Читать книгу: «Веселые и не очень сказки для взрослых», страница 3

Оставшиеся несколько дней отпуска мы провели очень хорошо, можно сказать, замечательно. Погода была на удивление хорошей, мы не вылезали из воды, купаясь то в реке, то в озере, загорали, поливали огород, ели безумно вкусные ягоды и овощи из огорода тети Наташи. А потом расслабленные и счастливые играли с забавным и неутомимым котенком, который подставлял то нам, то солнышку свой тугой животик. А главное, мы дышали полной грудью, сочувствуя всем, кто сейчас в городе вынужден вбирать в легкие отработанный бензин и пары раскаленного асфальта. По ночам мы теперь спали спокойно, вещи больше не падали, а мебель не двигалась. Наверное, у домового хватало забот и без нас. Больше он не показывался, ведь без ведьмы увидеть его никто уже и не мог. Столько впечатлений и эмоций всего за две недели я никогда не получала. Я просто посмотрела на этот мир другими глазами. Оказывается, отпуск может быть незабываемым и в наших ненадежных широтах. Нет, не так – все, что произошло, может случиться только у нас во время полнолуния в пятницу тринадцатого при поддержке волшебного напитка бабы Нюры. Так что, если вдруг вам стало скучно на европейских и азиатских пляжах, поезжайте в русские деревни, пока они еще существуют.

Жених из другой Вселенной

А вы точно уверены, что вам надо знать, что творится на обратной стороне Луны? На этот знаменитый вопрос я решительно дам отрицательный ответ. И как только вы узнаете из этого повествования о проблемах тех, кто отвечает на вопрос положительно, думаю, согласитесь, что я права. Так получилось, что все самое важное в моей жизни связано с бабушкой, Марией Николаевной, и ее комнатой в коммунальной квартире: и занятия музыкой, и увлечение иностранными языками, и первая работа, и неожиданная любовь, и необыкновенные приключения. Мудрая, веселая и терпеливая бабушка постоянно занималась моим воспитанием, умело направляя меня в нужную сторону. Родители мною, конечно же, тоже занимались, но с появлением горластого и неугомонного младшего брата львиная доля их внимания доставалась ему. А все время моей замечательной бабушки принадлежало мне, поскольку у нее я была гораздо чаще, чем в родительской квартире. Когда же брат Игорь превратился в шумного подростка со множеством друзей и увлечений, я переехала к бабушке окончательно. Здесь можно было без помех готовиться к занятиям в институте, заниматься пением и музыкой, что было моим давнишним и любимейшим делом. А брат быстро занял своими музыкальными инструментами, закадычными друзьями и подаренным щенком всю нашу маленькую трехкомнатную квартиру и, похоже, без меня совсем не скучал. Родители согласились с моим переездом, поскольку здраво рассудили, что пусть лучше неуемная энергия и фантазия младшего неугомонного ребенка реализуется у них на глазах. Я же, как старший и положительный ребенок, быстро поняла, что увлечения и занятия Игоря стоят дорого и надо бы на собственные нужды зарабатывать деньги самой. И тут мне помогла бабушка, которая договорилась, что я три раза в неделю по вечерам буду петь в ресторане, который находился через дорогу от нашей парадной. Это было очень удобно, как и то, что ресторан принадлежал сыну давней бабушкиной подруги. Такое знакомство давало мне необходимую в таких местах защиту и покровительство.

Надо сказать, что слух и голос у меня были не плохие – я даже одно время мечтала о карьере оперной певицы. Но скоро стало понятно, что моему голосу не хватает силы и большая сцена мне не грозит. Тогда я спокойно занялась иностранными языками, которые старательно учила с детства, мечтая петь на разных наречиях мира. Все было хорошо, правда, времени на романы мне не хватало. Но восторженных поклонников было предостаточно, и цветы всегда стояли у нас на столе – не зря же я пела самые популярные мировые хиты в хорошем ресторане. Но едва мне исполнилось двадцать, как умерла бабушка, я осталась в комнате одна, и жизнь моя изменилась.

Жилье мне пришлось делить с людьми довольно интересными. Самую большую комнату с незапамятных времен занимала Анастасия Захаровна – давняя соседка бабушки. Эта старушка постоянно раскладывала пасьянс, увлекалась картами таро и делала предсказания. Я и Константин (математик, нумеролог и археолог-любитель в одном лице) волею судьбы стали ее соседями. По утрам на своих дверях мы находили прикрепленные Анастасией Захаровной записки о том, что день грядущий нам готовит. Пророчества были интересными и неординарными и даже иногда сбывались, как это и положено предсказаниям. На эти выходные соседка пообещала мне встречу с чудом. Я не совсем была уверена, что все еще верю в чудеса, но попыталась убедить себя, что ждет меня нечто хорошее. Как же я ошибалась, отрицая чудеса в современной жизни.

Константин, владелец угловой комнаты нашей коммуналки, был высоким, спортивного телосложения, человеком лет тридцати пяти, довольно замкнутым и даже таинственным. Он все свободное время занимался какими-то изысканиями и вычислениями или куда-то уезжал. Странные звуки слышались временами из его комнаты. Если добавить сюда еще пение, доносящееся из моей девичьей светелки, то вполне понятно, почему моя подруга в шутку назвала наше жилье «нехорошей квартирой».

Как-то поздним вечером, когда я уже превратила свой диван в спальное место, в мою дверь постучали. На пороге стоял взъерошенный Константин с лихорадочно горящими глазами, рассматривающими меня с неподдельным интересом. Его вид сразу вызвал у меня воспоминания о пьяных заигрываниях посетителей ресторана, и я уже придумала фразу, чтобы выпроводить соседа из комнаты. Но его неожиданный вопрос заставил меня проглотить так и не родившиеся слова и даже замереть от изумления.

– Вы верите, что можно создать некое подобие машины времени, опираясь на музыкально-числовую основу? – не здороваясь, на одном дыхании выпалил он, снимая очки и просачиваясь мимо меня в комнату.

«Сумасшедший», – тревожно прозвучало у меня в голове, поскольку запаха алкоголя я не почувствовала.

– Не знаю, – неуверенно пролепетала я, лихорадочно ища выход из создавшегося странного положения.

– А я вот только что до конца осознал, что с помощью музыки можно заглянуть в прошлое, и сегодня лучший для этого день, – возбужденно и быстро говорил Константин, подходя к моему окну и показывая рукой в небо, где блестела, лукаво подмигивая, слегка надкушенная лепешка луны.

Я тоже подошла к окну и посмотрела вверх, но ничего подходящего для такого вывода там не увидела и воззрилась на соседа, не в силах скрыть некоторый испуг в глазах.

– Мне нужна ваша помощь. Мне нужен ваш голос. Я слушал, как вы поете, Людмила, и понял, что вы можете мне помочь. Поможете? – шагнул ко мне сосед.

Я совершенно растерялась, но на всякий случай внимательно посмотрела в большие глаза Константина, стараясь найти там озорные огоньки розыгрыша или хотя бы признаки здоровой психики. Но глаза соседа на волнующие меня вопросы ответов не давали – были бездонны и непроницаемы. Побарахтавшись в синих омутах этих бархатных и умных глаз, я, кажется, утонула в них, даже не заметив, как это произошло. И, вероятно, поэтому стала внимательно слушать непонятные и взволнованные речи, в которых мне пытались объяснить смысл готовящегося эксперимента.

– У вас, Людочка, музыкальное образование, поэтому вы наверняка слышали, что в согласии с большинством античных теорий, Аристотель, например, сближал музыку с математикой.

Я кивнула, вспоминая учебу в музыкальной школе при консерватории, и даже процитировала Пифагора, поскольку с этой фразы когда-то начинался мой реферат:

– «Человеческая душа и весь мир в целом имеют музыкально-числовую основу».

– Вот-вот, – радостно потер руки Константин. – А учение Пифагора о музыке сфер подтверждается и современной теорией, ведь колебаниями пронизано все космическое пространство.

– Но каким образом все это может быть связано с машиной времени? – спросила я, уже справившись с испугом и невольно любуясь воодушевленным и красивым лицом соседа.

– Музыка – олицетворение времени. Музыка – тот вид искусства, который теснее всего связан со временем. Природа музыки – движение. У каждой эпохи свой музыкальный ритм, своя мелодика, их диктует сама Вселенная. Нужно только точно все рассчитать, я в этом почти уверен. А там уже наш мозг, этот суперкомпьютер, покажет нам картинки прошедших времен, заданных музыкой, вытащив их из альбома вечно звучащей Вселенной, – с жаром объяснял мне сосед. – То есть вы как бы окажетесь в видениях того, другого мира.

– О чем вы, я не понимаю. По вашей теории «Лунная соната» Шопена, исполненная с авторского листа, должна рождать картины жизни того времени, но этого не происходит. Эта музыка рождает совсем другие образы. Хотя именно сонатная форма способна отражать сложные явления действительности в их динамике.

– Людмила, на музыку «Лунной сонаты» надо наложить еще музыку сфер того времени, то есть колебания пространства. Музыка Вселенной – это хранилище эзотерического знания.

– Но ведь никто и никогда не записывал музыку сфер. Каким же образом можно это воспроизвести?

– Это можно вычислить математически, анализируя музыкальные произведения, написанные в определенный отрезок времени. Именно Вселенная диктует музыку эпох. Но это огромная и очень сложная работа. Мне одному она не под силу.

– Значит, мы зашли в тупик? – вздохнула я с некоторым облегчением.

– Мне кажется, я случайно обнаружил древнюю запись музыки сфер. По крайней мере мне хочется в это верить. И там же зашифровано музыкальное произведение тех времен. Я попытался переложить это на наши ноты и хочу как можно скорее услышать, что же у меня получилось, – Константин вопросительно посмотрел на меня. – Я работал над этим долгое время, и мне не терпится получить подтверждение своей теории.

– Где нашли? И что именно нашли? – я перебила рассуждения соседа, требуя доказательств.

– Несколько лет назад на горе Шаманке, недалеко от Аркаима, я нашел вот это, – Константин протянул мне округлую каменную пластинку, исписанную крохотными знаками. – Там по горной тропе проходили тысячи людей, но почему-то никто не обратил на нее внимания. Она лежала в куче камней, несмело выглядывая из-под булыжников. Правда, и я разглядел рисунки не сразу. Я просто подобрал тонкий черный камешек необычной формы, он чем-то напомнил мне пластинку для старого проигрывателя.

Я рассмотрела, что значки на одной стороне камня были записаны по спирали, а на другой стороне – по семи окружностям.

– Но почему вы решили, что здесь записана музыка? – поинтересовалась я, возвращая соседу его таинственную находку.

– Эта мысль родилась не сразу, но семь повторяющихся значков навели меня постепенно на эти мысли.

– Но почему именно музыка сфер? Кто и когда ее слышал? – пожала я плечами.

– Современную музыку Вселенной ученые пытались записать, и мне удалось ее послушать. И она похожа на ту, что записана на одной стороне камня, хотя в то же время совсем другая.

– Можно послушать и мне?

– Да. Сейчас принесу. Я записал ее с помощью варгана, горлового пения и шаманского бубна. Получилось интересно, – бросил он на ходу.

Константин отправился в свою комнату, а я попыталась собраться с мыслями. Но пока из всех чувств преобладало любопытство и неожиданно возникшая симпатия. Конечно же, он фанатик, чудак и ему уже лет тридцать пять, но он очень красив, а фанатики толкают мир вперед. Эти путаные размышления прервал сосед, снова появившийся на пороге моей комнаты.

– Это ноты древнего произведения? – поинтересовалась я, рассматривая аккуратно заполненные листы нотной тетради, протянутой мне Константином.

– Именно так. У вас хороший диапазон, поэтому вы сможете это спеть. А музыка Вселенной будет звучать в записи, аккомпанементом. Запись сделана профессионалами в нескольких вариантах, поскольку по расчетам мне пришлось не раз менять размер. Может быть, размер и зашифрован, но я так и не смог понять как. Поэтому ваша партия тоже в разных размерных версиях – придется экспериментировать, – Константин огляделся. – А куда можно поставить ноутбук?

– Ставьте на стол. Но сейчас уже поздно. Мы разбудим Анастасию Захаровну.

– Она до утра раскладывает пасьянс. А четвертая комната уже пятый месяц пустует, так что никому не помешаем. К тому же завтра выходной, мы сможем выспаться, – Константину явно не терпелось услышать последний вариант своей работы.

– Хорошо. Давайте попробуем. Но тут сложно петь с листа без подготовки. Это вообще очень сложно петь, – пробуя тихонько напеть необычную партию, объясняла я соседу.

– Я понимаю. Хотя у меня за плечами только не оконченная музыкальная школа. Я сейчас включу запись, а вы постарайтесь подстраиваться под нее.

Константин вставил флешку в ноутбук.

– Хорошо. Но сначала я послушаю вашу музыку Вселенной.

Сложное горловое пение на фоне размеренных ударов в бубен и вибрирующих звуков варгана, то замирающих, то вновь возникающих, быстро вызвали у меня сначала какое-то оцепенение, а потом безудержное желание запеть. И через пять минут звуки свободно полились сами собой, как будто я уже пела это много-много раз. Мой голос то взлетал, то проваливался в бездну, дрожа и замолкая, чтобы снова взлететь ввысь. Постепенно я забыла о находящемся в комнате Константине, о нотной тетради в руке, о ночном городе за окном. Постепенно мой голос окреп, мне показалось, что он превратился в вихрь и заполнил собой сначала все пространство комнаты, а потом и весь наш многоквартирный дом, стремясь куда-то в бесконечность. И через некоторое время я уже не видела ни комнаты, ни нот, ни Константина. Стены растаяли, и мир изменился. Перед моими глазами крутилось катящееся по цветущему весеннему лугу колесо. Это пламенеющее алыми маками поле, залитое солнцем, как-то само собой появилось перед моим внутренним взором. Колесо горело и катилось по нему, диктуя мне ноты, размер и паузы, подпрыгивая на кочках и постепенно ускоряясь. От него разлетались яркими звездами искры благодатного огня, никому не причиняющие вреда. За колесом бежали люди в белых длинных рубахах, много людей. Некоторые из них догоняли колесо и дотрагивались до него, и их тут же охватывал этот необыкновенный священный огонь. И они продолжали некоторое время бежать рядом с колесом живыми факелами, а потом их улыбающиеся счастливые лица мелькали среди горящих спиц и исчезали, а на их месте возникали другие. В какой-то момент мне показалось, что в колесе мелькнуло лицо Константина, а потом еще какие-то знакомые лица. Но этот факт не удивил меня и не вызвал никаких эмоций, я была поглощена видением крутящегося колеса и своим пением. Я была полна этими звуками и, казалось, жила сейчас только для того, чтобы рождать их. Я пела и пела, и никогда я не пела лучше. Я была счастлива, слезы блаженства заволокли мне глаза. И вот я взяла высокую ноту, и мой голос зазвенел, зарядив серебряным сиянием окружающее пространство, а воздух стал тяжелым и подвижным, как ртуть. И в этой ртути увязло и растворилось все, просто вокруг ничего не стало, но в этот момент я неожиданно почувствовала острую иглу в сердце и страшную, валящую с ног усталость. И тут же у меня подкосились колени, и я боком неловко упала, завалилась на диван, теряя сознание.

Очнулась я от звонков и стука в дверь, когда комната уже была залита солнечным светом. Надеясь, что соседи встретят гостей, я все же поспешно пыталась справиться с головной болью и затекшим в неудобном положении телом. Мои переживания и воспоминания о вчерашнем вечере почему-то совершенно потускнели и размылись. Я о них даже не вспомнила.

Продолжали звонить и стучать, но ни Константин, ни Анастасия Захаровна открывать не спешили, и мне пришлось ковылять, пошатываясь от слабости, по коридору. Распахнув дверь, я к удивлению своему обнаружила двух молодых полицейских, смотревших на меня с непритворным интересом.

– В семьдесят седьмой есть человек, – тут же по рации доложил кому-то один из них.

– Что случилось? – выдавила я, силясь понять происходящее вокруг.

– Мы пытаемся в этом разобраться, – ответил второй, представившись и показав удостоверение. – Разрешите войти в квартиру и задать вам несколько вопросов.

– Проходите, – буркнула я, не пытаясь быть любезной и привлекательной, ибо головная боль мне этого не позволяла.

Я двинулась на кухню со скоростью доживающей свой век черепахи, надеясь, что меня сможет спасти чашка горячего кофе. Один из вошедших пошел за мной, а второй бесцеремонно осмотрел все комнаты и опять доложил по рации, что больше в квартире никого не обнаружено.

– Не слышали ли вы ночью, где-то около двенадцати, каких-либо выстрелов, шума? Не привлекло ли что-то ваше внимание?

– Нет. Вчера в это время мы музицировали. Музыка была достаточно громкой, поэтому ничем не могу помочь, – ответила я, судорожно глотая кофе. – А что случилось?

– Видите ли, возможно, это и ложная тревога, поскольку сегодня воскресенье и люди могли просто без предупреждения куда-то уехать. Но поступило два заявления, что ночью из этого дома пропали люди.

– Как это пропали? – искренне удивилась я.

– Вот именно. Говорят, просто исчезли. Но ведь так не бывает. Вы же понимаете? А из этой квартиры никто не исчезал?

– Это коммунальная квартира. Мы друг другу редко говорим, куда отправляемся. А сейчас воскресный полдень, и мои соседи могут быть где угодно. А я только что проснулась, – сказала я, но почему-то в мою душу закралась какая-то неясная тревога.

– Вот и все свидетели в доме у нас такие: кто слушал музыку, кто болтал по телефону, кто смотрел фильм или просто завис в соцсетях, кто музицировал, а большинство спали. Ничего не происходило, а люди рядом исчезли. Мистика какая-то. А возможно, чья-то глупая шутка. Но сейчас ваших соседей нет, и вы не знаете, где они находятся. А вчера вечером все были дома? – спросил лейтенант, записывая мои показания.

– Совершенно верно. Все так, как вы говорите, – ответила я, холодея от возникших дурных предчувствий.

– Спасибо. Если в течение трех суток ваши соседи не появятся или вы что-то вспомните, то позвоните, пожалуйста, по этому телефону, – протянул мне визитную карточку полицейский.

Я кивнула, и мои неожиданные гости ушли. Я же вернулась в свою комнату и залезла под одеяло. Весь вчерашний вечер почему-то казался мне не стоявшим внимания эпизодом. Несмотря на появившееся после разговора с полицейскими беспокойство, я быстро и крепко уснула.

Ни вечером, ни утром следующего дня мои соседи не появились, как не появились и несколько других жильцов нашего старого дома. Я не знала, что и думать. Мысль о том, что Константин с помощью музыки переместился в прошлое, прихватив с собой некоторых жителей нашего дома, казалась чересчур фантастической. К тому же, как ни старалась, я не смогла найти ни нотной тетради, ни черного камня, ни ноутбука соседа. Все эти вещи исчезли вместе с ним. И попытайся я рассказать эту историю, меня просто сочли бы сумасшедшей. А может быть, вся эта история мне вообще приснилась? Я не знала, что делать и что думать. Промучившись пару дней, во время пробежки по парку я вспомнила, что ставила на запись смартфон в начале нашего эксперимента. Опустившись на первую попавшуюся скамейку, я включила запись и услышала свое пение под аккомпанемент древней музыки сфер. И когда мой голос зазвенел металлом, я провалилась в возникшую вокруг меня пустоту.

Очнулась я посреди красивого летнего луга, по краям которого возвышалась стена буйной зелени. Это место не было похоже ни на одно из тех, которые я видела в своей жизни. И я понятия не имела, где и каким образом очутилась. Посмотрев на свой летний спортивный костюм и зажатый в руке смартфон, я вспомнила, что слушала запись на пробежке в парке. Но окружающий меня пейзаж претендовать на парк никак не мог. Ужас охватил все мое существо. И тут еще из высокой травы показалась большая серая собака. Она смотрела настороженно, скалила зубы и явно не была настроена приветливо вилять хвостом и лизать мне руки. Пес медленно приближался справа, а когда я чуть повернула голову налево, пытаясь найти путь спасения, то увидела вторую собаку, с белеющими клыками. И тогда мою затуманенную голову посетила мысль, что передо мной волки, а не собаки, и я скорее всего в данный момент рассматриваюсь ими как обычный обед. От страха я закричала, используя все возможности своего горла, переходя на ультразвук. Елена Петровна Блаватская утверждала, что звук может поднять в воздух египетские пирамиды. Мне с помощью звука удалось сделать даже больше – я обратила в бегство волков. Но успешно используя свои феноменальные способности по поиску опасных для жизни приключений, я тут же попала в еще более затруднительное положение. Прямо передо мной из травы вырос мускулистый бородатый дикарь, прикрытый волчьими шкурами. Пока я изо всех сил старалась справиться с желанием умереть или хотя бы грохнуться в обморок, дикарь с бесстрастным лицом внимательно меня рассматривал. Я рассматривать его столь пристально не решалась, да все мои силы уходили на то, чтобы унять стук зубов и дрожь в коленях. И вдруг я услышала вопрос: «Кто ты?» Я готова была поклясться, что этот странный человек рот открывал, но я не слышала ни звука. Вопрос прозвучал в моей голове, как будто его пристальный взор заставил мой мозг работать особым образом. Только теперь я обратила внимание, что я не слышу пения птиц, жужжания насекомых, ползающих по цветам, вообще не слышу никаких звуков, кроме собственного голоса. Но нужно было ответить на вопрос, и я сказала, что зовут меня Людмила и что я студентка четвертого курса МГУ, москвичка. Я хотела продолжить рассказ, но поняла по глазам, что мой собеседник ничего не понял, и растерянно замолчала. Похоже, мы жили в разных мирах, и в его мире нет таких понятий, из которых соткан мой мир. А может быть, он меня просто не слышит? Но тут я ошиблась, поскольку в моей голове прозвучало: «Иди за мной, Людмила». Вспомнив про волков, бродящих здесь неподалеку, я с готовностью последовала этому приказу. Но рано я обрадовалась. Как только мы пересекли луг с высокой травой и ступили в лес, я увидела, что волки сопровождают нас. Они бежали по обе стороны тропинки, изредка поглядывая на нас. В испуге я схватила своего спутника за руку, показывая на волков. Он остановился и поспешно стряхнул мою руку.

– Чужим нельзя меня трогать, – строго сказал он. – Теперь я должен или убить тебя или взять за себя.

Внимательно глядя на меня, он, видимо, оценивал эту перспективу. Я же в данном конкретном случае решила, что для меня оба варианта примерно равноценны. Но в моих глазах, вероятно, была мольба и жажда жизни, так что убивать меня не стали. Более того, этот бородач в волчьей шкуре сам взял меня за руку и потащил за собой. Скоро лес расступился, и мы вышли на берег небольшой реки. Здесь на берегу горели костры, ходили люди в волчьих шкурах, которые с интересом смотрели на нас, но не подходили, а продолжали заниматься своими делами. Это была деревня, но она состояла всего из трех очень длинных деревянных сараев, стоящих довольно далеко друг от друга на большом лугу. Вокруг домов паслись лошади, козы и коровы. Мы подошли к одному из строений. Мой спутник толкнул дверь, и мы вошли в полумрак помещения. В нос ударил запах сухих душистых трав, пучки которых висели повсюду. Внутри вдоль стен тянулись бесконечные лежаки, покрытые шкурами, шкурами же были затянуты и стены. Окон не было, их роль выполняли небольшие отверстия в крыше над расположенными по центру этого сарая очагами, обозначенными кругами, сложенных из камней разного размера. Эти каменные очаги располагались по всей длине через каждые четыре-пять метров. В самом углу у последнего очага сидели люди в нормальной одежде, казавшиеся в этом сарае инородными телами. Я бросилась к ним. Первым навстречу мне встал Константин, затем я увидела Анастасию Захаровну с колодой карт в руке и еще двух соседей, с которыми иногда встречалась на лестнице, но знакома не была. Это был мужчина лет пятидесяти с большим пивным животом и бледная астеничная девица, вероятно, художница, поскольку я часто встречала ее со складным мольбертом.

– Людмила, вы тоже здесь? – взволнованно и виновато, как мне показалось, спросил Константин.

– Да. Только очень хотелось бы понять, где именно находится это «здесь», – заикаясь, но пытаясь взять себя в руки, промямлила я.

– Похоже, что мы попали в далекое прошлое или какую-то параллельную реальность. Но это точно не наша действительность, – со вздохом ответил мне Константин.

Все остальные хранили гробовое молчание и только переводили взгляд с нас на стоящего за моей спиной бородача в волчьей шкуре. Шок, страх, отчаяние и уныние застыли на лицах моих соседей. Выражение собственного лица я сейчас видеть не хотела бы.

– Что вы смогли понять за эти прошедшие два дня? – поинтересовалась я у Константина, пытаясь разговором развеять пелену растерянности и ужаса, накрывшую всех нас с головой.

– О каких двух днях вы говорите? – удивленно посмотрел на меня сосед. – Мы очнулись на берегу реки среди костров, собак, похожих на волков, и людей в волчьих шкурах с час назад. Нас только что привели сюда. О каких же двух днях вы говорите?

– Я отправилась за вами с помощью записи своего пения через два дня.

– Значит, у нас два дня, а здесь час? Но зачем вы это сделали, Людмила? – схватился за голову Константин.

– Я ничего не могла понять, волновалась и просто прослушала запись.

Я совсем забыла, что за моей спиной стоит абориген в волчьей шкуре. Но мне пришлось вспомнить о нем, поскольку в моей голове настойчиво зазвучали вопросы:

– Что это за люди? Зачем вы сюда пришли?

Я повернулась к своему спутнику и сказала:

– Это мои друзья. Мы не знаем, как мы сюда попали. Мы никому не хотим причинять зла. Мы только хотим вернуться домой. Мы живем в совсем другом мире.

Я не знаю, насколько понял меня абориген, но он ушел. Зато мои уши слушали многочисленные вопросы, задаваемые взволнованным Константином:

– Ты слышишь его? И ты его понимаешь? Что он сказал?

От волнения Константин перешел на «ты». Я сделала то же самое:

– Нет, я ничего здесь не слышу, вообще никаких звуков, кроме наших голосов. А ты?

– Мы тоже ничего не слышим, кроме своих голосов. Это так жутко. Но как же ты сейчас разговаривала с ним? – Константин удивленно смотрел на меня.

– Это я объяснить не могу. Вопрос звучит в голове, и я на него отвечаю. Я не знаю, слышит ли он меня или ответ также звучит в его голове. А у вас такого нет?

– Нет. Он не сказал тебе, что они с нами сделают?

– Не знаю, но я дотронулась до своего спутника и теперь должна или стать его женой, или умереть. Так что имейте в виду, что до него, а возможно, и до них всех нельзя дотрагиваться. К тому же не уверена, что в отличие от нашего мира здесь берут в жены мужчин, – попыталась пошутить я.

Попытка не вызвала даже улыбки, но информация о моих перспективах испугала моего соседа.

– Как это женой или умереть?! – вскрикнул Константин.

Этот возглас заставил наконец-то выйти из оцепенения остальных пленников.

– Где мы? Мы умерли и в аду? – истерично взвизгнула девица.

– Не думаю, на ад не похоже, – устало и как-то обреченно сказал Константин. – Ад умело использует самые передовые технологии, это скорее в раю все по старинке: арфы, хоровое пение, цветущие зеленые просторы и бесконечное голубое небо.

– Так это рай? – раздался истеричный хохот художницы вперемежку со слезами, заставивший нас всех уложить ее на шкуру и побрызгать водой из деревянного ведра, стоявшего возле кострища.

Девушка затихла. В разговор вступил мужчина с большим пивным животом:

– Так все-таки где мы? И как сюда попали? Современные технологии могут просто с ума свести.

– Где мы и как сюда попали, Сергей, понять невозможно, – в раздумье произнес Константин. – А вот попытаться поскорее отсюда выбраться просто необходимо.

– Но карты говорят, что нас ждет дальняя дорога и много встреч, – с улыбкой и совершенно спокойно, раскладывая карты, сказала Анастасия Захаровна. К счастью для себя, старушка уже давно жила в индивидуальном карточном мире предсказаний, чудес и надежд.

– Что, что нам надо делать? – засуетился Сергей, поворачиваясь во все стороны, и его живот затрясся. – Кто все же задумал это дурацкое шоу?

Его вопрос остался без ответа, потому что перед нами снова появился мой потенциальный жених и велел мне идти за ним.

– Меня куда-то зовут, – растерянно сказала я.

– Не ходи, – выпалил Константин. – Не трогайте ее! – заорал он на аборигена.

Тут я поняла, что женщины кого угодно доведут до героического поступка. Но надо было как-то разрядить обстановку, чтобы не случилось непоправимого. Я шагнула к аборигену, закрывая потерявшего над собой контроль соседа, и заявила:

– Он мне вреда не причинял, да и никому из вас тоже. Не надо накалять мирную пока обстановку. К тому же это шанс хоть что-то понять.

Константин замолчал. Я последовала за человеком в волчьих шкурах, который вывел меня из сарая и подозвал к себе двух лошадей.

– Как тебя зовут? – спросила я, понимая, что мне нужно как-то к нему обращаться.

– Зови Ясен, – коротко ответил он.

Далее без вопросов и разговоров Ясен подсадил меня на маленькую кобылку. Я была знакома с верховой ездой, в чем абориген почему-то не сомневался. Но здесь меня просто закинули на голую спину лошади: без седла, без сбруи, без стремян – ну вообще без всего. Я вцепилась в лошадиную гриву, лошадь закружилась на месте. Мой спутник и не думал мне помогать, он ловко вскочил на свою лошадь, буквально взлетев на нее, и поскакал к группе всадников, ожидающих нас вдали. В другое время и в другом месте этот полет без крыльев вызвал бы у меня настоящее восхищение, но здесь на восторги не хватало ни сил, ни эмоций. Все это уходило на то, чтобы просто удержаться на лошади. Наконец кое-как мне удалось направить лошадь в нужном направлении и через некоторое время приблизиться к группе. Неожиданно для себя мне даже удалось успокоиться и наблюдать за всем происходившим с большим интересом.

Багровый летний закат постепенно сменили зыбкие голубоватые сумерки. От блеснувшей впереди серебряной ленты реки потянулись неровные лоскуты тумана. Ясен, скакавший впереди отряда, подал знак остановиться. Он пружинисто спрыгнул с лошади, поправил на русой голове шапку, нависавшую надо лбом оскаленной волчьей пастью, завернулся в серую с проседью шкуру, висящую на плечах. Почему-то я больше его не боялась, я любовалась им, исходившей от него силой и твердостью, а еще – какой-то безграничной мудростью. Я поняла, что этот человек играет здесь важную роль, а мне просто хотят показать и объяснить правила и законы их непростой жизни. Я сидела, а вернее, полулежала на лошади и наблюдала за происходящим, в моей голове звучали слова всех присутствующих. Вокруг своего учителя быстро сгруппировались безусые наездники и юные наездницы, легко скатившиеся с гладких лошадиных спин. Сбруй на этих лошадях тоже не было. Освободившихся от седоков животных отпустили на водопой. Волки легли неподалеку, внимательно наблюдая за волхвом, обучавшим подростков, и, вероятно, тоже считая его своим вожаком.