Читать книгу: «Мифы Западной Сибири. От Оби и Алтайских гор до Старика-филина и Золотой бабы», страница 2

Коробка. Начало XX в.

ГАУК НСО «НГКМ»

Второй сын Нуми-Торума – Ас-ях-Торум – хозяин верхнего течения Оби, «Обский старик». Он распоряжается пушными зверями и рыбой, может принимать облик чайки или человека на белом коне.

Третий сын – Нёр-Торум (у манси Нёр-ойка), «Гора-старик», – божество Уральских гор, хранитель их богатств, покровитель оленей. Нёр-Торум живет на священной горе Ялпын-нёр на берегу озера Ялпын-тур. Покушающихся на его богатства он обращает в камень.

Четвертый сын – Аутья-отыр – хозяин реки Аут. Он живет в заливе – Обской губе и распоряжается морской рыбой.

Пятый сын – Полум-Торум (у манси Топал-ойка) – бог реки Пелым. Его священным деревом почиталась старая береза, в которую он мог превращаться.

Шестой сын Тайт-котль-Торум – бог реки Средняя Сосьва, воинственный богатырь.

Седьмой, младший, сын Нуми-Торума – Мир-сэвити-хо (у хантов) или Мир-суснэ-хум (у манси) – «Владыка, наблюдающий за миром». Это один из самых почитаемых богов обских угров. Каждую ночь Мир-сэвити-хо объезжает Средний мир на золотом коне с серебряными копытами, проверяя, все ли там в порядке. Он доносит до людей распоряжения своего отца Нуми-Торума и выслушивает их просьбы, которые передают ему шаманы. Рядом с чумом шамана ставили четыре металлические тарелки, чтобы конь Мир-сэвити-хо мог встать на них копытами.

Конь как атрибут этого божества не случаен. Еще до нашей эры в земли обских угров с юга пришли племена кочевников-коневодов. Они слились с местным населением и утратили коневодство. Существует гипотеза, что Мир-сэвити-хо изначально был их божеством и является родственным иранскому Митре, один из эпитетов которого – «озирающий всю землю».

Священное сказание о Мир-сэвити-хо, совершившем путешествие в царство мертвых и вернувшемся, считается главным хантыйским мифом. Примечательно, что царство мертвых, по представлениям хантов, имело вполне реальную географическую привязку: душа умершего уплывала вниз по Оби к морю, где возле мыса Хом находилось отверстие, ведущее в Нижний мир.

Сын великого Нуми-Торума – Мир-сэвити-хо, Владыка, наблюдающий за миром, жил на земле, сотворенной его отцом. Жил он со своею женой, прекрасной, как белая гусыня. Родилась у них дочь, невестой выросла. Приготовили родители ей приданое, стали сватов ждать. Да только явились к ним не сваты, а посланцы смерти. Приплыли на берестяной ладье из холодного края, со стороны темноводного Северного моря, метнули в девушку стрелу с наконечником меньше древесного листа, меньше рыбьей чешуйки – и умерла дочь Мир-сэвити-хо, Владыки, наблюдающего за миром.

Плачут отец с матерью зимними ночами, горюют летними днями. Много времени так прошло.

Однажды говорит жена Мир-сэвити – хо: «Муж мой, Владыка, наблюдающий за миром! Сколько бы мы ни плакали, как бы ни горевали, наша дочь не вернется. Может быть, нам суждено прожить еще долго, а ты перестал ходить на охоту и ловить рыбу. Наши запасы скоро закончатся, что мы тогда станем есть?»

Отвечает Мир-сэвити-хо: «Правду ты говоришь – нельзя печалиться вечно, надо добывать себе пропитание. Накуплю-ка я разных товаров и поеду торговать в далекие края».

Вот нагрузил он двое саней товаров, запряг коней и стал прощаться с женой. Сто раз обменялись они поцелуями в нос, сто раз поцеловали друг друга в ухо.

Пустился Мир-сэвити-хо в путь. Едет Владыка, наблюдающий за миром, вдоль многоводной Оби. Заехал в далекий край, где впадает светлая Обь в темноводное Северное море, туда, куда не добираются даже лоси. Летнее утро здесь как осенний вечер, летний вечер как зимняя ночь.

Стоянка хантов у села Обдорского Тобольской губернии. У чума олени, частью запряженные в сани. 1920–1930-е гг.

ГАУК НСО «НГКМ»

Видит Владыка, наблюдающий за миром: едет ему навстречу оленья упряжка. Резво бегут олени, белые, как небесный лед. Погоняет их человек в парке⁸ белее снега. Остановился он возле Мир-сэвити-хо и говорит: «Здравствуй, Владыка, наблюдающий за миром! Кто напел, кто насказал тебя в наши края?»

Отвечает Владыка, наблюдающий за миром: «Я купец, приехал торговать дорогим товаром». Говорит оленный человек: «Дома у меня есть много шкур красного зверя, много мехов черного зверя. Отдашь за них свой товар?» Согласился Мир-сэвити-хо.

Поехал оленный человек вперед, Мир-сэвити-хо следом. Подъехали к дому. Встретили их старый отец оленного человека⁹ и молодая жена. Смотрит Мир-сэвити-хо – это же его покойная дочь. Спрашивает оленный человек: «Признал? Моя жена – твоя дочь, а я, стало быть, твой зять». Обнялись они все трое и на радостях заплакали.

Остался Мир-сэвити-хо погостить в доме зятя.

Сколько прошло дней, сколько ночей – кто сосчитает?

Однажды сказал Мир-сэвити-хо, Владыка, наблюдающий за миром: «Хорошо мне живется в вашем доме, но есть у меня своя земля, озаренная солнцем, освещенная луной. Есть своя река – светловодная Обь. Есть у меня жена, данная мне Нуми-Торумом, – одна на всю жизнь. Я хочу вернуться домой».

Покачал зять головою и говорит: «Кто попал в нашу землю, недоступную даже лосям, тот не возвращается». Но Мир-сэвити-хо ответил: «А я вернусь!»

Тяжело вздохнул зять и сказал: «Раз ты так решил, дам я тебе своих оленей. Но будет погоня – ринутся за тобою вслед злобные духи. Чтобы уйти от них, оборви на оленях вожжи. Шесть вожжей оборви, но берегись оборвать седьмую. Может, тогда доедешь ты до своего дома. А может, и нет…»

Простился Мир-сэвити-хо с дочерью, зятем и сватом, сел на нарты и пустился в путь. Дочь подарила ему на память шапку, опушенную мехом черного зверя.

Резво бегут олени, белые, как небесный лед. Вдруг слышит Мир-сэвити-хо за спиной топот погони. Мчатся за ним злобные духи, воют страшными голосами: «Будь проклят твой отец и все твои предки! Кто побывал в мире мертвых, тому нет пути в мир живых!» Оборвал Мир-сэвити-хо пару вожжей – отстала погоня.

Дальше бегут олени. Снова послышался за спиною злобный вой. Оборвал Мир-сэвити-хо вторую пару вожжей – ушел от второй погони.

Вот уже посветлело впереди, повеяло теплым ветром. Но снова мчится за Мир-сэвити-хо погоня. Оборвал он третью пару вожжей, а злобные духи не отстают – вот-вот настигнут.

Хоть и помнил Владыка, наблюдающий за миром, запрет зятя, да нарушил его – оборвал седьмую вожжу. И тут все исчезло из его глаз, не стало ни земли, ни неба.

Много времени прошло или мало – очнулся Мир-сэвити-хо. Видит землю, освещенную солнцем, озаренную луной, да только солнце светит не по-земному, и луна не такая, как видится с земли.

Олени стоят, уткнувшись носами в снег. Думает Владыка, наблюдающий за миром: «Что толку оставаться на месте? Поеду вперед, авось куда-нибудь приеду».

Стал он погонять оленей. Но вдруг заговорили они языком хантыйского человека: «Ты оборвал седьмую пару вожжей – разорвал силу наших ног. Не можем мы больше бежать. Иди теперь пешком, отыщи семь берез, растущих от одного корня, обойди вокруг них семь раз, а потом возвращайся сюда. Тогда наши ноги снова обретут силу».

Отправился Мир-сэвити-хо искать семиствольную березу. Долго шел. Когда видел снег – вспоминал зиму, когда попадал под дождь – думал о лете.

Наткнулся на трухлявый пень, пнул его ногой. Вдруг выскочила из-под пня старуха, белая, как заячья шкурка¹⁰, и закричала: «Будь проклят твой отец и все твои предки! Ты разрушил трубу моего чувала!» Отвечал ей Владыка, наблюдающий за миром: «Я не хотел причинить тебе зла. Как я мог догадаться, что это не трухлявый пень, а труба твоего чувала?»

Тогда старуха сказала: «Ну, коли ты не со злом пришел, будь моим гостем».

Протиснулся Мир-сэвити-хо через низенькую дверь, оказался в старухином доме. Так велик ее дом, что не видать стен, так высок, что не видать крыши. Ходят по дому красные звери – светлые дни, ходят черные звери – темные ночи.

Усадила старуха Мир-сэвити-хо за стол, накормила, напоила, стала расспрашивать. Поведал ей Владыка, наблюдающий за миром, что ищет он семиствольную березу. Сказала старуха: «Она растет возле моего дома», взяла его за руку и отвела к березе. Обошел Мир-сэвити-хо семь раз вокруг семиствольной березы да пустился в обратный путь.

Пришел на то место, где оставил оленей. Видит – олени повеселели. Сел на нарты – и они побежали. Летят из-под их копыт комья снега величиной с черпак и куски льда величиной с чашку.

Вот достиг Мир-сэвити-хо своей земли, озаренной солнцем, освещенной луной. Остановил оленей у дверей дома. Спрыгнул с нарт, сказал: «Спасибо вам, олени, белые, как небесный лед! Теперь возвращайтесь в свой край, к темноводному Северному морю!»

Развернулись олени и убежали. А Мир-сэвити-хо, Владыка, наблюдающий за миром, вошел в дом.

Сидела там его жена, шила парку из оленьего меха. Приветствовал ее Мир-сэвити-хо: «Здравствуй, жена!» Но не подняла та головы, не взглянула на мужа. Рассердился Мир-сэвити-хо, затопал ногами: «Будь проклят твой отец и все твои предки! Долго ли меня не было, а ты меня уже позабыла!»

Потерла жена ухо и сказала: «Звенит у меня в ухе, верно, вспоминает меня кто-то из умерших». И понял Мир-сэвити-хо, что не видит и не слышит она его.

Вспомнил тут он, что на нем шапка, опушенная мехом черного зверя, которую подарила ему дочь в царстве мертвых, и подумал: «Может, из-за этой шапки не видит меня жена?» Вышел наружу, снял шапку и снова вошел.

Меньшее расстояние он прошел, большее жена пробежала. Обнялись они, сто раз поцеловали друг друга в нос, обменялись сотнею поцелуев в ухо.

Стали жить, как жили раньше.

Но однажды Нуми-Торум прислал письмо, написанное на золотой бумаге, и повелел Мир-сэвити-хо не мешкая отправляться на дальний священный мыс, омываемый светлыми обскими водами, туда, где цветут сочные травы, где весенний глухарь роняет перо. Обернулся Мир-сэвити-хо белым гусем, а его жена – белой гусыней, взмахнули они широкими крыльями, полетели над светловодной Обью. Вот достигли они священного мыса, приняли вновь человеческий облик. Смотрят – спустил Нуми-Торум с неба лиственницу с золотыми корнями и золотыми ветвями, а на ее вершине поставил золотой дом, подобный красивому городу.

В доме-городе много разных людей, и радуются они Владыке, наблюдающему за миром, славят его веселыми голосами, несут ему богатые дары.

Остался Владыка, наблюдающий за миром, жить на священном мысе в золотом доме-городе и живет там до сих пор¹¹.

Божества и духи

Как и все древние народы, ханты одушевляли природу, почитали богов и духов, связанных со стихийными силами, различными природными явлениями и объектами. Куста Фредрик Карьялайнен писал в начале XX века: «У современных остяков мир духов очень богат, настолько богат, что, наверное, никогда никому не удастся выявить число и имена всех этих духов, являющихся… предметом почитания и страха»¹².

В земле обитает Мых-ими («Земля-старуха») – добрый дух, оберегающий людей от болезней. Она затыкает большими котлами выходы из-под земли, через которые по приказанию Кынь-лунка духи болезней проникают в мир. Котлы приносят в жертву доброй Мых-ими люди, закапывая их в землю.

Добрым божеством была также Пугос – покровительница рожениц и детей в первые месяцы их жизни. По хантыйским поверьям, кажущийся бессмысленным лепет младенцев – это на самом деле их разговор с Пугос.

Божеством воды почитался Йенк-ики, который живет в подводном дворце, находящемся, согласно народным поверьям, в устье Оби. Йенк-ики распределяет рыбу по рекам и озерам и дарует улов рыбакам. Время от времени он отправляется на небо в гости к Нуми-Торуму (в некоторых мифологических рассказах они названы братьями), и тогда на земле идет дождь. Йенк-ики подчиняются многочисленные водяные духи, среди них и Йенк-кан, распоряжающийся уровнем воды в реках, и зловредный Йенк-тонк, живущий в водоворотах.

Боги остяков. 1929 г.

ГАУК НСО «НГКМ»

В воде обитает также «мамонт» – Мув-хор. Мамонта обские угры представляли в образе фантастического полузверя-полурыбы с огромными бивнями, которые люди находили на берегах водоемов. Мув-хор живет под слоем ила и прокладывает русла новых рек по приказанию Йенк-ики. Но в то же время он вредит рыболовам, топит лодки, рвет сети.

Божествами солнца и луны почитались Хатл-ими («Женщина-солнце») и Талась-ики («Старик-месяц»). В отличие от большинства народов, ханты представляли луну (месяц) не в женском, а в мужском обличье. Примечательно, что в мифологии обских угров божества светил не отождествляются с самими светилами, которые представлены в виде неодушевленных предметов: Хатл-ими возит солнце по небу на золотых конях или оленях, Талась-ики – луну на собачьей упряжке. Иногда Талась-ики и Хатл-ими выступают как брат и сестра, иногда – как сват и сватья.

Женился сын Талась-ики на дочери Хатл-ими.

Приехал Старик-месяц в гости к молодым, говорит невестке: «Сшей-ка мне шубу из шкурок лисицы, волка, зайца и горностая». Принялась дочь Женщины-солнца за работу. Но была она ленивая и вместо того, чтобы сшить шкурки между собой, склеила их клеем.

Надел Старик-месяц шубу, пошел с горы кататься. Раз скатился, другой, на третий расползлась шуба на отдельные шкурки. Упали они на землю, превратились в зверей, разбежались по всей земле.

Вернулся Старик-месяц домой без шубы, злой и промерзший до костей. Обратился он к невестке: «Раз ты так со мной поступила, я пойду на твою мать войной» – и отправился собирать войско.

Испугалась дочь Хатл-ими. Взяла длинный крюк, подцепила солнце и луну и спрятала в сундук. Сразу стало темно – и войско, которое собрал Старик-месяц, не смогло найти дорогу к жилищу Женщины-солнца. Пришел он тогда снова к невестке. «Отпусти, – говорит, – солнце и луну. Ладно уж, не буду с твоей матерью воевать». Отперла дочь Хатл-ими сундук, вернулись светила на небо, и стало опять светло.

А в тайге с тех пор появились лисицы, волки, зайцы и горностаи.

Особым почитанием пользовалась Най-ими – «Огненная женщина», хозяйка огня. Она представлялась в образе маленькой женщины в красной одежде. Най-ими обитала в каждом очаге. Чтобы задобрить ее, в огонь бросали кусочки пищи. Она требовала к себе уважения: в огонь запрещалось кидать мусор, ворошить дрова острыми предметами и т. д.

Шуба мужская – малица. Вторая половина XX в.

ГАУК НСО «НГКМ»

Когда-то в мире круглый год царило лето. Нуми-Торум, обеспокоенный перенаселенностью земли, создал морозную зиму. Но так много людей стали умирать от холода, что человечество пришлось спасать. Спустился Нуми-Торум на землю, разломил большой камень и выпустил из него Най-ими. Так на земле появился огонь. Нуми-Торум научил людей складывать очаги, дал им котлы и показал, как варить пищу.

Лесной дух Вонт-лунк почитался как защитник лесных животных. Он принимал облик преследуемого зверя, отвлекая охотника на себя, а в облике глухаря мог указать дорогу тому, кто заблудился.

Лесными духами почитались также многочисленные мис и менквы.

Мис, как правило, были доброжелательны к людям. Женщины-мис – мис-нэ – отличались красотой и могли вступить в любовную связь с человеком, принося своему возлюбленному удачу и богатство.

Менкв же, великанов-людоедов, отличала враждебность к людям. Из-за великой силы их можно было победить только хитростью. Однако иногда по непонятной причине менквы проникались симпатией к какому-нибудь человеку и помогали ему.

Жили некогда муж с женой, и был у них сын-лентяй. У соседей сыновья на охоту ходят, добычу приносят, а этот парень все дома сидит. Родители ему твердят: «Не стыдно тебе бездельничать? Хоть бы раз сходил в тайгу». Наконец парень согласился. «Ладно, – говорит, – так уж и быть, один раз схожу». Собрался и пошел. А куда идти – не знает. Целый день бродил без толку по таежным тропам, вечером решил устраиваться на ночлег.

Вдруг видит: горит вдалеке костер. Обрадовался лентяй: «Вот хорошо! Пристроюсь к чужому костру, не надо будет самому дрова таскать!»

Но когда подошел он поближе, то увидел, что у костра сидит менкв. Росту огромного, лицо красное, как кумач, черные волосы заплетены в две длинные косы, глаз только один посреди лба, а рот вообще на спине. Свалены рядом разделанные лосиные туши, менкв берет куски мяса, жарит на огне и кидает себе за спину, прямо в рот.

Испугался парень: «Ну и ну, кого я встретил! Он ведь меня съест!» Спрятался за дерево, вскинул ружье, выстрелил менкву в его единственный глаз. Трет менкв глаз и ворчит: «Откуда-то соринка прилетела». Вытащил соринку, разглядел, увидел, что это пуля, стал озираться вокруг и заметил парня. «Эй, – говорит, – ты зачем в меня мусор бросаешь? Подойди-ка поближе».

Хотел парень убежать, да со страху ноги не идут. А менкв смеется: «Не бойся! Не буду я тебя есть, у меня лосиного мяса много. Еще и тебя угощу». Подошел парень к костру, сел рядом с менквом, стали они вместе лосиное мясо есть. Наелись и спать легли.

Утром менкв разбудил парня. «Идем, – говорит, – на охоту. Я помогу тебе много лосей за один раз добыть». Пошли в тайгу. Видят – целое стадо лосей. Взял менкв большой камень, бросил в середину стада и сразу всех убил. «Забирай, – говорит, – это твоя добыча!» И ушел.

А парень разделал лосиные туши, перетаскал к себе домой. На всю зиму ему с родителями мяса хватило.

С тех пор не ленился парень, стал, как и все, на охоту ходить.

Люди Пор и люди Мось

В древности обские угры (и ханты, и манси) делились на два больших родовых объединения (фратрии) – Пор и Мось.

Предками их считались загадочные «люди Пор» и «люди Мось». Хотя людьми их можно назвать лишь условно. Пор и Мось – особые мифические существа, чья природа не совсем ясна. Они предстают и в антропоморфном, и в зооморфном облике, причем переход из одного облика в другой может происходить без всяких видимых причин.

Постоянные персонажи фольклора обских угров – «женщина Пор» и «женщина Мось» – Пор-нэ и Мось-нэ. Но встречаются также «мужчина Мось» и «сестры Пор».

Женщина Пор и женщина Мось противопоставляются друг другу, причем Пор обычно отрицательный персонаж, а Мось – положительный.

Мось-нэ и ханты, и манси считали «приносящей счастье».

Один из самых значительных хантыйских мифов рассказывает о смерти Мось-нэ и ее новом рождении от медведицы. В своей первой жизни Мось-нэ обитает «в дремучем лесу в одинокой избушке» – это распространенный мифологический символ «иного мира». Во второй раз Мось-нэ рождается уже на земле, в человеческом облике, и, вступив в брак с мужчиной, становится прародительницей фратрии.

Шуба меховая женская. Конец XIX – начало XX в.

ГАУК НСО «НГКМ»

В незапамятные времена посреди дремучего леса жила в одинокой избушке Маленькая Мось, приносящая счастье.

Однажды весной вынесла Маленькая Мось из избушки свою зимнюю шубу, повесила ее на дерево, чтобы прогрело ту весенним солнцем, овеяло весенним ветром. Вечером хотела было унести шубу домой, смотрит – а ее и нет.

Горько заплакала Маленькая Мось: «Ах, моя любимая шуба, нет другой такой на свете! Я обошла в ней всю землю, созданную Нуми-Торумом, а она ничуть не истерлась, нигде не порвалась!» Долго плакала Мось, а потом сказала: «Я не знаю, кто унес мою шубу – косматый ли зверь, крылатая ли птица, но я пойду и отыщу ее, даже если это будет стоить мне жизни».

Повязала она голову платком, обула крепкие няра¹³ и пустилась в путь.

Шла, шла, зашла в далекие, незнаемые земли, куда ни зверь не забредает, ни птица не залетает. Выбилась бедная Мось из сил, села на землю. Сидит и думает: «Если не умерла я сегодня, то уж, верно, умру завтра».

Вдруг видит: вьется вдали дымок, топится чувал в чьем-то жилище. Пошла Мось на этот дымок, вышла к большому хорошему дому. Открыла ей дверь приветливая хозяйка, пригласила Маленькую Мось отдохнуть, накормила, напоила чаем, потом стала расспрашивать.

Поведала Мось о своей беде. Задумалась хозяйка и сказала: «Скоро должен вернуться мой муж. Он по всему миру ходит, все видит, обо всем знает – что-нибудь тебе да посоветует».

Стали они ждать. Вскоре вошел в дом невиданный зверь – косматый и клыкастый. Зажмурилась Мось со страху, а когда открыла глаза – увидела, что висит звериная шкура на крюке, а вместо зверя стоит статный человек – муж доброй хозяйки.

Посмотрел он на Маленькую Мось с глубокой печалью и говорит: «Бедная Мось, приносящая счастье! Зачем пришла ты в эту землю, куда не забредают звери и не залетают птицы, где обитают лишь духи?» Поведала ему Мось, что ищет пропавшую шубу, и добавила: «Если не найду ее, то не будет мне в жизни ни покоя, ни радости».

Говорит тогда муж доброй хозяйки: «На далеком берегу, там, где светловодная Обь впадает в студеное море, растет дерево высотой до самого неба. На вершине его стоит дом, и в том доме на балке висит твоя шуба».

Девочка ханты в национальном костюме у чума. 1970-е гг.

ГАУК ТО «Тюменское музейно-просветительское объединение»

Обрадовалась Маленькая Мось: «Я сейчас же пойду вдоль Оби на берег студеного моря и заберу свою шубу!»

Но отвечал муж доброй хозяйки: «Не так-то просто это сделать. У корней дерева сидят свирепые псы, никого не пропускают. Я дам тебе шкурку летней белки. Накинь ее на себя и проскользни мимо псов. Взберись на дерево, возьми свою шубу и поскорее спускайся обратно. Только когда будешь спускаться, не думай: “Вот, я нашла свою шубу!” Иначе услышат псы твои мысли и разорвут тебя на куски».

Взяла Мось шкурку летней белки, поблагодарила хозяина и хозяйку и пошла вниз по течению Оби. Шла, шла, вышла на берег студеного моря, к дереву высотой до самого неба. Увидала дом на его вершине и свирепых псов у его корней.

Накинула Мось на себя шкурку летней белки, одним прыжком пронеслась мимо свирепых псов. Взобралась на дерево, забежала в дом, сняла с балки свою шубу и спустилась. Но едва ступила на землю – не удержалась и подумала: «Наконец-то я нашла свою шубу!» Тут же набросились на нее свирепые псы – и разорвали бедную Мось на куски.

Умерла Маленькая Мось, приносящая счастье.

Ее душа выскользнула из тела и, невидимая, полетела прочь от страшного места. Пролетая мимо дома доброй хозяйки, чуть слышно стукнула в дверь. Заплакала добрая хозяйка: «Умерла бедная Мось, приносящая счастье!»

А душа Маленькой Мось прилетела в свою одинокую избушку, забралась в теплую постель, спряталась под мягкими шкурами. Но нет ей покоя. Покинула она свою избушку, долго скиталась по свету и наконец ушла под землю.

Наступила новая весна. Солнце прогрело землю, и душа Маленькой Мось проросла тонкой былинкой.

Проходила мимо медведица – и съела былинку. В положенный срок родились у медведицы детеныши – двое медвежат и одно человеческое дитя – хантыйская девочка. Так вернулась на землю душа Маленькой Мось, приносящей счастье.

Все лето растила медведица сыновей и дочку. К осени стали медвежата взрослыми медведями, а хантыйская девочка с душой Маленькой Мось красивой девушкой.

И вот однажды сказала ей медведица: «Моя хантыйская девушка, небом мне посланная дочка! Близко время нашей разлуки. Мое сердце чует: скоро придут сюда люди – охотники-ханты, они убьют меня и твоих братьев, а ты уйдешь с ними в их селение».

Заплакала хантыйская девушка: «Я не хочу к хантам, лучше я умру вместе с вами!»

Но мудрая медведица сказала: «Великий Нуми-Торум определил наши судьбы. Мы умрем, а ты останешься жить и будешь счастливой. Только выполни мою последнюю просьбу: когда нас убьют и съедят наше мясо, собери наши острые когти и спрячь их в тихом месте, где не наступит на них ничья нога. Не забудь сделать это, хоть и будешь ты сильно горевать. Если ты исполнишь мою просьбу, поднимутся наши души на небо и заживут там так же счастливо, как ты на земле».

Прошло немного времени, и в лесу послышались лай собак и голоса людей. Охотники-ханты принесли с собой большое бревно и втолкнули его в берлогу. С ревом бросилась медведица на бревно, и охотники убили ее, а потом и обоих ее сыновей.

Горестно закричала девушка с душой Маленькой Мось. Услышали охотники-ханты ее голос. Самый молодой из них залез в берлогу и вывел оттуда плачущую девушку.

Пока охотники укладывали на нарты убитую медведицу и медвежат, девушка стояла, повернувшись к ним спиной, чтобы не видеть этого. А когда ее хотели усадить на те же нарты, сказала: «Я не поеду на нарте моей матери и братьев».

Тогда молодой охотник посадил ее рядом с собой – слева, как сажают жену.

Радостно встретили ханты своих охотников, вернувшихся с богатой добычей. Медвежье мясо сварили, и все селение собралось на пир. Девушка с душой Маленькой Мось сидела вместе со всеми, но не ела, а только плакала.

Она приметила, куда бросили острые медвежьи когти, и, когда стемнело, улучила время, собрала их, отнесла в тенистый лес к тихой речке и бережно уложила на мягкую траву. Едва она это сделала, как послышался ей голос матери-медведицы, исполненный великой радости: «Спасибо тебе, моя хантыйская девушка, небом мне посланная дочка! Посмотри скорее на звезды – сейчас среди них зажгутся семь новых. Это мой дом, в нем будут жить наши возрожденные души. Когда высохнут твои слезы и ты вернешься к людям, расскажи им о том, и пусть они называют эти семь звезд Домом Медведицы. А еще скажи, чтобы отныне, добыв на охоте медведя, люди пели в его честь священные песни, исполняли священные пляски и бережно сохраняли его когти, чтобы мог он подняться на небо и поселиться в моем доме».

Девушка посмотрела на небо и увидела, как загорелись в вышине семь новых мерцающих звезд.

Осушила она слезы и пошла в хантыйское селение, чтобы поведать людям волю своей матери-медведицы. Запомнили люди ее слова и всегда делали так, как она наказала.

Вскоре девушка с душою Маленькой Мось, приносящей счастье, вышла замуж за молодого охотника, и у них родилось много детей.

С той поры хантыйским людям во всем сопутствовала удача: лесная дичь сама бежала навстречу охотникам, а у рыболовов после хорошего улова бывал еще лучший.

Существенная часть этого мифа – рассказ об установлении «медвежьего праздника», важного элемента культуры многих охотничьих народов.

Древние охотники воспринимали промысловое животное не как жертву, а как добровольного участника закономерного двустороннего процесса. Удача на охоте зависела от благорасположения зверя и охотника друг к другу. Неуважение, а тем более жестокость по отношению к животному могли навлечь страшные несчастья на весь человеческий род (тот же мотив часто встречается в мифах разных народов).

Охотник при помощи особых ритуалов должен был «обеспечить» убитому зверю «возрождение». Из них и складывался известный многим народам Сибири «медвежий праздник», который состоял из ритуальных песен, плясок, драматических представлений. Часть песен исполнялась от лица самого медведя. В одной из них, довольный оказанными ему почестями, он говорит мальчику – будущему охотнику:

 
«Твоя мать в честь меня плясала,
Со звенящим серебром в честь меня плясала. ‹…›
В суконном кафтане, пушистом, как беличий мех,
Она для меня плясала. ‹…›
В обуви, украшенной бисером,
Подобно коготкам белки,
Она для меня плясала.
В платке, изукрашенном изображениями лесных птиц,
Она для меня плясала…»¹⁴
 

Семь звезд, которые в мифе превращаются в Дом Медведицы, – это, предположительно, созвездие Малой Медведицы. Мифологическое значение шубы Маленькой Мось неясно.