Читать книгу: «Осколки разбитых иллюзий», страница 3

Две недели я жила в размышлениях как в тумане. Отец и братья всё время звонили мне, но я не отвечала. Только потом, через месяц, встретилась с Демиром. Мне было интересно, знал ли он правду о моём рождении. Брат признался, что узнал об этом позже, уже в юношестве. Ему рассказал наш старший брат, которому на момент моего рождения уже было тринадцать лет. По воспоминаниям Рустема, моей биологической матерью была папина работница. Она забеременела, хотела увести его из семьи, но когда у неё это не вышло, то согласилась отдать меня отцу за определённую сумму.

Ни один из моих братьев не давал мне понять ни словом, ни поступком, что мы родные только по отцу. Я почувствовала благодарность и огромную любовь к ним. Не злилась я и на маму. Где-то даже жалела её, понимая, как ей нелегко было принять меня в семью и растить. Наверное, я напоминала ей о предательстве отца.

Я решила, что не хочу ничего знать о своей биологической матери. Мне не было дела до женщины, которая способна торговать собственным ребёнком. У меня была только одна мама – это Ирэн. Да, она была не самым ласковым человеком на земле, но это она меня вырастила и воспитала. Этого было более чем достаточно. Я отпустила эту ситуацию, но возвращаться домой была не намерена. Демир пытался уговорить меня, но я заупрямилась. Для меня на тот момент пути назад не было.

И вот, кто бы знал, что спустя год, я снова буду стоять во дворе своего дома. Что приду сюда по собственной воле. Слышу, как открываются двери, и на крыльцо дома выходит отец. Он не изменился за этот год. Такой же красивый, как всегда. Седые волосы и щетина придают ему солидности. Он всегда обладал подтянутой, спортивной фигурой, правильными чертами лица, безупречным чувством вкуса и мощной аурой власти. Его гены унаследовали и мои братья. Каждый из них хорош собой, как на подбор, и выделяется среди других мужчин.

Демир звонил отцу и предупредил, что привезёт меня. Увидев папу, я почувствовала, как сильно скучала по нему. Перед глазами пронеслись картины того, как он сажал меня маленькую к себе на плечи и бегал со мной на шее за братьями, играя в футбол. Как наблюдал за тем, как братья учили меня кататься на велосипеде, а когда я падала, ругал их за то, что они позволили. Вспоминаю каждый свой день рождения, пышные праздники, которые мои родители устраивали мне.

И ноги сами понесли меня к отцу. Я побежала на крыльцо, а он, раскрыв руки, заключил меня в свои объятия. Отец пахнул воспоминаниями о моём счастливом детстве, о беззаботной юности. Его объятия означали, что я под надёжной защитой и со мной ничего плохого больше не случится.

– Папа, – произношу я тихо, прижимаясь к нему сильнее, – папочка!

– Добро пожаловать домой, дочка, – отвечает он, стиснув меня в объятиях.

Вижу, как к нам направляется мама. Она смотрит на меня с сожалением, и мои глаза начинает щипать от слёз. Оторвавшись от отца, иду к ней навстречу. Обнимаю её.

– С возвращением, – произносит она и обнимает меня в ответ. – Мы скучали.

Я чувствую её в голосе искренность, и сердце трепещет от счастья.

– Давайте пройдём в дом, – слышу голос отца за спиной и отрываюсь от матери.

Мы проходим в гостиную. Оглядываюсь вокруг – мама любит менять интерьер в доме чуть ли не каждые два-три месяца. Но с тех пор, как я ушла, в доме ничего не изменилось. Прошло больше года, но всё было словно вчера. Не могу заставить себя посмотреть в лицо родителям. Понимаю, что мне нужно как-то объясниться с ними. Сказать что-то по поводу своего возвращения. Но не нахожу слов, чувствую себя неловко и скованно.

– Демир, как поездка? – спрашивает мама брата, очевидно, стараясь разрядить обстановку. – И почему с вами нет Азры? Братья с семьями приедут позже, поужинаем все вместе.

Демир вернулся из Японии два дня назад. Конечно, он удивился, застав меня у себя дома. Мы с Азрой не говорили ему о моём возвращении. Она придумала, что у неё дела и приехать к нему она не сможет, а когда они общались по видеосвязи, я старалась не попадать в объектив камеры. Мои ссадины и синяки вызвали бы вопросы у брата. А к его возвращению их уже не было. Я сообщила Демиру, что решила вернуться домой, потому что с Инглабом у нас не сложилось. Он принял это, лишь спросив, не обидел ли тот меня.

Знаю, что брат встречался и разговаривал с Инглабом, предупреждал его о том, чтобы тот не вздумал меня обижать. Я убедила его, что всё в порядке. Больше никаких вопросов он не задавал, за что я была ему безмерно благодарна.

– Поездка получилась плодотворной, все прошло, как я хотел. Азра приедет к ужину, – отвечает Демир.

Он проходит и садится на диван, включает телевизор.

– Замечательно, тогда сообщу, чтобы начали подготовку к ужину, – засуетившись, мама направляется к кухонной зоне.

– А мы с Камиллой за это время поговорим, – говорит отец, приглашая меня взглядом в свой кабинет.

Я обречённо двигаюсь за ним. Бросаю взгляд на Демира. Он подмигивает мне и произносит беззвучно губами: «Держись». Если в детстве папа звал кого-то из нас в свой кабинет, мы между собой называли это «на ковер». Это могло означать только одно – папа недоволен нашим поведением и нам есть о чём поговорить с ним с глазу на глаз. Папа был строг, но справедлив. Он всегда выслушивал, прежде чем применить наказание.

– Рад, что ты одумалась, дочь, – начинает он, усаживаясь в своё кресло.

Я остаюсь стоять на месте. Спрятав взгляд, размышляю, что бы он сделал, расскажи я ему всю правду? Но моё воображение подводит меня. Я не знаю. Даже не имею представления. Конечно, он бы разозлился, разочаровался бы во мне. Наверное, он уже это сделал.

– Никто, кроме твоих братьев и Азры, не в курсе того, что произошло. Не знают даже и супруги братьев. Для всех ты весь этот год проходила стажировку в фирме, что сотрудничает с нашей организацией в Америке. Это впредь так и должно оставаться, ты поняла меня?

Неловко переминаясь с ноги на ногу, киваю ему в ответ. Но отец смотрит на меня в упор, ждёт моего устного ответа.

– Да, папа, я поняла.

– Хорошо. А теперь ответь: вопрос с твоим бракосочетанием с этим мальчиком можно считать закрытым?

Я вновь киваю. Чувствую, как кровь приливает к моим щекам.

– Я рад, – довольно произносит он. – Не знаю, что заставило тебя изменить решение, но это означает, что я правильно поступил, не позволив зарегистрировать этот брак.

Я понимаю, что он говорит о том, как ни в одном загсе города не приняли наше заявление. Папа признаётся, что это его рук дело. Я молчу, поджав губы. Воспоминания о том, как Инглаб настаивал на регистрации нашего брака, накатывают лавиной. Теперь становится понятно, что им двигала вовсе не порядочность.

Отец смотрит на меня, его взгляд обретает суровость, и уже строгим поучительным тоном он произносит:

– Я хочу, чтобы ты знала. Я мог заставить тебя вернуться в первый же день после того, как ты ушла. Но не сделал этого, не позволил и твоим братьям уничтожить этого проходимца. Я всегда был за то, чтобы мои дети понимали свои ошибки, а совершив их, старались исправить. Я твой отец и плохого для тебя не хочу. Если я решил, что Адэм Берк – самый подходящий муж для тебя, значит, это так. И в приоритете у меня прежде всего твоё счастье. Обещай, что больше не ослушаешься меня.

– Обещаю, папа, – произношу поспешно, надеясь, что на этом наш разговор завершится и я смогу вернуться в гостиную.

Но тут двери кабинета отца с силой распахиваются, ударяясь о стену. В комнату один за другим влетают трое моих племянников.

– Ками! – кричат они одновременно и бегут ко мне.

Чуть не сбив с ног, они повисают на мне. Увидев сыновей старшего брата впервые за долгое время, я искренне заливаюсь смехом.

– Ты вернулась!

– Ура-а-а!

– Почему тебя так долго не было?

– Эй, привет, парни, – приобняв их, говорю я.

Мальчишки отрываются от меня, заглядывают в лицо. Я присаживаюсь на корточки перед ними и целую каждого в щёчки. Марсель, Эмиль и маленький Мураз улыбаются и начинают наперебой рассказывать о своих приключениях.

– А черепашка, которую ты мне подарила, умерла, – говорит старший Марсель. – Подаришь новую?

– Обязательно подарю, родной, – отвечаю ему, теребя его за волосы.

– Ками, а мне тогда хомячка ещё одного, – добавляет Эмиль.

– Так-так, а дедушку никто не хочет поприветствовать? – спрашивает отец, подходит и, взяв на руки четырёхлетнего Мураза, названного в его честь, сажает себе на плечи.

– Привет, дед, – отвечают старшие.

– Ну что, кто первый добежит до гостиной? – бросает вызов отец и с Муразом на плечах бежит вперёд.

Мы с боевым кличем бросаемся вслед за ним наперегонки. Когда оказываемся в гостиной, вижу двух старших братьев – Рустема с Левоном, их жен и детей. Мы приветствуем друг друга и обнимаемся.

– Как ты похудела! – говорит Иви, жена Левона, красивая брюнетка, на последних месяцах беременности. – Осунулась вся.

– Да-да, Америка не пошла тебе на пользу, – соглашается с ней Мирай, жена Рустама.

Она самая капризная и скандальная из невесток, любительница экспериментировать со своей внешностью. На этот раз у нее рыжий цвет волос и неестественно зелёные линзы, придающие её глазам устрашающий вид.

Я слегка улыбаюсь им. Перевожу взгляд на братьев, чувствуя неловкость от того, что им из-за меня пришлось врать своим женам. Но раз отец решил, что никто не должен знать правду о том, где именно я была, то мне придётся придерживаться этой легенды.

– Да, – отвечаю неловко.

Огромная гостиная кажется меньше, когда мы собираемся все вместе. Рауф, ещё один мой брат, живёт в другом городе и не так часто бывает на семейных посиделках. Я присаживаюсь рядом с Демиром и наблюдаю за своей большой семьёй. Братья говорят с отцом о каких-то общих делах. Невестки и мама обсуждают последние новости и сплетни. Пятеро детей шумно играют друг с другом. Дождавшись Азру, мы все садимся за стол. За ужином так же продолжаем легкую, ненавязчивую беседу, которую я стараюсь поддерживать.

– Камилла, дорогая, а где именно в Америке ты была? – вдруг спрашивает меня Мирай, застав врасплох.

Я не знаю, что ответить. Чувствую, как начинаю краснеть.

– Во Флориде, Мирай, – отвечает вместо меня Рустам с ноткой раздражения в голосе. – Я говорил тебе.

– А, да, точно, – натянуто улыбается она и смотрит на меня с подозрением.

Я знаю, что истинную причину моего исчезновения в основном утаивали от Мирай, ведь она – самая несдержанная на язык из всех моих невесток, любит собирать сплетни. И, скорее всего, узнай она правду, о ней бы стало известно всем.

– А что, там совсем плохо в бьюти-сфере? – она вновь обращается ко мне, приподняв вопросительно одну бровь.

Я снова застываю, не совсем понимая, что она имеет в виду. Чувствую, как часть тех, кому известна правда, напряжена. Затаив дыхание, они смотрят на Мирай.

– Просто смотрю, ты без маникюра, да и стрижка совсем потеряла вид. За собой нужно ухаживать, милая, где бы ты ни была.

Перевожу взгляд на свои пальцы, с силой сжимающие вилку. В висках начинает пульсировать. Конечно, за то время, что я жила с Инглабом, мне было не до маникюра. Если быть точнее, сначала я продолжала посещать своего мастера, но, как только деньги закончились, перестала ходить в салон.

– Мирай, – слышу голос Азры, – не все же одержимы маникюром и педикюром, как ты, дорогая. Камилла находилась там на стажировке, работала целый день. Хотя откуда тебе знать, что значит работать, ты же ни дня в своей жизни не проработала.

Лицо Мирай темнеет от гнева, ноздри раздуваются. Она смотрит на Азру со злостью. Они не ладят, и такие стычки бывают почти каждый раз, когда мы собираемся вместе. Папа быстро вмешивается, спрашивая о чём-то братьев, и переводит разговор на другую тему. Я благодарно смотрю на подругу, которая спасла меня от необходимости отвечать. Она поднимает свой бокал, пряча за ним смех.

Когда ужин подходит к концу и все разъезжаются по домам, я поднимаюсь в свою комнату с непонятным чувством опустошённости и стыда. Мои родные приложили столько усилий, чтобы спасти мою репутацию. Если бы нечто подобное сделала девушка из другой семьи, от неё бы отреклись. Но меня приняли обратно без лишних вопросов и упрёков. А я, ни на миг не задумываясь, оставила их. Решила променять на человека, которого едва знала.

Глава 4

Инглаб шёл ко мне навстречу с букетом белых калл и улыбался. Потом лепестки цветов завяли, букет весь иссох. Улыбка Инглаба вмиг пропала, глаза покраснели и вместо букета в его руках оказался электрический шнур. Он взмахнул им, намереваясь нанести удар, на миг застыл, а когда обернулся ко мне, я увидела в его спине ножницы. Из раны брызгал фонтан крови, заливая меня с ног до головы. Я утопала в его крови, пока не проснулась от ужаса с бешеным сердцебиением.

Я села на постели, заглушила крик, что вырывался наружу, заперла его в себе. Меня всю трясло от страха. Тело покрыли капельки липкого пота. Кошмар, который мне только что снился, всё еще яркими вспышками мелькал перед глазами. Я оглядела свои руки и ноги, ожидая увидеть на них кровь. Прикрыла ладонями лицо, стараясь отогнать от себя страшные картины сна. Встала с постели и пошла в ванную, где, включив кран, набрала в ладони холодной воды и выплеснула себе на лицо. Я не смотрела в зеркало. Боялась, что увижу в своём отражении бесчувственную тварь, которая жила внутри меня.

Каждый день я спрашивала себя: «Как ты можешь продолжать жить как ни в чем не бывало? Как ходишь, дышишь, ешь, спишь? А он там лежит, безжизненно. Его труп гниет». Спрашивала и упорно молчала себе в ответ. Но сегодняшний сон перевернул всё внутри.

Не давая себе время одуматься, я быстро вернулась в комнату, глянула на часы, которые показывали без пятнадцати четыре утра, и стала одеваться. Натянула джинсы и топ, схватила с комода ключи от машины и вышла из комнаты. Остановилась, прислушиваясь, и, убедившись, что меня никто не видит и не слышит, тихо спустилась по лестнице. Отворив двери, вышла во двор и направилась в гаражную зону. Села в машину, завела мотор и тронулась с места, пока не разбудила отца и мать. Как только я выехала за ворота, нажала на газ, боясь струсить и вернуться назад.

Сжимая руками руль и вдавливая ногу в педаль газа, я мчалась всё быстрее и быстрее. В голове крутилось только одно – нужно вернуться и посмотреть. Раз полиция ещё не нашла меня, значит, его труп всё ещё не обнаружен. Он лежит там, и это не по-людски как-то. Приеду на место и позвоню в полицию. Сдамся. Так будет лучше. Пусть его похоронят по-человечески.

Подъехав к дому, выхожу из машины. Мои движения резкие и нервные. Иду к калитке, и с каждым шагом моё желание развернуться назад и убежать усиливается. Но так нельзя! Нельзя жить себе спокойно, отняв чужую жизнь. Дохожу до двери, трясущимися руками открываю её и захожу внутрь. От дикого волнения внутри всё сворачивается в тугой узел. Смотрю туда, где должен лежать труп Инглаба, и не вижу его. На полу пусто. «Полиция нашла его? Почему тогда дом не опечатан? Почему они все ещё не нашли меня?» – проносятся вихрем мысли.

Оглядываюсь вокруг, понимая, что тут явно что-то не так. Вдруг натыкаюсь на ножницы и вижу на них засохшую кровь. «Если бы его нашла полиция, то ножниц тут бы не было, они – важная улика, – догадываюсь я. – Значит, он жив!»

Пячусь назад, теперь меня охватывает паника. Он жив и в любой момент может вернуться. Разворачиваюсь и стремительно выхожу из дома. Бегу к машине, сажусь в салон, запираю двери и оглядываю улицу, чтобы удостовериться, что его нигде нет. Повернув ключ зажигания, трогаюсь с места. И только после того, как отъезжаю на приличное расстояние, позволяю себе расслабиться. «Он жив! Жив! Жив!» – хочется повторять это вновь и вновь.

– Я не убийца! Не убийца! – кричу во всё горло и смеюсь в голос.

Небывалое облегчение и счастье охватывают меня. Надеюсь, у этого ублюдка хватит ума не появляться больше никогда передо мной. Приезжаю домой незамеченной. Пробираюсь обратно к себе в комнату и, приняв душ, засыпаю с чистой совестью.

Проснувшись, я понимаю, что уже вечер. Вспоминаю свою утреннюю поездку, и настроение моментально улучшается. Чувствую легкость в душе и теле. Спускаюсь вниз и нахожу маму за чтением глянцевого журнала.

– Привет, – говорю ей.

– Привет, – отвечает она, отрываясь от чтения. – Ты проспала весь день, как сурок.

– Да уж, точно, – смеюсь её сравнению.

– Отец просил тебя зайти, он в кабинете, – говорит она и возвращается к журналу.

– Хорошо, – бросаю я, направляясь в кабинет отца.

Прошло всего два дня с тех пор, как я была там последний раз. Постучав, вхожу к нему. Мне тоже нужно поговорить с ним. Я приняла решение пожить отдельно в городе. Обсудила это с Демиром, и он разрешил пожить в его старой холостяцкой квартире. Осталось сообщить об этом отцу.

– Проходи, дочь, – говорит отец, заметив меня.

Он сидит за столом. Я устраиваюсь напротив.

– Привет! Прости, проспала весь день, только что встала.

– Я как раз по этому поводу, – откидываясь назад в кресле, говорит отец. – Долго собираешься бездельничать? Когда намерена вернуться к работе?

Я улыбаюсь его выговору. Кого папа не любит, так это бездельников.

– Я тоже хотела это обсудить. Вернусь, как только разрешишь. Только вот я хотела попросить тебя разрешить мне пожить в городе. Так удобнее добираться до работы. Я уже поговорила с Демиром, и он не против, если я поживу в его старой квартире.

Папа хмурит лоб, задумывается. Молчит. Я замираю в ожидании его решения. Мне безумно хочется пожить одной. Сейчас мне необходимо какое-то время побыть наедине с самой собой.

– Ладно, – наконец произносит он. – Только жить будешь не в квартире Дамира, а в апартаментах нового дома ЖК «Санта- Барбара». Он уже сдан, там надежная охрана и приличные, респектабельные соседи.

Я вспоминаю проект «Санта-Барбара», который год назад был ещё не достроен. Удивительный проект: башня, в которой на последнем этаже расположена терраса и бассейн, а доступ к нему имеют только два апартамента, которые так же находятся на последних этажах.

– Хорошо, – соглашаюсь с его условием.

– Только имей в виду, твою должность отдали Гейсу, теперь ты будешь работать под его началом.

– Хорошо, – снова соглашаюсь с ним. – Пойду перекушу.

Довольная, я встаю, собираясь выйти и слышу, как дверь за моей спиной после короткого стука открывается.

– Адэм, сынок, проходи. Я ждал тебя, – говорит отец.

Услышав имя гостя, я судорожно втягиваю в себя воздух и цепляюсь за край стола, чтобы не упасть. Только не он. Только не сейчас. Я ещё не готова к встрече с ним. Адэм шагает в кабинет, встаёт рядом со мной, но я не могу заставить себя взглянуть на него. Он протягивает руку отцу. Тот встаёт, приветствуя гостя.

– Не буду ходить вокруг да около, – говорит отец сразу после приветствия. – Как видишь, Камилла вернулась из штатов и согласна выйти за тебя замуж.

Мои глаза округляются от удивления, кровь приливает к лицу. Я открываю рот, чтобы возразить, но отец бросает на меня предостерегающий взгляд, напоминая о том, что я дала слово больше никогда не перечить ему.

Поворачиваюсь к Адэму, чтобы увидеть его реакцию на слова папы, но его каменный профиль ничего не выражает. Он молча смотрит на моего отца, игнорируя моё присутствие.

– Я понимаю, что произошли некоторые вещи, – с запинкой продолжает папа. – Тебе нужно время подумать и принять решение.

Адэм продолжает молчать, очевидно, находясь в таком же шоке, как и я. Папа поочередно бросает на нас взгляды, потом встаёт со своего кресла.

– Думаю, вам с Камиллой нужно поговорить. Останься потом на ужин, есть и другие дела, которые необходимо обсудить.

Он обходит стол, направляясь к выходу из кабинета.

– Не тяни с ответом, сынок, – говорит он, открывая дверь.

Адэм разворачивается к нему, я же всё ещё не смею двинуться с места. Не верю в то, что отец всё ещё хочет моего брака с ним. После всего, что произошло. О чём он думает, черт возьми? Что всё можно взять и забыть? Притвориться, что ничего не произошло?

– Ты смело можешь отказаться, если у тебя изменились планы, – продолжает отец своё наступление. – Нет ничего страшного в том, что твой покойный отец желал этого союза.

Этими словами отец делает контрольный выстрел, напоминая Адэму о долге чести, отрезая ему все пути к отступлению. Дверь за ним закрывается. Я зажмуриваюсь, готовая провалиться сквозь землю от стыда и унижения. Градус напряжения в кабинете нарастает с каждой секундой. Я резко разворачиваюсь к Адэму, желая поскорее покончить с потоком издевательств, которые обязательно последуют от него. Приподнимаю подбородок, стараясь не терять остатки достоинства.

– Вернулась из Штатов? – не заставляя себя ждать, с издёвкой произносит он, заглядывая мне в лицо.

Я чувствую, как краснею. Сжимаю кулаки, до боли вцепляясь ногтями в кожу.

– Это сейчас так называется грязный барак, в котором ты жила со своим любовником?

Его бровь приподнимается, когда он, наклонив голову, исследует меня с ног до головы. Ну, конечно же, Адэм Берк знает всю правду о моём исчезновении. Разве он из тех, кто поверит в сказку о моей неожиданной стажировке в Америке? Он вовсе не дурак и осведомлён более чем достаточно, чтобы сложить дважды два.

– Просто откажи моему отцу, не нужно никаких сложностей, – пропуская мимо ушей его оскорбления, отвечаю я.

Смотрю на него в упор, стараясь найти какие-то изменения, произошедшие в нём за последний год. Но тщетно, он такой же надменный ублюдок, который считает, что весь мир у него в кармане.

– Естественно, я откажу ему, – кривит Адэм губы в презрительной усмешке. – Мне ни к чему бракованная жена.

Он смотрит мне в область таза, ясно давая понять, что именно он имеет в виду. Я чувствую, как тошнота подступает к горлу.

– А я всё так же не горю желанием выходить за тебя замуж, Адэм, – чеканю я сквозь ком в горле.

– Ты должна была сказать это при своём отце, – сузив глаза и наступая на меня, говорит он. – В какую игру ты теперь играешь, аферистка чёртова?

Он хватает меня за локоть, дёргая на себя.

– Что стало с твоей чистой и светлой любовью к нищему студенту-ботанику?

– Это тебя не касается! – стараюсь оттолкнуть его от себя.

– Касается, раз твой отец всё ещё надеется выдать тебя за меня! Но пусть даже не мечтает об этом.

Адэм усмехается мне прямо в глаза и продолжает:

– Я не разделю свою фамилию с девушкой, которая достойна только того, чтобы её один раз отодрали где-нибудь в углу дешёвого ночного клуба.

С этими словами он отталкивает меня от себя так, что, не удержавшись на ногах, я падаю на пол. И не оглядываясь, он выходит из кабинета.

Выходка Адэма разжигает во мне ярость. Кажется, ещё немного и из ушей пойдёт пар. Его едкие слова и грязные намёки достигают цели, причиняя боль. Мне хочется догнать его, швырнуть ему в ответ его оскорбления, послать ко всем чертям. Сволочь! Он раньше никогда не вёл себя со мной так. Был равнодушен, но всегда проявлял уважение, держался на расстоянии, но был приветлив. Теперь же он унижает и оскорбляет меня. Кто, чёрт возьми, дал ему на это право? Кто он такой, чтобы судить меня?

Как же меня достали мужчины. Сначала Инглаб, который притворялся божьим одуванчиком, играл со мной. Теперь Адэм, который считает себя центром Вселенной. «Нужно проучить его! Довести до бешенства! Заставить подыхать от желания и вожделения. Вывести на эмоции, чтобы любил и ненавидел одновременно», – проскальзывают мысли в голове. Я ухватываюсь за них. С каждой секундой эта идея становится для меня всё более привлекательной. Мои губы расплываются в улыбке. Да, это будет безумно интересная игра, Адэм Берк.

Приняв решение, я выхожу из кабинета. Вижу Адэма и отца в гостиной, подхожу к лестнице и начинаю подниматься по ступеням наверх, в свою комнату.

– Камилла, ты куда? – спрашивает мама, выходящая из столовой. – Уже накрыли на стол, время ужина.

– Переоденусь и спущусь, – отвечаю ей.

«Чтобы мстить, нужно хорошо выглядеть», – решаю я. Захожу в комнату, иду в гардеробную, где нахожу белоснежное платье из последней коллекции Nina Ricci, которое мне ещё не довелось носить. Срезаю бирки, переодеваюсь. Распускаю волосы, собранные в хвост. С особой тщательностью наношу макияж, используя ярко-красную помаду для губ. Дополняю образ любимым ароматом Incense Oud. С наслаждением вдыхаю ноты пряного кардамона и свежей розы.

– Не я развязала эту войну, Адэм, – говорю, вглядываясь в своё отражение в зеркале. – Теперь держись.

Выхожу из комнаты, спускаюсь вниз и слышу голос матери из столовой.

– Мураз, хватит. Ты совсем заговорил Адэма, идите за стол.

Вижу, как отец и Адэм встают и направляются к столовой бок о бок. Догнав их, я проскальзываю между ними и ухватываю их руками за локти.

– Позвольте составить вам компанию, джентльмены, – говорю притворно сладким голосом.

Чувствую, как рука Адэма нервно дёргается. Он удивлённо склоняет голову ко мне, и я ловлю его прищуренный взгляд. Растягиваю губы, посылая ему улыбку, от чего его глаза становятся похожи на пару чёрных угольков. На его лице читается удивление и непонимание. Вижу, как он старается понять ход моих действий. «Чего ты ожидал? Что я побегу плакать в подушку?» – спрашиваю его взглядом.

Мы подходим к столу, отец садится на своё место, Адэму приходится отодвинуть мой стул и подождать, пока я сяду. Я оказываюсь лицом к лицу с мамой, а он садится напротив, рядом с ней. За ужином отец и Адэм продолжают обсуждать вопросы бизнеса.

Я не свожу взгляда с Адэма, вслушиваюсь в каждое слово, сказанное им. Вижу, что он чувствует на себе мой взгляд, отчего ему становится неуютно. Он бросает ответные тяжёлые взгляды, полные ненависти. Но я не отвожу глаза, с полной невозмутимостью на лице отправляю в рот очередную порцию ужина, стараясь жевать с изящностью истинной леди. «Почему я не делала этого раньше? Оказывается, это очень весело», – мысленно спрашиваю себя, едва сдерживая усмешку.

– На днях Камилла возвращается к работе в офисе, – говорит отец, когда ужин подходит к концу.

– Правда? – спрашивает Адэм.

Медленно переводит на меня взгляд и говорит:

– Уверен, опыт, – он медлит, заострив внимание на слове, – что ты приобрела в Америке, поможет достичь новых успехов.

Я инстинктивно выпрямляю спину, улавливая двоякий подтекст, вложенный в слово «опыт». Изнутри поднимается волна возмущения. Смотрю прямо ему в глаза и вижу в его зрачках своё отражение.

– Да, этот опыт, – делаю паузу, рисуя на лице блаженство, – бесценен. Его ни с чем не сравнить.

Его глаза темнеют, зрачки расширяются. Он резко приподнимается, возможно, затем, чтобы свернуть мне шею, ведь именно это желание читается в его взгляде.

– Мне уже пора, дядя Мураз, – говорит он отцу.

– Хорошо, сынок, я провожу тебя, – говорит папа и встаёт вслед за ним.

– До свидания, – говорит Адэм маме. – Спасибо за ужин.

Он бросает на меня короткий убийственный взгляд и вместе с отцом покидает столовую. Даже его походка говорит о бушующей в нём ярости. Как только Адэм выходит, я спокойно выдыхаю и, откидываясь на стуле, отпиваю сок. Ловлю на себе любопытный взгляд матери.

– Ну, и чего ты добиваешься? – спрашивает она.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что ты чуть не съела парня вместо ужина. Такое поведение тебе не свойственно.

– Ну, папа же хочет, чтобы я вышла за него. Пытаюсь расположить его к себе, – стараясь выглядеть максимально невинно, мило улыбаюсь ей.

– А мне показалось наоборот, – хмыкает она, пожав плечами.

– Поднимусь к себе, – я оставляю без ответа её замечание и встаю из-за стола. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – отвечает мама, смотря на меня как-то странно.

Я шагаю к выходу и уже в дверях слышу, как она окликает меня. Оборачиваюсь и смотрю на неё в ожидании.

– Камилла, хотела бы ты поговорить о своей настоящей матери? У тебя ведь наверняка много вопросов.

– Нет, она мне неинтересна! – отвечаю, не раздумывая.

Хочется добавить, что она, Ирэн, для меня единственная и никакой другой не существует, но слова застревают в горле. Только внутри становится теплее от того, что она спросила у меня об этом. Понимаю, как трудно это ей далось.

Выхожу из столовой и быстрым шагом поднимаюсь по лестнице, не желая столкнуться с отцом. Он, наверное, тоже заметил изменения в моём поведении с Адэмом и, скорее всего, тоже захочет поговорить об этом. По пути в свою спальню слышу стук входной двери, который означает, что он зашёл в дом. Захожу в комнату, прислоняюсь спиной к двери, перевожу дыхание.

Потом откидываюсь и направляюсь к окну, желая убедиться, что Адэм уехал. Заглядываю в окно и вижу, что он курит, прислонившись к своему джипу. Словно почувствовав мой взгляд, он поднимает голову и смотрит прямо на меня. Его взгляд прожигает даже сквозь темноту и стекло. Он достаёт мобильный из кармана брюк и, склонив голову, начинает печатать что-то. Наверное, назначает встречу очередной девке. Эта мысль, словно яд, проникает в лёгкие. Я отхожу от окна, подхожу к туалетному столику и с яростью стираю ватным диском помаду с губ.

Слышу звук оповещения айфона, ищу его глазами, нахожу на прикроватной тумбе. Взяв в руки, открываю и вижу короткое сообщение от Адэма: «Сука». Меня охватывает истерический смех. Первое в жизни сообщение от него и с таким содержанием! Бросаю телефон обратно, не удостоив его ответом. «Ну что ж, значит, всё было не зря, Адэм Берк. Можно продолжать в том же духе», – думаю я.

Снимаю платье и нижнее бельё, иду в ванную комнату. Вспоминая тяжёлые взгляды Адэма, чувствую, что они словно осели на моей коже, вызывая напряжение всего тела. Включив воду, встаю под её струи. Поднимаю голову вверх, подставив лицо под капли, ловлю их с наслаждением.

Перед глазами возникает Адэм, стоящий с голым торсом в одном полотенце, обмотанном вокруг бёдер, и капли воды, стекающие с его волос. Я уже не могу остановить себя, вспоминая нашу первую встречу пять лет назад. Каждую деталь, которую хранила все эти годы глубоко внутри себя.

***

Сдав на отлично последний годовой экзамен по химии, я вышла из кабинета. Наклонившись, завязала шнурки на кедах и быстрым шагом направилась по коридору к выходу.

– Камилла, ты куда? – прокричала Азра, догоняя меня. – А подождать не судьба? – возмутилась она.

– Прости, – бросила я. – Сегодня Демир возвращается, хочу сделать сюрприз, встретить его.

– Опять твой Демир. С тех пор как твой брат вернулся, ты меня совсем забросила. Проводишь с ним всё время.

– Не ворчи, Азра, ведь его так долго не было. В прошлый раз он приехал, и через две недели отец снова отправил его по каким-то делам. Но сегодня он возвращается. Я решила устроить ему сюрприз, – рассказывала подруге, не переводя дыхания.

Мы вышли на улицу. Остановились.