Небеса рассудили иначе

– Отвали, – ласково попросила я.

Агатка кивнула, точно соглашаясь, и сменила тему.

– А куда Берсеньев подевался? Димка ему раза три звонил, но он не ответил…

– Понятия не имею, где его носит, – проворчала я и подумала: «Неужто к своей былой любви подался? Нет. Он дал слово, а такие, как Сергей Львович, слово не нарушают».

– Ну, если и ты не знаешь…

– Я что, его секретарь?

– Нет. Ты человек, которым он по-настоящему дорожит. Не Димкой и не мной, как это ни прискорбно, а тобой.

– Мама дорогая, женихи штабелями укладываются, а у меня постельный пост который месяц…

– Любовь, дурища, бывает разной, – разливая чай, с умным видом заявила Агатка.

– Ага… я люблю моченые яблоки, книжки про котов и раннюю осень.

– Точно. А Берсеньев любит тебя.

– Как моченые яблоки?

– Подозреваю, куда больше. Димка не ревнует?

– Есть немного.

– Ну и горазда же ты, сестрица, усложнять себе жизнь, – хихикнула Агатка и стала пить чай, ненадолго заткнувшись. А я подумала: «Старшенькая, как всегда, права: с легкостью бытия у нас явные проблемы».

Спать мы легли поздно, но больше не дискутировали, а тихо-мирно смотрели телевизор.

Утром объявилась мама и потребовала сопроводить ее в торговый центр, ей нужны туфли, а к ним неплохо бы сумку. Агатка, как всегда, переложила дочерний долг на меня, и я полдня болталась с мамой по магазинам. Серьезное испытание. В общем, я очень порадовалась, когда выходные, наконец, закончились.

Понедельник не обещал ничего особенного, солнце по-прежнему пряталось, я, как всегда, не выспалась, зевала во весь рот, вызывая перешептывания немногочисленных сотрудников (мы сидели в общей комнате, своего кабинета мне не полагалось). Девчонки немного похихикали на тему моей бурной личной жизни и кругов под глазами. Я списала их слова на зависть. Вспыхнувшую дискуссию пришлось прервать: в конторе появился мужчина лет тридцати пяти, с короткой стрижкой и манерами обитателя притонов. Кожаная куртка нараспашку и бейсболка, которую не мешало бы постирать, а лучше просто выбросить, догадки лишь укрепили. Он с ходу принялся острить, да так, что даже у терпеливой Верки желваки заходили. Когда она собралась указать ему на дверь, парень, предъявив удостоверение, заявил, что жаждет видеть Агату Константиновну. Вера улыбнулась с намеком на сочувствие и, пожелав ему удачи, доложила Агатке о прибывшем. Парень скрылся в кабинете, а минут через пять Агата Константиновна вызвала меня. Куртку Петр Сергеевич (так звали гостя) успел снять, и шутить ему уже не хотелось. Агатка нас представила, кивком предложив мне сесть, и обратилась к гостю:

– Продолжайте, господин Тарасов.

– Турова, как мне сказали, теперь защищать будете вы? – кашлянув, заговорил Петр Сергеевич.

– Правильно сказали.

– Дело абсолютно ясное… – из голоса Тарасова уверенность испарилась точно по мановению волшебной палочки, Агатка, сложив руки на столе, смотрела на него с веселым озорством. – Никаких сомнений, что именно он убил девушку…

– У меня еще не было времени ознакомиться с делом.

– Я знаю, и… собственно, я просто подумал, что нам не мешало бы поговорить и… По закону адвокат положен даже распоследнему ублюдку, прошу прощения. Но думаю, как женщина, вы согласитесь, подобные, с позволения сказать, люди, должны сидеть за решеткой.

– Если должны, то сядут. На всякий случай хочу предупредить, я занимаюсь адвокатской практикой не ради участия в игре, а ради победы.

– Вот это меня и беспокоит, – вздохнул гость.

– С какой стати? Вы ведь уверены в виновности Турова, значит, доказательства у вас стопроцентные.

– Стопроцентных доказательств не бывает, – отмахнулся Петр Сергеевич.

– Выходит, есть сомнения?

– Никаких. Вы бы рожу его видели…

– Надеюсь, ваши обвинения основываются не на визуальном восприятии подозреваемого?

Сестрица умеет и святого довести до бешенства, а Тарасов святым не был.

– У меня, между прочим, восемьдесят шесть процентов раскрываемость. Слушайте и рыдайте: восемьдесят шесть процентов. И этот ублюдок не отвертится…

– Встретимся в суде, – широко улыбнулась Агатка, и Петр Сергеевич, схватив куртку, спешно нас покинул.

– Симпатичный паренек, – кивнула я ему вдогонку. – По какому случаю дым коромыслом?

– Одно из дел, что от Елисея досталось. Убийство Софьи Смолиной, дочери известного писателя. Подозревают ее бойфренда, девчонка была беременна.

– И мы будем его защищать, – кивнула я.

– Будем.

– Потому что уговор дороже денег?

– Потому что никто его добровольно защищать не будет. Если честно, я даже не знала, что Елисей влез в это дерьмо…

– Вдруг повезет и обвиняемый сам от нас откажется?

– Когда это нам везло? Тарасов что-то слишком нервничает, небось напортачили следаки… Придется спешно заняться этим делом, то есть самого дела я еще даже не видела, знаю обо всем только из СМИ.

– А я и вовсе ничего, – покаялась я и нарвалась на укоризненную физиономию.

– Как можно жить в городе и ничегошеньки не знать из того, что здесь происходит? Это ж наш хлебушек с икоркой.

– Корысть до добра не доводит. Кстати, это один из семи смертных грехов.

– Серьезно? Жуть. Но если остальные не нарушать, может, и прорвемся. Значит, так. Ты на хозяйстве, а я побежала. Попытаюсь еще сегодня встретиться с клиентом.

– Агатка, – позвала я и за ухом почесала, демонстрируя сомнение. – Ты там насчет Елисея все-таки выспроси, вдруг на тот свет его спровадил вовсе не грабитель?

Подумав немного, она пожала плечами:

– Может, и не грабитель. Но к этому делу его убийство точно никакого отношения не имеет. Да и с какой стати адвоката убивать? Чтоб Денис Туров без защитника остался? Так другого дадут.

– Дадут. Но вряд ли ожидали, что тебя.

– Что ты хочешь сказать? – удивилась она.

– Я хочу сказать: не каждый день у нас такие визитеры. Сколько я здесь работаю? А подобного не припомню.

– Да ладно… – отмахнулась Агатка и вскоре покинула нашу контору.

Само собой, появление Тарасова живо обсуждали в коллективе, девчонки принялись вспоминать о недавнем убийстве. Правда, навспоминали немного. Убитая – дочь известного писателя Геннадия Смолина, он родился в нашем городе, и хотя уже много лет назад обосновался в Москве, но продолжал здесь часто бывать, жил подолгу. В самом центре у него была квартира, в так называемом доме творческих работников. Он ее продал и приобрел дом в поселке Бережки, в нескольких километрах от города. Место дачное и на редкость красивое. Девятнадцатилетняя дочь Смолина тут жила практически постоянно (намекали на проблемы с матерью – второй женой писателя, которая проживала в Москве). Однако ничего конкретного по поводу этих самых проблем припомнить не смогли и перешли к следующему пункту обсуждения. Смолин женат в третий раз, но смог удивить: супруга оказалась не моложе мужа лет на двадцать, а на два года старше. Говорят, они дружили еще в детском саду, потом жизнь развела в разные стороны и вдруг вновь соединила. Первая жена писателя живет здесь, так же как и внебрачный сын. Смолин-младший работает на местном телевидении самым главным начальником одного из каналов.

– А об этом Турове что известно? – задала я вопрос.

Девчонки дружно пожали плечами:

– Говорили, что он вел себя по-свински, избивал ее…

– Кто говорил?

– Кто-кто… дед Пыхто. По телевизору говорили… Ты телевизор когда-нибудь смотришь?

– В субботу смотрела. Но про Турова там ничего не было.

– Девчонку убили почти месяц назад, а ее бойфренда арестовали через несколько дней…

– И что, он сознался?

– Понятия не имею, – ответила Вера за всех.

– Ладно, сестрица вернется – все узнаем.

– А где она?

– Навещает падших в узилище.

– Значит, защищать этого упыря будет Агата? – вздохнула Вера.

– Кто, если не мы? – выпятив грудь, торжественно произнесла я.

– Хорош кривляться. Если хочешь знать, я бы таких, как этот Туров…

– Если хочешь знать, я бы тоже, – перебила я. – Но тут решают другие.

«Другие» явились только в половине восьмого вечера, когда из всего нашего сплоченного коллектива на рабочем месте оставалась лишь я. Сидела за столом, подперев щеку рукой, и ждала Агатку. Рабочий день кончился, следовательно, работать – грех, тем более что за сверхурочные не платят. А уйти не позволяло любопытство.

Наконец входная дверь хлопнула, и вошла Агата, на ходу разматывая длинный шарф, который каким-то совершенно особым способом завязывала вокруг шеи. Выглядела сестрица усталой. Лицо бледное, круги под глазами темные, не удивлюсь, если она поесть за весь день не удосужилась. Впрочем, я тоже.

– Сидишь? – спросила она с той особой интонацией, за которой обычно следовал нагоняй.

Чувствуя себя совершенно безвинной, я нахмурилась, неодобрительно глядя на Агатку, чтоб особенно не увлекалась. Она достала из сумки толстенную папку и бухнула передо мной на стол.

– Изучай.

– Прямо сейчас? – вздохнула я.

– А что мешает?

Папка была посвящена Турову Денису Яковлевичу, о чем свидетельствовала надпись на обложке.

– Ты с ним встречалась? – задала я вопрос, открыв папку без всякой охоты.

– Имела удовольствие.

– И как?

– Взгляни на фотографии.

Я, конечно, взглянула. С фотографии на меня смотрел парень лет двадцати пяти, бритый наголо, вместо волос череп украшала татуировка кобры, голова которой зависала над правой бровью.

– Симпатяга, – констатировала я, вглядываясь в физиономию с боксерским носом и глубоко посаженными глазами. Смотрел парень исподлобья, и как-то чувствовалось: окружающий мир симпатий у него не вызывал. Он у меня тоже.

– В жизни Туров еще прекрасней, – заверила Агатка, подтянула стул и устроилась на нем верхом.

Теперь мы сидели рядом, соприкасаясь локтями.

– Что говорит?

– То же, что и все. Невиновен.

– Понятно.

– Елисей был уверен: девчонку он убил. Склонял его покаяться. Но этот ни в какую. Наш покойный друг собирался его слить. Навещал регулярно, но палец о палец не ударил, чтобы все перепроверить.

– А надо? – спросила я, приглядываясь к сестре.

– Честно? Не знаю. На редкость противный парниша. Хамить горазд, а руки дрожат. Боится, но вида не показывает. В общем… я подумала, то, что он мне не нравится, еще не повод на него всех собак вешать. Не повод?

– Ну… – проборомотала я, пытаясь угадать, куда она клонит.

– Гну. Короче, займись этим. Время есть…

– Я?

– А кто? За мной общее руководство. И не перечь сестре, а то хвост вылезет.

– Какой еще хвост?

– Свиной. Старшей сестре перечат только свиньи. Запиши сие изречение и держи бумажку перед глазами.

– А если я накосячу? – с сомнением спросила я.

– Тогда невинный человек окажется в тюрьме… или сядет совершенно заслуженно.

Я пожала плечами, решив обойтись без критики. Переубеждать Агатку возможным не представлялось.

Через полчаса мы покинули контору. Сестрица вызвалась меня отвезти, но я решила проявить благородство, видя, что она с ног валится от усталости, и отправилась пешком.

Входя во двор своего дома, шаги замедлила, приглядываясь к детской площадке. Никаких подозрительных субъектов, впрочем, как и любых других. Я внимательно осмотрела двор, замерев возле подъезда. Вдруг после вчерашнего он прячется, например, за гаражами. Если и прятался, то вполне успешно. С легкой досадой я вошла в подъезд. Радости от того, что кто-то в моем дворе пасется, никакой, но еще хуже, если все еще пасется, но я об этом не знаю.

Дома я заварила чай и устроилась за кухонным столом, прихватив папку с делом Турова. Перелистывая бумаги, то и дело поглядывала в окно. Иногда во дворе кто-то появлялся, соседи или случайные прохожие, но вчерашнего типа никто даже отдаленно не напоминал. А я, вспоминая его удаляющуюся фигуру, ловила себя на мысли, что было в ней нечто знакомое. Игры разума. Говоря проще, выдаю желаемое за действительное.

Выпив третью по счету чашку чая, я посоветовала себе сосредоточиться на работе, но покидать кухню не стала. Кухонный стол для работы – место самое удобное. В моей комнате есть только журнальный стол, а в две другие комнаты я не заглядываю вовсе, не считая их своими. Димка их купил, вот пусть у него голова и болит, что с ними делать.

Часа через два я все еще сидела в кухне, погруженная в чтение, одновременно прикидывая, как подступиться к этому делу, с кем встретиться, кого опросить. На первый взгляд все вроде бы казалось очевидным. Туров поссорился со своей подругой накануне ее исчезновения. Несколько свидетелей уверяют: ссора получилась бурной, дошло до рукоприкладства, причем с обеих сторон. На следующий день они вновь встретились по инициативе Софьи Смолиной. Судя по всему, выясняли отношения, на этот раз вроде бы вполне мирно. Софья попросила отвезти ее на дачу отца, хотя ее собственная машина находилась на парковке торгового центра. Туров объяснил это тем, что Софья выпила в кафе, где они встречались, два бокала вина, и за руль садиться не стала, машину она собиралась забрать завтра. В поселок Бережки вела отличная дорога, но Туров выбрал менее удобную, сославшись на то, что она значительно короче. В принципе, вполне может быть правдой: у него джип и плохая дорога ему не страшна. Оказавшись в машине, молодые вновь ссорятся, и вскоре Туров высаживает девчонку в нескольких километрах от города, прямо на дороге, и, развернувшись, отправляется домой. Но, минут через двадцать успокоившись, решает, что повел себя недостойно, и вновь разворачивается в надежде подобрать Софью там, где оставил. Движение в тех краях интенсивным никак не назовешь, и прыгать на обочине девушке пришлось бы долго. Однако Софьи в том месте не оказалось. Проехав еще примерно километров пять, Туров решил, что Софья уехала на попутке. Совсем рядом был перекресток, и там, возвращаясь в город в первый раз, он вроде бы заметил машину. Но ни номер, ни даже марку назвать не смог. В общем, он вторично возвращается в город. Пока он катается туда-сюда на своем джипе, в полицию поступает звонок от неизвестного. Мужчина сообщает, что некий молодой человек избивает девушку, указав примерное место, где это случилось. Место то самое, где Туров высадил Софью. Скорее всего не просто высадил, и отношения они опять выясняли бурно, чему случайный водитель и стал свидетелем. Однако Туров категорически настаивал, что из машины даже не выходил: Софья, потребовав остановить джип, выскочила, хлопнув дверью, а он развернулся и уехал… После телефонного звонка к месту происшествия отправилась патрульная машина, но полицейские никого не обнаружили.

На въезде в город машину Турова остановили сотрудники ДПС. Одному из них показалось, что Туров нервничает, его попросили открыть багажник, а еще проверили, не употреблял ли он алкоголь в тот день. Тест Туров благополучно прошел. Сотрудник ДПС заметил у него кровь на рукаве рубашки, Туров пояснил, что у него из носа кровь текла, вот и испачкался. Парень казался неадекватным, но повода задерживать его не было, и в конце концов Турова отпустили.

В тот день Смолин несколько раз звонил дочери. В час пятнадцать дня она сообщила, что едет к нему. Дорога занимала самое большее сорок минут, поэтому в три семнадцать он вновь позвонил. Телефон оказался отключен. Отец, само собой, начал беспокоиться. На следующее утро, так и не дозвонившись дочери, он обратился в полицию.

Машина Софьи находилась на стоянке, сама девушка исчезла. Похоже, последним ее видел случайный водитель. Полицейские осмотрели местность в указанном районе и в кустах рядом с дорогой нашли кусок ткани красного цвета. В тот день на Софье была красная куртка. Там же обнаружили клок волос и пятна крови. Экспертиза показала: это кровь Софьи Смолиной. Однако, несмотря на все поиски, труп девушки до сих пор не найден. Выяснилось еще одно обстоятельство: накануне Софья была у врача и узнала о своей беременности.

Тут я поразмышляла немного и набрала номер сестрицы.

– Чего тебе? – голосом мученицы осведомилась она.

– Что за хрень? – удивилась я в ответ. – Я чего-то не поняла или нет никакого убийства, а есть без вести пропавшая девушка?

– В самую точку, сообразительная моя.

– Ага, – кивнула я. – А чего тогда Туров в тюрьме делает?

– Дочитать до конца терпения не хватило? При виде оперов он попытался скрыться, да так рьяно, что одному бедняге сломал руку. Короче, оказал сопротивление, за что сейчас и отдыхает в местном санатории. Симпатий к нему все это не добавило. Девушка исчезла почти месяц назад. Требований о выкупе не поступало. Плюс обрывки одежды, ее кровь и волосы. Ни у кого никаких сомнений: в живых ее нет. А труп он мог спрятать.

– Когда? Его же менты останавливали.

– Менты, те, что были на патрульной машине, в кусты не полезли. Туров мог вернуться позднее, вечером или ночью, и спрятать труп. Только у него был повод разделаться с девчонкой.

– И какой? Ее беременность?

– Для некоторых повод не хуже других. Алименты платить не хотел… потому что жмот.

– А чем он вообще занимался? В деле об этом ничего.

– Вроде программист, сам себе командир. Если интересно – узнай поточнее, а я спать хочу.

– Еще вопрос, и я от тебя отстану. Кто видел, как они ссорятся на дороге, и позвонил в полицию?

– Мужчина не пожелал назвать своего имени.

– А звонил откуда?

– Из телефона-автомата, который находится в деревне Воронки. Надеюсь, тебе известно, что во всех населенных пунктах нашей Родины теперь обязательно должны быть телефоны, и, как ни странно, некоторые из них работают.

– Получается, что у Турова времени совсем не было. Он убил девушку и оставил тело возле дороги. И только потом за ним вернулся. Довольно глупо, учитывая, что труп могли обнаружить, а его самого замести.

– Время у него все-таки было, примерно минут пятнадцать. Он же сказал, что возвращался за девчонкой, на это и ушли те самые пятнадцать минут. В реальности он мог никуда не уезжать, спрятал тело и покатил домой. И знать не знал, что кто-то позвонил ментам, ведь, по утверждению Турова, ни одна машина мимо не проезжала.

– Одну машину он вроде бы видел на перекрестке…

– Скорее всего мужчина, который ею управлял, как раз и позвонил. К тому же Туров не ожидал, что его ДПС остановит. Но его остановили. Кровь на рукаве заметили. Значит, если тело найдут, менты тут же о нем вспомнят, что, собственно, те и сделали. Поэтому надо было тело спрятать. Вот он ночью и вернулся, логично предположив, что наши люди шевелиться не охочи, Софью начнут искать не сразу, ну и так далее.

– Ты уверена, что убил он? – спросила я.

Агатка довольно долго молчала, я терпеливо ждала, не желая ее торопить.

– Не знаю, дорогая сестрица. Вполне мог, но…

– Но?

– Не хотелось бы ошибиться.

– Какая разница? Нам его по-любому защищать, – хмыкнула я.

– Разница есть, и большая, дубинушка стоеросовая. Невинный человек не должен оказаться в тюрьме, в этом смысл нашей профессии.

– А сколько виновных, которым удается счастливо отмотаться от срока, – съязвила я.

– И такое, к величайшему сожалению, бывает, – покаянно произнесла сестрица. – Чтоб совесть нас с тобой не мучила, ты и займешься расследованием, и самым тщательным образом все выяснишь. Я в тебя верю, дерзай.

– Последний вопрос…

– Уже был.

– А как же общее руководство? – напомнила я, и сестрица смилостивилась.

– Валяй.

– А если убийство адвоката все же связано с этим делом? И танцевать бы следовало от него?

– Может, еще придумаешь, как связано? Судя по бумагам, Елисей не особо себя утруждал. Его смерть вызвала бы подозрения лишь в одном случае: Туров не убивал, а Елисей напал на след истинного убийцы, но в деле нет и намека, что кто-то страстно желал, чтобы Софья исчезла.

– Допустим, наследство. У нее отец известный писатель, а у известных писателей деньги должны водиться.

– Согласна. В той части, где речь идет о деньгах. У тебя широкое поле деятельности, что меня только радует.

И, забыв попрощаться, что, впрочем, ничуть не удивило, Агатка повесила трубку. А я, подперев щеку рукой, продолжила чтение.

Утром, едва проснувшись, я сразу направилась к столу, где с вечера, а если быть совсем точной, с ночи, лежали мои записи, и, прихлебывая из чашки кофе, скоренько их проглядела. План следственно-разыскных мероприятий, как съязвила бы сестрица. Для начала надо встретиться с людьми, которые хорошо знали Турова и исчезнувшую девушку, по неведомой причине называть ее «убитой» не хотелось, хотя в ее гибели, судя по всему, никто уже не сомневался.

Начать я решила с подруги Софьи. Подругам девятнадцатилетние девушки зачастую доверяют куда больше, чем родителям. Для начала я позвонила. Ира Маклакова, так звали подругу, долго не могла взять в толк, что мне от нее нужно. Я заподозрила бурную ночь или хроническую бестолковость, но тут она, наконец, буркнула:

– Ладно, приезжайте. – И назвала адрес. Он не соответствовал тому, что был в деле, но это не удивило.

Спустившись во двор, я направилась к своей машине. Волка, то есть сыщика, как известно, ноги кормят, но свои я решила поберечь. Беготни намечалось много.

Ира, как выяснилось чуть позже, снимала квартиру вместе со своим бойфрендом. Звали его Евгений Клопов, и с Туровым они оказались друзьями. Я позвонила в дверь и принялась ждать, потому что никто открывать не торопился. Наконец дверь распахнулась, и я увидела девушку лет двадцати с небольшим, в коротком халатике и с полотенцем в руке, мокрые волосы рассыпались по плечам.

– Вы Ефимия, да? – спросила она, увлеченно меня разглядывая. Я кивнула и поспешила войти в квартиру. – У меня тут не прибрано, – нисколько не смущаясь, сказала Ира и кивнула в сторону единственной комнаты.

«Неприбрано» весьма мягкое определение. Даже для меня, хотя я в чистюли никогда не лезла, Агатка с ее страстью к порядку начала бы морщиться, а мама и вовсе пришла бы в ужас. Вся одежда, что водилась у Иры, развешена, разбросана и раскидана по всевозможным поверхностям и прямо на полу. Правда, встречались скомканные мужские носки, толстовки большого размера, которые Ире точно бы не подошли, так что выходило: в создание хаоса принял участие и бойфренд, следовательно, здесь царит гармония и молодым людям можно лишь позавидовать. Сбросив с кресла ворох одежды, Ира предложила мне сесть, сама устроилась на диване, села по-турецки прямо на джинсы и шелковую блузку и на меня уставилась.

– Можно вопрос? – спросила с улыбкой. – Как вас обычно зовут, не Ефимией же? Имя у вас редкое, – торопливо добавила она.

– Ага, – я согласно кивнула. – Зовут меня Фенькой, сестра – Фимкой, так что у вас есть выбор.

– Может, мы на «ты»? А то чувствую себя как на допросе.

– Здорово достали?

– Да не то чтобы очень… Все это… тяжело. Соня – моя подруга. Но к Дене я очень хорошо отношусь. И точно знаю, он не убивал.

– Откуда такая уверенность?

– Он хороший парень. Добрый. Всегда всем готов помочь. Его друзья одно дело замутили, так он им деньги дал, просто так, без процентов и расписок.

– Что за дело?

– Компьютерный клуб. Они все на играх помешаны.

– Где этот клуб находится?

– На Пирогова, рядом с университетом, в подвале… Там вывеска есть.

– А какие отношения у них были с Софьей?

– Ну… – девушка вздохнула. – Последнее время, если честно, не очень.

– А поточнее?

– Кто-то в Интернет фотки выложил. Сонька там в чем мать родила, и… в общем, дерьмо фотки, если ты понимаешь, о чем я… Сонька утверждала, что это фотомонтаж, но мало кто поверил. Один раз она сама фотки выложила с голой грудью и вместо трусов листочек фиговый, вроде это так называется. Венеру изображала. На ее страничке такого понаписали насчет Венеры, мама не горюй. Само собой, Дене это не понравилось. И то, что о его девушке пишут, и то, что Соня фотку выложила. Она ее удалила, но осадок остался. И тут опять. Само собой, Денис решил, что это она сама. А потом появилась фотка, где она на коленях у какого-то парня, и тот, как и она, голый. Его лица не видно, а ее очень даже хорошо.

– Фотография на ее странице появилась?

– Ага. «ВКонтакте». И подпись, в том смысле, что Сонька добрая девушка и никому не отказывает. Это, кстати, полное вранье. Она не такая. Может, с фотками в прошлый раз она начудила, но насчет парней железно. Мы с ней не раз разговаривали, и она придерживается мнения, что, если у девушки есть парень, на других смотреть нечестно. Сначала надо расстаться, а потом заводить другие отношения.

– Разумно, – кивнула я. – Значит, Соня утверждала, что фотографии – это фотомонтаж?

– Да. И я ей верю. Фотки мерзкие, кто ж будет себя в таком виде выставлять, в здравом уме, я имею в виду. Но попробуй это мужикам доказать, когда они заведутся.

– А Денис завелся?

– Еще как. Они здорово поскандалили. А тут еще выяснилось, что Соня беременна. Представляешь? Само собой, если верить фоткам, вовсе не факт, что ребенок Дени.

– Постой, – перебила я, – когда ты о беременности узнала?

– Ну… примерно за неделю до того, как она пропала.

– Но Соня была у врача накануне…

– И что? Она при мне делала тест на беременность. Вот в этой самой квартире. А к врачу пошла, потому что думала делать аборт. Деня очень злился из-за фоток, и она не хотела, чтоб он ее всю жизнь попрекал.

– Отцовство сейчас устанавливается просто…

– Само собой, но от разговоров-то куда деться? Не будет же Деня каждому козлу объяснять, что ребенок его и все это враки?

– Значит, Соня собиралась сделать аборт?

– Не знаю, – вздохнула Ира. – Собиралась, но… на самом деле она хотела сохранить ребенка, и если б Деня настоял…

– А что Деня?

– Не знаю. Они без конца ругались. Но он ее не убивал. Это просто бред. Зачем ему? Допустим, он ее бросил. Допустим, она родила, и это его ребенок. Он бы платил алименты и виделся бы с ребенком, вот и все.

– Может, он просто ее ревновал. Ударил, не рассчитал и…

– Кто кого ударил, еще вопрос, – произнесла Ира.

– Подожди, есть свидетельства, что Денис с ней плохо обращался, избивал ее.

– Избивал, – хмыкнула Ира, – это слишком. Мог влепить пощечину, когда доставала. Сонька, она взбалмошная. Могла сцену ревности на пустом месте закатить. И сразу по морде. Да еще кулаком. Совершенно дикая. Характер такой. Ну, Денис сначала терпел, а потом терпелка кончилась. Дал сдачи. Но пощечину, и только. Чтоб там кулаком – никогда. А она еще больше заводилась. Он ее за руки схватит, тряхнет как следует, рявкнет: «Хватит, дура!» – ну, она малость потрепыхается и остынет. Мне хвалилась, что после этих стычек секс у них просто улет. Очень может быть: она его нарочно травила, чтоб потом кайф словить.

– Может, на дороге она тоже кайф ловила, – вздохнула я. – А он подустал и влепил ей по-настоящему?

– Не знаю, – нахохлилась Ирина. – В жизни всякое может быть, но Деня не убийца. Если чего и вышло, то нечаянно. И прятать тело он бы не стал…

– Да? А кто от ментов сбежать пытался?

– А ты там была? И видела, как все происходило? Они ж с ним так разговаривали, точно уже знали: он – убийца. Кому ж в тюрьму хочется, особенно если невиновен. Мент думал его скрутить, да не на того напал. Вот и все…

– Понятно. А давно они были парой?

– Денис с Сонькой? Около года.

– А ты ее давно знаешь?

– Лет пять. Она к отцу на лето приезжала, у моих предков дача рядом, на озере как-то и познакомились.

– А кто их познакомил с Денисом?

– Я, то есть на самом-то деле мой парень. Мы в одном университете учились, только он уже на последнем курсе. Познакомились в столовке, так смешно… – Она взглянула с сомнением, точно прикидывая, стоит ли об этом рассказывать и решила: «не стоит», чем очень порадовала. Денис и Софья интересовали меня куда больше. – Ну а потом Женька меня с Деней познакомил. Женька – мой парень, – пояснила она. – Мы из универа шли, а Деня подъехал. Довез до дома. Мы встречались время от времени, а когда Сонька приехала, я ей про него рассказала, и она тут же попросила: познакомь. Хотя у нее тогда парень был. Может, не совсем парень, в смысле, они встречались, но никакого секса не было, так, по-дружески, а Деню она даже никогда не видела…

– А как она объяснила свой интерес?

– Да никак. Я рассказывала, как мы на байдарках ходили вместе с Деней, фамилию его назвала, а она очень заинтересовалась: что за парень, где живет, чем занимается? Даже про родителей спросила. Как будто я знаю, кто его родители. Мне своих за глаза хватает. Теперь вот и Женькины. Мама Лиза чуть не каждый день прибегает и пилит, и пилит, то не так, это не эдак… Нормально, а? Мы для чего квартиру снимаем? Чтоб нам жить спокойно не давали? Своей я запретила сюда таскаться. Ей дай волю…

– И ты их познакомила? – перебила я.

Ира взглянула с некоторым удивлением, успев потерять нить беседы.

– Кого? А, ну да… познакомила. И я тебе скажу, Сонька сама ему на шею вешалась. В смысле, инициатива от нее исходила. Дене она поначалу не очень понравилась, хотя заинтересовался сразу…

– Это как понять? – уточнила я.

Ира задумалась.

– Сама не знаю. Вроде у них какие-то общие интересы возникли, а уж потом личная симпатия. Ага. Сонька своего парня бросила, и вскоре они с Деней стали парой. Вот так.

– Я видела его фотографию. Не скажешь, что он симпатичный.

– Не скажешь. Но и Сонька не то чтобы красавица, если ты об этом. К тому же внешность у мужика не главное. Деня парень с мозгами. И с деньгами.

– Деньги откуда, если он нигде не работает?

– Почему не работает? Он программы пишет. Ему то и дело из Москвы звонят, звонили… всегда какая-нибудь халтура подворачивалась. За игру ему бабки большие предлагали.

– За какую игру? – не поняла я.

– Они компьютерную игру придумали, стрелялку… и вроде кто-то хотел ее купить.

Тут я почувствовала чье-то присутствие, повернула голову и увидела стоявшего в дверях парня, чуть старше Ирины. Вошел он совершенно бесшумно, не знаю, как много он успел услышать, но наш разговор ему явно не понравился.

– Привет, – хмуро бросил он, поняв, что его присутствие уже не тайна.

– Женя, – нараспев произнесла девушка, улыбнулась и поднялась ему навстречу. Обняла молодого человека и поцеловала легко, едва касаясь губами его губ, он тоже улыбнулся, но в том, как парень поспешно отстранился, чувствовалось раздражение. – Ты чего рано? – спросила Ира.

– На тебя не угодишь, – проворчал он. – То рано, то поздно. – И выразительно посмотрел на меня.

– Это Ефимия, адвокат Дени. Она его защищать будет… – добавила девушка несколько смущенно.

– А куда прежний адвокат делся или вы вместе работаете? – в голосе мужчины слышался вызов, то ли я ему по какой-то причине не нравилась, то ли адвокаты вообще.

– Прежний адвокат погиб, – ответила я.

– Ни фига себе, – ахнула Ирина.

А бойфренд уточнил:

– На машине разбился?

– Судьбой друга вы, я так понимаю, не особенно интересуетесь, – усмехнулась я, это очень не понравилось Евгению.

– В смысле?

– В смысле, что в Интернете вовсю обсуждают убийство адвоката Нилова. Вы, кстати, с ним встречались?