Стена была совершенно гладкая на ощупь, и холодная. Просто ледяная. Я медленно, сантиметр за сантиметром, ощупывала её руками, в надежде найти хоть какую-то, крошечную выемку или трещинку.

Ничего. Абсолютно ничего, за что можно было бы зацепиться. Ровная и гладкая как стекло, поверхность. Ни одного изъяна. Я постучала по ней костяшками пальцев, и не услышала звука.

Раздражённо фыркнув, я уселась на своё место, и потянулась к стакану с водой.

– Почему она такая холодная? – неодобрительно поморщившись, спросила я.

– Тебе показалось, просто прохладная, – усмехнулась Мила, – я не поняла, тебе что, не нравится?

Я ещё раз, критическим взглядом, окинула интерьер кабинета моей бывшей начальницы, после дорогостоящего евроремонта. Всё выглядело модно, стильно, и дорого.

Подвесные стеллажи цвета «металлик», и белоснежный потолок, весьма странной конструкции, похожий на квадратные пчелиные соты, из которых свисают серые конусы светильников, прекрасно сочетались между собой. Вычурной формы, рабочий стол, на изогнутых трубчатых ножках, тоже не из дешёвых. Внешняя стена – сплошное окно, и сидя в кресле возле этого окна, я чувствовала себя чебурашкой в телефонной будке.

– Честно? Не мой стиль. Но тебе идёт.

– Александра, ты меня убиваешь! – Мила изящно вытолкнула своё длинное тело из глубины кресла, и подошла к столу. – Это дизайн от самого Этьена Круа.

– Это который Эдик Круглов, в девичестве? – с удовольствием продолжала я издеваться.

Мила рассмеялась, и принялась перебирать папки на своём, напоминающем мне усталого дракона, столе.

– Ну, а всё-таки, что конкретно тебе не нравится?

– Конкретно всё, но особенно, эта серая, холодная стена. Бррр, – я непроизвольно передёрнулась от какого-то необъяснимого неприятного чувства, внушаемого мне гладкой антрацитовой поверхностью.

– Да ну тебя, Александра!

– Нет, Мил, – спохватилась я, не желая огорчать приятельницу, – в целом, очень стильно, и как я уже сказала, тебе очень подходит. Просто я не смогла бы здесь работать. Но на твоих клиентов, это, несомненно, произведёт впечатление.

– Кстати о клиентах, вернее, о клиентке, – Мила многозначительно взглянула на меня, – она хочет платье. От Александры Дунайской.

– Хочет – получит! Какой срок?

– К дню города, – с нажимом ответила Мила, и я насторожилась.

– А день города у нас когда?

– В воскресенье. В это.

Наверное, моё лицо выразило все мои эмоции, потому что Мила нажала на кнопку встроенного в стол телефона и попросила:

– Ирочка, сделаете пожалуйста кофе для Александры Даниловны.

– Да, Людмила Сергеевна, одну минутку, – ответил динамик и отключился.

Ровно через минуту в кабинет, бесшумно вошла высокая, тоненькая девушка, поставила передо мной чашку, от которой поднимался ароматный парок.

– Спасибо, – поблагодарила я и улыбнулась Милкиной секретарше.

– Крепкий, как вы любите, – вполголоса, заговорщицки сообщила она мне, и удалилась.

– Я надеюсь, ты пошутила насчёт воскресенья?

– И не думала, – заверила меня Мила, и защёлкала мышкой, – иди сюда.

Я сделала попытку так же изящно выбраться из кресла, как это пару минут назад, сделала хозяйка кабинета. Но, то ли мне не хватило длины ног, то ли то место откуда они растут, оказалось слишком тяжёлым. В результате я выбралась из этого безразмерного монстра, помогая себе руками. Получилось не так элегантно, как у Милки.

На экране монитора красовалась импозантная парочка.

– Узнаёшь? – ехидно поинтересовалась Мила, и я поняла, что это месть за поруганный мною кабинет.

Естественно, я узнала. Как можно не узнать мэра города, и его жену, мисс Задрипанск две тысячи пять. Сейчас, правда от былой мисс осталась лишь корона, но, судя по высокомерно поднятой голове, наша первая леди забыла её снять.

– И что она хочет?

– Платье, я же сказала, – Милка удивлённо подняла брови.

– Это я поняла, – я рассматривала расплывшуюся фигуру мэрской жены, – стиль?

Моя собеседница бросила взгляд на модные, как она сама и этот кабинет, часы от Michael Kors, на своём запястье.

– Вот сейчас у неё и спросишь.

В ту же секунду, на «драконе» ожил телефон, и голосом Ирочки сообщил:

– Людмила Сергеевна, к вам Алина Пестрова.

– Приглашай, Ирочка, – приказала Мила и поднялась из-за стола.

Клиентка мне не понравилась. Высокомерие, снобизм, отсутствие вкуса. И воспитания. И много чего ещё…

– Мил, ну вот скажи, на фига ей моё платье? – в отчаянье спросила я, когда клиентка приказным тоном выразив свои пожелания относительно наряда, гордо удалилась. – Пусть купит себе что-нибудь страшно дорогое от страшно модного в этом сезоне кутюрье. Зачем ей я?!

– Страшно дорогое, от страшно модного у неё есть, – спокойно ответила Мила, наблюдая через «витрину», как «мисс Задрипанск» дефилирует к своему новенькому авто, – а вот от Дунайской нет. А хочется блеснуть не только деньгами.

– И что, по-твоему, я должна делать? – я остановилась напротив ненавистной стены, мне захотелось её пнуть, и я поспешно отвернулась.

– Я не понимаю, чего ты паникуешь, сделай то, что она просит, да и всё.

– И это будет последнее платье, сшитое по моему эскизу, потому что после такого позорища, ни одна уважающая себя клиентка, платье «от Дунайской» не захочет.

Я снова зашагала из угла в угол, стараясь обходить взглядом серую стену.

– А может она именно этого и добивается? – догадалась я, – а что, сможет всем говорить, что это моя последняя работа в индустрии моды. А потом продаст это страшилище на аукционе.

– Угу, – поддакнула Мила, – за два миллиона долларов.

Я ещё немного пометалась по кабинету, картинно заламывая руки и стеная, наконец устала, и плюхнулась в кресло.

– Сань, успокойся, не так уж всё страшно, – заверила меня Мила, – выпей ещё кофейку, сейчас Ирочка принесёт.

– Ты представляешь её в платье с открытой спиной, рукавами-фонариками, и пышной юбкой? – немного успокоившись в надежде на кофе, спросила я.

– Нет, ты же знаешь, у меня с воображением беда.

– А я представляю, – угрюмо сообщила я, – причём очень живо представляю, в красках. Спасибо, Ирочка, только ваш кофе способен меня сейчас утешить. – поблагодарила я вошедшую с чашкой девушку.

– Это будет не жена мэра, нет! Это будет «баба на самоваре». – злорадно сказала я и отхлебнула из чашки.

– Александра, не капризничай, – попросила Милка и сложила губы сердечком, – сделай это ради меня, что тебе стоит?

– Что мне стоит? Мне это будет стоить моей репутации!

– Ты утрируешь, я не сомневаюсь, что всё будет, как всегда, отлично.

– Хорошо, – мрачно согласилась я, – я позвоню тебе завтра утром, и скажу куда эта, как сказала бы моя сестра, пипидастра, должна приехать. Играть будем на моём поле.

– Инне привет от меня передай, – как ни в чём не бывало, улыбнулась Мила, и помахала мне рукой.

Октябрь стоял на удивленье тёплый и сухой. Я брела по тротуару, усыпанному жёлтыми и красными листьями, распинывая их носками сапог, и думала о заказе.

Я терпеть не могла, когда Милка подсовывала мне таких клиентов. Обычно, если клиентка хотела, чтобы я придумала модель платья для неё, то она полностью полагалась на мой вкус, и в результате все были довольны. Но жена мэра пришла со своими пожеланиями, и настаивала на них, не внимая ни моим доводам, ни голосу разума.

Отказаться, значило подвести Милку, а подводить Милку мне не хотелось. Мы были знакомы чёртову кучу лет, когда-то начинали вместе работать. Когда ателье было ещё государственным, а мы совсем молоденькие, после института лёгкой промышленности, я – художник-модельер, а она закройщик.

Сейчас это самый престижный дом моды в городе, а Милка его хозяйка. Ну а я, время от времени, как свободный художник, придумываю модели вечерних и свадебных платьев.

Я остановилась на полном ходу, от внезапно посетившей меня мысли: «Чего я правда завелась, нарисую что придумается, а если этой „мисс“ не понравится, значит не судьба»! От принятого решения будто камень с души свалился, я зашагала вперёд, ещё энергичнее разгребая сухие шуршащие листья. Как же хороша осень, с её яркими красками, и светлой грустью… как прав был Пушкин…

Сигнал автомобиля вернул меня в действительность, заставив от неожиданности отпрыгнуть в сторону. Из окна машины высунулась довольная физиономия, и хитро улыбаясь проорала мне, заглушая шум улицы:

– Девушка, а девушка, можно с вами познакомиться?

– Я на улице не знакомлюсь, – гордо вскинув голову, отрезала я, – вдруг вы маньяк, а я замужем.

– Тогда, может, я вас хотя бы подвезу? – с надеждой в голосе спросила физиономия.

– Это можно, – обрадовалась я, и обойдя машину плюхнулась на сиденье.

– Куда едем, красавица?

– Домой! – я поцеловала мужа в колючую щёку, – за девушку, отдельное спасибо.

– Сашунь, – сосредоточенно объезжая глубокую выбоину на дороге, усмехнулся Макар, – а что, только замужним дамам нужно остерегаться маньяков?

– Почему? – удивилась я.

– Ну, ты сказала: «Вдруг вы маньяк, а я замужем».

– Аааа! – вспомнила я, – нет, одно с другим не связано. Это я предупредила, что есть муж, он придёт и накостыляет всем маньякам.

– Так уж и всем, – вздохнул Макар, – со всеми я, пожалуй, уже не справлюсь, возраст, понимаешь.

– Да ладно, какой там возраст, ты мужчина в самом расцвете сил, – заверила я мужа, голосом Карлсона, – и потом, ты же не думаешь, что все маньяки города одновременно на меня набросятся? А по одному ты их всех потихоньку истребишь.

– То есть ты всё-таки, не исключаешь такой возможности, – заинтересованно посмотрел на меня Макар, – хотя, чего я спрашиваю, стоит тебе с твоей сестрой куда-то выйти, и все маньяки к вам подтянутся.

– Ты преувеличиваешь, Макар, – неуверенно возразила я, памятуя о событиях минувшего лета, – мы уже третий месяц ведём себя исключительно прилично, и никаких маньяков!

– Боюсь даже загадывать, как надолго вас хватит…

Утром я позвонила Милке, и попросила назначить встречу с клиенткой в моём любимом кафе. Эскизы были готовы, рисовала я, ориентируясь на свой вкус, учитывая особенности фигуры клиентки. Всего четыре модели, надеюсь, что хоть одна ей подойдёт.

Клиентка опаздывала. Я бесилась. Что она о себе возомнила, эта «мисска»?! Пожалуй, придётся преподать ей урок. Когда она, наконец, явилась «шурша шелками», с двадцатиминутным опозданием, я дошла до последней стадии кипения. Официантка, как раз, принесла мне вторую чашку кофе.

Не поздоровавшись ни со мной, ни с официанткой, Алина Пестрова высокомерно сделала заказ и усевшись, уставилась на меня. Я взбесилась окончательно, и шмякнув перед ней папку с эскизами, не очень дружелюбно, хотя и предельно вежливо, сказала:

– Здравствуйте, Алина. Я приготовила для вас четыре модели, на мой взгляд, все они очень вам подойдут. Особенно, рекомендую обратить внимание на это, – я ткнула пальцем в эскиз платья, которое нравилось мне больше других.

Я называю такой стиль: «простота и элегантность». Кружевной лиф, с открытыми плечами, как и хотела клиентка, но, с узким рукавом «три четверти», и юбкой, выкроенной по косой из струящейся ткани, густо собранной впереди под грудью. Голубой оттенок, с пепельным отливом, прекрасно подойдёт клиентке, а нижняя юбка бежевого цвета придаст легкой загадочности образу.

Алина растерянно разглядывала рисунок. По выражению её лица, мне показалось, что платье ей нравится, но признавать это не хочется.

– Открытые плечи и глубокое декольте подчеркнут достоинства фигуры, – добавила я, подчёркнуто холодно, – узкий рукав скроет полноту рук, а крой юбки и драпировка под грудью – живот.

– Но здесь совсем не учтены мои пожелания, – сочла необходимым возмутиться клиентка.

– Нет. Не учтены. – спокойно согласилась я, – а знаете почему? Потому что я дорожу своим именем.

Я взяла папку, и поднялась из-за стола.

– И временем тоже, вы опоздали на двадцать минут, поэтому обсуждать сейчас мы ничего не будем. Эскизы я переслала Людмиле, дальше общайтесь с ней. Всего доброго.

Я направилась к выходу, оставив растерянную Алину одну. На ходу набрала Милу, и рассказала ей о результатах встречи. Она немного встревожилась.

– Сань, а ты не слишком жёстко с ней?

– Жёстко?! – удивилась я, – да я ещё мягко! Опоздать на двадцать минут и даже не извиниться, это верх наглости. Если она думала, что я ей такое спущу, то это её проблемы. А платье она закажет, я даже скажу тебе какое.

– И какое же?

– Первое, с кружевным лифом.

– Я тоже на него ставила, – Мила рассмеялась, – на примерку придёшь?

– Естественно, – заверила я, – только предупреди её, чтобы не опаздывала, не то платья ей не видать.

Я подъехала к Инкиному дому и полезла в сумку за телефоном, но достать его не успела: дверь со стороны пассажирского сиденья открылась, и Инка шумно забралась в машину.

– Ты в этом пойдёшь на праздник? – спросила я, оглядев сестру.

– Да, а тебя что-то не устраивает? – возмутилась сестра, недоумённо пожав плечами, – я же не мэрская жена, чтобы в вечерние наряды облачаться.

– Всё меня устраивает, – успокоила я её, – я интересуюсь на предмет того, придётся ли ещё ехать переодеваться, или сразу от Милки пойдём.

– Сразу пойдём, – заверила меня сестра, – нечего туда-сюда мотаться.

Мила, по просьбе Алины, запланировала последнюю примерку так, чтобы та сразу после салона красоты, где ей сделают макияж и причёску, надела платье и отправилась к месту празднования.

Две первые примерки прошли хорошо: Алина не капризничала. Милкины девочки постарались, и платье обещало быть шикарным. Мягкая, струящаяся ткань, скрывала все лишние объёмы бывшей «мисс», и выглядела она в нём, если не стройной, то во всяком случае, не толстой. Алина была довольна, а уж Милка и вовсе счастлива, такая реклама её заведению будет весьма нелишней.

Мы с сестрой, и с ещё парой приятельниц, намеревались посетить пышное празднование, но на банкет ни я, ни Инка, несмотря на именные приглашения от мэра, оставаться не планировали.

Мила приняла нас в просторной, смежной с примерочной, комнате, оформленной, как я люблю, в тёплых бежевых тонах. Ирочка принесла кофе, и мы приятно коротали время, в ожидании наряжающейся Алины. Ей помогала одна из Милкиных портних. Когда она, наконец, вышла, мы в потрясении, молча уставились на неё.

Всё-таки, положа руку на сердце, я должна признать: корона ей досталась не зря, Алина была действительно хороша. И платье это только подчеркнуло, серо-голубой переливающийся цвет оттенял нежную, матовую белизну кожи, и Алина выглядела лет на десять моложе своих лет. Я, совершенно искренне, залюбовалась ею.

– Саня, ты гений, – восторженно сообщила мне сестра.

– Согласна, – поддержала её Мила, а я скромно потупилась.

– Да ладно вам, эскиз нарисовать ещё полдела, вот девчонки твои молодцы, – похвалила я Милкиных портних, – всё сделали идеально.

– Ну, хорошо, – согласилась Милка, – все потрудились на славу. Алина, вы довольны?

– Я не довольна, – заявила бывшая мисс, с трудом отрываясь от своего отражения в зеркале, – я счастлива! Вы себе не представляете, как я счастлива… я чувствую себя в этом платье молодой и стройной.

Она взволнованно посмотрела на меня, её глаза заблестели, на щеках появился лёгкий румянец.

– Я вам очень благодарна за то, что вы не пошли у меня на поводу.

Я улыбнулась ей, и кивнула, тоже весьма довольная результатом.

– Вот и славно, – обрадовалась Мила, и предложила: – Алиночка, выпейте с нами кофе, время ещё есть.

– С удовольствием, – улыбнулась счастливая Алина, – только руки помою, где у вас туалет?

– Вторая дверь справа, – пояснила хозяйка, – вас проводить?

– Нет, нет, – запротестовала та, и добавила: – я найду, спасибо.

Она вышла, бережно придерживая подол платья, а Милка подняв свою чашку легонько чокнулась с моей.

– Ну слава богу, прям гора с плеч!

– Ты сомневалась, что ей понравится? – недоверчиво спросила Инка.

– Ой, – Милка опасливо покосилась на дверь, – у неё такой характер, не знаешь, чего ожидать, но всё обошлось. Теперь она сделает нам рекламу, я уверена.

– А я не сомневалась в Сане ни минуточки, – Инка отхлебнула из своей чашки, – ты на банкет останешься?

– Не знаю, как пойдёт, – пожала плечами Милка, – а вы?

– Нет, мы не любители этого дела, – сестра поморщилась, – уж лучше в парке прогуляться, или в деревню съездить, там сейчас красота, и погода стоит как нарочно, прям бабье лето.

Сестра мечтательно закатила глаза.

– А что, может и правда съездим в деревню, посидим в беседке до вечера, а когда стемнеет, разожжём камин, будем пить домашнее вино, и болтать, – размечталась я, – поехали с нами, ещё Марго позовём, и устроим бабьи посиделки.

– А поехали, – тряхнув тщательно уложенной головой, решилась Мила, – что хорошего на том банкете, среди этих напыщенных индюков! Я сто лет в деревне не была, и погода такая недолго продержится, может завтра уже дожди зарядят. Всё, решено, едем!

Мы потянулись своими чашками, как бокалами, чтобы чокнуться ими за вышесказанное, но пронзительный, истерический визг, заставил нас одёрнуть руки. Переглянувшись, мы дружно сорвались с мест и побежали туда, где оборвался крик. Сначала, нам показалось что он раздавался из туалета.

– Алина! – выдохнула Милка и принялась открывать одну за одной кабинки.

Но все они оказались пусты, а за спиной у Инки, стоявшей в дверях, с новой силой оглушительно заверещали.

Сестрица уверенно рванула на себя дверь, Милкиного кабинета, и нам открылась картина, настолько сюрреалистическая, что я предпочла опереться на дверной косяк.

Посреди комнаты прижав кулаки к груди, с глазами полными ужаса, не переставая кричать, стояла Алина, а напротив неё, прислонившись к холодной, серой стене, прямо на полу, сидела… Алина… Из небольшой, аккуратной дырочки на её лбу, струйкой стекала тёмная кровь, заливая лицо, капая на открытые плечи, и в глубокое декольте, пачкая серо-голубую, переливающуюся ткань… А та, другая Алина, всё верещала без остановки, на высокой ноте…

Первой опомнилась Инка. Она схватила с подвесного стеллажа вычурную декоративную чашу, с силой грохнула ею об пол и заорала что было мочи:

– Молчать! – в наступившей тишине, она подняла с пола брошенную ею же чашу, внимательно её осмотрела и одобрительно хмыкнула, – даже не погнулась.

– Это не Алина, – дрожащим голосом сообщила Милка, как и я, опираясь на стену.

Инка оторвалась от чашки и удивлённо уставилась на неё.

– Которая из них?

– На полу, – шумно сглотнув, уточнила Милка.

Я отлепилась от косяка, и шагнув вперёд, заставила себя посмотреть в лицо убитой. Да, действительно, не Алина. Цвет волос, причёска, комплекция, а самое главное – платье, всё точь-в-точь как у Алины, но это совершенно точно не она. Уже хорошо, коллективное помешательство, можно исключить. Тогда кто эта девушка, и откуда у неё платье, сшитое для Алины по моему эскизу?

– Это Катерина, моя закройщица. – ответила на мои мысли Мила.

Инка тем временем усадила трясущуюся Алину в кресло, и налила ей воды.

– Видишь, это не ты, – пояснила она, – выпей, и успокойся.

– Девочки, надо вызывать полицию, – обречённо сказала я, – у нас труп.

– Какое счастье! – радостно воскликнула сестра, и мы недоумённо уставились на неё, – какое счастье, что её нашла не я! Иначе Макар меня со свету бы сжил.

– По-почему на-на ней моё п-п-платье? – Алину всё ещё трясло, она глотнула воды и было слышно, как стучат её зубы о стакан.

– На ней не ваше платье Алиночка, ваше на вас. – пояснила Милка, – наверное, она тайком выкроила для себя такое же.

– Мила, вызывай полицию, – распорядилась я, – Алина, а вы позвоните мужу, до начала мероприятия осталось чуть больше часа, он ещё успеет сюда приехать.

Они обе, послушно достали телефоны и принялись звонить. Инка подошла ко мне.

– Ты что-нибудь понимаешь?

– Ничего. Совсем.

– Плохо, – заключила сестра, и увидев, что Алина закончила разговор, взяла её в оборот.

– Алина, вы знаете эту девушку? – ласково спросила Инка.

– Нет, – Алина затрясла головой и всхлипнула.

– А зачем вы в Милкин кабинет запёрлись, стесняюсь спросить? – поинтересовалась сестрица, сверля её глазами.

Мне тоже стало интересно, я подсела поближе к ним и прислушалась.

– Увидела… – Алина снова попила из стакана, и уставилась перед собой невидящим взглядом, – я помыла руки и возвращалась к вам, в примерочную, уже у двери была, оглянулась на стук каблуков, и увидела, как… я прошла по коридору.

Она обвела нас безумным взглядом.

– Сначала я подумала, что там зеркало, и я увидела своё отражение, но шаги, – Алина сглотнула, – я слышала шаги, стук каблуков. Пока я соображала, там раздался хлопок, и другие шаги, как будто кто-то бежал.

– А ты его видела, того кто бежал?

– Нет, я сразу пошла туда, дверь была открыта, и я вошла…

– Мила, у тебя есть второй выход? – я повернулась к Милке.

– Да, через подсобку, – испуганно ответила она, и торопливо добавила: – но он всегда закрыт, мы им не пользуемся.

– А кто-то, видимо, воспользовался, – задумчиво пробормотала Инка, – и этот кто-то знал где она.

– Ты хочешь сказать, что это кто-то из моих? – ужаснулась Мила.

– Я хочу сказать, что нам надо убираться отсюда, пока мы напрочь не затоптали все следы, – тоном, не терпящим возражений, заявила Инка, и мы послушно вернулись в примерочную, дожидаться приезда полиции.

Первым приехал мэр. Милка, к тому времени, собрала всех, своих сотрудников. По причине воскресенья их было всего двое: Ирочка, и портниха, проводившая окончательную примерку.

Мэр был в ярости. У него срывалось мероприятие, тщательно подготовленное и очень для него, мэра, важное. Своего рода, годовой отчёт перед населением о проделанной работе. Он широкими шагами мерил комнату, бросая на всхлипывающую Алину, гневные взгляды. Его свита стояла в дверях с мрачным видом.

– Как такое могло произойти?! – он остановился напротив Милки, – почему именно в тот момент, когда моя супруга примеряла платье?!

– Я не знаю, – с трудом сдерживаясь, ответила она, – я Катерину на сегодня не вызывала, она вообще не работала с платьем Алины.

– Да меня не интересует кто с чем у вас работает! – заорал мэр, и мы все вздрогнули, – почему в вашем учреждении убивают людей, когда здесь моя супруга?!

Милка захлопала глазами, и не найдя что ответить отвернулась. А моя сестрица, до сих пор скромно молчавшая, не выдержала, и спокойно посоветовала распалившемуся градоначальнику:

– Вы не нервничайте так, Олег Евгеньевич, сейчас приедет полиция, и она вам скажет, почему и как. А Людмила, она ведь не полиция, знать этого не может. И вашу супругу она охранять не обязана.

Мэр от удивления даже перестал ходить. Он вперил в Инку свои гневно сверкающие глаза, и лицо его начало наливаться краской. Мне стало страшно за сестру, но предпринять я ничего не успела: к входу, одна за другой, подъехали две машины.

– Ну вот видите, – Инка, игнорируя настроение мэра, нахально ему улыбнулась, – вот и полиция, на них теперь можете орать сколько влезет, если уж вам приспичило непременно на кого-нибудь поорать.

Орать на прибывших полицейских, мэр, почему-то, не стал. Он только настоял на том, чтобы Алину опросили первой. Естественно, перечить ему никто не смел, следователь очень быстро записал показания Алины, и отпустил их от греха подальше.

А вот за остальных он взялся всерьёз и надолго. Нас опрашивали по одному, потом всех разом, но поскольку, мы всё это время были вместе, показания наши совпадали почти дословно, и мы подтверждали алиби друг друга.

С Ирочкой и портнихой Светланой получалась та же история – освободившись после примерки, Светлана пошла к Ирочке, и они всё это время вместе сидели в комнате, где сотрудники обедают, пили кофе и болтали. Больше никого в этот день в доме моды не должно было быть. Почему здесь появилась Катерина, да ещё и в платье как у жены мэра, сшитом тайком, было непонятно.

В общем, у нас всех было алиби, и следователю это страшно не нравилось. Он объявил нам, что не исключает сговора с нашей стороны, и приказал криминалисту снять с нас смывы рук и одежду, на предмет наличия пороховых газов. Мне пришлось снять жакет, Инке блузку, Милке и Ирочке их платья, а Светлане униформу. Хорошо, что мы находились в доме моды, а не на овощебазе, и у Милки всегда было во что одеться. Она предоставила нам невостребованные вещи из прошлогодней коллекции.

– Ну что, – устало вздохнула Мила, когда полиция, выжав из нас все соки, наконец уехала, и она отпустила испуганных девчонок: секретаршу и портниху, – идти на праздник смысла нет.

– Да ну, какой праздник, – согласилась я, – там уже дело к банкету, а мы на него и так не собирались.

Инка подозрительно-задумчиво смотрела в окно, я подумала, что надо бы прервать эту задумчивость, так как последствия мыслительного процесса у моей сестры совершенно непредсказуемы. Но в эту минуту зазвонил мой телефон.

– Марго, – сообщила я, и приняла вызов.

– Девчонки, ну вы где? – с ходу возмутилась та, – я вас жду-жду…

– Ой, Ритуль, прости, у нас тут такое…

Рассказать какое у нас «такое» я не успела, так как сестрица, вдруг резко оживившись, выхватила у меня телефон, и распорядилась в трубку:

– Маргарита, давай бросай там всё, и чеши к Милке в салон, подробности при встрече, она обвела нас многозначительным взглядом, и сообщила: – будем думать.

Марго примчалась запыхавшаяся, но нарядная. Под длинным чёрным пальто, на ней было надето облегающее красное платье чуть выше колена. Каблук её туфель, наверняка превышал двенадцать сантиметров, я всегда поражалась выносливости некоторых женщин, так как каблуки не были моей сильной стороной.

– Что случилось? – едва переведя дух, встревоженно спросила она.

– Так труп у нас, – сообщила Инка, тоже с восхищением рассматривая приятельницу, – ты, Маргош, прям модель.

Марго на комплимент не среагировала, так как первая часть фразы, сбила её с ног в буквальном смысле: она упала в кресло, ошарашенно глядя на Инку.

– Как, опять?!

– Что значит опять? – возмутилась сестрица, – я попросила бы без гнусных намёков, к этому трупу я не имею ни малейшего отношения. Если уж на то пошло, то это Милкин труп.

Марго перевела взгляд на Милу, та нервно мотнула головой, а Инка закатив глаза, пояснила:

– Я имею в виду, труп обнаружился в её владениях, и даже здесь трудился.

– Правда, что ли?! – ужаснулась Марго, сочувственно глядя на Милку, – какой кошмар.

– Да, – подтвердила Мила, – закройщица моя… да ещё это платье…

– Слушай, Мил, а что ты, вообще, о ней знаешь, – вдруг заинтересовалась Инка, – эх, жалко, что менты её личное дело забрали!

– Почему забрали, – удивилась Мила, – я им распечатала.

– Это хорошо, – обрадовалась сестрица, – а знаете что, мы ведь собирались сегодня на дачу, не будем отменять наши планы. Мила, бери с собой личное дело этой закройщицы, и поедем. Только в магазин забежим по дороге, а то у нас с Саней там мышь повесилась. Одни заготовки в погребе. И ни капли стрессоснимателя.

Мы уютно расположились в беседке. Марго нарезала сыр, яблоки и лимон, Инка откупорила «стрессосниматели», я открыла баночку острых баклажанов, а Мила разложила на столе ксерокопии личного дела убитой закройщицы.

– Значит так, – начала Милка, занюхав «Белого аиста» ломтиком лимона, – Субботина Екатерина, тысяча девятьсот восемьдесят третьего года рождения.

– Восемьдесят третьего, – сокрушённо покачала головой Инка, – тридцать семь лет, совсем молодая.

– Да, – согласилась Мила, и продолжила, – родилась, училась, окончила техникум, до моего дома моды работала в ателье «Модница».

– Почему уволилась? – подала голос Марго, – может ниточка оттуда тянется?

– Да вроде бы ничего особенного, уволилась по собственному, рекомендации хорошие…

– Есть чистый лист бумаги? – спросила Инка, наполняя рюмки коньяком, – записывай: номер один, ателье «Модница».

Я поморщилась от запаха коньяка, и налила себе в бокал красного вина.

– Записала? – спросила сестрица, – что там ещё про неё есть?

– Практически ничего, – Милка перебрала бумажки, – разведена, детей нет.

– Адрес есть? Запиши под пунктом два, место жительства, – командовала сестрица.

– Так, я не поняла, мы что ведём расследование?! – возмутилась я, сообразив к чему все эти записи.

– А ты что против? – удивилась сестрица.

– Я против, а главное, что Макар будет против, и ты прекрасно об этом знаешь!

– Так ты ему не говори, – посоветовала Милка, кажется, уже включившись в расследование.

– Бесполезно, – погрустнев, махнула Инка рукой, – Саня у нас врать не умеет. Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления.

– А она что, правда так сильно на жену мэра похожа? – заинтересовалась Марго, – почему вы сначала подумали, что это Пестрова?

– Совсем не похожа, – фыркнула Милка, – я сама удивилась: ладно платье, но у неё цвет волос всегда был русый, а у Алины чёрный. Выходит, что она нарочно покрасила волосы, чтобы быть похожей на Алину.

– Интересно, зачем ей это? – задумалась Инка, – и какого лешего, она делала у тебя в кабинете, в выходной?!

– Ума не приложу, – Милка снова перебрала листочки, затем сложила их в стопку, – всё, больше никакой информации.

– А это что, фото? – Инка потянула лист за уголок.

– Угу, – сунув в рот кусочек сыра, подтвердила Милка, – я укрупнила и распечатала.

– И правда, совсем не похожа, – сестра передала листок мне.

С него на меня смотрела молодая женщина, с пухлыми губами и крупным носом, глаза почти полностью закрывала чёлка.

– Совершенно другой тип лица, – согласилась я, передавая снимок, потянувшейся за ним Марго.

– Слушайте, – разглядывая снимок, заявил Марго, – так я же её знаю. Ну да, точно знаю!

Инка бросила на неё подозрительный взгляд, и покачала головой.

– Какая-то, я бы сказала, нездоровая тенденция намечается, ты не находишь?

– Какая тенденция? – пожала плечами Марго.

– Такая, – многозначительно заявила сестрица, – как только где-то обнаруживается труп, так сразу выясняется, что ты с ним водила знакомство. Это как-то настораживает. Я бы даже сказала, пугает.

– Да какое там знакомство, – принялась оправдываться Марго, – она у меня в аптеке лекарства для сестры покупает. У нее сестра больная, она за ней ухаживает.

– Так, – заинтересовалась Инка, – выкладывай.

– Да нечего выкладывать, – Марго помахала снимком, – сестра попала в аварию, передвигается в инвалидной коляске. Больше ничего она не рассказывала.

– А это уже интересно, – подумав, сообщила сестрица, – за это можно зацепиться. Ладно, девочки, давайте отдыхать, погода сегодня просто чудесная!

Мы до самых сумерек засиделись в беседке, наслаждаясь последними, тёплыми лучами солнца, а когда оно спряталось за лесом, пошли в дом, разожгли дрова в камине, пили вино и старались не думать об убийстве.