Читать книгу: «Предубеждение и судьба», страница 6

Глава 18

Через год после сдачи очередной сессии Максим вновь приехал к Мирославе.

Он с нетерпением ждал того момента, когда будут закончены все приготовления с сервировкой стола. И вот наконец-то было покончено с нарезкой ветчины, колбасы, сыра, приготовлены бутерброды с икрой и рыбой, были помыты и выложены на большое блюдо фрукты, и Максим произнёс тост:

– Этого дня, Мирослава, я ждал очень долго! – в его взгляде было столько нежности, любви, надежды на благосклонность девушки, от которой зависело его счастье.

Кроме всего этого, Мирослава уловила в нём и далеко спрятанные в глубине его серых, по-своему красивых глаз, волнение и страх.

– Если честно, я думала, что тебя не хватит ещё на год таких ухаживаний. Расстояние обычно разделяет людей, – ответила задумчиво Мирослава. Она как будто вспоминала что-то далёкое и дорогое.

Непроизвольно в её памяти всплыл образ Алексея. Несмотря на время, минувшее с тех пор, его образ был реальным, живым и всё ещё дорогим. Если бы тогда она не испугалась, вопреки чужим и своим предубеждениям, не сбежала, а поборолась за своё счастье, может, всё и иначе сложилось. Ведь как ни старалась она убежать от своей судьбы, как ни пугала её эта разница в возрасте, а Максим оказался ещё моложе Алексея. Словно какие-то силы свыше говорили ей, что она тогда была не права.

Наташа в этот день была ещё в детском саду, Максим пришёл раньше обычного, видимо, с нетерпением желая поскорее услышать от Мирославы ответ на его предложение.

– Отец Наташи был моложе меня на пять лет, – наконец Мирослава решилась рассказать о своём прошлом. – Мы с ним встречались месяца два. Я влюбилась без памяти. Он уехал учиться домой, в столицу. Я так и не решилась сказать ему о том, что жду ребёнка. Его бабушка и мама считали, что ему слишком рано заводить семью, что это сломает ему жизнь. С тобой у нас ещё больше разница в возрасте, поэтому я сопротивлялась, как могла. Я всё это время думала, за что мне бог посылает такое. Наталья до сих пор в Польшу мотается, рассказывает, что ей тоже разные ухажёры и кавалеры встречаются. После более близкого знакомства, оказывается, что почти все пьют. Она уже и влюбляться боится, смотрит на них, как царь на смотринах на невест – приценивается. Прости меня, что я тебя так долго мучила, заставила столько времени ждать. А Анна Владимировна знает, что ты принял такое решение и собираешься так рано жениться?

– Нет, готовлю ей сюрприз. Но даже если она будет против, я не изменю своего решения. Поэтому не слушай моих родителей, если они будут против – откажемся от наследства и графского титула. Придётся развязать войну отцов и детей. В наше время все воюют. Мир катится в пропасть. Нужно торопиться, хоть немного по-человечески пожить. Проживём, и думаю, не хуже других, – Максим вновь говорил уверенно, как и прежде. – Кажется, мне улыбнулась удача. Я говорил тебе, что ходил на дополнительные курсы по программированию. Один из организаторов этих курсов меня заметил и предложил работу. Думаю, что в собственной квартире, в которую ты так мечтала поскорее переехать после ремонта, ты ненадолго задержишься.

– Это ещё почему? – удивилась Мирослава.

– Ну, я так понял, что ты ответила согласием на моё предложение? —взяв Мирославу за руку и, с нежностью глядя в её глаза, говорил Максим. – Тебе ведь придётся переехать в Минск.

– Может быть, не стоит торопить события? – засомневалась Мирослава.

– Стоит.  Зарплата у меня уже достаточно приличная, мы можем позволить себе снять квартиру в Минске.

 Анна Владимировна была категорически против решения сына, выбор его не одобрила. Своего родительского благословения она не дала, и сын, серьёзно поссорившись с матерью, ушёл из дома после неприятного разговора. Сейчас ему было куда уйти: у него была Мира.

Она уже переехала в собственную квартиру. После ремонта родители поделились с ней своей мебелью, что-то помогли приобрести в магазине. Это был не входивший в моду после развала Союза евроремонт, но всё-таки свой угол, чистый и уютный. Поздний звонок Максима её напугал. Узнав причину столь позднего визита, она очень расстроилась.

– Я же тебе говорила, – сокрушалась Мирослава. – Ни к чему хорошему это не приведёт…

– Мирослава, нельзя так вот сразу паниковать и сдаваться. Нужно бороться за своё счастье. Завтра же идём подавать заявление, – в голосе Максима было столько решимости, что Мирослава тоже как будто заряжалась ею и становилась увереннее.

В день бракосочетания с Наташей согласилась посидеть её крёстная мама.

Родители Мирославы, узнав о том, что будущий зять намного моложе дочери, тоже было видно расстроились, но перечить дочери не стали. Нарушать с трудом восстановленный мир в семье никто больше не хотел.

Мать даже вызвалась организовать небольшое застолье и по ходу дела познакомиться с новым родственником.

 Но за большим столом, уставленным различными закусками и салатами, все чувствовали себя как-то неуютно. Чувствовалось, что после мирных соглашений, наладить те близкие родственные связи, которые так легко были порушены, нелегко. Лишь шутки Натальи и Максима как-то разряжали натянутую атмосферу в доме родителей Мирославы.

 Как только Наташе исполнилось два года, Мирослава отдала её в детский сад. Сама она вышла на работу, жила в собственной, отремонтированной родителями квартире. За неё уже не нужно было платить ежемесячно приличную сумму денег, как за съёмное жильё. Сейчас этот новый, уже привычный уклад жизни, придётся опять менять.

 Максим достаточно быстро нашёл недорогую квартиру в Минске, он устроился там на работу и ждал, когда же Мирослава наконец-то решится на переезд.

В конце августа она уволилась с работы, из вещей на первое время было решено взять самое необходимое. Отец в выходные согласился отвезти их на машине в Минск.

 Вид чужой квартиры со старой, скрипучей, обшарпанной мебелью, давно не новыми обоями и коврами несколько расстроил Мирославу.

Но радовало то, что рядом будет Максим. Мирославу немного пугала незнакомая роль жены, новая семейная жизнь. Как оно всё сложится?

 Но с Максимом всё было просто, легко, весело. Он всегда был готов подставить своё плечо, в любой ситуации прийти на помощь. Муж выполнял все её желания и капризы, как будто она была маленьким, беспомощным ребёнком.

Было решено, что, пока Максим не закончит учёбу, общих детей не планировать. Но не всё получается так, как мы того хотим. Вскоре Мирослава узнала, что беременна. Максима это известие несказанно обрадовало; казалось, трудности его не пугали.

– Я буду тебя на руках носить…. Чего желает моя королева? – от радости он не сдержался, обхватил её обеими руками ниже пояса и закружил по комнате.

– Очень селёдки хочется, – решила подыграть ему Мирослава и, не задумываясь, сообщила самое первое своё желание. – Один молодой, тогда ещё неизвестный писатель, приехав в Ясную Поляну ко всем уже известному Льву Толстому, ответил недовольному писателю, которого оторвали от работы, что он желает рюмку водки и хвост селёдки.

– Смелый писатель, не побоялся такое известному мастеру сказать. Твоё желание достойно королевы! Ну, водки вам пока не положено, а селёдка сейчас будет, – он поставил её на пол, сразу же схватил куртку и шапку, надевая их на ходу, крикнул: —Я быстро!

– Ты сумасшедший! Поздно уже, вернись, Максим! – Мирослава никак не ожидала такой реакции.

 Максим помогал как мог. Он отводил Наташу в детский сад, часто забирал её оттуда. Возвращаясь с работы или учёбы, всегда заходил в магазин за продуктами. Если был не занят, помогал с ужином или обедом.

Слушая рассказы Натальи о её вечных приключениях на границе, она понимала, как ей повезло с мужем.

– Представляешь, – рассказывала ей Наталья по телефону, – Он почти три месяца за мной ухаживал, в кафе приглашал, я уже почти влюбилась. А тут на границе в очереди два дня стояли. Я поняла, что это надолго, решила мотнуться ещё раз в Польшу, отвезти побольше товара на продажу. Потом возвращаюсь, а он с какой-то девкой прямо в машине обнимается. Видишь ли, замёрз, решил водярой согреться, и понеслось… Знаешь, Мира, сколько у меня ухажёров было?

– Сколько? – спросила Мирослава, надеясь услышать многозначное число.

– Так я уже и счёт потеряла… Видно не судьба…

– А может, ты не там ищешь?

Глава 19

Рождение дочери прибавило хлопот. Но и после появления малышки Максим всегда был рядом, всегда старался помочь. Он вставал к плачущему ребёнку по ночам, чтобы поменять памперс, разогревал бутылочки с молочной смесью, кормил дочку, когда Мирослава уставала и, казалось, была уже не в состоянии делать эти бесконечно повторяющиеся однообразные действия по уходу за беспомощной крохой.

Первые месяцы вымотали их обоих. Мирослава понимала, что Максиму нужно ходить на работу, готовиться к сессии, и старалась дать по ночам мужу выспаться. С плачущим ребёнком уходила на кухню, укачивала и успокаивала его там, пока он не засыпал снова.

На третьем курсе Максим зарабатывал уже намного больше рядового учителя.  Через каждые полгода зарплата его увеличивалась и росла в арифметической прогрессии.  После окончания университета они могли позволить себе снять более просторную квартиру с качественным ремонтом. Ютиться в однокомнатной вчетвером было уже сложно.

Казалось, больше всего радовалась этому событию Наташа. Девочке было уже пять лет, и она очень хотела иметь свою комнату. На небольшом угловом стеллаже она разместила игрушки, на письменном столе расставила в стаканчиках карандаши и фломастеры, на полках над письменным столом выставила в ряд свои книги.

Когда Наташа была в детском саду, Максим использовал её комнату в качестве рабочего кабинета.  Наличие свободного изолированного помещения позволяло ему не ходить в офис, а работать удалённо.

В материальном плане качество жизни постоянно улучшалось. Максим зарабатывал всё больше. Он даже говорил о том, что Мирослава могла бы не выходить на работу после окончания декретного отпуска. Но Мирослава устала сидеть дома, ей уже хотелось каких-то перемен, возможности самореализоваться, она соскучилась по школьным звонкам, ученикам, урокам. Она понимала, что, когда выйдет на работу, через месяц или два пожалеет об этом. Сложные процессы воспитания, взаимодействия с администрацией, учениками и их родителями, по рассказам Натальи, которая сейчас тоже работала в городской школе, доводили подругу до отчаяния. Она уже готова была уволиться и пойти на работу в супермаркет кассиром.

– Да сейчас детей учить некогда, одни отчёты, бумаги, электронные таблицы, анкеты.  Теперь же все в компьютерах, в телефонах. Только и рассылают всякие гугл формы – успевай заполнять.

Но Мирослава всё же отдала летом младшую дочь в детский сад и первого сентября вышла на работу.

Смена рода деятельности пошла ей на пользу. Наконец она отвлеклась от семейного быта. Череда бесконечных домашних дел сменилась общением с коллегами, учениками. И хотя всюду успеть было сложно, она справлялась. Отвезти и забрать Машу и Наташу из сада и школы, приготовить завтрак и обед, следить за порядком в доме, постирать и отутюжить дочерям платья и кофточки, подготовиться к урокам – список дел никогда не заканчивался, а только увеличивался. Большая часть забот ложилась на её плечи, но она всегда могла надеяться на помощь Максима. Подросшая Наташа тоже старалась быть полезной: собирала игрушки, разбросанные Машей, вытирала пыль, подметала пол, училась мыть посуду.

Однажды, вернувшись домой с работы, Мирослава заметила, что Максим чем-то расстроен и озабочен. Плохое настроение мужа она угадывала без ошибки. Она сразу почувствовала, что что-то случилось. После ужина он включил детям мультфильмы и сказал, что нужно посоветоваться и обсудить возникшие проблемы.

– Брат раньше говорил, что у него проблемы в семье, но я не думал, что они настолько серьёзные. Мама сегодня звонила, – Максим исподлобья посмотрел на жену, желая увидеть её реакцию.

 После этих слов Мирослава напряглась, как пружина. Анна Владимировна, после женитьбы сына против её воли, так с ним и не общалась. Даже рождение внучки не смягчило её гнев. Мирослава была у свекрови в гостях лишь однажды, ещё до замужества, в тот день, когда познакомилась с Максимом.

– Ты же знаешь, что он по стопам отца пошёл. Получил техническое образование, хотя он и без него с детства хорошо в компьютерах разбирался, открыл свой магазин в Минске, потом похожий бизнес у него в Польше появился. Он в последнее время всё больше там и пропадал. А жена от скуки время свободное с подругами проводила, пристрастилась к выпивке. Даже рождение второй дочери её не остановило. Их младшей только недавно год исполнился. Ребёнка даже на прививки не удосужилась в поликлинику отвезти. Врачи сами приехали и всё увидели. Поставили на учёт, дали время исправиться. Но ей уже, похоже, всё равно. Совсем не может контролировать своё поведение. Сказали, что в следующем месяце детей заберут в приют. Брат, естественно, не представляет себя в роли отца-одиночки, занятого воспитанием малолетних девочек. К тому же у него серьёзные проблемы с бизнесом. Мать согласилась взять лишь старшую, Полину, ей скоро восемь. Будет оформлять опеку. У неё серьёзные проблемы с сердцем, двоих, говорит, не потянет. Предлагает нам взять младшую, брат уже согласен на время в дом малютки дочку отдать, пока подрастёт.

– Ты хочешь оформить на девочку опеку? Мне придётся пойти снова в декретный отпуск? – перспектива вновь оказаться дома с беспомощным ребёнком на руках не очень радовала Мирославу.

– А как ты относишься к тому, что не чужой, мне ребёнок, родная племянница, окажется в детдоме?  Меня, в отличие от брата и мамы, – хотя я не могу её осуждать, может быть, она действительно больна – будет мучить совесть.

– Да, конечно, ты прав. Только я ведь лишь два месяца назад вышла на работу. Как к этому отнесётся наше начальство, коллеги?

– Мирослава, мы ничего плохого не делаем. И в произошедшем нет нашей вины. Помочь никому не нужному, но не чужому для нас ребёнку – наш долг.

Глава 20

На работе к проблемам, возникшим у Мирославы в семье, отнеслись с пониманием. Две недели Мирослава бегала по различным инстанциям, собирая необходимые документы. Медицинская справка стоила неимоверных трудов и усилий. Сидя в бесконечных очередях в поликлинике, было время подумать о многом. Сможет ли она относиться к пусть и не чужому, но не своему родному ребёнку так, как к своим детям? Теперь она и на Максима смотрела совершенно иначе. Ведь внешне совсем не было видно разницы в его отношении к Наташе и Маше. Она никогда не спрашивала его, чувствует ли он к Маше какие-то особые чувства?

В душе Мирослава боялась этого испытания. Она много раз читала Маше полюбившуюся ей сказку "Морозко", где отношение к неродной дочери было не просто безразличным, а вызывало у мачехи неприятие падчерицы, злобу и ненависть. Отношение к отдельным сказкам теперь, с высоты прожитых лет, у Мирославы было скептическим. Как можно сочинять для детей сказки о том, что отец отвёз собственную дочь на верную смерть? Однако же и брат Максима был согласен отдать своего ребёнка в детский дом…

В школе, как ни старалась она ровно относиться ко всем ученикам, всё равно в каждом классе были и те, которые вызывали особую симпатию. Причём, в её случае это были не зубрилки-отличники, а чаще всего дети, обиженные судьбой, которые и в коллективе чувствовали себя неуютно. Но в чём же была их вина, если родители не могли им купить крутой прикид, мобильные телефоны последних моделей? Но законы социума такие же суровые, как и законы природы, где выживает более сильный, а слабые подвергаются травле, становятся изгоями.

Сможет ли она защитить этого ребёнка, которому уже сейчас так несладко приходится в этом мире? Но решение уже было принято, а жизнь покажет, как оно всё сложится.

Из-за бюрократической волокиты ни Мирослава, ни Анна Владимировна не успели вовремя оформить документы.

Чересчур молодящаяся дама из органов опеки, в высоких лакированных ботфортах, в короткой юбке солнце-клёш, с нелепым коротким мышиным хвостиком, не чувствовала, насколько комичным был её образ пятидесятилетнего подростка и строила из себя важную начальницу.

– Ну вы же сами должны понимать, что это не игрушка – это ребёнок. Все бумаги проверяются юристом. И то, что вам удалось раньше срока собрать справки – ничего не значит. На процедуру отводится месяц, вот и ждите.

– Но детей заберут в больницу. Для них это будет ещё один стресс, – пыталась убедить женщину изменить своё решение Мирослава. – Может быть, можно как-то ускорить всё?

– Что поделать, таков порядок? Всегда в подобной ситуации, при отобрании детей у родителей, их сначала помещают на социальные койки в больницу.

Мира поняла, что дальнейший разговор будет бессмысленным. На должность, которую должен занимать человек, болеющий душой за и без того обиженных судьбой детей, поставили чёрствого, бездушного, безразличного человека. Её больше всего волнуют собственные проблемы. Она идёт, как и подавляющее большинство людей современного общества, в ногу со временем, согласно современной моде, советам самых продвинутых психологов – любит исключительно себя, создаёт свой яркий, неповторимый образ. А эта должность позволяет лишь повысить свою значимость, смотреть с этой, по её мнению, высокой ступеньки карьерной лестницы на других свысока.

Анна Владимировна решила, что оставлять детей в больнице одних очень опасно.

– Кто там за ними смотреть-то будет? Положат бедную Аришу в кроватку, и будет целый день лежать, в потолок смотреть. А Полина? С ней же заниматься нужно, – говорила она по телефону Максиму. – Настя с ней совершенно не занималась, у неё отставание в развитии в сравнении со своими сверстниками.

Мирослава всё это слышала – Максим включил телефон на громкую связь.

– Их же и покормить нужно. Ты ведь, сынок, сможешь нам какое-то детское питание привезти? – было непонятно, спрашивает Анна Владимировна или даёт указание.

– Хорошо, мама, привезу всё, что скажешь. Звони. Может, тебя встретить?

Максим встретил Анну Владимировну на вокзале, и они на такси поехали на квартиру брата.

Жилище было в удручающем состоянии. И хотя невестка ждала в гости и свекровь, и представителей органов опеки, но скрыть следы своего образа жизни, привести запущенную квартиру так быстро в порядок было сложно. Затоптанные, грязные ковры пропылесосены, но убрать въевшуюся грязь это не помогло.

Занавески и шторы на окнах, постельное бельё имели такой же неприглядный вид. Обои на стенах были дорогими, но уже потрёпанными, затёртыми, местами были оборваны, разрисованы детьми, за которыми не смотрели. Маленькая годовалая Арина сидела в кроватке с кучей игрушек, сейчас она с интересом разбирала матрёшку.

Анна Владимировна оценивающим и осуждающим взглядом обвела квартиру, посмотрела на невестку. Внешность опустившейся, не следившей за собой молодой женщины, когда-то ухоженной, молодой и красивой, сейчас имела удручающий вид. Опухшее от постоянного употребления алкоголя лицо произвело на свекровь шокирующее впечатление.

Анна Владимировна хотела присесть, но на диван был выгружен ворох детской одежды.

– Вот, хотела одежду для Арины собрать в больницу, – оправдывалась Настя.

– А постирать её нельзя было? – с упрёком сказала Анна Владимировна. – Я сейчас сама выберу, что можно взять в больницу, – Анна Владимировна понимала, что нужно взять себя в руки. – Остальное заберёт Максим и после стирки – что можно ещё привезти в божеский вид – привезёт позже. Настя, как можно было опуститься до такого состояния? Во что ты превратила детские вещи?! – говорила Анна Владимировна, перебирая грязные, не знавшие стирки штанишки и кофточки.

Настя отвела отрешённый взгляд в сторону и молчала.

– Думаете, мне легко одной с двумя детьми, – говорила женщина в своё оправдание, – Павел приехал, побыл пару дней и опять свалил. У него, видите ли, бизнес, дела.

– Так ради, кого он это всё делает? – негодование невестки удивило Анну Владимировну. – Ты же как сыр в масле каталась, ни в чём себе не отказывала. Не думала, что хорошая жизнь тебя испортит.

– Думайте и говорите, что хотите, – раздражённо отвечала Настя, – Через полгода я детей заберу.

– Я очень на это надеюсь, – ответила Анна Владимировна. – Пора одуматься, взять себя в руки.

В больнице дети заболели. На то она, видно, и больница. Здоровый человек здесь не может оставаться здоровым, тем более ребёнок, у которого ещё нет защитного иммунитета от различных вирусов. Их лечили, как это принято, курсами антибиотиков. И когда Мирослава получила документы на опеку, врач отказалась выписывать больных детей. Только когда им стало лучше, Мирослава смогла забрать Арину, а Анна Владимировна – старшую Полину.