорили обо мне? Он! Он говорил обо мне!

– Ой, у меня посадку объявили, я побежала, – спохватывается девушка.

– Ты куда летишь? К Потапу своему? – уточняет Егор с усмешкой.

– Конечно! К кому ж ещё? – смеётся она. – Всё, мне пора. Соня, держи Горыныча в строгости, а то он у нас тот ещё баловень. Пока-пока! Была рада познакомиться!

– Пока, – шепчу в трубку, но Дарина уже сбрасывает звонок.

– Ну, убедилась? – тихо смеётся Егор, заглядывая мне в глаза и убирая телефон.

Мне стыдно. Невероятно стыдно за всё, что я надумала, за свои подозрения, за то, что снова сомневалась в нём.

Закрываю лицо руками, стараясь спрятаться от его взгляда. Красная, заплаканная, ещё и орала, била его, игнорировала, проверку эту устроила… Просто кошмар! Я – параноик… Истеричная дура!.. И… Ох!..

Егор мягко отводит мои руки от лица и чмокает в нос.

– Тук-тук, есть тут кто-нибудь? – шутливо спрашивает.

Отрицательно мотаю головой, чувствуя, как краска заливает лицо.

– А зря! – смеётся он. – Я ведь с подарками.

Заинтересованно приоткрываю один глаз.

– С какими?

– С такими, – шепчет он, наклоняясь и целуя меня в губы.

Его прикосновения мягкие, тёплые, как будто он пытается сгладить все мои переживания.

– И вот с такими…

С замиранием сердца жду каждое прикосновение губ.

– И вот с такими…

Кажется, я даже не дышу.

–А ещё с такими, – добавляет Горин, выпрямляясь и доставая что-то из кармана.

Я открываю рот, глядя на его раскрытую ладонь. На ней змеится изящный браслет, украшенный тонкой гравировкой.

– Нет, Егор, – шепчу, нахмурившись, – я не могу его принять. Это слишком дорого для меня.

– Ну, во-первых, – он берёт меня за руку, – ты для меня дороже.

Браслет мягко обвивается вокруг моего запястья.

– А, во-вторых, этот браслет сделан специально для тебя.

Подношу руку к лицу и читаю гравировку. Маленькие изящные буквы образуют слова: "Моя навсегда".

Сердце замирает, глаза распахиваются, и я резко поднимаю взгляд на Горина.

– Это, чтобы все знали – ты моя навсегда, – говорит Егор, повторяя надпись на браслете. – Люблю тебя, ромашка…

Мы долго целуемся в пустом спортзале, теряя счёт времени.

Руки Егора крепко прижимают меня к себе, и я прячусь в его тепле, забывая обо всём вокруг.

Но идиллию нарушает строгий голос уборщицы, которая ворчит и выгоняет нас из спортзала.

Мы смеёмся и, держась за руки, идём спасать мои конспекты, оставленные в запертой аудитории правоведения.

И вроде бы я счастлива. Но внутри гложет неприятное чувство. Словно маленький червячок точит сердце, шепчет, грызёт душу:

"Вы же из разных миров. Это всё не может быть всерьёз."

Невольно смотрю на Егора. Его уверенная походка, дорогая одежда, манеры – всё напоминает о его высоком статусе. Красивый, видный, богатый парень. Влиятельные родители. Жизнь, в которой всё идеально.

А кто я? Никто. Сирота без роду и племени. У меня нет ни громкой фамилии, ни денег, ни поддержки.

Сердце сжимается, и внутри всё замирает. Как он может любить такую, как я?..

Глава 21

– А почему ты учишься не в Москве? – спрашиваю уже вечером, когда мы, обнявшись, стоим на крыльце общежития.

– Ну, была там история, – усмехается Егор. – Немного начудил, и отец отправил меня в ссылку.

– Почему сюда? – вскидываю на него заинтересованный взгляд.

– Здесь у меня бабушка, – усмехается он. – Между прочим, строгая, грозная женщина. Бывшая учительница. Перевоспитывает меня.

– Получается? – смеюсь.

– С переменным успехом, – Егор хмыкает и неопределённо жмёт плечами.

– У меня тоже была бабушка, – сердце сжимается, когда вспоминаю свою неродную, но очень добрую и любимую бабулю. – Когда мама умерла… ей не дали надо мной опеку. Меня в детдом отправили, а бабушки Наташи совсем скоро не стало. Я даже с ней не попрощалась…

Затихаю, печально потупив взгляд и погружаясь в воспоминания о родных любимых людях.

– Я тебя с моей Анной Дмитриевной обязательно познакомлю, – утешает меня Егор. – Думаю, вы с ней быстро подружитесь.

Что? Испуганно хлопаю ресницами. Не-не-не! Не готова я к знакомству с его родственниками, тем более, строгими и грозными!

– Нееее… нааадо… – жалобно пищу, чем изрядно веселю Горина.

– Не бойся. Это она только со мной такая суровая, – Егор тихо, по-доброму, смеётся. – Всё человека из меня пытается вырастить. А ты ей понравишься. Она таких любит.

– Каких "таких"? – недоумённо приподнимаю брови.

– Ромашек, – смеётся он и чмокает меня в нос. – Девочек-отличниц. Будете меня на пару перевоспитывать.

Улыбаюсь. Вот как это у Горина так просто получается? Раз, – и отогнал грустные мысли.

– Кстати! – восклицает он. – Сюрприз ей сегодня устрою! Она же думает, что я прилечу только завтра.

Действительно, девчонки же позавчера говорили, что Егор приедет через три дня.

– И правда, – удивляюсь, – а почему ты приехал сегодня?

Он отстраняется, строго сдвигает брови и с нажимом произносит:

– Потому что кое-кто принципиально трубку не брал, сообщения не читал и вообще игнорил, как только мог!

– Ой, яяя… тебя в чёрный список… – осекаюсь, повинно опускаю глаза и смущённо закусываю губу.

– Я так и понял. Причём, по всем фронтам, – улыбается Горин и с намёком добавляет: – Но теперь-то, надеюсь, я реабилитирован, и можно меня достать оттуда?

– Конечно, – торопливо достаю из кармана телефон и убираю его номер из чёрного списка.

Егор облегчённо вздыхает и улыбается… как-то предвкушающе.

– А теперь держись, ромашка! Я не оставлю тебя в покое. Буду страшно мстить! – я испуганно ойкаю, а он лукаво приподнимает бровь. – Буду писать и звонить каждый раз, как подумаю о тебе. А так как я думаю о тебе постоянно… Поставь-ка заранее телефон на зарядку, чтобы батарейка не села!.. Иначе придётся ночью мчаться к тебе сломя голову и выяснять, что там в твоей красивой головке происходит. А у бабули всё-таки возраст, давление…

Мне снова стыдно. Утыкаюсь носом Егору в грудь и некоторое время молчу. Порой я и сама не понимаю, что в моей голове происходит. Может, доктору показаться? Сразу психиатру! А чего мелочиться? С такими перепадами настроения путь только один – в психушку.

– Что ты делал в Москве? Ну… кроме того юбилея? – спрашиваю тихо, стараясь отвлечься от утекающих не в ту сторону мыслей.

Егор вздыхает и прижимает меня крепче.

– Отец готовит мне место в фирме. Как только окончу институт, пойду к нему работать. Поэтому и вызвал, чтобы я, так сказать, оценил масштабы предстоящей деятельности.

Сердце пропускает удар.

– Значит, ты уедешь летом? – шепчу потрясённо.

– Ну, здесь оставаться не планирую.

Молчу, пытаюсь совладать с эмоциями.

– Эй, ты чего раскисла? – Егор наклоняется и приподнимает моё лицо за подбородок.

– Ничего, – отвечаю и прячу глаза.

Ну вот всё и встало на свои места. Горин уедет, я останусь. Судьбу не обманешь!

– Не переживай, ромашка. Поедешь со мной, – вдруг смеётся Егор и щёлкает меня по носу.

– Куда? – фыркаю от неожиданности.

– В Москву.

Он произносит это, как что-то само собой разумеющееся.

Отрицательно мотаю головой. У Горина крыша поехала? Как я там жить буду? Где и на что? В областном центре и то тяжело выжить на мою стипендию, а уж в столице…

– Что мне там делать? Сам подумай! Я учусь здесь на бюджете. А там кто меня возьмёт в институт?

– Разберёмся, – легко отвечает он. – До лета ещё много времени.

Я грустно вздыхаю. До лета действительно ещё целых полгода, но уже сейчас мне кажется, что наша разлука неминуема. Кто я там такая? Девочка с периферии? Сдалась я Горину… Пока он здесь, ну поиграет со мной, а как начнётся серьёзная взрослая жизнь, так игры и закончатся.

– Егор… Скажи честно… – мнусь и тихо спрашиваю: – Почему ты вообще… ну… на меня внимание обратил?

Горин какое-то время молчит, а потом очень серьёзно отвечает:

– На тебя было трудно не обратить внимание. Я, когда в окне тебя увидел… стоишь такая – глаза на пол-лица, растрёпанная, и солнышко тебя так освещает… Ты вся какая-то неземная была. А потом, в комнате, когда эти придурки к тебе пристали, ты была такая взъерошенная, боевая. Как ведьма, только без метлы. И потом, когда дверью тебя прибил… Ты так пахла, у меня крышу чуть не снесло… Ну, и как-то понеслось дальше… Ты как заноза засела в голове. Пытался тебя вытащить, но не смог. Постоянно взглядом цеплял то в институте, то в общаге.

Он грустно усмехается, а я молчу, жадно впитывая его слова.

– Я даже специально смотрел расписание твоей группы и ходил там же, где и ты. Всё хотел понять, что же меня в тебе так зацепило.

Горин замолчал. А я вспоминаю, как встречала его в коридорах, ловила пронзительный острый взгляд и отводила глаза.

Тихо повозившись в его объятиях, спрашиваю:

– Ну и как, понял?

– Понял, – он зарылся лицом в мои волосы. – Ты очень красивая… искренняя… настоящая… Моя!

Моя! Плавлюсь от его слов. Нет, всё-таки я полная дура, а значит, к врачу идти уже поздно – этот диагноз не лечится.

Расстаёмся долго и трудно, а потом весь вечер переписываемся. Егор пишет всякие нежности, шутит, присылает фото какого-то важного кота в форме, а я сижу и счастливо улыбаюсь.

Поздно вечером, уже в кровати, снова глажу браслет. Моя навсегда! Улыбаюсь.

– А ты мой, – тихо шепчу.

Мысли крутятся вокруг Егора. Я – обычная девчонка, а он… Самый завидный парень нашего института. Да что там, наверное, и всей области, а то и столицы.

Снова и снова возвращаюсь к его словам, пытаясь найти подвох. А вдруг он ошибается? Или шутит? Нет, не может быть…

– Сонь, ну хватит уже, – ворчит Алина. – Что ты там опять зависла?

– Думаю, – отвечаю и сажусь, закутавшись в одеяло.

– О чём?

– Что Егор во мне такого нашёл?

– Да что там думать? – вмешивается Рита, не отрываясь от телефона. – Увидел красотку и влюбился.

– Да что во мне красивого? – недоумённо спрашиваю.

– Сонь, ну не скромничай! Сходи к зеркалу и посмотри! – зевает Алина, удобнее устраиваясь на кровати.

Нехотя встаю, подхожу к зеркалу и гляжу на своё отражение.

– Ну и?.. – спрашиваю.

– Да ты что, Сонь! Ты даже не представляешь, сколько парней только у нас в общаге на тебя пялятся! – смеётся Алина.

– Чего? Никто на меня не пялится! – восклицаю, с удивлением повернувшись к подруге.

– Ты просто не замечаешь, потому что Горин всех отгоняет, – улыбается Рита.

– Да ну вас, – отвечаю, ныряя обратно под одеяло. – Напридумывали!

– Ничего мы не придумывали! – возмущается Алина. – Можешь кого угодно спросить.

– А Горин не дурак, – потягивается Рита, укладываясь под одеяло. – Застолбил такую красоту первым и пообещал райскую жизнь каждому, кто хоть на метр к тебе подойдёт. И разборки постоянно устраивает, если кто ослушается. Мне Артём по секрету сказал. Только не говорите никому, не сдавайте меня!

Тихо вздыхаю и поворачиваюсь на другой бок. Где они все во мне красоту увидели? Фантазёрки! И разборки какие-то… Если бы это была правда, я бы знала, наверное, да?

Рано утром в дверь громко стучат. Рита, что-то сонно бормоча, нехотя встает и плетётся открывать, а спустя пару секунд возвращается, держа в руках небольшой фирменный пакет с золотым логотипом.

– Ого! Это кому? – восхищённо восклицает Алина, моментально просыпаясь.

– Думаю, это для Сонаты, – улыбается Рита, ставя пакет на стол.

– Что там? – с трудом разлепляю глаза и приподнимаю голову.

Не выспалась совершенно. Полночи крутилась в постели, перебирая в голове вчерашние разговоры.

– Круассаны, – весело сообщает Рита. – И… записка.

Вскинувшись, мгновенно подлетаю к столу.

– Какая записка? Покажи!

Вырываю из рук подруги открытку. Переворачиваю. На белой поверхности аккуратным красивым почерком выведено:

"Доброе утро, моя прекрасная ведьмочка!"

– Ух ты! Прямо в точку! – хихикает Алина, заглядывая через плечо.

– Ну почему ведьма? – морщусь и сверлю подругу недовольным взглядом. – Потому что рыжая?

– Нет, – хохочет Алина, – потому что характер невозможный!

– Нормальный у меня характер, – бурчу, направляясь к чайнику.

Чем им мой характер не угодил?

– Конечно, нормальный, – примирительно соглашается Рита.

А Алина уже давится смехом:

– Абсолютно нормальный… для ведьмы. У тебя семь пятниц на неделе и разгон от милой зайки до жуткой стервы – три секунды!

– Чего? – нахмурившись, оборачиваюсь к подруге. – Когда это я была стервой?

– Да периодически, – пожимает она плечами, всё еще посмеиваясь. – Вспомни хотя бы, как ты иногда ведёшь себя с Гориным!

Рита решительно разнимает нас:

– Девчонки, хватит ругаться. Давайте завтракать уже.

И правда. Пахнет свежими круассанами, и чайник вот-вот закипит.

"Доброе утро, милая ведьмочка", – приходит сообщение, когда с круассанами уже покончено.

"Доброе… – пишу. – Спасибо, было очень вкусно".

Ответ прилетает мгновенно:

"Заеду за тобой через полчаса".

Не знаю, как реагировать. То ли радоваться, то ли смущаться.

Пишу:

"Я могу и с девчонками…"

Сообщение остаётся непрочитанным, а через полчаса я всё-таки выхожу на крыльцо и сразу же попадаю в крепкие объятия.

– Соскучился по тебе, – шепчет Егор, утыкаясь в мои волосы.

Мимо нас проходит стайка девчонок, и я слышу тихие смешки.

Смущаюсь и пытаюсь отстраниться.

– Егор, ну не надо… Смотрят же все…

Но он лишь сильнее прижимает меня к себе.

– Плевать на всех, – горячо шепчет в ухо и тут же утаскивает меня в машину.

До занятий ещё двадцать минут, и он отъезжает к ближайшей стоянке. Всё оставшееся время мы страстно целуемся, забыв обо всём.

Но потом я поспешно вырываюсь:

– Егор, мне на пары надо!

Ему, конечно, это сойдёт с рук, а мне нельзя пропускать. Бюджет – дело такое: завалишь сессию, не сдашь экзамен, – вылетишь в два счёта. И никакой статус не поможет.

Уже когда сижу на паре, прилетает сообщение:

"Давай сбежим?.."

Экран светится, и Люба, от которой я на радостях забыла отсесть, успевает сунуть свой любопытный нос.

Быстро накрываю телефон ладонью и бросаю на неё недовольный взгляд.

– Что? – шепчу раздражённо.

Она усмехается, приподнимая брови, а потом с хитрым видом шепчет:

– Губа у тебя, Сонька, не дура. Добилась своего?

– Чего добилась? – хмурюсь.

Что за странные намёки?.. Ничего я не добивалась.

– Окрутила богатенького… сиротка, – она многозначительно двигает бровями и кивает на браслет на моём запястье.

Кровь приливает к щекам. Ах, вот в чём дело!

– Ты чего несёшь? – шиплю и утыкаюсь носом в конспект, поймав строгий взгляд преподавателя.

– Да ладно тебе, Сонь, я же всё понимаю, – ехидно улыбается Люба. – Все ищут местечко потеплее.

– Рот закрой! – тихо бросаю, не поворачиваясь.

Сердце колотится, обида накрывает с головой. Это что, все так думают? Что я специально к Егору липну, ради дорогих подарков? Как глупо и унизительно…

Решаю, что мы с ним привлекаем к себе слишком много внимания и на перемене пишу:

"Встретимся вечером, сейчас не могу".

"Что-то опять случилось?.." – прилетает ответ.

Закусываю губу, чувствуя, как внутри меня всё сжимается, и быстро набираю:

"Всё ОК. Просто надо в библиотеку, а потом…"

Долго думаю, что написать. Врать Горину не хочу, но от правды он, как всегда, отмахнётся. Ему неважно мнение остальных, а вот мне?..

Когда-то, совсем недавно и мне казалось, что у меня иммунитет на косые взгляды и уничижительные подколы, но теперь это начинает раздражать.

Почему для меня это стало так важно?

Может потому, что за последние шесть лет я забыла, каково это, когда о тебе беспокоятся и заботятся, постоянно говорят ласковые слова и смотрят с щемящей сердце нежностью?..

Тяжело вздыхаю и решаю написать что-то нейтральное, чтобы не вызвать новые вопросы.

"…надо Любе с рефератом помочь", – и сразу отправляю.

Прости, Егор, но так будет лучше…