Читать книгу: «ReТрансляция. Кодекс»

© Ульф Урманин, 2025

ISBN 978-5-0068-7803-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

серия «ReТрансляция»

Книга первая. КОДЕКС

Транскрипт аудиозаписи.

Дата: [удалено]. Место: [удалено].

Допрашиваемый: Мартынов, Лео.

Вопросы задаёт: [удалено]

Мужской голос: Повторите ещё раз, как выглядел предмет.

Мартынов: Я же уже говорил. Книга. Толстая, в кожаном переплёте. Без названия.

Мужской голос: Опишите её.

Мартынов: Потрёпанная. Углы мятые, корешок местами потрескался. Будто её кидали, мочили… и прятали. Она лежала в сундуке, на чердаке у сумасшедшего Вельде. Он вечно тащил к себе всё подряд. Завёрнутая в промасленную ткань. Я думал, там что-то ценное. А там… просто бумаги.

Мужской голос: Какие бумаги?

Мартынов: (вздыхает) Листы разные. Машинопись, рукопись, какие-то чертежи… Всё вперемешку. Я пытался читать – бред какой-то. Ничего не понятно. Словно безумный учёный вёл дневник.

Мужской голос: Что вы с ней сделали?

Мартынов: Я же говорил! Я не понял, что это. Решил – старый хлам. Отнёс в лавку Эмиля, он такое старьё любит и скупает. Вот и продал ему за бесценок.

Мужской голос: Вы сказали, листы были испорчены.

Мартынов: Да! Кто-то пытался их уничтожить. Часть текста залита чем-то, будто кислотой. На других – пятна, следы ожогов… Как будто кто-то яростно пытался стереть написанное. Но не довёл дело до конца.

(Пауза, слышен звук – как если бы двигали стаканом по столу)

Мужской голос: Господин Мартынов. Вы понимаете, почему вы здесь?

Мартынов: (голос дрожит) Нет. Честное слово, нет. Я просто нашёл какую-то старую книжонку!

Мужской голос: Книжонку. (Ещё одна пауза, полная напряжения). Вы нашли не «книжонку». Вы нашли устройство. Информационное оружие. А потом… вынесли его в открытый доступ.

Мартынов: Оружие? Но это же просто…

Мужской голос: (обрывает, голос впервые звучит резко и холодно) То, что вы называете «просто книжонка», не ищут так яростно. Эту книжонку не пытаются уничтожить с таким остервенением. И за ней не приходим мы. Вы держали в руках… И выбросили это, как ржавый, ненужный ключ.

(Слышен приглушённый стук, будто по столу бьют костяшками пальцев)

Мужской голос: Ваша задача – вспомнить. Вспомнить каждую страницу, которую видели. Каждое пятнышко. Понятно? Отныне ваша жизнь – это этот «бред». Пока мы не поймём, куда он делся, и что с ним сделали.

(Звук отодвигаемого стула. Запись прерывается. Начинается опять)

Мужской голос: Начнём с начала. Опишите переплёт. Самые мелкие детали.

Мартынов: Я же всё рассказал… А, вспомнил. Через неделю я зашёл к Эмилю. Из любопытства. Книги не было.

Мужской голос: Продолжайте.

Мартынов: Я спросил, продал ли он её. Он кивнул и сказал: «Мужику одному. В очках, с портфелем». Сказал, что тот… изменился, когда взял книгу в руки. Побледнел. Руки дрожали. Эмиль цену накрутил, думал, поторгуется. А тот молча отсчитал деньги, прижал книгу к груди, как ребёнка, и почти выбежал. Больше Эмиль его не видел.

Мужской голос: Мужчина. В очках. С портфелем. Сколько ему лет на вид?

Мартынов: Не знаю, около 40.

(Пауза, слышен шелест бумаги).

Мужской голос (приглушенно): Идиотизм. Выбросить ядерный чемодан на помойку, а потом удивляться, что его подобрали. (Голос становится громче и опаснее). Ваша задача, Мартынов, вспомнить и описать каждую чёрточку, каждую буковку, каждую трещинку этой книги. И молиться, чтобы мы ее нашли. И вы уж постарайтесь… Ради вашего же блага.

Мартынов: Спросите у Эмиля, он больше расскажет про того мужика, который купил книгу. Я-то тут при чём?

Мужской голос: Эмиль исчез…

[ЗАПИСЬ ОБОРВАНА]

Дневник прочтения

Запись первая

…Вот она у меня. Когда я увидел её в той жалкой лавке, сердце в груди замерло. Неужели? Легенда, которую искали и о которой шептались в узких кругах, предмет стольких домыслов и мистификаций… просто стояла на полке между потрёпанным томом по квантовой физике и сборником стихов Бодлера. Ирония судьбы – словно символ того самого смешения науки и искусств, материи и духа, которое пронизывает все эти тексты.

Старик Эмиль, хозяин лавки, смотрел на меня тогда с хитрой усмешкой. Он что-то понял. Видел, как я изменился в лице, как рука сама потянулась к потрёпанному корешку. Как я листал страницы, чувствуя, как по коже бегут мурашки – это был не просто текст, это была карта моего собственного безумия, написанная на закате того мира, который я ещё застал ребёнком, но так и не успел понять.

– Сто! – буркнул Эмиль. Ха! Смехотворная цена. Я бы отдал половину сбережений. Он продавал мне старую книгу, а я покупал… артефакт. Ключ. О котором он и не знал.

Я не помню, как сдержался, молча отсчитал деньги, прижал тяжёлый том к груди и вышел на улицу, в серый, безразличный город, который и не подозревал, что в нём только что произошла тихая революция. Они искали её в архивах, в секретных лабораториях. А она ждала меня среди хлама и чужих воспоминаний.

Итак, она передо мной. «Кодекс», если я правильно помню легенды. Переплёт испещрён царапинами, будто по нему водили ножом. Листы перепутаны, многие вырваны, на других – следы попыток уничтожить текст: выцветшие пятна от жидкости, обожжённые поля, стёртые карандашные записи. Но уничтожить всё невозможно. Знание, однажды облечённое в форму, стремится быть прочитанным.

Это вызов для меня. Мне знакомы многие из этих шифров. Часть из них – стандартные научные условности конца XX века, часть – явно самодельные, порождение параноидального, но блестящего ума. Я вижу структуру в этом хаосе. Здесь есть клинические отчёты, личные дневники, технические спецификации… Кто-то собирал этот архив, а кто-то другой пытался его похоронить.

Итак, я начинаю великое разбирательство. Я буду вести этот дневник, фиксировать каждый шаг, каждую расшифрованную фразу, каждую возникшую гипотезу. Если с «Кодексом» снова что-то случится, хоть что-то должно сохраниться. Хотя… не уверен, что это знание стоит сохранять. Но я не могу остановиться.

Первая находка. Среди вороха бумаг наткнулся на листок, который, судя по плотности и шрифту, был титульным. На нём всего одна фраза, выведенная крупными, уверенными буквами, поверх которой кто-то нанёс хаотичные каракули, пытаясь её скрыть:

«ЗЕРКАЛО ИСТИНЫ: О природе Глубинной Трансляции и механизме её реализации».

«Глубинная Трансляция»… Этот термин встречался в маргинальных статьях, которые все списывали на лженауку. Но здесь он стоит в заголовке, как аксиома. Как фундамент.

Под ним, мелким почерком:

«Мир – это не просто место, где мы живём. Это гигантская система обратной связи, которая считывает не ваши слова, молитвы или осознанные мечты, а вашу фундаментальную, экзистенциальную «настройку»…

«Система обратной связи»… Если эта гипотеза верна, то мы имеем дело с некоей ментальной физикой. С законом, который работает безотказно, как гравитация.

Больше пока ничего понять не удалось. Мозг горит. Продолжу завтра. Нужно систематизировать листы. Начать с самых сохранных.

Запись вторая

«Мне знакомы шифры» – какое самомнение! Я был слеп. Коды, которые использовал автор «Кодекса», не просто самодельные – они гениальны в своём извращённом стремлении к секретности. Это не шифр замены. Это многослойная система: химические реактивы, скрывающие часть текста; ультрафиолетовые чернила, давно угасшие; личные условности, ключ к которым, возможно, утерян навсегда. Я в полном отчаянии.

Целый день бился над пачкой листов, испещрённых самым плотным текстом. Смог разобрать лишь обрывки, и те – ценой невероятных усилий. Тут было и про «Бланкеров». Неужели мне станет понятна история их возникновения? Надо продолжать.

Мне удалось восстановить один связный фрагмент. Похоже, это отрывок из клинического наблюдения.

[ВСТАВКА ИЗ «КОДЕКСА». ТЕКСТ ВОССТАНОВЛЕН ЧАСТИЧНО]

…пациент М., 42 года, инженер. Жалобы на навязчивые мысли катастрофического характера, страх за будущее семьи, приведший к социальной изоляции. После недели приёма «Бланкера» (стандартная дозировка) демонстрирует выраженное снижение аффекта. Отмечает, что «тревога ушла». При беседе с супругой выяснено: М. перестал узнавать детские фотографии, не проявил интереса к поступлению дочери в университет, на вопрос о годовщине свадьбы ответил: «Это просто дата».

…супруга в слезах сообщила, что он стал «спокойным, как будто умер, но продолжает ходить». Сам М. отрицает проблему, заявляя: «Мне хорошо. Ничего не болит». При попытке уговорить его снизить дозу возникла первая и единственная вспышка… [ДАЛЬНЕЙШИЙ ТЕКСТ НЕПРОЧИТАЕМ ИЗ-ЗА АГРЕССИВНОГО ХИМИЧЕСКОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ. ВИДНЫ ЛИШЬ ОТДЕЛЬНЫЕ СЛОВА: «…агрессия», «…не отнимете», «…тишина»]

*…на 34-й день терапии супруга подала на развод. В суде М. сохранял полное безразличие. На вопрос судьи о разделе имущества ответил: «Мне всё равно». Покидая здание суда, он купил мороженое и сел на лавочку смотреть на голубей. Выражение лица* – [ПЯТНО] … Заключение: «Бланкер» выполнил свою функцию на 100%. Субъект более не транслирует негативные мысли. Субъект более не транслирует ничего.

Боже правый. «Бланкер»… Вот оно как. Как когнитивная лоботомия. Духовная смерть. Они не лечили – они выжигали личность. Все эти «пустые бланки», которые теперь ходят по улицам… Они из-за этого? Чего? Что послужило началом этих экспериментов?

Что там говорилось про «транслирует»? Они говорят о людях, как о радиопередатчиках, которые нужно заглушить.

Я откинулся на спинку стула, и меня затрясло. Это та правда, которую я хотел найти. И это чудовищно. И теперь я понимаю, почему «Кодекс» пытались уничтожить. Знание о «Зеркале» – это одна сторона медали. Знание о «Бланкере» – другая, обратная, адская.

Я не могу остановиться. Теперь я должен узнать, кто создал эту штуку. И главное – был ли у них выбор. Была ли альтернатива этому добровольному безумию?

Запись третья

История с «Бланкером» не даёт мне покоя. Сижу, смотрю в окно на огни города, и вижу их иначе. Вижу не свет, а тьму между ними. Тишину.

Этот отрывок – не просто описание чудовищной технологии. Это диагноз. Диагноз миру, в котором я живу.

Мы называем себя просвещёнными. Посещаем «Центры Ментального Благополучия», где учат «Позитивному Переформатированию». Всё просто: трижды в день повторяй заученные фразы. «Я достоин изобилия». «Меня любят и ценят». «Я притягиваю успех».

В юности дед, старый врач, водил меня в подпольный музей – несколько ящиков со спрятанными книгами. Он показывал потрёпанные тома: Фрейд, Юнг, Адлер, Франкл. Шёпотом рассказывал о бессознательном, травме, тени, смысле. Это было опасно. Мы живем во Времена Разлома – о котором нам говорят, что он «избавил человечество от ненужных сложностей» – где такие знания объявили ересью. Их сжигали. Говорили, что они «усложняют психику», «порождают демонов», «мешают эффективности».

На смену пришли мантры. Аффирмации. Простые, как удар молотка. Не срабатывает? Значит, повторял недостаточно искренне. Вина всегда на человеке. Никакой глубины, никакой работы с причиной. Сплошной косметический ремонт на руинах.

И все этому рады. Система работает: люди стали спокойнее, управляемее, предсказуемее. Они не сходят с ума от тревоги – они её просто не чувствуют. Не страдают от экзистенциальных кризисов – у них нет глубины, чтобы их переживать.

А теперь я держу в руках «Кодекс». Это не просто книга. Это уцелевший реактор из того, доразломного, мира. Здесь не отрицают сложность – с ней работают. Не замазывают симптомы – вскрывают корень болезни.

«Глубинная Трансляция»… Дед говорил нечто похожее. Называл это «внутренним сценарием», который управляет судьбой.

«Бланкер» – логичный конец пути, по которому идёт мой мир. Если нельзя изменить глубинный код, его проще заглушить. Сжечь дом, чтобы избавиться от тараканов.

Теперь я понимаю своё волнение в той лавке. Я нашёл не просто артефакт. Я нашёл противоядие. Или, по крайней мере, описание болезни, которую все вокруг предпочитают не замечать.

Моя задача усложнилась. Мало расшифровать «Кодекс». Нужно понять, как это произошло. И главное – был ли «Бланкер» причиной… или следствием?

Завтра начну с самого начала. С поиска упоминаний о том, что было до.

Архив. Личное дело. Отрывок

…Мне нужен был контекст. И я отправился в Главный Цифровой Архив. Сегодня повезло – алгоритм выудил из небытия файл. Старую аудиозапись с расшифровкой. Помечен как «Д-р Илья Сомов. Первичные наблюдения. Протокол №1».

С самого начала что-то было не так. Запись в ужасном состоянии. Фоновая статика, словно её делали на дешёвое устройство в помещении с плохой акустикой. Но это были не случайные шумы. Периодически звук… прыгал. Словно кто-то вырезал куски и склеил дорожку вручную, не заботясь о логике.

[Начало транскрипта с пометками]

…не знаю, зачем это записываю. Наверное, чтобы самому не сойти с ума.

(Статика, 3 секунды)

…с пациентки Анны. Тяжёлая депрессия… вроде бы был прогресс. А потом…

(Резкий скачок, неестественно длинная пауза)

…Сложно описать. Это не голос в голове. Это скорее… знание… Смотрел на неё, слушал её слова о жажде близости, а внутри…

(Ещё один скачок. Пропущено 1—2 слова. какие?)

«…недостойна любви. Любовь – это боль».

[Мое примечание: Стык неестественный. Фраза возникает внезапно, без предваряющей интонации. Будто её вставили.]

…Попытался отогнать эту мысль. Сказал себе, что это моя собственная проекция…

(Длинный период белого шума, 5 секунд)

…Самое ужасное – всё сходилось. Её бессознательные действия… всё это было идеальным, буквальным воплощением той самой фразы.

(Внезапно чистый звук)

…Решил проверить. Рискнул. В следующий раз… мягко спросил: «Анна, а что для вас значит „быть достойной любви“?»

(Звук искажается, голос Сомова приглушён, будто его заглушили)

…Она замолчала. Побледнела. И затем… … [НЕРАЗБОРЧИВО, 2—3 СЕКУНДЫ] …плакала, а у меня внутри леденела душа. Я был прав.

(Резкий обрыв, запись перескакивает на другую мысль)

…С тех пор это повторяется. С другими пациентами. Бизнесмен, который… [ШУМ] …испуганный мальчик… Художница… [ШУМ] …«Быть замеченной – значит быть униженной».

Примечание: Описания случаев фрагментарны. Создаётся впечатление, что кто—то хотел сохранить общую канву, но убрать конкретику. Почему?

…Стал видеть это. Всегда. Это дар и проклятие одновременно. Я как хирург, который научился видеть рак сквозь кожу, но не имеет скальпеля, чтобы его вырезать. Ставлю диагноз, от которого нет лечения.

(Фраза на одном дыхании, без пауз)

…Вижу истину. И эта истина не делает людей свободными. Она обрекает их на осознанное страдание. Что я делаю? Кто дал мне это право?

Конец записи.

Я оперся на стул. Историческая ценность неоспорима, но… что-то не сходится. Похоже на монтаж. Грубый, но эффективный. Кто-то точно прошелся по записи и вырезал самое важное. Не факты, а нюансы. Тон голоса Сомова в ключевые моменты. Конкретные детали случаев. Возможно, даже его первые догадки о том, как именно работает его дар.

Эта запись – не первоисточник. Это версия. Версия для архивов. Отредактированная, очищенная. Возможно, самим Сомовым, когда он осознал опасность своих откровений. А возможно – теми, кто пришёл после.

Теперь моя охота обрела новую цель. У меня в руках дневник Ильи Сомова.

Мне нужна оригинальная, не тронутая редакторами запись. Если, конечно, она уцелела. Потому что теперь я уверен: в том, что было вырезано, и скрывалась настоящая тайна «Кодекса».