Читать книгу: «Пряник и Пшёнка», страница 3

Глава 5. Ольга

Вечер плавно перетек в ту стадию, когда все еще ужинали, общались, но вместе с тем занимались своими делами.

Артём периодически залипал в телефоне, его родители начали всё больше времени уделять друг другу и своим разговорам, Варя ушла в гостиную заниматься обустройством кукольного домика, а Соня крепко занялась мной. Взобравшись ко мне на колени и приказав держать ее крепче, она водрузила на меня еще и свой маленький чемоданчик с косметикой. Похоже, от активного жевания у меня сполз макияж, раз мой стилист решил не медлить и поправить его незамедлительно.

И снова прямо передо мной находилось маленькое сосредоточенное личико с пухлыми щёчками, которые так и хотелось зацеловать. Но так как я для этой семьи человек посторонний, то приходилось всеми силами сдерживать свои ути-пути и лишь разок поправить маленькой принцессе волосы, которые выбились из хвостиков за вечер.

– Я снова красивая? – спросила я, когда Соня закончила и теперь с милой улыбкой разглядывала свои труды на моем лице.

Артём слегка подался вперед, чтобы заглянуть в моё лицо.

По слегка приподнявшейся брови стало понятно, что я «божественно прекрасна». Ну, и ладно. Это всего лишь детская косметика, которую можно легко стереть влажной салфеткой.

– Товарищ полковник, а давайте сделаем семейное фото, – елейным тоном подкатила к своему мужу Марина Олеговна.

Муж, естественно, оказался не в восторге. Артём тоже. Похоже, всем мужчинам не нравится фотографироваться, а вот девочки от этой идеи оказались в восторге и уже занимали места на коврике в гостиной.

Одна только я думала, что нам с этой семьей точно не по пути, ибо здесь есть полицейский, а мой старший брат заработал всё, что у него есть – и, наверняка, до сих пор зарабатывает – не самым честным образом.

– Я хочу с Олей! – требовала меня Варя.

– Я тоже хочу с Олей! – не отставала Соня.

Чтобы девочки из-за меня не подрались мне пришлось сесть между ними на пол. Марина Олеговна устанавливала стойку и крепила к ней свой телефон.

– Итак, у нас есть три секунды, – забежала женщина за меня и встала между Артёмом и Михаилом Захаровичем. – Все говорим «птички».

Девочки громко и чётко сказали «птички», а вот от мужской половины я услышала «титьки», да так радостно и громко, что самой захотелось повторить.

– И ещё раз! – потребовала Марина Олеговна.

И снова «птички-титьки».

– Тёма, а сфотографируй нас ты, – попросила Варя.

– Да, ребята, – поддержала её идею мама. – Сфотографируйтесь все вместе, а мы пока с папой… – после этого последовали неясные жесты ее рук. Что именно она хотела этим сказать, было неясно, но зато было понятно, что наша с Артёмом задача на ближайшие минуты – отвлечь девочек от действий родителей.

Недолго думая, Артём сел рядом с нами на пол. Пришлось отвалиться затылком на его плечо, чтобы попасть в кадр.

– О, боже! – рассмеялась я, увидев, насколько я «красивая» была весь этот вечер. Меня будто на бездорожье красили. Помада убегала за контур губ, цветные тени зеленого, розового, голубого и даже фиолетового цвета были не только на верхних веках, но еще и на нижних, и немного на щеках.

– Мне еще неделю кошмары будут сниться, – произнес Артём вполголоса, на что я мягко толкнула его плечом.

Соня сразу повисла на моей шее, а Варя переметнулась к Артёму.

– Я тебя очень сильно люблю, – сказала она своему братишке и чмокнула в щеку, крепко обняв.

Парень мило улыбнулся в ответ – зрелище невероятное. Не потому, что я начала млеть от его улыбки, а потому что уже свыклась с тем, что этот парень так мило улыбнуться никогда не сможет.

– А я тебя люблю, – пролепетала маленькая Сонька в моих руках и крепко-крепок обняла меня за шею.

– Ты ж моё солнце, – обняла я ее в ответ и мягко прижала к себе. Прелесть, что за детеныш.

– Говорим «птички» – скомандовала Варя, и я снова отвалилась на широкое плечо парня, заглянула в кадр. Четыре улыбки застыли на фото, а затем Артём сделал еще несколько фотографий, чтобы девочки могли еще немного попозировать и не мешать родителям делать то, что они там делают.

В кухонной зоне погас свет. Солнце за окном еще только опускалось к горизонту, так что темно в доме не стало, но зато образовался приятный полумрак, в котором было отчетливо видно, как горят свечи на торте.

– Торт! – взвизгнули девочки и побежали к столу. Я так быстро встать не смогла бы, поэтому с грацией объевшейся черепашки с задницы перекатилась на руки и оттуда уже встала на ноги, гордо проигнорировав руку парня.

Пусть не прикидывается хорошеньким. Даже на сытый желудок я помню, какой он говнюк.

Естественно, никто возражать не стал, и свечи на торте задули девочки. Они же сцарапали с торта весь декор, а недоеденные ими куски основного торта достались их родителям. Сами же девочки, съев всё, что для них было самым вкусным и интересным, вновь вернулись в гостиную и продолжили свои игры.

К счастью, даже без декора торт оказался просто бомбическим. Если бы мне позволяли приличия, я бы запросила ещё кусок, а то и два.

– Слушай, Оль, а приезжай в следующие выходные к нам. Приедет моя подруга Лена со своей семьей. Устроим барбекю, как раз новую беседку опробуем, а-то мы в ней еще не собирались…

– Я подумаю, – ответила я уклончиво.

– Тём, – требовательно обратился Михаил Захарович к сыну.

– Посмотрим, бать. Учёба, работа…

– Так мы вечером соберемся. Там буквально пару часов, – продолжала уговаривать Марина Олеговна. – Посидим приятной компанией. Да, и вообще, приезжайте к нам почаще. Мы всегда рады.

Мы с Артёмом молча переглянулись, прекрасно понимая, что меня здесь больше не будет. Но ничего конкретного отвечать не стали.

Ближе к девяти часам вечера, когда я поняла, что нахожусь в этом доме почти четыре часа, Варя и Соня начали зевать и тереть глазки.

– Мои прянички спать захотели? – погладила их Марина Олеговна по головам.

– Мои камазики, – деловито заявил Михаил Захарович и подхватил обеих девочек на руки. – В ванну и отбой, малявки?

– И сказку!

– Конечно, – согласился глава семейства.

– Только нормальную, Миш, – внушительно произнесла Марина Олеговна. Словно припоминая мужу что-то.

– Спокойной ночи, девочки! – помахала я им рукой, пока папа нёс их на второй этаж.

– Спокойной ночи! – бодро отреагировала Варя.

– Поси носи, – более сонливо ответила Соня, обмякнув на отцовском плече, по которому комично растеклась ее пухлая щечка.

Пока Михаил Захарович и Тёма купали девочек, я помогла Марине Олеговне убрать со стола и помыть посуду. Она сопротивлялась, но я была непреклонна. К тому же, это единственное, чем я могла бы ей отплатить за прекрасный ужин.

Наверное, не стоило надеяться на то, что я могу уйти из этого дома с пустыми руками. Едва мои ноги вновь попали в туфли, которые я, к счастью, догадалась отмыть от крови еще в ванной, как Марина Олеговна вышла ко мне из кухни с пирамидой пищевых контейнеров с цветными крышками.

– Маруся, у нас всё есть, – вздохнул Артём.

– А это не тебе, Тём. Девочка в общаге живет, а я помню, какого это. Так что это всё Оле. Держи.

Меня не спрашивали, хочу я или не хочу, мне просто всунули в руки контейнеры и повесили пакет с чем-то на оттопыренный палец.

За ворота нас провожали родители Артёма. Ещё раз обняв и поздравив сына, они неожиданно для меня, которая уже практически уселась в машину парня, обняли и меня тоже.

– Обязательно приезжай к нам, когда захочешь, – улыбалась Марина Олеговна.

– До скорого, – кивнул мне Михаил Захарович. Такой же скупой на эмоции человек, как и его сын. Хотя нет, мужчина повеселее будет.

– До свидания, – махнула я им рукой и села в машину, где, нервно постукивая пальцами по рулю, меня уже ждал Артём. – Пока! – махнула я еще раз его родителям, пока мы выезжали на дорогу.

Михаил Захарович приобнял жену за плечи и, похоже, просто ждал, когда мы отчалим, и они смогут нормально отдохнуть и расслабиться.

Улыбка с моих губ не сползала до самого выезда из посёлка. Я не помню, чтобы хоть один праздничный ужин, в котором я принимала участие, был таким же уютным и по-семейному тёплым. Я будто уже сто лет знакома со всеми этими людьми. Да, у нас с братьями тоже бывали семейные посиделки, но в основном они проходили на приколе или за обсуждением проблем, а сегодня я почувствовала, что такое ужин в полноценной счастливой семье.

Только хмурый хрен, сидящий рядом со мной за столом, а теперь за рулём, выбивался из общей атмосферы.

– Пристегнись, – выронил Артём небрежно, для чего ему пришлось отвлечься от дороги, чтобы бросить на меня раздраженный взгляд.

– Как скажете, мой белый господин.

Покорно пристегнулась и сложила ручки на коленях. Мало ли, какие еще могут быть настроения у сына полицейского. Вдруг он шмальнёт в меня.

– А ты, вообще, улыбаться умеешь? Ну, знаешь, так чтобы искренне, не злорадно и не только своим сестрёнкам, – повернулась я к парню и специально стала на него пялиться. Даже голову чуть набок склонила, чтобы удобнее было его раздражать. – Просто все твои такие милые, улыбчивые. Даже твой папа оказался улыбакой. А ты… тебя будто подкинули в счастливую семью.

Артём ничего не ответил. Ноздри его слегка раздулись, не по-доброму заиграли желваки.

Я что-то не так сказала? Шутка не удалась?

Дабы избежать возможного конфликта, и, так и не дождавшись никакого ответа, я отвернулась к окну, чтобы молча смотреть в закат.

– Кстати, а почему «Маруся»? – не выдержала я уже через несколько минут. – Это как у «Фиксиков» папус и мася вместо папы и мамы?

– А как я её должен называть?

– Ну, не знаю. Мамой, например. Вроде, так называют женщину, которая тебя родила…

– По-твоему, во сколько она меня родила? В десять? – посмотрел на меня, как на идиотку.

– Полшестого, – буркнула я раздраженно и снова отвернулась к окну.

Согласна. Сглупила. Но и Артём тоже хорош. Из душки за семейным столом снова превратился в душнилу.

– «Фиксики», – злобный смешок покинул его легкие. Парень явно хотел сказать мне пару резких и очень матерных слов, но вместо этого смотрел перед собой и нервно разминал шею. – Моя мама умерла, когда мне было семь. Маруся – это новая батина семья.

После короткого, но весьма доходчиво пояснения, всё стало ясно.

И тот факт, что Артём рассказал мне это, скорее всего, был обусловлен тем, что за столом мой язык не очень крепко держался за зубами, когда я рассказывала о себе и о том, что я находилась и до сих пор нахожусь под опекой самого старшего брата.

– Слушай… прости, – произнесла я тихо и взглянула на профиль парня. Артём отвлекся от дороги и непонимающе посмотрел на меня. – Ну, за то, что назвала тебя подкидышем. Наверное, – да не «наверное», а точно – тебе это было неприятно. Беру свои слова обратно в рот.

– В рот надо брать кое-что другое, если действительно хочешь извиниться, – в уголке губ этого засранца притаилась улыбка. Айсберг на меня не злится.

– Пошёл ты! – с легкой улыбкой аккуратно ударила его кулаком по плечу. – У тебя влажные салфетки есть? Хочу стереть этот макияж, а-то меня в общагу не пустят с таким лицом.

– В пакете на заднем твои выстиранные тряпки. Наверное, еще мокрые. Возьми их, – бросил он пренебрежительно.

– А ты только со мной такой говнюк или ты, в принципе, женоненавистник?

– С чего ты взяла, что я женоненавистник?

– С первого взгляда. Ты же еще, не зная меня, уже с первой секунды начал питать ко мне неподдельное отвращение. В чем дело? У тебя какие-то проблемы с противоположным полом?

– Никаких, – самоуверенно ответил парень. – Просто на дух не переношу малолеток, подобных тебе.

– Это каких таких «подобных мне»? Можно поподробнее? – чтобы лучше его слышать и видеть, я вся подобралась на сиденье и развернулась к нему. – Рассказывай. Что заткнулся? За слова отвечать ссыкатно?

– А у тебя есть, чем мне пригрозить? – глянул Артем на меня скептически и с насмешкой.

– А ты сомневаешься? – не осталась я в долгу.

Разговариваю, блин, как мои братья. С кем поведешься…

– Как бы тебе помягче… – сказал парень и сделал вид, будто и правда собирается что-то для меня смягчать. – Ты и подобные тебе – тупые куклы, – смягчил так смягчил! – В чём ты пришла на то свидание в кафешку?

– Как ты уже сказал, в декольте до клитора.

– Именно, – кивнул Артём. – Вы же все, малолетки, выглядите так, будто выпали из мамкиного шкафа. Эта косметика, платья, туфли… Выставляете все, как на витрине, а в башке пусто. Я уж молчу о том, какая хуйня просыпается поутру без косметики. Вы какого-то хрена решили, что нам достаточно смазливой картинки, и клали на то, что башка не только для прически, а рот не только для помады. Ты можешь быть тупой, но выгляди хотя бы на свой возраст.

Чё?!

– У тебя какая-то психологическая травма, связанная с малолеткой, которая утром тебя напугала, проснувшись без косметики? И платье у меня, кстати, было приличное. Я, вообще, люблю платья и туфли. Ясно? Вот поживешь с двумя братьями, подонашиваешь за ними шмотки, и я посмотрю, как ты запоёшь. И, вообще, что это за предвзятое отношение к девушкам моложе двадцати? Ты сам-то принц, что ли? Платье и макияж ему не понравились… – скрестив руки на груди, я отвернулась к окну. – Просто скажи, что в твоём вкусе милфы, и иди в задницу.

– Твою мать… – шумно выдохнул Артём. – Ну, вот пришла ты на свидание, села напротив меня, а дальше что? А дальше – сигнал потерян. Перекати-поле. Сверчки… Ты села и смотрела мне в рот тупыми глазами, ожидая, когда разговаривать и задавать темы начну я. Когда холоп начнёт развлекать принцессу.

– Тебя когда-нибудь душили пальцами ног? – поинтересовалась я. – Просто, у меня одна рука болит. Ногами удобнее будет. И, к тому же, ты принял меня за попрошайку и проститутку. Как выяснилось…

– За плохую проститутку.

– Что?!

– Нет, что ли? – усмехнулся парень, мельком глянув на меня. – Ты, получается, даже на бургер не смогла передернуть. И уже определись, чем ты недовольна: тем, что я принял тебя за проститутку, или тем, что за плохую проститутку?

– Господи, – вздохнула я и, прикрыв глаза, уткнулась лбом в прохладное стекло. – А кому-то сейчас достается прекрасный Серкан Болат.

Я не стала скромничать. Потому что… пошёл он в задницу!

Будь он приятным парнем, я бы сделала бы вид, что мне совсем несложно дотащить пакеты и контейнеры от какой-нибудь остановки до общаги. Да я бы даже наплевала на то, что я на каблуках и с раненной рукой и ногой. Вплыла бы в общагу аки прекрасный лебедь, чтобы он смотрел мне вслед и слюни пускал.

Но конкретно взятый черствый Пряник заслуживал того, чтобы его вздрочнули. Поэтому я сказала ему подвезти меня до самой общаги. Фиг с ними, с этими контейнерами. По лестнице на свой этаж я с ними как-нибудь поднимусь.

– И пакет с моими шмотками, – щёлкнула я пальцами, вспомнив, что Артём сказал, что мои вещи на заднем пассажирском.

С каменной мордой, парень потянулся за пакетом и передал его мне.

Составив на капоте его машины башню из контейнеров, я наклонилась к опущенному стеклу пассажирской двери и почти даже мило улыбнулась парню.

– Спасибо, что подвёз.

– Не за что, – его лицо не выражало никаких эмоций. Только густая бровь слегка дёрнулась.

– И еще раз с днем рождения тебя, – продолжала я симулировать улыбку. – Кстати, у меня для тебя есть подарок. Сейчас. Где же он? – пока Артём хмурил брови, пытаясь понять, что я ему приготовила, я шарила в заднем кармане его, кстати, джинсов. – О! Нашла! Вот. Это тебе, – мой средний палец был оттопырен в его сторону, и теперь моя улыбка была самой настоящей. – С днём рождения, говнюк.

Уголки его губ слегка приподнялись, в серых глазах блеснула загадинка.

Подавив тяжелый вздох, я оттолкнулась от машины и, взяв с ее капота пищевые контейнеры с вкусняшками, пошла ко входу в общагу.

Чтобы открыть дверь, мне пришлось удерживать контейнеры одной рукой и подбородком, а второй рукой с двумя пакетами в ней тянуть за дверную ручку.

– Хоть бы помог, осёл, – бурчала я себе под нос.

Поверх моей руки легла теплая широкая ладонь и открыла дверь шире. Взглядом проследила, откуда эта ладонь растёт. Из-за того, что я удерживала подбородком башню из контейнеров, смотреть на высокую колокольню приходилось исподлобья.

– Шагай, Пшёнка, – кивнул Артём в сторону открытой специально для меня двери.

– Какое благородство, Пряня, – закатила я глаза и гордой лебедью вплыла в здание. Даже волосами умудрилась тряхнуть, чтобы они волнами колыхались в такт цоканью каблуков.

– С женихами нельзя, Гордеева, – шутливо остановила меня Альбина Марковна.

– Это не жених. Это курьер, который приносит только плохое настроение. Ни в коем случае не впускайте его.

– Красивый стервец! – расплылась женщина в кокетливой улыбке, дарованной парню.

Но большим шоком для меня оказалось то, что Артём улыбался ей ничуть не меньше.

Ну, теперь понятно, почему ему не нравятся сверстницы – настоявшееся вино вкуснее. Но не настолько же настоявшееся, как Альбина Марковна! Женщине под семьдесят! Она и так с трудом ходит. Пощади, ирод!

С силой зажмурила глаза, чтобы это развидеть. Входная дверь в общагу, наконец, закрылась, а Пряник исчез с поля моего зрения.

Дальше я смогла себе позволить идти сгорбленной и пыхтящей верблюдью.

В комнату я ввалилась едва дыша. Контейнеры сразу поставила на наш небольшой обеденный столик. Пакеты оставила рядом с туфлями, которые сняла у порога.

Под обалделый взгляд Гели я молча прошла к своей кровати и завалилась на неё лицом в подушку.

– Охренеть! – «разморозилась» Геля, вернув себе дар речи. – Чтобы я так на свидания ходила! – быстрые шаги по полу дали мне понять, что она подбежала к столу. – Ты на свиданку с бабкой какой-то бегала? Откуда столько хавки?

– Поверь, на такое свидание ты ни за что не захочешь, – перекатившись на спину, я закинула руки за голову и одобрительно кивнула подруге, которая со взглядом голодного щенка смотрела то на меня, то на контейнеры. – Ешь, конечно.

– Правда, Оль, откуда столько всего? И скажи сразу, у этого парня есть брат?

– У него есть две младшие сестры трёх и шести лет.

– Чёрт! Он неидеален. Я разочарована.

– И знаешь, что это за парень?

– Мне всё равно, кто он. Но за этот салат я готова расцеловать его руки, – Геля зачерпнула вилкой салат с фунчозой из контейнера и напихала себе полный рот. – Божественно! Я в раю!

– Я, всё-таки, скажу, что это за парень. А это тот самый парень, хам из кафе.

– Подожди, – нахмурилась подругу и, пожав ногу под себя, села на стул. – Ты же, вроде, к другому на свиданку шла.

– В том-то и дело, что я даже до него не дошла. Из-за собаки этого хама я оказалась в луже, а потом у него дома и попала на его день рождения. Представляешь?

– Так это его шмотки?

– Ну, не мои же. Или ты думаешь, что я из тех гопарей на районе, которые туфли с трениками сочетают?

– Не знаю. Но эти толстовка и джинсы тебе точно идут. Прикольно выглядишь.

– Угу. Будто кошелек у тебя в подворотне отжать хочу, – повернувшись на бок, я блаженно прикрыла глаза. – Спать хочу.

– Эй! В смысле «спать»?! Ты сегодня обещала в клуб со мной сходить. Забыла?

– Гель, какой, нафиг, клуб? Я сегодня искупалась в луже, у меня разбита коленка и содрана ладонь. А еще я только что внизу заработала непоправимую психологическую травму. Единственное, что я сейчас хочу – это надеть свои трусы и лечь спать.

– Ты без трусов, что ли?

– Угу.

– А говоришь, что свиданка плохо прошла.

– Извращенка, – швырнула я в нее плюшевого медвежонка и тихо хохотнула. – Тебе вот прям обязательно сегодня тащиться в клуб? Может, отложим на завтра?

– Я сегодня хочу. Ты обещала, что мы вместе пойдём. И ты, кстати, уже и так два раза переносила. Я ведь и обидеться могу.

Ох, уж это тонкое психологическое давление детскими обидками.

– Ладно. Но я иду в джинсах, не крашусь, и мы просто танцуем пару часов.

– Обычно после таких слов начинается грандиозная пьянка, – подметила Оля.

– Мне завтра на работу. Ничего грандиозного я делать не буду.

– А после таких слов начинается пьянка, о которой будут слагать легенды.

Глава 6. Артём

– Здорова, спасатель!

– Наконец-то, мля.

– Ты носик пудрил? Заебал.

– Пошёл ты, – улыбнувшись парням, пожал им поочередно руки и похлопал по спинам. Сняв куртку, упал на свободное место на кожаном диванчике. – Давно ждёте?

– Да, минут тридцать. Грош уже тёлку склеил, – кивнул в его сторону Айк и пригубил бутылку пива.

– Ну, уже отодрал, вообще-то. Прошу не умалять мои донжуанские заслуги, – привычно пафосно изрёк Грош и протянул мне бутылку холодного пивка. – Кто задержал? Та с бидонами? – пантомима в виде сисек пятого размера.

– У бати был.

Открыв бутылку, швырнул крышку на стол и сделал два больших глотка холодной шипучей жидкости. Приятный оттенок горечи пощекотал вкусовые рецепторы, и я, наконец, смог позволить себе расслабиться и выкинуть из башки мысли о работе, учебе, предстоящей службы в армии и других бытовых заморочках.

– С днём рожденья, Артём! С днём рожденья, Артём!.... – из ниоткуда появились две знойные красотки с тортом в руках. Свечи на нём достаточно ярко освещали едва заправленные в лифчики сиськи.

Пацаны сразу встали и начали хлопать в ладоши, гудеть и ржать. Вытянули с дивана и меня.

– С днём рождения, Кам! – по спине застучали ладони. Если бы не успел проглотить пиво, то уже захлебнулся.

– Спасибо, – кивнул я им благодарно. Эти придурки знают, как я не люблю шумиху вокруг себя, но, походу, отказать себе в этот раз не смогли. Или дело в одной сисястой, которая держала торт и подмигивала Грошу.

Кривая улыбка на одну сторону и, глядя в сиськи, я задул свечи. Без желания. Традиционно. Не пять мне лет, чтобы верить в чудеса и единорогов.

– Торт, кстати, не сладкий. Сверху белое – это творожный сыр, а внутри мясо барбекю, маринованные огурчики, бекончик… Короче, лютая закуска к пивасику, – Генка в красках расписал состав торта. Стало ясно, что с ним заморачивался именно он. Ну, или его жена. Всё-таки, пацан в двадцать лет женился по залёту. На вопрос о том, жалеет ли он, он обычно отвечал, что ему нельзя жалеть, ибо на кухонном полу холодно спать.

– Спасибо, Ген. Жене привет, – подмигнул я многозначительно и салютовал ему бутылкой.

Пацаны за столом заулюлюкали. Все они, какого-то хрена, когда-то решили, что Генкина жена ко мне неровно дышит и теряется в моем присутствии. Но лично я за Леськой ничего подобного не замечал. Как и её саму, в общем-то. Уж сильно тихая и блёклая девчонка, о наличии которой я узнал только тогда, когда Генка сказал, что она от него залетела. Да и дружбу с Генкой я ценю больше, чем с кем-либо. Из всей нашей компании он самый понятный и надежный.

Айк – вечно где-то в проёбе, хрен его найдёшь, когда надо.

Грош – всегда под чьей-то юбкой или в поиске оной.

А Генка хоть и сделал в своей жизни глупость, не надев «резинку», но зато он в очередной раз доказал, что за последствия содеянного всегда готов ответить лично.

– Пошли на хуй, долбоёбы, – нарочито нервно всплеснул руками Гена. Он уже привык к тому, что мы с пацанами регулярно, хоть и шутливо, катим яйца к его жене. Прикол такой. Разве можно себе позволить обойти стороной единственного женатого пацана в компании?

– А девчонок не будет, что ли? – разочаровано скучающе протянул Грош. – Что за веселье без женского смеха? Они же звенят, как колокольчики, а я был бы не прочь оросить пару лепестков.

– Фу, бля! – поморщился Айк, запивая отвращение большим глотком пива. – Вали на танцпол и орошай там, что хочешь. На столик только наш не попади.

Я сделал еще один глоток пива, ленивым взглядом прошёлся по толпе танцующих в такт плавной мелодии. Но внимание моё остановилось на барной стойке, за которой сидела брюнетка в черном платье с открытой спиной. Атласная ткань держалась на тонких шнурках, обвивающих ее обнаженную спину. Длинные ноги, сложенные одна на другую, продолжались переплетением узких ремешков на щиколотках. Острая шпилька, должно быть, уже проткнула предостаточно яиц, что к ней подкатывали.

Девушка скучающе болтала трубочкой в коктейле и не замечала происходящее вокруг, погруженная в свои мысли. Но вот, к ней подошёл парень, сказал пару слов. Брюнетка подняла голову, водопад длинных волос огладил прямую спину, и мне стал виден ее профиль. Красивая. Она выслушала парня, и, отрицательно помотав головой, что-то сказала ему в ответ. Малой быстро свалил, поджав хвост. А девушка повернулась к танцполу, бесцельно пробежалась взглядам по головам и «запнулась» об меня.

За это я и люблю столик у бара – ближе находится не только алкоголь, но и такие скучающие красотки.

Её тонкие черные бровки чуть нахмурились, а затем в уголках алых губ мелькнула лёгкая улыбка. Расслабленно подмигнул ей, понимая, что дело осталось за малым – мне нужно только подойти и начать разговор. А дальше дело техники, обычно заканчивающееся сексом в припаркованной на заднем дворе клуба машине. Но сначала нужно помариновать красотку, чтобы она сама желала, чтобы я к ней подошёл.

Гляделки продолжились. Я общался с парнями, иногда поглядывал на нее, и она, словно чувствуя мой взгляд, поворачивала голову и смотрела в ответ. Улыбнулся ей уголком губ, и девушка смутилась. Тонкие пальцы огладили длинную шею, запутались в волосах – приятный, мягкий флирт, говорящий о том, что она готова продолжить общение не только глазами.

Сделав еще глоток пива, я поставил опустевшую бутылку на стол. Снова поднял взгляд на бар и едва не закашлялся, когда брюнетку заслонила танцующая танец маленьких утят Пшёнка в джинсах, кедах и короткой бесформенной футболке.

– Твою мать… – выдохнул я обреченно и мучительно прикрыл глаза, надеясь, что, когда их открою, Пшёнка исчезнет. Но нет. Она продолжала отплясывать как на детском утреннике и искренно с этого веселилась.