Читать книгу: «Чудная Деревня. 1. Начало. 2. Скользкие вершины. 3. Русалочье озеро», страница 5

Сундук Любавы был старинным, она еще в первые дни показав на него засмеялась и сказала,– когда-то я на нем спала и если бы Андрей не сделал второй этаж ты бы тоже, как и все ученицы в этом доме спала бы на нем. – Так то он удобный, но жестковат, да и лучше, что у тебя есть своя комната.

За два вечера она сшила нам по два комплекта брюки шаровары и рубахи, все это на глазок. Просторные длинные рубахи без пуговиц одевались через голову они были с большими разрезами на боках, чтоб было удобно ходить. На рубахах она нашила множество карманов. К этим вещам Любава еще порывшись в сундуке достала пару безрукавок, перешитых из старых курток и тоже с множеством карманов.

– Ну вот,– довольно пробормотала она примеряя готовый костюм на меня,– и не маркое и удобное и стирается легко. – Я всегда себе такие вещи шью на лето по лесу ходить, одежда должна быть свободной и натуральной и тело закрытое, чтоб ни царапин или клещей не насобирать, в синтетике много не набегаешься и коже плохо.

Костюмы, пошитые Любавой и правда были очень удобные и приятные к телу. Мне было в диковинку, что ходить в лес шьют одежду и с нетерпением ждала, когда же мы пойдем. Когда лес зазеленел весь Любава сказала мне.

– Пора тебе с лесным Хозяином знакомиться, зимой он спит и когда, просыпается очень первые дни сердит. – Пока весь лес не проверит и порядок не наведет ходить к нему не нужно.

А лесной Хозяин – это кто? – поинтересовалась я осторожно.

– Леший это, – влез в разговор Прошка,– к нему всегда с уважением надо. – А, то будет кружить по лесу, а то и в чащу глухую заведет, так что не выберешься. – Или вообще не пустит или еще как напакостит. – К Хозяину лесному с почтеньем завсегда надо обращаться. – И главное он хлеб наш любит, ему ж его где в лесу взять,– наставительно рассказывал мне Прошка,– а наш так особенно.

Хлеб Любава пекла в русской печке, очень вкусный, а еще пироги с грибами и ягодами и хранились они в подполе. Хлеб и пироги Любава пекла с расчётом на всю неделю. Караваи же всю неделю лежали на полке у печи под тонким полотенцем и никогда не сохли и не портились.

На следующие утро мы пошли не как обычно по опушку, а выйдя за сад пошли по тонкой еле заметной тропинке в лес. Пройдя немного – вышли с Любавой на небольшую полянку. Любава достала хлеб положила его на пенек и поклонилась.

– Здрав будь лесной Хозяин!

Я тоже поклонилась за Любавой вполглаза осматриваясь вокруг.

– И вам здравствуйте!

И – за дерева вышел забавный старичок. В серых стоптанных валенках, фуфайке и старенькой кривобокой ушанке. Вышел это я образно, он как-то материализовался без шороха и шевеления листвы. Я ожидала его появления и все равно немного охнула.

– Как отдыхалось и все ли в порядке у тебя, – продолжала разговор Любава.

– Да вроде нормально все,– отозвался дед,– а кто это с тобой Любава? – Что – то я не знаю девчонку, что с тобою.

Он бесцеремонно обошел меня со всех сторон насмешливо разглядывая.

– Вот Елену привела с тобой познакомиться, ученица моя она теперь.

–Ох, ты ж как, меня зовут, Архип Пантелеевич,– обратился он ко мне. – Никак ты из чародейских совсем еще древних кровей из рода, который от вроде как от Лады берегини пошел. Он внимательно поглядел на меня,– я думал вас всех уничтожили. – Уж давненько мне твои сестры не попадались. – Ан – нет, жива еще кровь Лады, не тушуйся девонька. – Просто уж не думал, что увижу в своем то лесу, значит – не всех волшебниц посекли, а я и рад этому, дочери в роду Лады все хорошие были и Покон чтили.

– А, за что тогда выбили их? – спросила я,– раз они такие хорошие были.

Старик нахмурился, – а за компанию у чародеев сила большая – особенно в злых руках. – Змеевичи, Кащеевичи разные – все они древних родов и лютые они всегда были и есть до сих пор. – Мы все в общем боялись чародеев, волшебников ли без разницы сильно и за их скверный характер и убивали их при первой возможности, не разбираясь что мы, что люди. – Чародеям доступно больше чем кому-либо, и сила эта зависть побуждает, от того и тебя здесь прячут, скрывают. – Чародеи уж больно живучи, как их не истребляй, а вы волшебницы – дочери Лады должны равновесие блюсти.

– А между нами какая разница? – снова влезла я в его слова.

Мне стало обидно, раз дети Лады вроде к которым я отношусь были хорошими, а повыбили нас за компанию с плохими, так на всякий случай вроде.

– Ну да ладно, часто видеться будем – наговоримся еще, – с этими словами старичок быстро исчез, растворился, как и не было его не став отвечать на мой вопрос.

Любава была огорчена, что я ввязалась в спор с лесным Хозяином. Но ругаться не стала и только помотав головой приложила палец к губам чтоб я лишнего в лесу не болтала. Я и сама удивилась про себя и что меня так задело в словах Лешего, зачем я стала с ним спорить, тем более и не поняла толком кто такая Лада. Первый день Любава показала мне где растут ее делянки, так она называла обычные лесные травы кучно растущие в лесу. Она присматривала за ними и убирала сорняки.

– Видишь тут у меня лопухи обычные, я беру старые, а молодую поросль оставляю на размножение. – А здесь вот клевер хороший, ниже спустимся там клубника растет.

На небольшой солнечной полянке клубники было много.

– А разве это не земляника,– удивилась я разглядывая кустики, внешней разницы не заметила.

– Земляника дальше растет и туда сходим с нее я много листа весной собираю. – А это хоть и дикая, но клубника, здесь так ее всегда зовут, вот посмотри она листом немного отличается.

Мы прошли много лесных делянок за день убирая на них сорняки и сухие ветки что нападали с деревьев за зиму. С непривычки я устала сильно в лесу ходить сложнее чем по ровным дорогам. Тропки узкие, извилистые и неровные и кусты прямо меня хватают и высвободится из них целой и невредимой сложно, – а вот Любава двигалась легко и даже не запыхалась и не оцарапалась.

– Привыкнешь к лесу и будешь еще ловчее меня бегать,-посмеивалась она поглядывая как я в очередной раз застряла в кустарнике который она прошла не зацепившись ни разу.

Ныть я не ныла, но к вечеру еле ноги волокла вместе с вязанкой хвороста, потихоньку потирая поцарапанные в кровь руки и ноги.

Вернулись домой, Любава строго сказала обмазывая меня мазью, – Елена больше так не делай, в смысле никогда не спорь с Хозяином леса. – Я больше напоминать не буду, пока ты здесь чужая и можешь себе навредить. – Вопросы задавай пока только мне пока совсем не освоишься. – А Хозяин любит дразнить, а ты и не поддавайся, не показывай свою слабость никому и никогда и тебя он сегодня помучил от души. – Все корни тебе под ноги собрал и кустарниками тебя тоже цеплял, но хорошо, что ты помалкивала.

Я извинилась и правда мне было и самой не по себе, чего ж я так сделала, и сама уже поняла, что Хозяин мне вредил.

И сразу спросила Любаву,– а о каких чародеях лесной Хозяин говорил.

Любава призадумалась, – ты же сказки читаешь?

Я закивала головой.

– Вот,– продолжала она, – в сказках много того что было когда-то по-настоящему, род Змеевичей пошёл от Змея Горыныча. – Кощеевичи сама понимаешь от Кощея бессмертного. – А, еще есть чародеи, которые род ведут от Соловья разбойника, все они силу получили от темных богов. – Зла много творили и в сказки попали чтоб люди о них не забывали, а много я и не знаю про них, – закончила она разговор.

–А Лада кто такая?

Любава устало улыбнулась,– позже Елена, позже.

Первый день в лесу оказался сложным и теперь я помалкивала, только слушая рассказы Любавы как правильно подходить к той или иной травке. Долгое время я еще уставала сильно, хоть Лесной Хозяин больше мне не вредил, все равно без привычки было тяжеловато ходить весь день. А одежду которую Любава мне нашила я очень быстро оценила, как невероятно удобную и карманов которых казалось очень много, не всегда хватало. Только совков и лопаток у нас несколько штук, некоторые корни только деревянной лопаткой копать надо, а есть такие корни которые только железом возьмешь и все нужно знать и запоминать. Травы собирать – та еще работа, есть и колючие травы и ядовитые. Некоторые травы режут руки как бритвой, и колючие очень, а кой какие растения надо брать только с корешком. Ядовитые травы Любава заворачивала в тряпицу, что б они не смешивались и сок не пролили на другие травы. Еще мы собирали росу, о это еще та забота, для сбора росы вставали очень рано, чтобы собрать до первых лучей солнца и только в определенные дни. Заполнить маленькую баночку было нереально трудно. Мокрыми красными руками тянешься к капельке росы висящей на травинке пузырьком, а капелька дрогнула и мимо пролилась и так в серости до первых лучей солнца поклоны траве бьешь. Выйдешь с поляны мокрой и продрогшей в обуви хлюпает, а потрясешь пузырек и обидно набрала то совсем немного.

Но Любава была довольна,– я столько никогда не набирала,– радовалась она, – вдвоем мы с тобой все ловко делаем. – Нам теперь на все отвары и мази хватит.

В лес обычно уходили на весь день, Любава быстро и легко двигалась и никогда не сбивалась с дороги, мне пока до нее было далеко. Я же сразу плутала если теряла ее из виду. Любава не сердилась и частенько давала мне возможность отдохнуть, рассказывая о травах какие мы собирали.

– Вот это Яснотка,– говорила она теребя невзрачный кустик,– это растение в разные отвары идет и для обезболивания, и от желудочных болей хорошо помогает если правильно приготовить. – А, вот Лютик он ядовитый, но с ним мази замечательные получаются. – Вот завернем его отдельно и положим так же отдельно, чтоб он травы не перепортил.

Работы летом у нас было много и разной, как-то между походами в лес мы с Любавой посадили огород, так немного. Несколько кустов томатов да огурчиков немного, и лук с петрушкой, куда же без них. Вычистили небольшой сад, я белила стволы яблонь и груш, а Любава ловко шуровала ножовкой отпиливая лишние ветки и поросль на плодовых деревьях.

Когда все вокруг зазеленело сколько вокруг оказалось интересного и нового. Живые изгороди у домов из шиповника зацвели махровыми цветами розового, белого, красного и фиолетового, желтого цвета, красиво невероятно. А еще и сирень всех цветов между домами добавила сказочной красоты. Чудная деревенька стала фантастически яркой и нарядной. Любава тоже принесла откуда то рассаду цветов которую мы высаживали в огромные горшки и расставляли на крыльцо и по нашему дворику. Любава между делом рассказывала.

–Это не шиповник, а дикая роза,– показала она рукой на изгородь,– она не только для красоты, но и для защиты дома. – Запомни, ограду из дикой розы не пройдет ни вампир, ни вурдалак.

Как? – и они существуют,– ужаснулась я.

– Еще как существуют правда здесь их никогда не было, но защита не помешает. – А, сирень имеет свойство защищать дома от энергии плохих людей от злого глаза и порчи. – Здесь даже в клумбах в основном мы сажаем цветы и растения – защиту. – Хочется, что бы наша деревенька в таком виде как сейчас существовала долго,– продолжала она рассказывать. – Стараемся, что бы было не только красиво, но и польза была.

У меня было столько вопросов к Любаве, но первые дни я так уставала что сил хватало только добраться до кровати. Еще было чувство глубокого разочарования, я в деревне колдунов, а занимаюсь обыденной и тяжелой работой. Но я уже не совершала ошибок и помалкивала.

Третья глава.

Недалеко от нашего дома была узкая просека, почти дорога. Летом в сухую погоду по ней можно было проехать и на машине дорога вела в маленькую деревушку Баево, а оттуда уже шла грунтовка на город Морша. Наш дом с Любавой изначально построен был ближе всех к дороге. Вернее, он сейчас наш с Любавой, а когда-то очень давно еще первая знахарка Чудной деревни строила дом так, чтоб к ней могли прийти обычные люди за лечением. Любава часто повторяла, что дом знахарки наш дом встал раньше Чудной деревеньки и поэтому мы немножко здесь на особых правах. Нам разрешено принимать посетителей, а все остальные жители на заработки ездят далеко. Вход обычным людям в Чудную деревеньку закрыт, да и видят они только домик знахарки, а войти в него им невозможно на пути магический барьер. Поэтому домик где Любава принимала больных был за чертой поселка. Я пока этого не понимала, как так может быть решив, со временем во всем разберусь. Слишком много информации сваливалось на меня каждый день и работа вдобавок тяжелая. Я старалась пока просто все запоминать.

И вот однажды, когда мы вернулись из леса то увидели у домика старенькую машину Ниву.

– О, к нам приехала на лечение Наталья, – обрадовалась Любава. – Будешь помогать мне ухаживать за ней, она моя давняя знакомая, а с твоим то даром, может и поможем ей. – Я, то ей лучше помогаю чем врачи в больнице, а вот вылечить совсем не могу, а ей с каждым годом хуже и хуже и я, то ей последние пару лет только боль облегчаю.

Мужчина помог выбраться из машины полной, очень невзрачной, опухшей женщине с толстыми ногами, она двигалась очень скованно и шла с трудом. Суставы на руках и ногах были раздутые и отекшие. Я поздоровалась с ними и понесла травы на сортировку, а Любава осталась договариваться с приезжими.

Переговорив с Любавой,– мужчина стал споро вытаскивать из машины мешки свертки и складывать их во дворе, перетаскал все быстро попрощался с женой и уехал. Женщине трудно было от боли идти, и Любава помогала ей войти в летний домик.

– Отвлекись пока Елена, – позвала она меня,– приготовь постель нашу гостью растрясло ее нужно скорее уложить. – И поможешь мне лекарство приготовить, все остальное потом сделаем, – приказала Любава хлопоча около женщины.

Я быстро принесла постельное белье из дома. Любава достала матрац из-под крыши бани. Сено в домике мы с ней вдвоем сбили в плотную кучу и сверху сена застелили матрац. Я заправила простыню, принесла подушку и одеяло и развела огонь в печи. Гостью ощутимо знобило, а вечерами было еще довольно прохладно. Любава помогла ей переодеться, умыться и уложила ее в постель.

– Ты отдохни часок Наталья, а там и мы все приготовим.

Пока Любава занималась гостьей, я перетаскала все, что привез муж Натальи в дом. Некоторые свертки были очень тяжелые, а чтоб отнести мешок я ждала Любаву. Мешок с мукой и вдвоем мы с ней еле втащили в дом.

В доме Любава сказала Домовому Прошке, что бы он разобрал и разложил все продукты, что привезли нам гости.

– Нам с Еленой некогда, а продукты надо срочно разобрать вдруг, что там скоропортящееся есть.

А мне пояснила, – платит каждый больной чем может. – Кто продуктами, а кто деньгами и, кто сколько может, некоторым людям вообще нечего дать, но я и их лечу. – Мы для людей иногда последняя надежда и отказывать больным нам нельзя. – У нас своя Госпожа и такая жизнь это наше ей служение. – А Наталья всегда много всего привозит и муку, и сахар с крупами.

– А, кто она наша Госпожа, – тут же спросила я.

– Сама ее увидишь тогда и поговорим о ней, а пока не отвлекайся,– поторопила меня Любава.

Прошка шурша пакетами заскрипел – вона и конфеток, и пряников сколько в этот раз положила, видимо совсем ей плохо. – И масло сливочное свежее и сметанка свежая.

– Да уж точно ей не легко у нее кости больные и отеки и – за этого. – Ей надо сперва отвар, обезболивающий приготовить боль снять, а потом мазь и зелье,– задумалась Любава. – Ты будешь делать отвар Елена и постарайся хорошо, видишь же как ей плохо, а моих сил не хватить ей помочь, попробуй ты хуже ей не будет.

И мы принялись за работу, печь уже была растоплена Прошкой. Для приготовления отваров у нас был приспособлена небольшая эмалированная глубокая чаша и я сразу же поставила ее на край печи. У нас были заготовки – настойки из ядовитых трав они все были подписаны и хранились отдельно в маленьком сундучке под кроватью Любавы. В отвар шли многие из них, и Любава каждый раз сама лично приносила сундучок. Передавала каждый пузырек мне в руки внимательно наблюдая за мной все ли я возьму правильно и считая вместе со мной капли падающие в отвар. Рецепт я прочитала заранее. И быстро собрала все пузырьки, что пойдут в зелье расставив их по порядку на столе для удобства и положила рядом несколько трав пучками. Все строго по рецепту. И проверив все ли на месте еще раз подвинула тазик на огонь и начала работу. Немного волновалась, до этого я готовила только учебные простые настойки, а тут, что я наварю будем давать живому человеку. Даже страшно мне было немного, но глянув на Любаву которая кивнула мне я собралась с духом и принялась за работу. И теперь, один за другим ингредиентом заполняла эмалированную чашку, стоящую на огне и проговаривала все, что делаю вслух.

Помешивая варево деревянной лопаткой читала, – иду я больная по росе холодной, болезни оставляю, здоровье поправляю….

По мне так дурацкий наговор, но Любава следила, чтоб все слова я произносила четко, не запинаясь.

Все, теперь питье закипало, и я помешивая равномерно густой зеленый отвар стала читать затворяющий наговор и на последних словах,– и затворяю своей волей, – я вдруг почувствовала, как огонь во мне вспыхнул ярким пламенем и пробежав по руке стал стекать в отвар не тонюсенькой ниточкой, а огненной рекой.

И цвет питья изменился стал молочном сверкающим, опалесцирующим. Видимо моя жалость к Наталье дала питью необычную силу, и я теперь только поняла, как правильно нужно это делать.

Любава очень была удивлена. – Я слышала,– сказала она, – сила придает такой цвет, но видеть не видела, – моих то сил на такое не хватает.

Она стала переливать отвар любуясь необычным цветом. Прошка тоже глядел с интересом и решил сначала лекарство нужно опробовать на нем. Любава не споря дала ему выпить глоток и Прошка попробовав отвар помолчав минутку довольно улыбнулся.

– Это правильный отвар, такой как должен быть в идеале. – Давно не было таких сильных волшебниц в этом доме.

– Вот хорошо то как,– обрадовалась Любава, – увидела сама болящую и сразу приготовила как надо. – У меня такой отвар никогда не получался, правильно я тебя к себе взяла есть у тебя способности будешь лучшей знахаркой и учишься ты быстро.

С этим настроем мы стали готовить мазь и зелье. Второй раз сила уже послушно стекла с моих рук, так как надо. Мазь и зелье имели глубокий насыщенный цвет. Мазь получилась перламутровой с резким неприятным запахом, но Любава сказала, так и должно быть, а у нее и цвет, и запах получались гораздо слабее.

– Так и дар у меня совсем слабый,– пожала она плечами, – а зелье то, какое красивое глубокий изумрудный цвет и даже переливается. – Я просто уверенна теперь если мы и не вылечим Наталью, то все равно поможем ей намного лучше, чем врачи. – Пойдем к Наталье,– позвала меня с собой Любава,– я дам ей отвар, а ты руки и ноги Наталье смажешь мазью и если что почувствуешь мне потом расскажешь. – Тебе надо приучаться еще и видеть болезнь поэтому будь внимательна и прислушивайся к своим ощущениям.

Так мы и сделали. Отвар Любава перелила в стеклянную баночку. Примерно одну десятую отвара отлила в стакан и разбавила водой.

– Такие отвары,– сказала она, – даю сама и никогда не даю с собой как бы меня не просили. – Травы здесь ядовитые дозировка строгая нужна, а то выпьет болящий больше чем можно, – да помрет. – Нашим людям что ни говори, а всегда все по- своему делают. – Какая мол разница, две или пять капель упадет, а потом винить всех вокруг начинают, но только не себя и дурость свою.

Когда мы вошли к Наталье в летний домик, она лежала бледная было видно ей легче не стало. Любава осторожно приподняла ей голову и влила в рот ложкой отвар.

– Пей, скоро легче станет,– и села у нее в изголовье наблюдать за мной.

А я присев на постель рядом с Натальей осторожно стала мазать ее безобразно распухшие руки и почувствовала, что она была совсем плоха. Ее знобило как от холода и судорогой сводило руки и ноги от боли, я почувствовала это, каждое мое прикосновение вызывало у нее боль, но она старалась терпеть, изредка закусывая губу что – бы не закричать. Я старалась прикасаться к ней как можно легче и осторожней. Намазав ей руки стала обертывать их чистыми тряпицами. Сначала я ничего не ощущала, а потом почувствовала, как снова огонь побежал по моим рукам, и я увидела красные мерцающие пятна они буквально горели во всем теле Натальи, связанные между собой как сеть. Я вдруг подумала, если мы это не сможем вылечить, то Наталья скоро умрет. Огонь с моих рук потянулся к этим пятнам стал впитывался в них и как бы стал прижигать их. Пятна стали бледнеть и пульсировать, но их было – слишком много и вдруг усталость накатила на меня в глазах потемнело я чуть покачнулась. Любава, увидев это резко встала и дернула меня за руку от Натальи.

– Все Елена, на сегодня хватит пошли в дом. – А, ты Наталья лежи, – я позже зайду к тебе, – распорядилась Любава немного испуганно.

Мы, пошли в дом, Любава придерживала меня, ноги у меня заплетались как у пьяной, а еще – тошнило и кружилась голова. Любава стала расспрашивать меня, что видела я как могла ей все рассказала.

Любава задумалась потом сказала,– ты сразу много сил отдала, а ты непривычная. – Дальше легче будет и научишься свои силы дозировать, а сегодня иди, отдыхай и поесть тебе хорошо сначала надо и чаю сладкого выпей обязательно. – А, я за Натальей присмотрю, понаблюдаю, как она будет после твоего лечения. – За раз такое все равно не вылечить и ей тоже может стать плохо. – Утром также ей поможешь только сил много в нее не вливай, а то и тебе и ей плохо будет. – Болезнь у нее застарелая и очень осторожно лечить надо, не торопиться. – Тем более организм у Натальи изношенный болезнью и если ты ее будешь быстро лечить, то может сердце сорвешь ей или печень не выдержит. – А, лучше потихоньку не торопясь, если все пойдет нормально, то она поживет тут сколько надо.

Я еле до кровати дошла и есть не стала, но мне было приятно, что могу помочь и знала, чувствовала Наталье сегодня стало значительно легче. Утром я встала здоровой и отдохнувшей только очень голодной и сразу побежала вниз узнать, как дела у Натальи. Любава радостно возилась на кухне накрывая на стол.

– Все хорошо я только от Натальи,– сказала она, только увидев меня,– подожди сначала поешь, потом к больной пойдешь. – Смотрю ты вчера и есть не стала так нельзя запомни, сама заболеть можешь, а тебя то уже как лечить? – Вымоталась ты милая и я только поэтому вчера тебя будить не стала, чтоб ты поела.

Я так быстро еще не завтракала, так хотелось глянуть, как себя чувствует Наталья все – таки она моя первая пациентка. И правда зайдя в летний домик и увидев Наталью удивилась, ужасные отеки на ее ногах и руках сошли за ночь, хотя суставы были распухшими и болезненными. Наталья улыбалась и неверующе рассматривала свои руки и ноги.

–Так хорошо сегодня спала, – рассказывала она мне тихо, пока я снова накладывала ей мазь на руки и ноги. – И на ноги встала боль терпимая я даже походила немного, а то я так устала колодой себя чувствовать и обузой в семье.

Я прислушалась к ней краснота не исчезла, но стала меньше и светлей.

– Вы вылечитесь, – вдруг вырвалось у меня, – полностью.

Наталья засмеялась, – это невозможно я столько докторов обошла, мечтаю только, чтоб боль была терпимей. – Таблетки что доктора мне выписывают уже давно не помогают. – Вся надежда на Любаву и ее снадобья, но и то в последнее время и Любава с моей бедой не справлялась надолго.

Я не стала с ней спорить, к тому же и сама сомневалась, что смогу Наталью вылечить полностью уж очень ее болячки были запущены. Дня через три Наталья стала выходить во двор и даже прохаживаться рядом с домиком.

– И как вы тут живете вдвоем в лесу, страшно ж, наверное,– спросила она меня. – Вы в такой избушке, завалюшке живете,– она протянула руку к нашему красивому дому. – Может вам, куда переехать лучше, да дом хороший купить.

И я поняла, она видит наш дом совсем иначе, а Чудную деревню не видит совсем видимо это морок и защита так работают.

– Тогда почему я не вижу, так же как Наталья,– спросила я тут же у Любавы, а та ответила призадумавшись,– да наш ведьмак Питирим так мороком закрутил, а что ты не видишь, так же как Наталья так ясно же, ты волшебница и морок тебе не помеха. – Ко мне, часто больные люди приезжают и лишнего им видеть не надо, а то любят языками болтать почем зря. – А, я здесь привыкла работать мне где-то искать больных непривычно. – Для нас знахарок всегда исключение было, я уж тебе говорила, вот мороком Питирим постоянно все покрывает. – А, то ведь будут сплетни, да сказки про странную деревню нести, а так люди едут к Любаве лекарке, которая одна в лесу живет в худой избушке.

Наталья была моей первой пациенткой, и я видела, как ей с каждым днем становиться лучше, она стала свободно ходить, нагибаться. Унылое выражение ушло с лица вместе с отеками, и она оказалась еще молодой женщиной и довольно симпатичной. Столько своего огня я в нее влила по незнанию, что она теперь точно болеть ничем не будет и проживет дольше, – почему-то уверенно решила я. Через две недели я уже не видела красных клякс на теле Натальи, ни одной. Теперь ее тело светилось ровным розовым здоровым цветом, и я решила она полностью выздоровела. Наталья, почувствовав себя хорошо с восторгом помогала нам с огородом и садом, а по вечерам перебирала травы которые мы приносили из леса с удовольствием ковыряясь в земле и курятнике, хотя Любава ругалась на нее и все пыталась ее уложить в постель.

– Как хорошо то на своих ногах и без боли,– со слезами постоянно приговаривала она,– Любава не сердись руки соскучились по обычной работе. – Я б так и ходила постоянно, но пока устаю, столько лежала последнее время что ноги то отвыкли.

Муж Натальи приехав за ней, сначала не узнал ее, а потом восторженно оглядев Наталью со всех сторон стал горячо благодарить Любаву. Наталья тоже обнимала то Любаву, то мужа и уехали они очень довольные и счастливые и мне было приятно, что я сделала впервые в жизни что – то такое значительное и замечательное. Я сама вылечила женщину от тяжелой болезни, сама. Это настолько невероятное чувство ведь я знала Наталья умирает, а я еще совсем девчонка вылечила ее полностью. Несмотря на усталость, мне было так приятно и хорошо, невозможно выразить словами смесь всех эмоций, что я испытывала. Эйфория от моих возможностей, о таком я и мечтать не могла и тем более представить.

После Натальи к нам стали тянуться люди из ближайших деревень, как говорила Любава,– болящие, но тяжелых больных, как Наталья пока не было. Люди приходили с застарелыми простудами и осложнениями с болями в желудке в основном от неправильного питания. Кто жил день-два в нашем домике, а кто- то уходил домой в тот же вечер. Все – таки дорога к нам длинная и доходили до нас люди которым действительно нужна была медицинская помощь. На десяток деревушек в округе не было ни одного врача. Некоторые пациенты задерживались подольше, иногда на неделю. Это и молодые женщины с воспалительными процессами и люди среднего возраста с болями в спине и ногах. Любава радовалась тому, что она может помогать со мной лучше и намного эффективней, чем прежде, а также что нам стали приносить за лечение не только продукты, но и деньги. Причем приносили деньгами чаще и больше в разы чем раньше Любаве и все благодаря слухам о Наталье. Все в округе знали она умирает и когда Наталья вернулась от нас резко поздоровевшей, да красивой это потрясло людей. А еще оказалось, что Любава семейным парам которые давно живут вместе делает капельки для мужчин на мужскую силу, оживляет отношения в браке. Очень популярным средство было и раньше у нее и всегда пользовалось спросом. Хоть меня и удивляло то что капельки были для мужчин приходили за ними почему-то всегда только женщины. Я тоже занялась их изготовлением и женщины потянулись косяком, странно хихикая они частенько выставляли меня из комнаты летнего домика и о чем-то возбужденно смеясь рассказывали Любаве.

Ну я не понимала тогда этого, а Любава посмеивалась надо мной после их ухода приговаривая,– благодаря тебе Елена мы теперь точно с голоду не помрем, ежели и лечить никого не будем, вон как удовольствия то дороже стоят и … семью хранят.

И то, что знахарка стала лечить намного лучше как-то автоматически подняло плату за настойки и те же капельки и еще микстуры. Микстуры от кашля брали про запас отдельно, состав там был совсем простой, и мы отдавали их всем желающим. Хотя Любава, как и прежде никогда не назначала цену и не требовала оплаты, люди сами определяли расценки.

Вечерами довольный домовой Прошка сортировал и раскладывал принесенные подарки, а Любава (если приносили) деньгами, то она их складывала в небольшую красивую шкатулочку по купюрам и приговаривала.

– Вот как хорошо и вылечили, и заработали, осенью Елена тебе все новое купить надо, а то в зиму ты без ничего, да и мне уже можно что ни будь прикупить будет экономить не нужно. – И продукты нам теперь в зиму не покупать, все уже есть. – Всего нам наносили даже больше чем надо.

Я стала привыкать жить в Чудной деревне привязалась к Любаве. Никогда я не чувствовала в ней зла и лжи. Она даже сердиться ни на кого долго не могла, и она делала все чтоб я себя чувствовала в семье родной. Но я все равно скучала по бабушке и часто думала о ней, как она там справляется без меня, она совсем ведь старенькая. Мы с бабушкой семь лет прожили вместе и привыкли заботиться друг о друге и выживать вместе. Что уж говорить, жизнь нас обоих не баловала и у меня было скверное чувство, что я ее бросила одну и беспомощной. У меня – то сейчас все хорошо, а как она там живет ходит ли сама, я очень за нее боялась.

Любава чувствовала мои страхи и переживания и говорила мне часто,– знаю, что тебя гложет, но если б с ней что случилось, я бы знала. – Нельзя тебе к ней терпи пока, я соседям заплатила они присматривают за ней и все необходимое ей покупают и приносят, и убираются в доме. – Дай бог еще увидитесь поверь, она рада за тебя, а пока главное для тебя Елена учиться.

Где-то в середине лета я первый раз познакомилась с нашим соседом. За это время что я жила в Чудной деревне, обитателей ее я видела только издали, но памятуя слова Любавы никого не рассматривала. В самой деревеньке то я и не была, незачем мне было там ходить пока. Хотя посмотреть все очень хотелось. Вся наша жизнь с Любавой летом проходила в лесу, да в гостевом домике с больными и в гости за это время к нам никто не заходил. И как-то вечером зашел в наш дом мужчина без стука свободно, я поздоровалась с ним он в ответ небрежно кивнул. Я к нему присматривалась осторожно гадая кто же он, да и выглядит так как городской житель, высокий статный мужчина уже в возрасте. Седые волосы, темные пронзительные глаза, борода короткая седая, ухоженная. Одет он просто и нарядно, светлые брюки и белая рубашка и все чистое и наглаженное. Наша деревня была без электричества и наглаженные вещи вызвали мое естественное удивление. На меня он смотрел с интересом, но со мной не заговаривал прошел и сел к столу поздоровавшись с Любавой спросил.