Читать книгу: «Вороница. Живые или мертвые», страница 3

Глава 5. Отверженные острова

Пока я сплю, тепло Крайстена и его большие руки надёжно оберегают мой неглубокий сон. Мрак не позволит упасть, но защита и забота инзгольдца несут утешение.

Сначала он показался мне неотёсанным грубияном, а теперь ледяной маг – моя твердыня в столь недружелюбном краю. Без Крайстена погибла бы я, затем Амиран, а следом и весь Эридар поглотила бы Тьма.

Я отгоняю от себя сомнения, но прекрасно понимаю – мы можем сгинуть в любой части нашего трудного пути, так и не выполнив задуманное.

Сквозь неглубокий сон мне снятся обрывки пророчеств: сказанное старым оракулом, и то другое, из древних фолиантов, которое зачитал нам Амиран в Зловещих Сопках.

«… И только чернокрылая девушка может даровать живым спасение, отпустив на сторону Тьмы любимого…»

«… Дети Тьмы поведут свою Мать к победе, пока мир живых не преклонит перед ней колени, покорившись навеки вечные».

Какое из пророчеств станет явью?

Перегруженная переживаниями, я проспала тот час, когда взошло Золотое светило. Оно уже ярко светит, поднявшись над краем воды. Крайстен мирно сопит за моей спиной. На его долю тоже выпала тяжёлая участь. Успеем ли мы вернуться в Зловещие сопки до того как мне снова понадобится поить его зельем Альвейд?

Мрак продолжает без устали махать чёрными туманными крыльями, посмотрев вниз, я замечаю, что впереди темнеют Отверженные острова.

Заснув, я не выведала, какой выход нашёл Крайстен, а мы уже так близко. Не зная, что он придумал, доверилась, готовая на всё. Я сама захочу сгинуть в пламени Трезубца если не вызволю Амирана из ловушки. Никак ему не выбраться без помощи!

Одна ночь из отпущенных трёх, уже прошла. Наблюдая, как острова становятся все ближе, я гоню от себя мысль, вызывающую тошноту. Если не останется выхода – я отдам Мрака Джамилу. Пусть не по своей воле, но свершу столь подлую сделку. Но не раньше, чем буду знать, что другого пути не осталось.

Разбираю на пряди, спутавшуюся гриву агатиса, я всё ещё надеюсь, что мне не придётся пойти на этот подлый обмен.

– Прости, – пытаюсь шепнуть я, прижимая ладонь к шее летящего скакуна. Мой голос куда-то пропал.

Облизнув покрытые корками губы, я чувствую вкус крови. Они пересохли от ветра и солнца, и теперь нестерпимо горят.

– Эва? Проснулась… – сонно сипит Крайстен. Он тоже очнулся. – Ты готова? Мы почти прилетели…

– Готова. Но только к чему? – кашлянув, смогла ответить я.

Слышу шебуршение за спиной, потом инзгольдец сует мне в руки флягу. Я жадно пью, становится чуть легче.

– К маскараду. Есть на Первом острове мои должники, надеюсь их прах не плавает в Тёмном океане, и они смогут вернуть долг спустя шестнадцать зим. – Крайстен уже бодр, а я медленно прихожу в себя. – Чтобы добыть «призыв души» нам придётся проникнуть в Мраморные чертоги Князя, Эви. Такие сокровища редко бывают у обычных пиратов, даже сколотивших себе состояние на промыслах. Времени выяснять у кого он может быть – у нас нет.

– В Мраморные чертоги Князя? – повторяю я за ледяным, и мне становится не по себе.

Крайстен ещё более сумасшедший чем я! Должно быть, он знает о лазейках, что позволят нам достать амулет и сбежать? Проникнуть к правителю Изгоя опаснее, чем в замок сумеречников! А если мы будем схвачены, с нас живьём стянут кожу и утопят в океане, привязав камень на шею! О главаре пиратов, недвуликом и без капли магической силы, ходят самые разные слухи, но ни один из того что я слышала, не был приятным. Отверженными островами и пиратами повелевал жёсткий человек, без капли жалости и сомнения. Отъявленные мерзавцы, воры и прохиндеи обитали здесь в большем количестве, чем обычные живые. Пиратский князь был под стать своей пастве.

За разговорами перед нами встал Первый остров как на ладони. Долго-долго его линия темнела вдалеке, а потом он неожиданно вырос. Подплыл ближе сам?

– Веди Мрака по кругу в лиственный лес на правой оконечности Первого острова, – дает дельный совет инзгольдец. – Как бы дозорные с башен нас не приметили.

– Мрак! – только успеваю произнести и чуть поддавить коленом округлый бок слева, агатис меняет направление, чтобы приземлиться на берег со стороны густого леса.

Защищая рукой глаза от ярких лучей Светила, я разглядываю остров, он стал ещё ближе. Я замечаю огромный порт и башни Белого града. О нём мне рассказывал Крайстен.

– Про княжеские чертоги, Эвара! Я следил за происходящим на островах. Издалека, но следил: обменивал сведения на жизнь, читал чужие послания и подслушивал темных, – гудел за моей спиной инзгольдец. – Я выведал и знаю, как нам проникнуть в дом Князя. Мы выкрадем «призыв души» и улетим с острова на Мраке.

В голове зреют подозрения:

– Ты ведь не наделаешь глупостей? Не захочешь мстить тем, кто предал твою семью и до сих пор жив? Это Князь приказал их похитить и добыть сферы мерцания?

Крайстен недолго размышляет перед тем как ответить:

– Все эти бесконечно-долгие зимы я мечтал только об этом. Получить шанс вырваться из плена Погиблых земель и отомстить. Теперь же, узнав, что моя дочь жива, я хочу только одного – привезти Одарию в Хольград. Дать ей то, что положено по крови. Показать, какая была её мать. Клянусь, Эвара, что не поддамся слабости! Это был не Князь, а его брат. Я не стану с ним встречаться, чтобы не бороться с соблазном…

Он твёрдо верит в то, что говорит, а я полагаюсь на него.

– Если мы не разрушим проклятие, моя дочь никогда не узнает спокойной жизни, – едва слышно произносит он. – Всех будет преследовать смерть.

В его полушёпоте горько звучит тоска и сожаление о потерянном.

– Я знаю, Крайстен.

Мрак спускается ниже, и до нас доносятся освежающие брызги воды и яркий запах океана. После Погиблых земель ароматы живого мира звучат ярче чем прежде. Агатис касается копытами песка, и его мглистые крылья растворяются в воздухе. Со скрипом с Мрака съезжает Крайстен, а потом я, и застонав, оседаю на песок. От долгой неподвижности тело не слушается.

На ветру шелестят лиственницы, шумят волны, катая гальку, с воды доносятся вопли чаек. Здесь красиво, но я не могу наслаждаться местными видами. Моя дорога на Изгой оказалась совсем не такой, как мы её планировали!

– Мы столько ночей добирались до Эйзур-Соль, потом ждали погоду, плыли не один день, – я энергично растираю ноги руками, их болезненно колет. Раздражённо поднимаюсь, во мне разгорается злость и я не замечаю, как начинаю говорить громко. – Попали в шторм. Все, кроме меня сгинули в про́клятом месте! А можно было долететь на Мраке, забрать камень и вернуться с ним домой!

Мрак ржёт и покаянно склоняет чёрную голову. Мне становится стыдно за свою вспышку гнева.

– Ты не виноват, – глажу я его лоб. – На себя я злюсь, понимаешь? Столько бед я принесла…

– Не кори себя, мелкая. – Крайстен протягивает мою котомку. – Самобичеванием делу не поможешь. Нам пора браться за работу, что-то да можно исправить. Надеваем плащи.

Светило уже хорошо припекает, но с Тёмного океана дует сильный ветер, не зажаримся.

– Расскажи мне, что ты придумал. – Натянув плащ, я привычно забрасываю мешок на спину. – Мрак останется здесь?

– Лучше тут, – кивает инзгольлец. – Никому не доверяю я на островах настолько, чтобы запереть у них агатиса. Без него нам не обернуться в срок. У нас есть две ночи, чтобы достать камень, вернуться и найти в Трезубце Амирана.

Уходя с берега я прошу Мрака ждать в пролеске между деревьев. Обернувшись, я вижу как он щиплет траву и обмахивается хвостом от надоедливых насекомых. Никто не заподозрит, что перед ним агатис, а если захочет увести, то Мрак сможет за себя постоять. Я помню как его увёл Горбатый нос, воспользовавшись магической сетью. Подобная сеть не такая уж доступная вещь!

– Эвара, пришло время обсудить то, как мы с тобой добудем «Призыв души». Здесь и «враний морок» пригодится, чтобы бесследно уйти. Но если тебе придётся разрешить кому-либо себя помнить, не забывай забрать обратно своё дозволение, – осторожно начал Крайстен.

Похоже его идея будет мне не по нраву.

– Говори! Выбора у нас нет, – я полна решимости любой ценой добыть необходимый амулет.

– Сегодня, под видом торговца невольниками из Эйзур-Соль, я выставлю тебя на продажу в шатре развлечений как диковинку, – быстро проговаривает инзгольдец.

От услышанного я останавливаюсь, потеряв способность двигаться и говорить. Возмущённо сверлю глазами инзгольдца, еле сдерживаясь, чтобы не заорать на его дурную идею! Я бы подумала, что это глупая шутка, но глаза здоровяка сейчас серьезны как никогда!

Сын вонючей гиены!

Меня? Продать?! Осознание, что мне придется стоять на помосте, вселяло ужас и отвращение!

– У нас нет времени, Эва, искать другие пути. Я выставлю такую цену, что тебя может позволить купить только Князь или его правая рука. Мы дадим знать, что невольница ты необычная, редкая. Не упустит он возможности заиметь в своих рабах вороницу, даже если будешь ему особо не нужна. Он купит тебя в свои Чертоги для поддержания репутации, – подтверждает Крайстен, что сказанное ранее не было шуткой.

Значит такой план созрел у ледяного! Пусть моя продажа будет обманом, меня продолжает потряхивать от негодования. Я быстро иду вперёд, чтобы как-то усмирить безудержный гнев.

– Теперь мне ясно, как ты задумал проникнуть в дом Князя, – я наконец заговариваю. – Я достану камень! Знаешь точно место, где его хранят? А если потом я улечу с «призывом», сможешь ли покинуть Чертоги целым и невредимым?

Не оставалось ничего другого, как принять план Крайстена. Своего у меня не было. А из-за того, что мне страшно и мерзко отступать я не собиралась.

– Выясню. Скорее всего в хоромах Князя. Или комнате не сильно больших редкостей. Я рассчитываю на то, что меня пригласят погостить в Мраморных чертогах. Глава Изгоя тщеславен, он хочет, чтобы на материке о нём шли только хвалебные речи. Без торговли Отверженные острова загнутся, не спасут их ни редкие артефакты, ни тяжёлые мешки со златыми добытыми со дна Тёмного океана. – Крайстен заметно расслабляется. Опасался, что откажусь я от подобного способа добычи амулета. – Пираты выставляют себя независимыми, но пекутся о дальнейшей торговле.

Заканчивается лиственный лес, он куда меньше, чем Майоранская тайга.

– Если будет опасно – оборачивайся птицей и лети к Мраку, а затем в Трезубец. Думай только о том, что ты должна вернуть Амирана. О себе я позабочусь. Поняла? – снова включает назидательный тон Крайстен, который так меня раздражает.

Но я смиренно киваю, соглашаясь.

Через несколько лучин мы выходим на окраину довольно добротного поселения из серого кирпича с белёсыми разводами. Это солёная влага и ветер нанесли узор на камень.

– Набрось капюшон, – тихо приказывает Крайстен, накидывая на голову свой.

По тропинке мы проходим на улицу, вымощенную камнями, по обеим сторонам, дома выстроены ровными рядами. На дереве дверей и ставней тоже следы близости океана. Чисто и ухоженно, легко подумать, что ты в одном из портовых городов материка, а не на пиратском острове. Но во мне так гудит тревога, что забыться не выйдет, каждый удар сердца помню, где и почему я нахожусь.

Пройдя четыре дома влево, останавливаемся перед дверью жилища, похожим на другие как капли океанической воды. Крайстен тихо, но настойчиво стучит, чередуя дробь. Даёт знать, что это свои.

– Кто? – слышится неприветливый голос, но дверь всё же приоткрывается. – Ты-ы-ы?! Но как…

Недовольство полностью заменяется удивлением, дверь открывается шире. Крепкий седой коренастый мужчина, воровато оглядев улицу, глазами стреляет внутрь дома. Он отходит, пропуская нас:

– Внутрь! Быстро!

Крайстен хватает меня за руку, проскальзывает внутрь и утягивает меня за собой. Дверь захлопывается. Всё происходит так быстро, что едва успеваю сделать вдох и выдох.

– Нам нужна помощь, Сарин, – Крайстен не откладывая, переходит к делу. – Ничего из того, что ты не можешь. Но нужно сегодня.

Сарин долго смотрит на инзгольца прежде чем ответить:

– Я помогу чем смогу. Не знаю, где ты болтался столько зим, белоголовый, но рад, что живой!

Поможет. От его слов бросает в холодный пот. Легко идти на дело, когда на кону златые. А когда жизнь любимого и всего Эридара? Когда мне предстоит быть проданной самому опасному пирату?

«Помоги мне, Старая ворона, одолеть очередное препятствие!»

Я сжимаю челюсти и кулаки, не давая слезам прорваться. Изрядно потрепали меня Погиблые земли! Где моя прежняя уверенность в своих умениях и силах? Безрассудность, что толкала на безумные вылазки?

Раз иного способа пробраться в обитель Князя нет, так тому и быть. И со мной будет Крайстен. На здоровяка можно полагаться, такой как он, скорее сгинет сам, чем предаст.

– Провернём дело и будем считать, что твой долг погашен, – великодушно гудит инзгольдец.

Сарин кивает.

– Пройдёмте к обеду. Еда как раз поспела. За трапезой и порешаем дела, – приглашает нас хозяин в другую часть дома.

Уже обед, ещё полдня позади, есть так и не хочется, а давно пора. Мне нужны силы и придётся принять угощение. Да и с удобствами за столом ели мы в последний раз у Альвейд.

Я оглядываю дом, глаза успели привыкнуть к полумраку. Через щели, сквозь закрытые ставни, проникает мало света. У Сарина довольно просто, но имеются некоторые вещицы и приборы, указывающие на то, что он не беден. И я понимаю, Сарин – артефактор. Может не настолько сильный как Виталь. Множество полок и сундуков. При этом чисто и все лежит на своих местах. Пребывание на мёртвых землях порядком уменьшило мою брезгливость, я разглядываю скорее из старой привычки и любопытства.

Мы должны были вместе бродить с Амираном по торговыми лавками пиратов… Вдруг вспоминаю я. Нет, не о том я думаю сейчас.

Сарин приводит нас к столу, раскладывает в круглые чашки белый рис и жареную рыбу. Такая же еда, как и на «Бурном». Я вижу нашу с Амираном каюту. Вспоминаю его голос и объятия, по которым так скучаю. Опять непрошеные образы. Как будто безжалостная судьба меня специально испытывает на прочность!

Хватит! Стряхиваю такие ненужные мысли. Сейчас многое зависит от меня, поэтому я сосредотачиваюсь на разговоре мужчин.

– Нам придётся нанести на неё морок рабского клейма. Он развеется через три ночи, когда вы уже будете в безопасности. Если привести её чистую, кто знает, вдруг новые хозяева захотят клеймить новую рабыню сразу?

Резко накатывает паника. Дрожь безотчётного ужаса бежит по всему телу. Если бы не жизнь Амирана на кону, я бы уже летела к Мраку, заслышав такое!

Клеймо?!

Глава 6. Невольный маскарад

Сарин провожает нас в отдельную комнату. От остального дома и ненужных глаз её прикрывает серая плотная ткань, она свисает крупными тяжёлыми складками, касаясь пола. Я догадываюсь, что в углу за ширмой прячется очистное ведро. Уборная выглядит богаче, чем остальной дом. Чего стоят слюдяные стёкла, матово поблескивающие, как настоящее украшение. Прямо под окнами покоится пустая лохань. Её вырезали из цельного ствола дерева, и по размеру понятно, что тому дереву было очень много зим. Рядом обшитая бархатной материей кушетка и сундук с откинутой на стену крышкой. Внутри сундука до верха сложены аккуратной стопкой цветные простыни.

Как заворожённая, подхожу к зеркалу, в деревянной простой раме блестящая поверхность с небольшими разводами и пятнами, но они не мешают. Рассматривая отражение, я вроде бы вижу себя, но не узнаю́. Дело не в грязной одежде и спутанных волосах. На похудевшем лице остро выделяются скулы, и на меня смотрят совсем чужие вишнёвые глаза. В них нет былой беззаботности и задора, зато виден отпечаток тоски и след пережитых потерь. Слишком взрослые.

– Я наношу воды, – слышу за спиной голос Крайстена. – Источник, как и прежде, за домом?

Инзгольдец снова не чурается тяжёлой работы. Теперь, зная, что он королевский сын, осознавать это необычно. Жизнь в землях изменила его, навряд ли в прошлой он занимался подобным трудом.

– Вместе быстрее натаскаем. Обожди. – Сарин уходит, я слышу, как хлопают крышки сундуков, и быстро возвращается.

– Это специальное мыло, – он ставит рядом с купелью миску с сиреневой, ярко-пахнущей цветами жидкостью. Такое мыло я встречала в Эйзур-Соль. – Снимет усталость.

Артефактор кладёт на кушетку несколько амулетов, и первый раз обращается ко мне напрямую:

– Сможешь разобраться, Эва? Умеешь ими пользоваться?

– Да. – Я беру в руки амулеты, чтобы понять их назначение. – Спасибо, Сарин.

Один для нагрева воды, другой – для заживления ран. А эти два для восстановления и чистки одежды.

Артефактор проницательно смотрит:

– Ты слишком своевольна, Эва. Обращайся ко всем «господин» или «госпожа», если тебе не указали на другое. Даже к нему, – указывает Сарин на Крайстена.

Во мне тут же вскипает кровь, и я вскидываю подбородок, без страха встречаю взгляд артефактора. Враны созданы быть свободными.

– Вот видишь! – усмехается Сарин. – Об этом я и толкую. Возьми под узду свою гордость, вороница, если хочешь забрать камень и улететь с ним. Вам нельзя ошибиться. Если думаете сберечь жизнь. В Эридаре почти не осталось свободных вранов, а тем более ни одного не найти на территории Пирейского государства. Пираты живут настороже, всегда ждут подвоха, любой ваш промах будет замечен.

Они со здоровяком уходят, а я, присев на кушетку, успокаиваюсь. Прав Сарин. Мне придётся усмирить свой нрав, или пропаду, обрекая и Амирана на смерть. В ожидании я расплетаю растрёпанную косу и пытаюсь распутать волосы.

Через несколько лучин хозяин дома и Крайстен возвращаются с деревянными вёдрами, и по очереди выливают воду в лохань. Я замечаю озадаченный взгляд Сарина. Пока они ходили за водой, он уже успел меня подзабыть. Нам с Крайстеном скоро покидать дом артефактора, поэтому, у меня и мысли нет разрешать Сарину меня помнить. Мой дар работает как и прежде, что придаёт мне уверенности. Без «вранего морока» мне будет туго в Мраморных чертогах.

Вспомнив, кто я, артефактор кивает.

– Приготовлю амулеты и одеяние для торгов. Свои вещи отдашь Красту. Не пустят тебя в шатёр с подозрительными предметами. И ни одна живая душа не должна понять по вещам, что ты не из Пиреи. Враний амулет и кинжал больно уж приметные, и навряд ли полагаются рабыне, – артефактор скрывается за шторой и кричит оттуда. – Жду, беловолосый, пора и за тебя браться.

– Не бойся, Эвара. Я защищу тебя, чего бы мне это ни стоило, клянусь той частью души, что осталась при мне, – ещё раз напоминает мне Крайстен о своей поддержке, чувствуя мои страхи. – Приводи себя в порядок. У тебя есть лучин тридцать-сорок, можешь особо не спешить, – ледяной маг выходит и поправляет серую ткань с обратной стороны.

Мне не нужен отсчёт времени при помощи песочных часов или, горящих определённое количество лучин, свечей. Здесь, на Отверженных островах чувство времени ко мне возвращается в полной мере.

Я остаюсь одна. Обречённо вздохнув, разламываю амулет для нагрева воды.

Грязные сапоги и одежду сваливаю неопрятной кучкой у кушетки, разберусь с ними позже, и забираюсь в лохань. Мелкие ранки на коже щиплет, и я недовольно фыркаю, а потом расслабляюсь в горячей воде. Я и забыла, как это хорошо! Прежде чем приступить к омовению, на несколько лучин закрываю глаза, отрешившись от недружелюбного мира. Потом с особой тщательностью промываю волосы и соскребаю присохшую грязь с кожи, не жалея сиреневое мыло, оно хорошо пенится и источает аромат по всей уборной. От моих усилий кожа краснеет и начинает скрипеть. Давненько я не ощущала себя настолько чистой и даже отдохнувшей.

Отмыв тело, я обнаруживаю множество ссадин и царапин. В таковом виде я не очень гожусь для продажи, мне точно придётся воспользоваться лечебным амулетом.

Вкусный обед и горячая купель не доставили мне былой радости, но я подняла понурую голову, больше не намереваясь жалеть себя. Я вспоминаю маленькую неунывающую вороницу, носившую настоящую печать. Вре́менное клеймо и ненастоящие торги не такая уж великая плата за жизнь любимого мага. Что толку сожалеть, что нет другого способа добыть «призыв души» в столь короткие сроки?

Я будто просыпаюсь от спячки. Словно мрачное тягучее наваждение спало, и я вернулась к прежней себе.

Пора выбираться из лохани. Стою в замешательстве, не зная, можно ли воспользоваться простыню из сундука, и недолго подумав, я из стопки беру самую верхнюю. Подсушиваю ей тело и волосы. Теперь очередь амулетов. Раз Сарин мне их оставил, беречь камни нет необходимости. Ломаю исцеляющий, меня окутывает едва заметное искристое сияние и становится ещё капельку легче. Я так же тревожусь за Амирана и Фарна, но это не та тоска, снедающая и беспросветная. Следом привожу в порядок одежду и обувь. Кажется я готова.

Сарин, скорее всего, ощутил магию использованных амулетов и слышал мою возню.

– Ты закончила? – спросил он меня. – Завернись в простыню, возьми в сундуке любую. Пришла пора ставить клеймо.

Мне сильно не нравится, что артефактор мной командует и постоянно поучает, но совсем не место и не время показывать недовольство. Я спешно достаю из сундука вторую простыню и оборачиваюсь шероховатой тканью:

– Я готова! Можно войти!

«Всего на три дня. А потом клеймо исчезнет», – напоминаю я себе, когда Сарин заходит с каким-то свитком в руках.

И зачем-то вспоминаю «печать врана», случайно соединившую нас с Амираном. Сейчас от неё не осталось и следа. Тогда я мечтала избавиться от печати, а ныне отдала бы многое, чтобы всё повернуть вспять.

Следом за Сарином появляется здоровяк, я не сразу узнаю́ его. Крайстен тоже успел вымыться, наверное, у артефактора была и другая лохань. Но не узнала я его по другой причине. Чёрные как смоль брови и волосы, заплетённые в сложную косу, и тепло-карие глаза вместо холодного льда. Доспехи другие, с витиеватыми узорами на коже и металле. Дорогая перевязь для меча и плащ из тёмно-красной материи. Новые, начищенные сапоги лоснятся.

– Вот это да-а! – восторженно тяну я, разом позабыв о клейме. – Тебя и выкормившая своим молоком няня не узнает!

– Господин, – напоминает мне Сарин. – Больше почтения в обращении к хозяину. Привыкай сразу. Там будет некогда. Начнёшь нервничать, и ваш маскарад посыпется, как песок сквозь пальцы.

– Поняла… господин, – пересиливая внутреннее неприятие, произношу я. – Прошу меня простить.

Вспоминаю, как обращалась к нам и держала себя Рорри. До неё я не имела дел с рабами, не считая своего детства, которое я не особо помнила.

– Я вижу Тьма отступает. – внимательно разглядывает меня Сарин. – Чем дольше и дальше находишься от неё, тем меньше она угнетает волю и влияет на разум. В мыле, что мы используем, содержится экстракт драс-травы, он тоже помогает изгнать Тьму.

Понятно, почему купание стало для меня целебным! Прихватить бы это мыло с собой в Погиблые земли для Амирана и Фарна.

Если проклятие свершится, Тьма покроет Эридар, и тогда всех захлестнёт такая безнадёжность, что нам никогда не выбраться из-под её гнёта. Не выбраться по причине, что у живых не останется стремлений и веры.

– Мы постоянно отмечаем её воздействие, – продолжает артефактор. – На ныряльщиках и воздушниках больше остальных, по ним хорошо видно, как печаль овладевает их сердцами, и они теряют радость жизни.

Я невольно бросаю взгляд на Крайстена. Мне становится яснее, почему он за столько зим нисколько не излечился от своего горя. Уехав из Погиблых земель, пусть не сразу, но он обретёт жизнелюбие.

Сарин разворачивает свиток.

– Клеймо. Оно продержится ровно три дня и три ночи, хозяином твоим будет белоголовый. В отличие от настоящей, печать будет причинять лишь небольшую боль, если ты надумаешь, что совершить, минуя приказ Краста. Жизнь и настоящая свобода останутся при тебе. Ложись на кушетку животом вниз, – и участливо добавляет. – Будет печь. Нужно потерпеть.

На кушетку я укладываюсь без рвения. Сарин осторожно спускает простынь, чтобы оголить место между лопаток, и начинает читать свиток.

– Крас, руку, – Сарин сухо командует, и я чувствую горячую шершавую ладонь на своей спине.

Доверить здоровяку жизнь мне не страшно, я уже делала это ранее.

Ещё несколько слов, теперь произнесённых Крайстеном, и мою спину начинает нестерпимо жечь. Как будто горячей головешкой выводят узор на коже.

Постепенно жар гаснет. Мне наносят на спину охлаждающую мазь.

– Одевайся, как станет лучше. Я оставлю платье. Пора учить план Чертогов и собираться. Все личные вещи, а также украшения и оружие складывай в котомку. У Краста не осмелятся проверять мешок, а у рабыни могут и отобрать, – снова указывает Сарин, что мне делать.

А потом я слышу шаги и остаюсь одна. Время до моего падения стремительно сокращается, но мне не удастся его отдалить или отменить. Я встаю.

С сожалением снимаю с себя мамин оберег и медальон Рорри. Всё скидываю в котомку, туда же отправляется кинжал Амирана. Как и моя одежда с сапогами. Я надеваю бельё, а сверху платье, едва прикрывающее колени, не испытывая ни толики желания смотреть, как оно на мне сидит. Сдеру его с себя, как только представится возможность. Рядом с кушеткой меня ждут мягкие расшитые бисером туфли, наподобие пирейских.

Мужчин я нахожу за столом.

Сарин, заметив меня, раскрывает очередной свиток с планом Чертогов, но свиток этот не простой, над бумагой появляется объёмный слепок.

– Тебя поведут сюда, – указывает он магическим карандашом на внушительную часть дома с общей залой, фонтаном и множеством комнат в три этажа. Под ними – бани. – Это женская часть. А здесь, в другом крыле Чертогов живёт князь.

Я разглядываю и пытаюсь запомнить расположение. Коридоры, лестницы.

– «Призыв души» хранится в артефакторной под его спальнями, ценный амулет, но не настолько, чтобы князь держал его в сокровищнице. Туда бы мы точно не пробрались.

– Мне нужен карандаш, чистый лист и десять лучин, – прошу я, разглядывая план.

Удивлённый Сарин, протягивает мне принадлежности для писания, и я, не замечая никого, рисую и подписываю своей рукой, лучше запоминая. Рядом шевелит губами Крайстен, тоже изучая расположение.

– Я не знаю, как там будет внутри. Прослежу за твоим перемещением с помощью клейма, что не будет доступно новым хозяевам. Поймут они это уже гораздо позже, – приступает к обсуждению того, как мы будем действовать, Крайстен. – Здесь, в том же крыле, где артефакторная, но этажом ниже, гостевые для приезжих. Я оставлю свою метку на двери, клеймо сработает как отмычка. Ты сможешь всегда зайти, переодеться и забрать вещи.

– Поняла, – отвечаю я и ехидно добавляю. – Господин.

План и понимание, куда идти, даже такие размытые, придают мне уверенности. Сослепу совсем страшно соваться в незнакомое место.

– Не покажи и вида, что умеешь читать и писать, – предупреждает Сарин, когда я возвращаю ему бумагу и карандаш.

– Последние приготовления, – артефактор ломает амулет, и через мужественное лицо Крайстена наискось пролегает застарелый кривой шрам.

Сарин наклоняет голову инзгольдца назад и закапывает в глаза здоровяку из тёмной бутылочки чёрную жидкость. Зелье пузырится. Крайстен шипит от боли. Когда он поднимает голову, его глаза не просто карие, а чёрные.

– Ты выглядишь, как настоящий пирейец! Крупноват, и кожа белее, но я ни за что не поверю, что ты выходец Инзгольдьяра! – восклицаю я и хватаюсь за низ живота. Его Неожиданно пронзает боль.

– Эвара? – обеспокоенно дотрагивается до моей руки Крайстен.

– Я знаю, что с ней. Вдали от источника тёмной магии, её тело оживает. Скажи мне, были ли у тебя нарушения лунного цикла? – Хозяин дома, не моргнув, задал мне столь смущающий вопрос. К тому же при здоровяке!

Бессовестный кобель!

Покраснев, я невнятно соглашаюсь с его предположением.

Сарин снова роется на своих полках, достаёт зелёную бутылочку, миску с водой и отливает, сощурив правый глаз, непонятное зелье:

– Пей! Этой настойкой частенько пользуются рабыни. У тебя будет отсрочка на целую луну.

Мне боязно, но я выпиваю, протянутую жидкость, до дна. Если бы Сарин мог нам навредить, Крайстен не позволил бы капать себе в глаза не пойми что.

– Собираемся. Благодарю тебя за содействие, Сарин!

– Твои действия не во вред Изгою и Князю. Будь иначе, я бы не смог тебе помочь, белоголовый.

– Я знаю. За другим я бы и не явился к тебе.

Крайстен встаёт и набрасывает мне на плечи тяжёлый длинный плащ с глубоким капюшоном. Накидка касается пола и полностью скрывает меня от любопытных глаз.

Знакомый звук. Это Сарин хлопает крышкой почтового футляра после того, как извлёк записку. Надо же. Футляр потёртый многочисленными касаниями, но в рабочем состоянии. В Роунхельме мало кто мог позволить себе обладать подобной вещицей. Я так и не поняла, кто этот загадочный человек, помогающий нам. У него есть небольшие магические способности артефактора, но власти и возможностей гораздо больше, чем у мастеров, сотворяющих амулеты.

– Вам пора. У шатра вас будут ждать. Торги твоей вороницы начнутся с тысячи златых, так сразу отобьёте мелкую шваль и дадите знать, что она невольница для состоятельных, – Сарин протягивает Крайстену поддельную купчую на меня. – Звать её Лори. Ничего не знает о родных и не помнит своего детства.

– Сарин. Твой долг отдан. Если всё пройдёт как надо, мы больше никогда не встретимся, – Крайстен кладёт ладонь на плечо Сарину.

Тот повторяет его жест:

– Пусть удача всегда будет с тобой, белоголовый и Золотое светило ярко освещает путь.

Когда мы выходим на улицу, Светило уже село и только магические фонари, немного освещая дорогу, не дают упасть.

– Где находится шатёр? – глухо спрашиваю я, не пытаясь делать вид, что мне не страшно.

– За портом. Перед вратами в Мраморные чертоги. Я не могу проявлять участие, но знай, Лори, я с тобой. – Крайстен называет меня лживым именем.

Что же. Теперь я Лори. Это Лори будет стоять на помосте, а Эвара останется нетронутой.

– Благодарю вас, мой господин, – послушно склоняю голову я и иду следом.

Схватившись за края ткани, я нервно запахиваю плащ, кутаясь во временную защиту. Скоро я предстану перед пиратами, и она будет сброшена.

«Обереги меня, Старая Ворона, от…» – я спотыкаюсь, не зная, что точно у неё просить.

От позора? Но разве позор быть проданной, если это спасёт любимого?

«Нет, Старая Ворона. Я прошу у тебя бесстрашия. Потому что поджилки мои трясутся от безудержного страха».

Да, именно смелость мне нужна сейчас больше всего остального.

Я не имею права отрешиться от происходящего и по дороге из-под капюшона поглядываю по сторонам. Кто знает, что мне пригодится?

Запах тухлой рыбы, костров и нечистот бьёт в нос ещё до того, как мы выходим на площадь перед портом. Как бы пираты ни хотели быть похожими на жителей Южного света, они оставались теми, кем являлись. Я отмечаю кучи мусора, неопрятных обитателей островов, что снуют рядом, и ободранных тощих собак. Небольшое поселение, где жил артефактор Сарин, ввело меня в заблуждение.