Цитаты из книги «Занавес памяти», страница 3

отдалялся, а она пуще липла. Он изменил ей – раз, второй. Он, ходок по бабам, и мне ведь изменил с ней.

издание детективов Татьяны Степановой проданы в Германию

седовал с женщиной в деловом костюме. Их фигуры выделялись на фоне пустынного пляжа, реки и хмурого осеннего неба. Катя подумала: окрестности словно в их с Гектором «локации», куда они добрались вчера вечером. Пейзажи, исполненные одиночества, величия и красоты… Но пляж Птичьего мыса принадлежит экооотелю, в летние месяцы он переполнен отдыхающими. А в

дразнили Таранькой Носатым за мой армянский шнобель. Гена за меня порой кидался

лексику, седлая мотоцикл. Мотор

контактировал?  – задала Катя важный вопрос. – Майор Буланов, опер из уголовки, – ответила Раиса. – И зампрокурора Гурмыжская. Она взяла дело под личный контроль. Она со мной долго беседовала… И потом вызывала меня к себе. Нас с Аксиньей к Серафиму какое-то время не допускали. – Они оба до сих пор служат в органах?

превратился с Аксютой после удушения, черт в ребро двинул. Ушел мужик на фоне семейных драм в загул, и Арька его легко захомутала. Он явился для нее трофеем в их с Аксютой заочном противостоянии. Но жениться Гена на ней не планировал, хотя с Аксютой уже активно разводился. Она его достала своей требовательностью в постели и ревностью. А самое главное – пьянством. Квасить и беситься она

Он застыл перед окутанным вечерним сумраком домом – заброшенным, старым, нежилым, с зияющими провалами окон, лишенных стекол, вросшем в землю среди бурьяна и чертополоха.

девятнадцать лет. Я танцами в Тарусе занималась

визг, резко остановился – бледный и разом вспотевший). Клетки – ящики из досок и сетки рабицы с дверцами – выстроились вдоль всего забора. В клетках кролики, белые и пестрые. Катю поразила