Последний дракон

10

Рев яростного ветра хлестал по лицу.

Сама Мировая волчица Лея обрушила свой гнев на острова, словно хотела поглотить их целиком. Такого ненастья не вспомнили бы даже старожилы. Черные небеса полыхали молниями. С каждым мгновением буря усиливалась. Ветер надувал целые курганы снега. Деревья пригибались до земли, а морские волны пенились и вздымались над скалистым берегом, то и дело захлестывая каменные пляжи ледяными водами. Белые крупинки застилали глаза, вгрызались в щеки и руки. И не было возможности защититься от их свирепого безумия.

Сив висел на краю скалы, отчаянно цепляясь за ускользавшие из-под пальцев камни. Второй рукой он держал сверток с маленьким Трором. Мужчина понимал, что ему не справиться. Он не сможет спасти ни себя, ни сына. Он подвел малыша. Подвел клан. Он проиграл.

Сквозь оглушающий вой ветра Сив слышал мерзкий злорадный смех старика. Проклятый Рунволд насмехался над ним и его неудачами. Он упивался муками своего никчемного сына. Ему доставляло радость и удовлетворение причинять Сиву страдания, рушить его планы и надежды. Чокнутый богородный давно добивался этого: он хотел видеть, как сын уничтожит сам себя. Старик всегда подталкивал его к опрометчивым и необдуманным поступкам. Даже смерть матери его внука пришлась Рунволду кстати. Теперь это стало ясным. Всю жизнь Сив жил в тени своего отца, и никогда не смог бы превзойти его, как бы ни старался. Куда там тягаться отпрыску одной из наложниц против старого и всемогущего богородного. Не было никаких шансов изменить свою судьбу.

Да и менять стало слишком поздно.

Сив ненавидел его!

– Держись, Трор. Держись!

Мужчина впился одеревеневшими пальцами в скалу, но знал, что долго ему не протянуть. Он бросил последний взгляд на спавшее в свертке дитя.

– Прости меня, сын.

Он разжал хватку и сорвался вместе с Трором навстречу темной бездне.

Запах жареного мяса дразнил ноздри. Приглушенный вой бурана доносился сквозь узкий проход в пещеру. Холодный ветер залетал внутрь убежища, но будто не осмеливался приблизиться к огню. Хлопья снега, что он приносил с собой, опускались вокруг костра ровным кругом. Но снаружи до сих пор раздавался бой грома и сверкание молнии.

Сив приоткрыл глаза и осмотрелся. Он лежал на плотной шубе из бараньей шерсти, а рядом примостился тряпичный сверток, из которого торчало спящее личико Трора. Медленно, надеясь остаться незамеченным, Сив коснулся пальцами лба сына и облегченно вздохнул. Малыш был теплым, даже горячим, мерно дышал и, казалось, не ведал, что его жизнь совсем недавно была в шаге от того, чтобы оборваться.

Мужчина плотнее закутал сверток и обратил внимание на шубу, что служила им в качестве ложа. Богато украшенный воротник со вставками из серебра и синих камней выглядел знакомым. Но прежде, чем Сив догадался о том, кто стал их спасителем, с противоположной стороны костра донеслось бормотание. Сив вжался в шкуру и прислушался.

Мы повстречались под полной луной.

Я тебя звал сквозь леса за собой,

Ты улыбалась, сияла судьбой,

В тот миг навек утерял я покой.

Вдаль увели нас дремучие тропы,

Гнались за нами ветра и метели,

Поле из трав нас встречало росой,

И провожал лес опавшей листвой.

Горный родник был нашей купелью,

Ты стала самой родною и верной.

Волос твоих вороное крыло,

Буду лелеять всю жизнь. И еще…

Но с первым солнцем продолжим мы путь.

Мир нам с тобой не дает отдохнуть.

С новой напастью разлу́чит нас он.

В тот миг навек утеряю я сон.

Я буду вечно по землям бродить.

Я навсегда позабуду свой быт.

Буду искать я тебя среди гор,

Спутником мне станет призраков хор.

Злая судьба развела нас с тобой.

Больше не сможем мы петь под луной.

И не пройдем по тропинкам лесным…

Я до конца теперь буду один…

Это был Рунволд.

Его голос, пока он пел куплет из древней саги о создании мира, полнился скорбью и печалью. Сив не понимал, что могло так глубоко поразить старика. Ему еще не доводилось видеть его таким дряхлым, уставшим и опустошенным. Он словно впервые узрел отца настоящим. Укол сочувствия и трепета по родному плечу кольнул Сива на краткий миг, но затем мысли вновь наполнились горечью утраты и предательства.

– Откуда ты взялся, – пробурчал Сив, присаживаясь ближе к огню.

– Я отправился на поиски, когда узнал, что вы покинули крепость.

Рунволд не отрывал взгляда от огня. В уголках его глаз блестели слезы. Он протянул руки к костру и поежился, отчего еще сильнее стал похож на согбенного старика. Сив не купился на его уловки и, не скрывая раздражения, прорычал:

– Зачем? Не говори, что ради Трора. Я тебе все равно не поверю.

– Не только ради него, – седовласый отец наконец поднял глаза к сыну и покачал головой. – Но и ради тебя.

Сив рассмеялся.

– О чем ты, Рунволд? Решил не полагаться на шторм и явился прикончить нас лично?

Конунг смерил сына тяжелым взглядом.

– Я никогда не желал тебе зла, Сив.

Тот снял с костра ветку, на которой томился кусок крольчатины и поднес его к носу.

– То, что ты делаешь последние годы – говорит об обратном.

– Сив, ты ярл своего клана. Нашего с тобой родного клана. Но я перестал быть его частью задолго до твоего рождения. На мне лежит ответственность за судьбу всех островов. С одной стороны у меня народ, который требует новых набегов и новых земель, с другой Совет конунгов, которые только и ждут моих ошибок. Я вынужден балансировать между ними.

– И что? – перебил Сив отца. – Испепели их гневом Свальда! Собери новый совет!

Рунволд покачал головой и потер лоб.

– Именно поэтому, из-за отсутствия прозорливости, ты и привел «драконов» к упадку, Сив. Я мог бы испепелить хоть все острова, но чем мне останется править? – старик повысил голос, словно пытался переубедить несмышленое дитя. – Такие необдуманные поступки приведут к расколу нашего народа. Например, бессмысленная резня, которую учинил мой собственный сын под моим носом!

– Они убили мою жену! – закричал Сив и вскочил на ноги. – От нее остались только обугленные останки! А ты отказал мне в праве мести за ее смерть!

– Ты сам виноват, сын, – вполголоса ответил Рунволд. – Ты сам посеял ветер, который вернулся тебе в виде бури. Не развяжи ты бессмысленной войны, мать Трора была бы сейчас жива.

– Нет! Ты просто старый безумный старик, которому любо видеть, как его дети годами захлебываются в грязи и жрут камни!

– Сядь!

Вокруг богородного словно сгустились тени. Его голос, подобно грому, огласил каменный свод пещеры. Трор вдруг проснулся и испуганно заплакал, пытаясь освободиться из свертка. Сива как будто окатили ледяной водой. Он изумленно смотрел на отца, не решаясь проронить и слова. Наконец он нашел в себе силы, чтобы отвернуться, и взял малыша на руки.

– Я скорблю о твоей утрате не меньше, чем ты, сын, – привычным тоном продолжил Рунволд. – Вы – моя семья и ничего этого не изменит. Но ради грядущих перемен мне пришлось сделать выбор. Острова должны быть едины, чтобы пережить наступающие изменения в мире.

– О чем ты? – Сив с недоверием посмотрел на отца сквозь языка пламени.

– Волхвы давно предрекают это, но недавно я убедился сам. Грядет день, когда небеса развернутся, и взойдет три луны. В тот миг покойники оживут армией мертвых и вернутся Боги, и сам Свальд будет нуждаться в нас и наших кораблях. Мы оседлаем волны, что охватят весь мир, и поплывем к новым землям. Те же, кто воспротивятся – сгинут в забвении.

– Ты говоришь про Норскваген? Легенду о Конце времен? – Сив не удержался и снова рассмеялся. – Ты бредишь, Рунволд. Твои Боги давно мертвы. Ничего из того, что ты сказал – не случится. Это просто сказки, которыми ты пытаешься загородиться от правды!

– От какой же такой правды?

Сив снова поднялся, крепко прижимая к себе сына, и гневно посмотрел на старика.

– Ты предал свою семью, полоумный гримлинг. Я больше не желаю слушать твои басни.

Он отвернулся от отца и направился к выходу из пещеры.

– Нет, Сив, – окликнул его Рунволд и встал на ноги. – Останьтесь здесь, пока не кончится буря. В этот раз уйду я.

Конунг опустил взгляд и неспешно поковылял по хрусткому, талому от жара костра снегу. Сив еще долго буравил взглядом бушующую темноту ночи, в которой растворился его древний и сокрушенный отец.

– Проклятый старый безумец.

Часть II. Море и кровь.

Когда случился Раскол, мир пошатнулся. Люди бежали в страхе, но никому не было спасения. Мир накрыло волной ужаса и тьмы, ибо пришли к нам Поднебесье и Пекло. Они смели с лица земли наши города, затопили наши пастбища, погубили наши урожаи и стада. Мы голодали, наши драккары стояли, и не было ветра, чтобы наполнить их паруса. Не было и сил, чтобы взять весла в руки и вновь выйти в море.

Свальд покинул нас.

Но не по своей воле.

Доселе неведомо нам, почему он и прочие ушли, бросили мир на растерзание этим тварям, что зовут себя Поднебесьем и Пеклом.

Но уходя, осталось избранным из нашего народа поверье.

Поверье обросло мифами.

Мифы стали легендами.

Но все они молвят об одном. Спустя десять сотен лет, Свальд и его братья и сестры вернутся. В тот день разверзнутся небеса, и над миром воссияет три луны. Это будет последний день мира. Это будет Норскваген. День, когда мы вновь оседлаем Ветер и покорим море. Мы будем ждать Свальда и поплывем вместе с ним на войну с Поднебесьем и Пеклом. И победим.

В награду нам даруют знание о новых берегах, и мы станем первыми, кто их покроет…

Отрывок из перевода летописи «Старшая Эра мирозданья».

Глава о пророчестве Норскваген.

Том второй, глава десятая.

11

В глазах Сива играл недобрый огонек.

Трор с тревогой наблюдал за отцом, которой затаился в тени украшенных витиеватой росписью колонн у входа в обитель Свальда. Было очевидно, чем заняты все его мысли: ярл жаждал заполучить те мечи из легенд. И уже никто не смог бы отговорить его от этой затеи. Однако Трор больше опасался, что за право владеть клинками придется сражаться не только с хранителями храма, но и с Твольвом и его спутниками.

Ярл «волков» стоял перед вратами, приобняв здоровенной лапищей племянника Акке. С его лица не сходила привычная недобрая ухмылка, которая не сулила ничего хорошего никому из обитателей святилища. Он снова ударил несколько раз по древним деревянным дверям и скорчил недовольную гримасу.

– Где их Мор носит?

Твольв оскалился и подставил лицо падающим хлопьям снега. Здоровяк раздраженно поглаживал топор за поясом, ожидая прихода хранителей. Акке, зажатый в его объятиях, как в тисках, совсем побледнел. Парень еще не отошел от недавней прогулки по краю отвесной скалы и, кажется, едва стоял на ногах. Остальные члены отряда затаились по краям от входа. По сигналу вожака воины были готовы ворваться внутрь и обезвредить привратников. Трор настоял на том, чтобы воины Твольва не убивали никого из служителей храма. Однако юноша не был уверен, восприняли ли «волки» его требования всерьез.

– Кто явился к вратам обители Бога Ветра? – донесся старческий голос по ту сторону дверей.

Трор выглянул из-за колонны и осмотрел вход еще раз: промерзшие и заметенные снегом древние деревянные двери, поставленные прямо среди скальной стены, выглядели внушительно и надежно. Если их не впустят, на что вождь в тайне надеялся, то штурмом храм взять не выйдет. Твольв прокашлялся и прокричал в сторону невидимого собеседника:

– Здесь ярл клана «Северных волков»! Сопровождаю племянника на обряде инициации.

Привратник не ответил, и над вершиной повисла тишина, что нарушал лишь вой горного ветра.

– Мы принесли дары Отцу нашему, Свальду! – прогремел Твольв. – Впустите нас!

– Инициацию можно пройти только после завершения месяца Холодных ветров, – ответил служитель храма. – Коли ты ярл клана, то тебе должно быть известно об этом. Обитель Свальда закрыта до окончания солнцеворота. Возвращайтесь в другой день.

Трор облегченно закатил глаза и даже успел обрадоваться, но вдруг испуганно вздрогнул от воплей Твольва.

– Ты нас впустишь! У меня с собой грамота от самого Верховного конунга! Этот мальчишка должен пройти обряд до конца этого года. Открывай двери, или я передам самому сыну Свальда о вашем неповиновении!

За вратами послышалась суета и приглушенное перешептывание. Привратник был там не один, и они явно не знали, как поступить.

– Почему нас не известили раньше? – послышался наконец его голос.

– Я извещаю вас сейчас, – на лице Твольва расцвела привычная ухмылка. Он прикрыл глаза и заговорил спокойным тоном. – Долго нам ждать? Мы проделали немалый путь, чтобы достичь Ветреного пика и предстать перед волхвами.

Послышался звук отодвигаемых засовов и двери пошатнулись. Ярл «волков» кивнул. Едва створки врат отошли в стороны, как варяги ринулись внутрь просторного округлого помещения, претворявшего вход в храм. К ужасу Трора, первым ворвался отец.

Тот даже и не думал вести переговоры. Он протиснулся сквозь ряды «волков» и рубанул топором встретившего их привратника. Кровь брызнула на белый каменный пол обители. Служитель храма округлил глаза и схватился за разрубленную шею. Сив с остервенением оттолкнул его и ринулся к следующей жертве. То был, кажется, один из волхвов, что обитали в храме Свальда. Трор зашел внутрь в тот момент, когда голова дряхлого, ряженного в медвежьи шкуры старика покатилась в сторону врат. Длинный посох с искусной резьбой выскользнул из безжизненных рук владельца и упал под ноги Сиву. Отец стоял посреди места стремительной и безрассудной бойни и клокотал от возбуждения и гнева.

– Вот это я понимаю! – хохотнул Твольв, хлопнув в ладоши. – Настоящий «дракон»!

Сив резко обернулся к «волку» и наградил его полным крови взглядом.

– Я здесь ради своей добычи! Не смей мне мешать, – Трор едва узнавал голос отца, охрипший и озлобленный, он резал уши и сердце.

– Ох, ну что ты, мой друг, – улыбнулся Твольв и указал в сторону одной из четырех дверей, что вели внутрь обители. – Что найдешь – все твое. А я помогу тебе.

Сив не ответил. Он стряхнул с лезвия топора кровь и отправился вглубь храма. Трор с ужасом смотрел на спину отца, и хотел было броситься за ним, но ярл «волков» ухватил его за плечо. Он обернулся к отряду и зыкнул:

– Делимся по парам. Свидетелей не оставлять. Я отправлюсь со старшим «драконом», а ты, – Твольв ткнул обухом топора в сторону ошарашенного Трора, – поможешь малышу Акке пройти инициацию, пока взрослые заняты делами.

– Ну уж нет! Я отправляюсь за отцом…

– Не спорь, щенок, – зарычал Твольв и грубо отпихнул юношу, отчего тот упал на пол. – Лучше не путайся под ногами, иначе мои парни займутся тобой.

Здоровяк больше не походил на добродушного улыбчивого верзилу. Он бросил ожесточенный взгляд на вождя «драконов» и, кивнув бойцам, поспешил за Сивом. Трор неловко поднялся и бросился следом, но Твольв захлопнул перед его носом двери коридора и закрыл их на засов.

– Проклятье! Побери тебя Пучина! – бил кулаками закрытые двери Трор, но те не поддавались. – Сукин сын!

Вождь обернулся и увидел, как члены отряда разделились по двое и скрылись в остальных коридорах, также закрыв за собой двери. Остался только один, последний проход, что вел к вершине Ветреного Пика, где по традиции проходил обряд инициации варягов. Внутри Трора закипала ярость и жажда убийства. Он хотел выпотрошить предателя, свернуть его шею и умыться в крови гребаного «волка», но быстро взял себя в руки. Гнев никогда и никого не доводил до добра. Решения, принятые во злобе уже не исправить. Его собственный отец был этому ярким примером.

Кто-то тихо шмыгнул, вырвав юношу из плена размышлений. Трор вернулся к вратам и увидел рыжеволосого Акке. Тот вжался в стену и сполз на пол. По щекам мальчишки текли слезы, а растерянный взгляд напоминал вождю его самого. Свой жизненный путь он начинал точно также – будучи не в силах понять действий и замыслов отца. Оставалось лишь понуро следовать за Сивом и наблюдать, как безумие овладевает им из года в год все сильнее.

– Да чтоб тебя, – пробормотал Трор. – Поднимайся, юнец.

– Я…я не знал, что все будет так, – всхлипнул Акке. – Я не знал…

Мальчик с ужасом сжался, когда вождь «драконов» приблизился к нему. Он ожидал расправы, но Трор лишь покачал головой.

– Не трону я тебя, глупый мальчишка, – вождь поднял скованного ужасом парнишку и поставил на ноги. – Здесь должны быть переходы в другие части храма. Оставайся здесь. Я отправляюсь на поиски отца.

– Ну уж нет! – пискнул Акке, покосившись на изуродованные тела служителей храма, что лежали в багряных огромных лужах. – Я с тобой, вождь!

Трор тяжело вздохнул.

– Не отставай.

12

За оставшейся дверью скрывался широкий и просторный коридор. Сейчас здесь царил полумрак, но в воспоминаниях Трора это место осталось полным света от факелов и жаровен. Шесть лет назад он несся наперегонки с такими же, как он сам мальчишками, желая быстрее достичь Ветреного пика. Там, среди треглавой вершины находился огромный каменный диск, где располагался древний алтарь и каменный кумир Бога Ветра. У его ног покоилась плита для жертвоприношений и даров. Во время обряда инициации возле алтаря стояли шестеро волхвов, которые символизировали остальных старых Богов. За седьмого считался само изваяние Свальда. Его незримый дух всегда присутствовал в этом необычном месте. Бурные ветра, что царили среди горных пиков, никогда не обдували внутреннюю часть святилища. Даже снег не решался касаться ритуальной плиты.

В ту пору Трор не заметил того, что увидел сейчас. Потушенные факелы, что протянулись вдоль стен коридора, были водружены в протянутые руки диковинных скульптур из серого камня. Грубо вырезанные, они олицетворяли собой древних героев, а может и первых богородных – детей Свальда. Однако их лиц разглядеть вождю не удалось: единственным источником света в окутанном мраком проходе был противоположный конец тоннеля, откуда доносилось тусклое дневное сияние.

Не теряя времени Трор отправился вглубь коридора и вскоре вышел к крутой лестнице, что вела к горным вершинам. Акке за его спиной стучал зубами. Не то от холода, не то от страха. Юнец старался не отставать от старшего товарища и с опаской оглядывался по сторонам. Конец лестницы знаменовался двумя обветренными выщербленными булыжниками, за которыми начиналась обширная каменная платформа. В лицо пришельцам ударил снег.

– Мы на месте, – крикнул Трор, стараясь пересилить завывания ветра. – Нужно дойти до алтаря. Там непогода отступит!

– Это и есть Ветреный пик?

Вождь «драконов» не ответил. Он отвернулся от Акке и решительно вступил в завихрения стихии. Шквал норовил сбить с ног, бичами хлестал по лицу и рукам, но Трор упорно прокладывал путь сквозь бушующее ненастье. Вой ветра застилал уши. Снег слепил глаза. Трор и забыл, каково ему было, когда он оказался здесь в первый раз. Неумолимые горы старались сокрушить незваных гостей, сломить их волю и сбросить с края пропасти. Стоит хоть на миг замедлить шаг – и тебя унесет потоками ледяного ветра.

Трор слышал жалобный писк рыжего юнца. Для Акке этот путь был еще тяжелее, но в конце его ждала награда – он станет настоящим варягом. Пусть его успех и не благословят волхвы. И пусть никто, кроме Трора, не выступит свидетелем его инициации.

Упорная борьба с ветром продолжалась недолго. Вскоре спутники поняли, что идти стало легче. По налившимся свинцом ногам вновь хлынула кровь, давление чар ослабло. Трор первым вступил на платформу, и устало повалился на холодный камень. Измотанный Акке рухнул рядом и сопел от натуги.

– Я…ох…, – всхлипнул юнец. – Почему здесь нет ветра?

Он оглянулся и посмотрел за плечо, где кружился бешеный хоровод метели. Трор неловко поднялся с земли и помог Акке.

– Это гнев Свальда. Волхвы говорят, что так он испытывает нашу решимость и дух. После такого варягу не страшно ничего.

– Я совсем ничего не знаю об этом, – простонал парень. – Никудышный из меня варяг.

– Ты все узнаешь со временем, – успокоил его Трор. – Пойдем. Нам нужно найти остальных и остановить кровопролитие.

– Но как же обряд? Я ведь должен сделать что-то еще…

Махнув Акке рукой, вождь прошел в центр платформы и остановился у алтаря. Тот представлял собой увесистую каменную плиту из черного шершавого камня, который больше походил на необработанную железную руду. В одном его облике угадывалась некая инородность, нереальность. Казалось, что алтарь свалился с самих небес и не принадлежал этому миру. Его поверхность обычно была завалена приношениями. По крайней мере, так помнилось Трору. Во времена его инициации, каждый из молодых варягов приносил с собой дары богу Ветра. За подношения могло сойти что угодно – от деревянных игрушек до золотых кубков и драгоценных камней, что приносили с собой из походов соклановцы. Трор тогда положил к алтарю обожженное ожерелье из моржового бивня: единственное, что осталось от матери.

– Ты должен принести дар и обратиться к Свальду с сокровенным пожеланием, – объяснил вождь и кивнул в сторону каменной статуи, что возвышалась над алтарем. – После этого пройди к краю платформы за его спиной и умойся снегом.

– И все? – удивился Акке, потирая замерзшие ладони.

– Не думай, что будет легко, – усмехнулся Трор. – Тебе придется вновь пересечь ветер и бурю.

Юнец помрачнел, но улыбнулся. Он протянул руку и посмотрел в глаза Трору.

– Я благодарен тебе, вождь. Когда я закончу, то помогу тебе разобраться с Твольвом и его людьми.

Вождь «драконов» ответил на рукопожатие

– Ты вот так просто выступишь против дяди? Против ярла своего клана?

– Он не мой правитель, хоть и родич, – ответил Акке. – Моя мать и я сам состояли в клане «Лютого медведя», но после ее смерти я прибился к Твольву. Он умен и силен, но то, что он делает… Это предательство всего нашего народа.

Трор нахмурился и положил руку на рукоять меча.

– В бою у нас нет шансов, юнец. Если только ты не прячешь под одеждой пару десятков берсеркеров с «медвежьего» острова.

– Мы что-нибудь придумаем.

Акке подошел к алтарю, сунул руку за пазуху и достал брошь, украшенную синими камнями. Он бережно уложил ее перед собой, возле выгравированного на поверхности жертвенника крошечного изображения Свальда. Парень присел на колени, сложил руки на сердце и нараспев протянул:

– Я приношу последний дар моей матери, Фризы, дочери Хейля, Конунга острова Акос, ибо это самое ценное, чем я владею.

После этого Акке встал и удалился к изваянию Бога Ветра, чтобы принести молитвы. Трор не без грустной ухмылки отметил ценность его жертвы. Ведь он сам отдал последнюю память о своей матери, чтобы стать варягом. Вождь склонился над алтарем и присмотрелся к подношению юнца. Золотая брошь, обрамленная витиеватым узором из золотых линий, внутрь которых вплетены самые настоящие сапфиры, выглядела воистину королевским даром. На такую драгоценность можно было бы снарядить в поход целый драккар. Трор протянул руку, чтобы коснуться этого чудесного изделия, но вдруг замер.

Не то от ветра, не то по лихому наваждению, но изображение Свальда, что казалось одним целым с каменной поверхностью алтаря, вдруг пошевелилось. Его движения напоминали подрагивание березового листа, что был потревожен вечерним летним бризом. Трор долго вглядывался в трепещущий рисунок, пока не догадался, что это на самом деле небольшая фигурка. Сероватая, словно обветренная, она отличалась от черного монолита алтаря и казалась здесь лишней.

Трор поддел фигурку ногтями и положил ее на ладони. Это был идол Свальда. Подобные часто можно было встретить в жилищах у простого люда. Да даже варяги, когда собирались в очередной поход, повязывали таких «божков» на шнурок и вешали на шею, чтобы Бог Ветра всегда оставался рядом.

– Откуда ты здесь? – шепнул Трор и придвинулся ближе к выемке, в которой покоился идол.

Та оказалась глубже, чем думал юноша. Он запустил пальцы внутрь и нащупал еще кое-что. Пришлось повозиться, прежде чем Трору удалось извлечь потемневшую от старости деревянную шкатулку. Внутри нее обнаружилась свернутая в трубку мягкая книжка. Перетянутая древней на вид ветхой бечевкой, она чем-то напоминала его собственный судовой журнал. Вождь провел пальцами по темно-синеватой коже, служившей книге вместо обложки. Грубая на ощупь, она оказалась совсем ледяной, словно ее достали из морских пучин.

Юноша понял, что почти не дышит, настолько он был заворожен находкой. Моргнув, он потянулся, чтобы развязать шнурок и увидеть содержимое книжки, когда над святилищем разнесся крик:

– Трор, помоги мне!

Оцепенение схлынуло с вождя и осыпалось осколками льда. Без лишних раздумий он сунул фигурку и книгу в мешок на поясе и бросился на выручку.