Читать книгу: «Не убоявшись зла», страница 3

АФИНЫ. 1984 ГОД.

Молодая женщина шла по пустынной афинской улице, освещенной оранжевым электрическим светом. Ночь окутала летний город, стояла удушливая жара. Женщина старалась не обращать внимания на усталость, которая накапливалась в ее ногах. Всё, чего ей хотелось,– как можно быстрее добраться до дома.

Рядом с ней, цепляясь за её сумочку, шёл шестилетний худенький мальчик. Его маленькие ножки уже не слушались, он хныкал, время от времени останавливаясь, чтобы вытереть пот со лба.

– Мама, я не могу больше! – произнес он жалобно.

– Деми, идём, уже немного осталось, – попыталась она ободрить сынишку, хотя сама знала, что идти им ещё долго.

Мама видела, что ему тяжело, но у неё не было денег на автобус.

Мальчик заплакал, и её сердце сжалось от жалости, нарастающего гнева и собственной беспомощности. Она наклонилась к нему, коснулась ладонью его щеки и…

Резкий удар повалил малыша на пыльный тротуар. Он не понимал, за что мама его ударила. Щека начала гореть, и пульсирующая боль поползла вверх к глазам, лбу и вискам. В ушах зазвенело.

– Быстро вставай и иди, чтобы я звука от тебя не слышала. – Женщина быстро застучала тонкими каблуками босоножек по тротуару, и мальчик, вскочив, побежал за ней, стараясь не хлюпать носом и не хныкать.

Через некоторое время показался знакомый силуэт церкви Агиос Константинос. Они свернули в полумрак прилегающей к площади улицы и начали подниматься вверх, всё ближе и ближе к дому.

Проходя мимо маленького парка, они увидели, как мужчина, сидевший на лавочке, резко встал и негромко крикнул:

– Диметра? Тула?

Мама мальчика остановилась, недоверчиво посмотрела на мужчину, сильнее прижала к себе висящую на плече сумочку и ответила:

– Что нужно? Кто ты?

– Не бойся, не бойся. Я Александрос, брат Диониса.

Мужчина подошел к ним, дотронулся до плеча женщины, потрепал по щеке ребёнка и сказал ему:

– Сынок, посиди пока вон там, мне нужно поговорить с твоей мамой.

Мальчик почувствовал неприязнь к этому дядьке, от которого несло перегаром, луком и пахучим бараньим сыром.

– Нет, – ответил он, и исподлобья глянул на мужчину. Тот с уважением посмотрел на малыша:

– Защитник, молодец. Вырастет настоящим мужчиной!

– Иди, сядь, – мать указала сыну на лавочку. Малыш слегка помялся, опустил голову и отошёл от взрослых. Он присел на лавочку под апельсиновым деревом и стал наблюдать, что будет дальше.

Мужчина что-то говорил, и чем дольше длился разговор, тем больше выражение его лица становилось грустным и виноватым. Он развёл руками, кивнул в сторону мальчика и опустил руку во внутренний карман тёмно-рыжего, засаленного пиджака, когда-то явно знавшего лучшие времена. Мужчина достал оттуда два конверта и передал женщине.

Заиграла гитара. Малыш как завороженный начал вслушиваться в эти волшебные, наполненные серебристым, мягким звоном звуки. Он подскочил, встал ногами на лавку и начал искать взглядом, откуда идут эти волшебные звуки. Прямо на каменном тротуаре, под фонарём сидела девушка с огрубевшими загорелыми руками. Она была одета в простую, серую, льняную рубашку и выцветшие голубые джинсы – одежда, больше подходящая для работы, чем для пения. В руках она держала старую, потрёпанную гитару красного цвета, перебирала струны и пела. Её голос, немного хриплый от волнения или, может быть, от пыли, не был ни сильным, ни красивым в классическом понимании. Но в нём была какая-то невероятная красота. Старинная греческая песня, простая, но проникновенная, рассказывала о моряке, ушедшем в плавание, и о ждущей его любимой. Мелодия, древняя, как сама Эллада, пропитана тоской и надеждой, передавалась через хрипловатый, но оттого ещё более завораживающий голос.

Мальчик не понимал смысла слов песни, но чувствовал её, чувствовал тоску и надежду, с еле уловимым запахом апельсинового дерева.

Он представил, как выходит на большом корабле в огромное синее море, а с берега ему машут дедушка, бабуля и Афина, соседская девочка, с которой он дружил, хотя она была старше на два года и уже ходила в школу.

Малыш всё ещё не мог поверить, что его любимого дедушки уже нет. Что днём дедушку, который лежал в чёрной деревянной коробке, опустили в глубокую яму и засыпали землёй.

Закрыв глаза, он снова услышал звон цепей чадящей тошнотворным дымом штуковины, которой размахивал бородатый, старый священник и что-то заунывно пел при этом. Вспомнился остекленевший взгляд бабушки, которая смотрит, как закапывают могилу и судорожно перебирает обеими руками бело-голубой носовой платок.

Вспомнил, как к нему подошла тётушка Электра Леккос, младшая сестра бабушки, поцеловала и сказала:

– Ну что, Деми-пули* , теперь ты в доме мужчина. Расти и будь сильным, мой родной.

Поминали деда в портовой таверне, в которую он часто приводил внука поесть. Мальчик слушал, как красиво и цветисто, как это принято у греков, рассказывают о его дедушке, о его заслугах и доброте, о его порядочности. Как звякают рюмки. Взрослые выпивают и закусывают.

Мальчик помнил, как дедушка рассказывал ему истории о своём детстве, о том, как он ловил рыбу на причале и катался на велосипеде по улицам старых Афин. Эти воспоминания были полны света и тепла. Он вспомнил, как дедушка смеялся, когда внук пытался повторить его шутки. Как он обнимал его крепко, когда внук забирался к нему на колени. Мальчику стало грустно, что теперь он не сможет больше услышать его голос и увидеть его улыбку.

За этими мыслями он не заметил, как к нему подсела тётушка Электра. Она ласково провела ладонью по густым, чёрным как смоль волосам мальчика и спросила:

– Будешь помнить дедушку?

Ребёнок молча покивал головой и расплакался. Электра обняла его, крепко прижала к себе, подняла глаза к потолку таверны и сквозь тихие рыдания запричитала,

«Ёрго, Ёрго-кирие** , что же ты наделал? Как ты мог? Пропадёт без тебя этот ребёнок. Не жалко тебе его? Как ты мог?».

– Ничего, родной мой. Теперь я буду о тебе заботиться. Обещаю.

Ребёнок посмотрел на Электру. Во взгляде его наивных детских глаз как будто затеплилась искорка надежды, он улыбнулся и прижался к этой доброй женщине. Он не один. Всё будет хорошо.

Под вечер, изрядно перебравшие люди начали выходить из таверны. Малыш увидел, как забилась в истерике его подвыпившая бабушка и несколько таких же пьяных плакальщиц пытаются её успокоить.

Его мать, не дожидаясь финала этого балагана, схватила мальчика за руку и они быстрым шагом пошли домой. Пешком, через весь город от порта Пирей до площади Омониас…

Малыш очнулся от своих мыслей и посмотрел туда, где стояли его мама и дурно пахнущий дядька.

Внезапно женщина закричала на мужика:

– Мне убить его теперь? Что мне с ним делать? Мне не жить теперь? Видишь, живой, не сдыхает!

Мужик сгорбился, что-то промямлил в ответ и быстрым шагом пошёл вниз, к площади. Пробегая мимо скамейки, на которой сидел ребёнок он судорожно подёрнул плечами, виновато улыбнулся и ушёл.

Малыш посмотрел в сторону своей мамы. Та стояла с развёрнутым письмом и читала. Её губы беззвучно шевелились. Дочитав, она скомкала письмо, бросила его в урну и задумчиво зашагала прочь. Он встал, подобрал письмо, которое улетело мимо урны, положил его в карман своих коротких штанишек и осторожно, чтобы не попасться на глаза маме, пошёл за ней.

Они вошли в свой дом. Теперь он казался ребёнку страшным, холодным и пустым.

– Иди, мой руки и ложись спать, – скомандовала мать.

– Я не хочу пока спать. Можно я книжку посмотрю? – захныкал он.

– Я не спрашивала, чего ты хочешь. Быстро! – закричала женщина.

Мальчик подошёл к висевшему у раковины умывальнику, открыл краник и намылил ладошки. Потом подошёл к маме и показал ей вымытые руки.

– Ладно, иди, смотри книгу. Только не долго.

– Спасибо мамочка. Я тебя люблю, – ребёнок улыбнулся маме и побежал к креслу у стола, за которым раньше сидел дедушка.

Малыш, уютно устроившись в кресле, переворачивает страницы яркой книжки про море и корабли. Его глаза с восторгом рассматривают красочные иллюстрации: парусники, рыбаки, дельфины, играющие в волнах. Каждая картинка словно оживляет воспоминания о том, как он вместе с дедом сидел на этом же кресле, а тот, с улыбкой на лице, читал ему истории о морских приключениях.

Он вспоминает, как дедушка с увлечением рассказывал о смелых капитанах и их путешествиях, о том, как они искали сокровища и сталкивались с бурями. Малыш помнит, как его сердце замирало от волнения, когда дедушка показывал на картинки и объяснял, что каждое море хранит свои тайны.

Сейчас, когда он смотрит на эти картинки, ему кажется, что дедушка рядом. Он чувствует тепло его любви и поддержку, даже если того уже нет.

Малыш тихо шепчет: «Деда, смотри, какие красивые корабли!» – и улыбается, представляя, как дедушка гордится им, как всегда, когда он учится чему-то новому. Мальчик прислушался. Его острый слух пытался поймать звук, которого не хватало сейчас. Он вспомнил. Настенные часы! Они не тикали. Надо спросить у мамы, почему не идут часы.

Он повернул голову. По маленькой лоджии, с чашкой горячего кофе ходила его мама. Туда-сюда. Туда-сюда.

Она подошла к сыну, посмотрела на него с такой ненавистью, что малыш сжался и закрыл лицо руками. Сильный удар ногой опрокидывает кресло с ребёнком. Он падает под стоящий сбоку второй, самодельный детский столик, который они с дедушкой совсем недавно смастерили. Глаза малыша наполнились слезами и невыразимым ужасом. Женщина выплеснула содержимое чашки под стол. Малыш вскрикнул, горячий кофе попал ему на ноги, торчащие из-под столика.

– Ай, деда! Дедушка помоги! Мамочка, не надо, мне больно! – малыш захрипел от боли и ужаса.

Он схватил опрокинутое кресло, придвинул его к себе и стал забиваться вглубь пространства под столом.

– Чтоб ты сдох! Я из-за тебя никому не нужна!

Женщина размахнулась и со всей силы бросила пустую чашку под столик.

Ребёнок кистью левой руки прикрыл глаза, а правой рукой судорожными рывками ещё сильнее начал тянуть на себя кресло. Чашка из тонкого фарфора разбилась о его руку между кистью и ладошкой. В глаза полилась тёплая, липкая жидкость. Вся его рука была в крови. Она текла на пол, штанишки, на белую маечку с большой синей рыбкой. Он снял её, скомкал и прижал к порезу на руке. Затем осторожно вытащил осколок чашки из левой брови. Глаз начал опухать и сильно болеть.

Входная дверь захлопнулась. Через несколько секунд под окном раздался знакомый стук маминых босоножек.

Тело сотрясала крупная дрожь. Стало холодно. Малыш часто, хрипло задышал и сжался в комок. Хотелось пить, но мальчику было страшно. А вдруг мама незаметно вернулась, затаилась сейчас на кухне и ждёт, когда он выберется из-под стола, чтобы выпить воды, и продолжит его избивать.

Через некоторое время он начал успокаиваться. Накатила слабость, закружилась голова, в ушах появился неприятный гул, но стало наконец-то тепло. Глаза сами собой закрывались. Малыш начал засыпать…

– Быстрее Афина, детка, вытащи его. Я буду звонить в скорую. Только бы успели! – голос тётушки Электры звучал глухо и как будто издалека. Мягкая, тонкая рука протянулась к нему и начала осторожно трясти:

– Деми. Демис, ты меня слышишь? – он узнал голос Афины.

– Афина, – мальчик улыбнулся и потянулся к ней.

Девочка взвизгнула, подбежала к открытому окну и закричала:

– У него всё лицо и рука в крови. Он белый и губы синие. Тётя Электра, мама, папа, быстрее сюда!

В лоджию вбежал папа Афины, Микис. Он отшвырнул лежащее кресло, поднял стол и поставил его ребром. Осторожно поднял ребёнка и положил его на диванчик, стоящий у окна.

– Афина-кори*** , найди подушку и одеяло. Бегом! – скомандовал Микис.

Он подобрал окровавленную маечку, разорвал её и перетянул руку мальчика. Прибежала Афина, неся в руках подушку и одеяло. Мужчина укутал мальчика и положил ему под голову подушку.

– Демиан. Демис-иос****. Сынок, слышишь меня? – Микис заговорил с мальчиком.

– Открой глаза. Не спи. Молодец! Вот так. Господи, у него весь глаз отёк!

Ребёнок с трудом открыл глаза. Он увидел стоящего перед ним дядю Микиса. Тот смотрел на него и хмурился.

– Что случилось? – спросил Микис и погладил его по голове.

– Я хочу пить.

– Э, не-не-не, не засыпай! – Мужчина начал легонько шлёпать мальчишку по щеке.

– Уже едут, хорошо, что больница тут недалеко, – В лоджию вошла тётушка Электра.

– Это ведь она сделала, Тула. Сволочь, придушу вот этими руками, – Микис злобно зарычал.

– Я слышал, как они кричали, потом грохот какой-то. Надо было бежать сюда. Но кто знал, что она его тут убивает. Вот тварь!

– Папочка, Деми просил пить. Вот. – Афина протянула отцу кружку с водой.

Микис аккуратно, маленькими глотками давал малышу попить.

– Пей, мой маленький. Ничего, из-под земли достану эту змею. Далеко не убежит!

Под окнами раздались быстрые шаги множества людей, встревоженные голоса и грохот пластиковых колёс. Приехала медицинская бригада.

– Где пациент? – зычный голос большого, бородатого доктора сотряс тесноту и стёкла в окне лоджии. Мальчик испуганно открыл глаза. На него смотрел большой дядя в белом халате, со стетоскопом и улыбкой во весь рот.

– Эй, морячок, куда собрался? Я тебя никуда от нас не пущу, мал ты ещё с Хароном знакомиться, – Он дотронулся до лба ребёнка тыльной стороной ладони и скомандовал:

– Быстро на носилки и в машину, он уходит!

* птичка, птенец – греч. Πουλί.

** господин, дорогой, уважаемый* – греч. Κύριε

*** доченька – греч. Κόρη

**** сыночек – греч. Υιός.

Дедушка! Радости малыша не было предела!

– Деда, а я думал, ты умер! Мы все так думали. Я скучал!

– Нет, зайчик, вот же я, тут с тобой, – дедушка улыбается, берёт внука на руки, целует его в гладкую как шёлк, смуглую щёку, и они идут к большой белой лодке с чёрным парусом.

– Дедушка, а мы на лодке поплывём? А куда?

– Скоро увидишь. Тебе там понравится.

Они уселись в лодку, и она чудесным образом, мягко пошла по морской глади, не подняв даже маленькой волны.

Дед рассказывал внуку о прекрасной долине, где львы живут с людьми под одной крышей, где растут такие фрукты, которых он никогда раньше не видел и не пробовал. А по вечерам, когда заходит солнце, ангелы поют такие красивые песни, что расцветают вечерние цветы, и души людей наполняются счастьем и радостью.

Лодка причалила к пологому берегу, усыпанному цветами. Дед выбрался из неё, протянул руки к внуку и вытащил его на твёрдую землю. Они долго шли и разговаривали. Наконец, они подошли к воротам, где их встретил степенный старец в белых одеждах и почему-то босой. Он поздоровался с дедушкой и опустился на одно колено перед мальчиком.

– Здравствуй Демиан, – он приветливо улыбнулся и взял ребёнка за плечи.

– Здравствуйте, – ответил малыш.

– Тебе тут нравится? – спросил старец.

– Тут красиво. Очень.

– Мне жаль малыш, но пока тебе сюда нельзя. Иди домой, ты нужен там.

– Нет, пожалуйста, я не хочу домой. Деда, помоги! – закричал малыш.

В ушах зазвенело, голову свела невыносимая, жгучая боль. Затем стало темно и очень тихо…

– Привет солнышко! – Девушка в белом халате гладит его щеку и улыбается.

«Какой большой у неё нос» – подумал мальчик и спросил:

– Где я?

– В больнице. Пять дней тебя ждали. Ну, где ты был?

– Я был с дедушкой, а потом меня выгнал старый дядька!

– Правильно и сделал. Тебе туда ещё рано.

– А я хочу к дедушке! – закричал ребёнок и заплакал навзрыд. Он попытался встать, и его вырвало на пол.

– Всё, успокойся, маленький. Всё будет хорошо.

– Не будет, – ответил мальчик, закрыл глаза и начал проваливаться в тяжелый сон.

АФИНЫ. ПИРЕЙ.

«Демис!» – Он узнал бы этот голос среди миллиарда голосов, говорящих одновременно! Звонкий, ласковый и до глубины души родной! Афина…

Демьян и Вугар обернулись. Перед ними стояла девушка в полицейской форме. Демьян, ни слова не говоря, сделал шаг ей навстречу. Она кинулась к нему и обняла так, как обнимают людей, которых уже и не мечтали увидеть.

– Где ты был? У тебя совести совсем нет? Я все слёзы выплакала! Я каждый святой праздник в церкви свечи ставлю, чтобы ты вернулся. Бессовестный!

– Прости, Афина-пули. Вот, видишь, тебя услышали, – прошептал Демьян.

– Пошути мне сейчас. Арестую! – Афина с нежностью посмотрела на Демьяна.

– Ты почему такой бледный? Ты болеешь?

Демьян молча кивнул. По его взгляду Афина всё поняла:

– Деми!

– Тсс. Всё хорошо. Ты же знаешь, что я бессмертный.

Афина склонила голову набок, хулиганисто прищурила левый глаз и спросила:

– Ты ведь мне не врёшь?

– Тебе точно не вру!

Афина крепко прижалась к груди Демьяна:

– Я очень по тебе скучала. Расскажешь, что с тобой тогда случилось, и где ты был?

– Конечно. Только….

Демьян не успел договорить. Они услышали рёв двигателя мотоцикла, и к ним подъехало нечто подобное Харлею, хотя при близком взгляде стало понятно – жуткая кустарщина. Чоппер.

Наездник чудо-аппарата заглушил двигатель, снял шлем и раскинул руки:

– Привет мои греки. И не очень!

Костас Сидоропуло – спец в группе Демьяна, а в недалёком прошлом, до репатриации, Константин Сидоров, лейтенант специального подразделения с широким спектром возможностей. Полный, смуглый, лысеющий мужчина. Яркий потомок Сократа, Гомера и Аристотеля. Несмотря на рост сто шестьдесят пять сантиметров, он выглядит внушительно, но его добродушная улыбка и шутливый характер делают его притягательным и дружелюбным.

Как военный спец, Костас обладает серьёзными навыками и опытом, которые позволяют ему решать самые сложные задачи. Он может достать что угодно и где угодно, будь то информация, оборудование или даже люди. Его связи и умение находить общий язык с разными людьми делают его незаменимым в любой ситуации.

Несмотря на серьезность своей работы, Костас всегда находит время для шуток и веселых историй, что помогает разрядить обстановку и поднять настроение команде. Его оптимизм и уверенность в себе вдохновляют окружающих, и даже в самых напряженных моментах он умеет находить светлую сторону.

– Костя, – Демьян приветственно кивнул мотоциклисту. Тот подошёл к шефу, обнял его, отошёл на пару шагов и нахмурился:

– С тобой всё хорошо?

– Не начинай. Всё в норме, просто устал, – остановил его Демьян.

Взгляд Костаса упал на Вугара. Грек ехидно прищурился, по губам пробежала ироничная усмешка.

– Жирный! Ты не хочешь немножко похудеть? Одни чуду жрёшь целый день? А, нет, наверное, ещё шашлык-машлык и шурпа-хинкал. Да?

– Э, на себя посмотри! Парик купи и в спортзал сходи туда-сюда, – Вугар, с трудом подавляя смех, сделал вид, что начинает злиться.

– Ай, как не умел спорить, так и не научился! – Костас подошёл к Вугару и старые друзья обнялись.

– Оп-па. У нас проблемы? – Костас только сейчас заметил стоящую за спиной Демьяна девушку-полицейского.

– Нет, это моя сестрёнка. Я тебе о ней рассказывал. Афина. Костас, – Демьян представил их друг другу.

Костас, театрально прижав руку к сердцу, поклонился девушке и заговорил с ней на греческом:

– Костас Сидоропуло. Верный и самый ценный друг вот этих двух уважаемых людей.

– Афина Лемнос. – Афина улыбнулась и протянула Костасу руку. Он поцеловал протянутую девушкой ладонь и ещё раз поклонился.

– Ой актёр. Шекспир! – усмехнулся Вугар.

– Шекспир был писателем. Географию выучи, – парировал Костас.

– Так, стоп! Шекспир был поэтом и драматургом. Это раз. А во вторых мы есть хотим, – Демьян прервал разгорающийся спор.

– Ну и в чём проблема? Стол накрывают. Тут есть таверна, я всё заказал, – сказал Костас и сделал широкий, приглашающий жест куда-то в сторону от пирса.

– Кажется я знаю, где это, – Демьян нахмурился. Затем он посмотрел на Афину и спросил её:

– Пули, ты ведь с нами? Мы поесть идём. Не отказывайся, прошу тебя.

– Конечно! Моя смена закончилась на сегодня,– согласилась девушка.

Та самая маленькая таверна. Воспоминания огромным, тяжелым валуном навалились на Демьяна. Он оглядел до боли знакомые стены, столики. Почти ничего не изменилось, за исключением холодильников с напитками да персонала. Афина уловила тяжелый взгляд Демьяна и, почувствовав недоброе, сжала его руку:

– Деми! Что такое?

– Ты знаешь, – ответил он.

– Знаю.

– Хозяин. Кирие! У нас сегодня особые гости, так что сделай что-то по-настоящему вкусное! И не забудь про тот фирменный соус, который все любят!

Крики Костаса вырвали его из ледяных лап воспоминаний. К ним вышел седовласый старичок, прижал руку к груди и приветствовал гостей, на все лады расхваливая сегодняшнее меню таверны.

Демьян узнал этого старика. Иоаннис! Тот самый мужчина, который приносил им с дедушкой еду и всегда шутил, по-мужски пожимая его детскую ручонку. Мальчик в эти моменты ощущал себя уже взрослым мужчиной и с серьёзным лицом делал заказ:

– Гиро, пита, сувлаки и сок!

– Хорошо кирие, сейчас всё сделаю! – Иоаннис, с уважением делал поклон и удалялся на кухню.

Демьян подошёл к старику, протянул ему руку:

– Здравствуйте дядюшка Иоаннис. Я очень рад тебя видеть.

– Здравствуй сынок. Мы знакомы? – Пожилой мужчина изучающе, с прищуром посмотрел на крепкого, высокого парня.

– Да. Мы с дедушкой Ёргосом часто сюда приходили. Вы здоровались со мной за руку, и я заказывал гиро, сок и сувлаки.

– Демиан! Мой мальчик! – воскликнул старичок и крепко обнял Демьяна.

– Какой ты взрослый. Совсем мужчина. Женат? Дети есть?

– Был женат. Есть дочь.

– Что жена? Умерла? Развелись?

– Развелись. Я забрал дочку, теперь она со мной.

Иоаннис с осуждением покачал головой:

– Негоже греку разводиться. Семья для нас прежде всего, а вы, молодые, очень вольно стали относиться и к нашим традициям, и к религии. Святых не почитаете, старших не уважаете. Эх. Ладно, сынок, молодец, что ребёнка забрал, значит, жена была глупой хозяйкой.

– Ну прости, дядя Иоаннис. Так получилось. Человек она хороший, а вот хозяйка никакая. Я не выдержал, психанул. В церковь я хожу часто. Дочку учу нашим традициям и языку.

– Да? Тогда я тебя благословляю. Ты запомни, Бог не оставит тебя без пары, ты ещё встретишь свою женщину. Вот когда это случится, вспомни добрым словом старого Иоанниса Скопелидиса из Афин!

– Обязательно, дядюшка! – Демьян крепко прижал к себе старика.

– Всё! Хватит грустить, у меня сегодня большая радость! Все за стол. Я сейчас вас буду так вкусно кормить, что вы дорогу домой забудете, – Иоаннис замахал руками и стал поторапливать персонал таверны.

Вскоре на столе, накрытом белоснежной скатертью, появились ароматные деликатесы. Шакшука, лепёшки с сыром, салат с оливками и фетой, жареная курица с картофелем, соус дзадзики, зелёная стручковая фасоль, томлённая в оливковом масле с яйцом, греческая мусака, большая ваза с фруктами, зелень и трёхлитровый, глиняный кувшин с красным, полусладким вином!

Когда компания друзей немного утолила аппетит и жажду, к ним, с полным стаканом вина вышел Иоаннис. Он подошёл к Демьяну, и положил руку ему на плечо. Костя быстро наполнил бокалы. Демьян попытался встать, но старик тихо сказал ему:

– Посиди, пули. Это я должен стоять перед тобой и гордиться, что ты сейчас тут!

Остальные мужчины поднялись и с уважением посмотрели на Иоанниса. Тот, склонив голову, выдержал паузу и продолжил:

– Мой мальчик. Сейчас я буду говорить от себя, от лица всех жителей Афин и памятью твоего деда, моего незабвенного друга, Ёргоса.

Молодой официант принёс стакан с водой, красную зажжённую церковную свечу, установленную в плошку с солью, и поставил всё это на середину стола.

– Недобрая весть о том, что тебя убила родная мать, застала меня вот здесь, в этой таверне. Я помню, как утирая слезы, нёсся в Омонию на своей развалюхе. Весь район тогда сотрясало от гнева и горя. Я до самого утра пробыл там. В ту ночь, когда тебя увезли, не было во всей Омонии семьи, в доме которой не горела бы такая свеча с водой и солью. Не было того материнского сердца, которое не проклинало жестокую убийцу и не возносило бы молитвы ко всем святым, чтобы ты выжил. Мы, мужчины, стояли на коленях у церкви и просили за тебя. Каждый день приходили к тебе в больницу. Просили врачей, давали им деньги и продукты. Пусть Бог хранит этих людей в белых халатах, они не взяли ни драхмы и покрывали нас отборной бранью за то, что мы посмели предложить им деньги. Все успокоились только когда ты к нам вернулся. И вот сегодня ты здесь, мой мальчик! Ты дома, в нашей прекрасной, родной Элладе. Моё сердце поёт и радуется. Сегодня ты прибавил времени к годам моей жизни. Добавил мне веры в то, что там, наверху слышат молитвы и отвечают на них. Я благословляю этот день. Благословляю тебя и твоих друзей, чтобы вы все, мои родные, были мудрыми и здоровыми. Долгих лет желаю вам и тем людям, которых любит ваше сердце и которым радуются ваши глаза. Пусть Бог сохранит вас на вашем пути, куда бы вы ни шли. Ас ине этци!*

– Ас ине этци! Харисто поли, кирие Иоаннис!**

Старик до дна осушил свой стакан, и его примеру последовали остальные.

Время пролетело незаметно, и каждый из друзей вносил что-то особенное в разговор. Один вспоминал, как в детстве они с друзьями строили шалаши и устраивали настоящие приключения на заднем дворе. Другой делился забавными историями о том, как они вместе проходили сложные испытания на службе, вспоминали нелюбимых командиров или наоборот, уважаемых и достойных офицеров.

Обсуждая боевые задания, они вспоминали моменты, когда смелость и дружба помогали им преодолевать самые непростые ситуации. Каждый из них делился своими переживаниями, и в этих воспоминаниях звучала не только гордость, но и понимание, что именно поддержка друг друга сделала их сильнее. Смех наполнял таверну, когда они вспоминали забавные случаи – кто-то из них случайно перепутал команды, а кто-то забыл важный элемент снаряжения. Эти воспоминания сближали их еще больше, и каждый чувствовал, что, несмотря на прошедшие годы и расстояния, настоящая дружба остается неизменной.

Афина слушала истории и восхищалась своим маленьким другом Деми, вспоминала их детство.

Демьян, рассказывая очередной смешной случай, вдруг боковым зрением уловил, что Афина читает сообщение в телефоне и хмурится.

– Пули, что случилось? Всё хорошо? – спросил он девушку.

– Не очень. Тётя Электра…

Демьян не дослушав, подскочил.

– Нет, нет, Деми сядь, пока всё нормально. Она сидит там, у нас во дворе и ей вызвали врача. Сердце. Но она упрямо твердит, что в больницу не поедет и будет ждать тебя, пока не околеет или ты не вернёшься. Говорит, что должна вымолить у тебя прощение.

– Поехали. Ей ли просить у меня прощения? – Демьян вопросительно посмотрел на Костаса. Тот утвердительно кивнул :

– Автандилыч, поезжай. До завтрашнего вечера нам отсюда не улететь. У береговой охраны учения, нас засекут раньше, чем мы высунем нос из акватории. Завтра в пять вечера, на этом же месте. Снаряга готова, гидроплан заправлен с избытком.

– Костя, братишка, что бы я без тебя делал? – улыбнулся Демьян.

– Нашёл бы другого Костю. Или не Костю. Вали уже давай, пожалей бабулю! – Костя встал, пожал шефу руки по-русски, и Демьян с Афиной, попрощавшись с дядюшкой Иоаннисом и официантами, вышли из таверны.

– Мой папа разогревает твой любимый суп из зелёной чечевицы, – Афина улыбнулась и взяла Демьяна под руку.

– Как он?

– Постарел, вышел на пенсию и так же гоняет хулиганов по району, – засмеялась Афина.

– А ты?

– Я замужем. Уже восемь лет. Двое сыновей. Демиан и Ёргос.

– Не надо было, пули му. Ни у меня, ни у деда не было хорошей жизни.

– Надо! А как зовут твою доченьку?

– Афина.

Афина закатила глаза, и засмеялась так, как могла только она. Заливисто, весело, словно звонкий школьный колокольчик.

– А ведь я могла и не спрашивать!

– Если она будет хоть немного походить на тебя, я буду самым счастливым отцом на этой земле!

Они сели в маленький, красный автомобиль Афины, и поехали в их родной район…

* да будет так. – греч. Ας είναι έτσι.

** большое спасибо – греч. – Ευχαριστώ πολύ.