Читать книгу: «Дочери судьбы», страница 7

Но сейчас она не могла об этом думать. Он высвобождал пальцами из чашечки ее правую грудь, поглаживая, как ей нравилось, лаская твердеющие соски. Разве можно при этом о чем-то размышлять? Вторая рука гладила внутреннюю поверхность бедра, слегка касаясь ластовицы трусиков. Обычно, когда он доходил до нижнего белья, Кейтлин его останавливала. Но не сегодня. Она извивалась под его рукой, прижимаясь к ладони, ожидая продолжения. Тонкая материя увлажнилась, и ему нравилось, что она уже взмокла. Но он не спешил. Движения были легкими и дразнящими. Он наслаждался ее терзаниями.

Она притворилась, будто не замечает, что его рука оказалась внутри трусиков, накрывая указательным пальцем особую точку, которую он медленно и нежно гладил. Напряжение между ног нарастало, как при желании помочиться, но приятнее. Из горла вырвался тихий стон.

Он услышал и тихонько хихикнул.

– Нравится, да?

Она промолчала. К чему слова? Тело говорило само за себя. Он наклонился над ней, стягивая мешавшие трусики. Она старалась не думать о его действиях, когда он скользнул в нее пальцем. Немного поколебался, ожидая, что его остановят. Когда она ничего не сказала, погрузил второй.

Первый прошел с трудом, от второго стало больно. Но не сильно. Пальцы скользили туда-сюда, не забывая о важной точке. Она почувствовала свежий прилив влаги и схватилась за одеяло. Колени сомкнулись – не за тем, чтобы его остановить, а усиливая ощущения. Она чувствовала себя на грани чего-то.

Эллиотт замер, ощущая в Кейтлин перемены. Именно этого он и ждал, подводя к тому мгновению, когда ей не захочется возвращаться. Вдохновленный, он убрал руки и начал расстегивать джинсы.

Шелест молнии вернул ее на землю. Туман желания рассеялся, и внезапно все приятные ощущения исчезли.

– Эллиотт, не надо, – прошептала она.

Но он не слушал. Он снимал джинсы.

– Правда, Эллиотт. Перестань.

Кейтлин попыталась опустить юбку, прикрыться, но он схватил ее за руку. Его было не остановить, и она запаниковала. Свободной рукой она изо всех сил уперлась ему в грудь и оттолкнула.

– Нет!

На этот раз в голосе безошибочно слышался протест. Эллиотт качнулся назад и ударился головой о ночник.

– Черт! – нахмурившись, он потирал затылок. – Какого черта ты меня толкнула?

– Ты бы не остановился, – пробормотала она.

– Ха! Можно подумать, что ты этого не хотела, – огрызнулся он.

Кейтлин отвела взгляд, зная, что он прав. Она натянула юбку и застегнула на блузке пуговицы. Чувство вины вернулось: какая она все-таки бесстыжая дрянь. Как она позволила с собой так обращаться?

В тишине комнаты было слышно, как постепенно приходит в норму его дыхание. Только тогда он взял ее за руку.

– Слушай, извини. Не сдержался. Ты понимаешь, как это бывает. Мне трудно себя сдерживать рядом с тобой.

Волшебные слова лились, словно бальзам на душу.

«Ты такая красивая, что я ничего не могу с собой поделать».

«Боже, ты меня заводишь».

«Я так тебя хочу».

Стыдно признаться, но ей нравилось его мучить. Видеть, как он теряет над собой контроль, задыхается, пытается сдержаться… Она чувствовала над ним власть, это ей нравилось и входило в привычку. Однажды в порыве злости он назвал ее обманщицей. Она расплакалась. Он извинился. Но уже начинала задумываться, что он прав.

И не знала, как долго продержится, говоря «нет». Отказывая, она беспокоилась, что между ними все кончится. Ей хотелось ему нравиться. Хотелось остаться его девушкой, остаться в тусовке. Впервые с переезда в семью Мелвиллов ее приняли в элитный, привилегированный мир. Ей не хотелось его потерять.

Сначала Кейтлин отказывалась смотреть на Эллиотта. Даже не понимала, что ощущает: злость, разочарование, смущение… В конце концов, неужели их отношений стоило стыдиться? Мама, конечно, воспитала ее в духе строгой католической морали, однако сама ей не следовала.

Эллиотт протянул руку, нежно поднимая ее подбородок, пока их взгляды не встретились.

– Послушай, я прошу прощения.

Она увидела искренность в темных глазах и, как обычно, растаяла.

– Все в порядке. Нам пора. Мы ведь не хотим опоздать в столовую.

Он улыбнулся, и она расслабилась. Господи, какой он чуткий. Интересно, сколько он готов ждать, и, что гораздо важнее, как долго продержится она?

Через полчаса Эллиотт сидел напротив Кейтлин в столовой «Грейкорта», притворяясь, что слушает, как она рассказывает о художественном проекте. Он же молчаливо ждал, что она наклонится через стол, чтобы мельком взглянуть на кремовую ложбинку на груди.

После шести недель вместе сегодня он перешел первый рубеж. Шесть долгих недель вел себя безупречно. Открывал двери. Выдвигал стулья. Подавал пальто. Внимательно выслушивал ее рассказы о дурацком художественном классе. Возбуждая ее – и себя по ходу, – только чтобы в последний момент она отшатнулась и уставилась огромными испуганными глазами. И потом приходится притворяться, что понимаешь, из-за чего весь сыр-бор. Раньше ради того, чтобы переспать, он столько не возился.

Эллиотт думал, сегодня у него все получится. Ждал, пока она вот-вот кончит, мечтал, что она зайдет слишком далеко, чтобы отступать, когда он попытается пойти дальше. Но не судьба. Он наколол на вилку стручок зеленой фасоли, перенося свое разочарование на переваренные овощи. Он очень хорошо помнил о сроке пари. До Снежного бала оставалось три недели. Шестой класс делал ставки, пари заинтересовало почти всех. К несчастью, голоса разделились не в его пользу: две трети суммы выставили против него. Все считали, она слишком благонравна, чтобы сдаться. Но он все тщательно продумал. Он пригласит ее на Снежный бал, будет весь вечер ухаживать, а к концу она сама об этом попросит. Эллиотт возбудился от одной только мысли. Именно это его удивляло больше всего. Дело уже было не в деньгах и даже не в репутации. Он действительно ее хотел, больше, чем кого-либо в жизни. Неужели потому, что она единственная сказала ему «нет»?

Эллиотт смотрел, как она завела за уши тяжелые темные пряди и взглянула на него огромными сиреневыми глазами. Эту наивность подделать невозможно. Его грела мысль, что он будет у нее первым. Сначала она заробеет, застесняется. Но он возбудит ее ласками, и ей наверняка понравится…

Неожиданно он понял, что Кейтлин вопросительно смотрит на него. Черт. Он увлекся и ничего не слышал.

– Так что ты думаешь? – спросила она.

Он любовался слегка надутым розовым бутончиком губ. В то мгновение он думал о том, что хорошо бы полные губки обвили его твердую плоть.

Кейтлин нахмурилась.

– Эллиотт? Слышишь? Мне взять масляные краски или акриловые?

Он с усилием вернулся на землю.

– Делай, как считаешь нужным, – сказал он и сменил тему. – Чем бы ты хотела заняться?

Остаток вечера они провели в общей гостиной, смотря видео – так захотелось ей. Когда они наконец распрощались, он чуть не взорвался. Сев в машину и направившись в Нортгемптонский клуб к друзьям, он думал о Кейтлин. Он, как всегда, завелся и хотел спустить пары – немедленно. Его взгляд остановился на пьяной отчаявшейся Морган. Пара рюмок рома и туманное предположение, что он подумывает к ней вернуться, сделали свое дело – счастливая Морган пошла с ним в мужской туалет.

У писсуаров стояли двое парней, понятливо посмотревших, когда вошли Эллиотт и Морган, но она либо не заметила, либо ей было все равно. Он втащил ее в крохотную кабинку и запер дверь. Запах мочи и еще чего-то похуже – далеко не лучший афродизиак, но ему было ни до чего. Он прислонил Морган к разрисованной стене и сильно сжал ей одну грудь. Прелюдия на том и кончилась. Она спустила трусики, задрала юбку и поставила ногу на сиденье унитаза. Войдя наконец во влажное мягкое тепло, он закрыл глаза и представил, что это Кейтлин.

Эллиотт не сразу решился пригласить Морган к себе. Нельзя, чтобы Кейтлин увидела их вместе. Но в конце остался доволен, что рискнул. Позже, после минета, она предупредила его об Элизабет.

– Будь осторожен. Она за вами следит.

Морган набрала в рот воды, пополоскала и сплюнула в раковину.

– И что? У нас свободная страна. Она не может запретить нам общаться.

– Если ты так думаешь, значит, много куришь всякой дряни. Ты что, Элизабет не знаешь? Если она почует что-то подозрительное, то обязательно вмешается и остановит.

Морган ушла, а Эллиотт надолго задумался над этой небольшой преградой. Решение оказалось на редкость простым.

Глава девятая

На другой день после матча регбистов Элизабет пришла к Кейтлин в комнату поговорить об Эллиотте.

Судя по лицам Кейтлин и Джордж, они не верили своим глазам, и она сразу вспомнила, что впервые за весь семестр навестила сестру. Чувство вины вновь напомнило о себе, но Элизабет отмахнулась от него: она, в конце концов, здесь. Это главное.

Она попросила Джордж оставить их с сестрой наедине. Когда девочка, подхватив учебники, направилась в комнату для занятий, Элизабет села на кровать. Кейтлин примостилась на столе.

– О чем ты хочешь со мной поговорить? – спросила она, с любопытством думая о причине неожиданного интереса Элизабет.

– Об Эллиотте, – ответила та, решив не ходить вокруг да около.

Кейтлин нахмурилась.

– Об Эллиотте? Не понимаю.

Элизабет старалась говорить спокойно.

– Послушай, я заметила, что вы много времени проводите вместе, и я о тебе беспокоюсь.

– Беспокоишься обо мне? Почему?

– Ну, просто мне кажется, что он тебе не подходит. Начать с того, что он на два года старше. И у него…

Она замолчала, думая, как бы получше выразиться. Кейтлин была такой безнадежно наивной, что Элизабет не знала, насколько она поймет таких, как Эллиотт.

– У него плохая репутация. Я про девушек.

Кейтлин улыбнулась.

– Я знаю, что у него было много подруг, Элизабет. Что он… – Она покраснела. – …что он опытный.

«Ну, это уже хорошо, – подумала Элизабет. – Значит, не совсем простушка».

– Он очень добрый, – продолжала Кейтлин.

Элизабет цинично хохотнула.

– Да уж, пока – очень может быть. Эллиотт умеет показать себя идеальным джентльменом, когда захочет. Но все это игра, притворство. Он галантен, пока ему это нужно. А как только получит то, за чем охотится…

Она замолчала, оставив Кейтлин делать собственные выводы.

Но младшая уже качала головой.

– Нет, он не такой, – ответила она.

Элизабет сердито вздохнула.

– Послушай, Кейтлин, я, наверное, знаю его намного лучше, чем ты, – нетерпеливо заговорила она.

Она не ожидала, что встретит такой отпор со стороны сестры. В комнате повисла тишина. С минуту обе молчали. Потом Кейтлин нерешительно спросила:

– Он тебе нравится?

Элизабет потеряла дар речи.

– Он мне что?

Заявление было настолько нелепым, что она чуть не засмеялась. Чуть.

– Ты думаешь, что я это говорю, потому что мне нравится Эллиотт? – фыркнула она. – Это он сказал?

На самом деле Эллиотт упомянул Элизабет утром. Он не говорил прямо, что Элизабет ревнует, просто сказал, что она перестала с ним встречаться, когда он сошелся с Морган. Но не могла же Кейтлин рассказать это Элизабет. Эллиотт взял с нее слово, что она будет молчать.

– Нет, он ничего не говорил.

Она ненавидела себя за ложь. Но Элизабет не слушала.

– И ты, конечно, ему поверила?

Кейтлин заколебалась. Как бы ответить – и не обидеть Элизабет, и не подвести Эллиотта? Но было уже поздно. Элизабет услышала достаточно. Она вскочила и подняла руки, будто сдаваясь.

– Знаешь что? Не хочешь – не слушай. Жизнь научит.

И, уходя, хлопнула дверью.

Элизабет решила выкинуть неприятный случай из головы. У нее есть более важные дела, чем разбираться, что себе придумала сестрица. Она высказала свое мнение, а если Кейтлин не обратила внимания на совет, она ничего не сможет сделать. В начале декабря у нее назначено собеседование в Кембридже, осталась всего пара недель, надо бросить все силы на это.

За неделю до собеседования она договорилась встретиться с отцом. Отец в свое время окончил Кембридж, Колледж Христа, и тоже подавал документы, писал сочинение и проходил собеседование. Кроме того, у Элизабет появился повод побыть с отцом наедине. Еще неделю назад, до того, как они должны были встретиться, она несколько раз звонила, чтобы проверить, нет ли изменений. Помощница Уильяма уверяла ее со все возрастающей веселостью, что в вечер пятницы запланирована только встреча с ней. В пятницу после уроков в приподнятом настроении Элизабет выехала из «Грейкорта». Выведя «Порше» на магистраль М11, она доехала до Лондона менее чем за полтора часа, прибыв на Итон-сквер заранее, чтобы успеть принять ванну и освежиться.

Они договорились встретиться в «Каприс», недалеко от Пиккадилли, в половине восьмого. Удобно расположенный почти рядом с офисом «Мелвилла» гламурный пивной ресторан понравился Уильяму с самого открытия, лет десять назад. К семи Элизабет была готова: элегантная, в черном без бретелек платье от Версаче, со светлыми свежевымытыми волосами, ниспадающими на плечи. Она уже хотела выходить, как зазвонил телефон.

Отец отменял встречу. В Лондоне объявился его старый друг Магнус Бергманн. И в последнюю минуту он созвонился с отцом, чтобы узнать, свободен ли тот вечером.

Элизабет быстро оценила ситуацию:

– Можно мне тоже прийти?

– Ради бога, придумай что-нибудь поинтереснее. – Уильям даже не попытался скрыть раздражение.

– А как же моя подготовка к собеседованию?

Слова вылетели прежде, чем она остановилась. Как ей надоело умолять о встречах. Уильям раздраженно вздохнул.

– Обсудим за завтраком, – только и ответил он.

Они попрощались, и Элизабет, задумавшись, опустилась на ступеньки. Потом она взяла телефон и позвонила в отель «Кларидж», вспомнив, как Магнус обмолвился, что, приезжая в Лондон, останавливается только там. Память не подвела. Услужливая сотрудница сообщила, что мистер Бергманн только что вышел, но если она хочет оставить сообщение…

Элизабет отказалась, добавив, что перезвонит позже. На самом деле у нее и в мыслях такого не было. Она с куда большим удовольствием увидится с ним лично.

Ранние воспоминания о Магнусе Бергманне у нее были отрывочными. Впервые Магнус и Уильям познакомились в конце шестидесятых, когда юный целеустремленный Магнус стал биржевым маклером наследника фирмы «Мелвилл». Профессиональные отношения мужчин быстро переросли в крепкую дружбу, и с годами, когда у них появились жены и дети, семьи тоже, естественно, общались. Когда в Уэльском соборе крестили Элизабет, Магнус стоял у купели как крестный отец. Он не прилагал усилий, чтобы выполнять обязанности крестного. К тому же не любил возиться с детьми, даже собственными. Но все шло как положено: его жена, не отличавшаяся хорошим вкусом, посылала Элизабет открытки и подарки с дорогими ювелирными изделиями ко дню рождения и Рождеству, но в остальном он был далек от жизни Элизабет, как и ее отец.

Элизабет было восемь лет, когда Магнус переехал в Нью-Йорк, чтобы основать хедж-фонд. Он с головой погрузился в работу. Редкие поездки в Лондон не оставляли ему времени на Сомерсет. Элизабет, которая едва его знала, даже не заметила исчезновения крестного из своей жизни. Все изменилось, когда ей исполнилось шестнадцать, за год до прибытия в Олдрингем Кейтлин.

Тем летом, как обычно, Мелвиллы отдыхали на вилле «Регина», красивой каменной вилле на берегу озера Комо. В Ломбардии, расположенной в Северной Италии, от озера Комо до Милана можно доехать за час, а Швейцария вообще рядом, кругом пышная растительность, зеленые средиземноморские горы поднимаются прямо из воды, а вдали возвышаются снежные шапки Альп. Идиллическое зрелище.

Однако Элизабет тем летом скучала. Все надоело уже на третий день. Мать и сестра загорали и ходили по магазинам – ни то ни другое Элизабет не интересовало. Отец постоянно висел на телефоне – работал. Дядя Пирс, ее обычный союзник, остался в Англии ухаживать за Розалиндой, которая выздоравливала после падения. Элизабет словно угодила в ловушку и не могла дождаться возвращения домой.

В тот самый день она проснулась от дневного сна раньше остальных. Надев легкое летнее платье, она вышла на балкон. Гнетущая августовская полуденная жара сменилась вечерней прохладой – идеальное время побродить по окрестностям.

Она проскользнула по дому, стараясь никого не побеспокоить. Снаружи ей сразу стало легче. Как большинство скрытых от чужих глаз поместий, окаймлявших озеро Комо, виллу окружали очаровательные сады, которые террасами спускались к воде. Элизабет спускалась по выложенной булыжником дорожке мимо олив, цитрусовых деревьев, кипарисов. Повинуясь внезапному порыву, прошла прохладными, сырыми подземными туннелями, которые вели к доку, где были привязаны парусник и быстроходный катер. Пройдя в конец пристани, она села, свесив над водой ноги и пальцами касаясь прохладной воды. Она закрыла глаза, прислушиваясь, как ритмично плещется вода о каменные стены, окружающие виллу.

Элизабет задумалась и не сразу поняла, что на пристани появился кто-то еще, пока не услышала, как скрипит под ногами деревянный настил. Она повернулась, ожидая увидеть отца. Перед ней стоял высокий симпатичный мужчина лет сорока пяти.

– Здравствуй, Лиззи, – сказал он ей, будто старой знакомой, чем сразу сбил с толку.

Увидев, как она смутилась, он улыбнулся.

– Не беспокойся, я тебя тоже не сразу узнал. Забываю, что все уже выросли! Я – дядя Магнус.

Он подал ей руку, помогая встать. Когда она встала, и он полностью разглядел шестнадцатилетнюю девушку, выставляющую напоказ красивую фигуру в платье из полупрозрачного муслина, что-то в его выражении изменилось.

– Хотя, может, пора меня дядей не называть.

Настроение у Элизабет стало подниматься. Наконец забрезжили каникулы.

Магнус решил приехать на озеро Комо в последний момент. Так он рассказал Элизабет, пока они возвращались на виллу. Он только что развелся с женой, и его бывшая увезла детей в их дом в Хэмптоне на все лето. Он хотел немного отдохнуть и, когда Уильям предложил присоединиться к ним в Италии на неделю, решил, что именно это ему сейчас и нужно.

Элизабет внимательно его слушала. До этого лета она не проявляла интереса к противоположному полу. В «Грейкорте» у нее была репутация снежной королевы: высокомерной, серьезной, явно фригидной. Иначе как еще объяснить отказы? Так считали отвергнутые поклонники. Но ее просто не интересовали мальчишки, которым бы только напиться и переспать. Магнус Бергманн был не таким. Умный, любезный, он накопил состояние в полтора миллиарда долларов, к тому же был весьма успешным предпринимателем. С таким бы ей было интересно. То, что ему сорок четыре, ей даже в голову не пришло.

Через несколько дней Элизабет решила как можно больше времени проводить с Магнусом наедине. Это оказалось нетрудно. Оба любили природу и днем, предоставив остальным загорать у бассейна, отправлялись на озеро заниматься виндсерфингом и кататься на водных лыжах. Вечера в Комо проходили тихо, ночные развлечения были сведены к минимуму. После обязательного трехчасового ужина они уходили в бильярдную или уютную гостиную и беседовали до поздней ночи. Как хорошо они ладят, не прошло незамеченным, но никто ничего плохого не заподозрил. Элизабет была взрослой не по годам, а Магнус для нее – вроде отца. Никому и в голову не приходило толковать это как-то иначе.

Элизабет вежливо ждала, когда он начнет ухаживать. Но дни шли, ничего не происходило, и она теряла терпение. Неужели она неправильно поняла намеки? Она явно ему нравилась. Отдых подходил к концу, и, если она ничего не предпримет, то ничего и не получит.

Наступил последний день поездки в Италию. Магнус и Элизабет собирались провести время вместе. Элизабет предложила взять лодку, и рано утром, в лучшие часы на озере, они поплыли в город Менаджо.

Они забрались на гору, наслаждаясь живописными деревеньками, попадающимися на пути. К полудню ослепительное солнце стояло высоко в небе. Они нашли местечко в тени под ветвями огромной секвойи и сели перекусить. Элизабет взяла с собой домашнюю салями, поленту, сыр пекорино и спелые помидоры, которые выращивали в поместье. Запивали все обычным красным вином, типичным для Ломбардии.

Возвращаться на виллу не хотелось, словно они знали, что это будет означать конец отдыха. Они поплыли к пустынной бухте, где привязали лодку, и пошли побарахтаться в воде, чтобы остыть после утреннего похода.

Магнус вышел из воды первым. Элизабет смотрела, как он выскочил на лодку, сильными руками подтянув тело. Она немного задержалась, демонстрируя фигуру, зная, что он на нее смотрит, стоя в лодке и вытираясь. Она плескалась, плавая на спине, потом вокруг лодки, зная, как хорошо смотрится ее загорелое тело, разрезающее прозрачную воду. Элизабет нырнула, вглядываясь в глубину. Затем, наконец, выплыла на поверхность, откинула с лица мокрые волосы и застыла на месте, с силой отталкиваясь от воды ногами. И с удовольствием отметила, что он на нее смотрит.

Покрасовавшись, она грациозно выбралась из воды.

– Ну, Лиззи, откуда у тебя столько энергии? – пошутил Магнус, пока она вытиралась. – Я притомился просто наблюдать за тобой.

– Все, что угодно, чтобы держать форму, – сказала она, нарочно привлекая внимание к длинному стройному телу.

Он тяжело сглотнул и быстро отвел взгляд.

По обоюдному согласию они решили позагорать на солнышке, пока не обсохнут. Магнус растянулся на пляжном полотенце, прикрывая рукой глаза от яркого полуденного солнца, отражающегося в воде. Элизабет легла рядом.

Лежали молча. Тишину нарушал лишь громкий смех, доносившийся с других лодок, бороздящих озеро. Чуть погодя Элизабет перевернулась на бок, приподнявшись на локте, и посмотрела на Магнуса. Он лежал с закрытыми глазами. Сейчас или никогда… Немного поколебавшись, она протянула руку и провела пальцами по его животу. Прикосновение было легким, как перышко, словно вопрос. Она подождала мгновение, глядя, не собирается ли он отвернуться, подать сигнал «прекрати». Но нет, он замер, будто ничего не почувствовал.

Осмелившись, Элизабет снова провела пальцами по его твердому животу. И услышала, что его дыхание стало глубже. Она нарочно медленно обвела пальцем пупок, один раз, второй, прежде чем смело проследовать по россыпи выгоревших на солнце волос, спускавшихся в плавки.

Дойдя до пояса, она остановилась, словно дразнила, и надавила на теплую плоть, скользнув рукой под резинку. Когда она нашла впадину на его бедре, он удовлетворенно вздохнул, почти застонав. Они оба услышали стон и замерли. Слышалось только их дыхание да плеск волн о борт лодки. Нужно было что-то сделать, и быстро, если она не хочет упустить момент. Она наклонилась и поцеловала его в губы.

В этом поцелуе не было ничего платонического, она постаралась безошибочно дать понять, чего ждет. Даже если она выставит себя дурой, это того стоит: надо же узнать, что он чувствует.

Риск окупился. Магнус поцеловал ее в ответ. Он притянул ее к себе. Его губы ловко раскрыли ее губки, язык мягко, осторожно скользнул по ее языку. Целовали Элизабет не впервые, но этот поцелуй был лучшим, мастерским.

Они катались на пляжном полотенце, сцепившись руками и ногами, теплыми от солнца. Где-то по ходу Элизабет почувствовала, что завязки бюстгальтера развязались. Это не имело значения. В купальных костюмах они уже были практически обнажены. Магнус не мог притвориться, что ему неинтересно. Последние несколько дней она представляла этот момент и страстно хотела продолжить. Подцепив пальцами нижнюю часть бикини, она была готова ее сбросить. Но он схватил ее за руки, останавливая.

– Не надо.

Магнус отстранился от нее и резко сел. Она лежала на пляжном полотенце, не понимая, что происходит. Он не сразу пришел в себя, потом повернулся к ней.

– Боже, Элизабет. Прости.

– Не надо, – она улыбнулась ему. – Я развлекаюсь.

Он хохотнул и пригладил волосы.

– Понятно. Я тоже. Но… ты ребенок, а мне сорок четыре. И я не хочу этим пользоваться.

– Ты не пользуешься.

Она сама этого хотела. Первый опыт ее не пугал. Если она что-то решила, то на попятную не пойдет и жалеть не будет, не из таких.

Магнус криво усмехнулся и посерьезнел.

– Это ты сейчас говоришь, а потом можешь пожалеть об этом. – Он помолчал. – Ты мне слишком дорога, Лиззи.

Элизабет долго смотрела на него и поняла, что он говорит серьезно. И сразу почувствовала себя голой и маленькой. Она села, отчаянно пытаясь найти футболку, которую скинула раньше.

– Ладно, – сказала она, делая вид, что в этом нет ничего особенного. – Наверное, ты прав.

Она небрежно откинула волосы.

– Не пора ли нам возвращаться?

Магнус открыл рот, собираясь сказать что-то еще. Но потом передумал.

– Конечно, – сказал он наконец. – Поехали.

Элизабет всегда будет гордиться тем, как вела себя в тот день. Натянув футболку, она протянула руки Магнусу, и он помог ей подняться. Затем, на удивление нейтральным голосом, предложила остановиться в «Белладжио» и купить мороженое, прежде чем возвращаться на виллу.

Она сумела вести себя спокойно и достойно, пока на следующее утро они не расстались в аэропорту. Только когда она летела в Англию, то признала, что чувствовала себя униженной. Много лет ей говорили, что она взрослая для своего возраста, и наконец кто-то сказал ей обратное. Хотя теоретически она была во всеоружии, ей еще предстояло многому научиться, прежде чем она действительно станет женщиной. С этим надо было что-то делать.

К поиску подходящего партнера, который лишил бы ее тягостной девственности, Элизабет подошла с той же рассудительностью, которую применяла к решению задач по физике. Можно было выбрать кого-нибудь из мальчиков в школе, но это была одна и та же тусовка. Кого ни выбери, станет хвастаться, что шпилил чопорную наследницу Мелвиллов прежде, чем она успела натянуть трусики. Нет, ей нужен был человек осмотрительный, кто хранил бы тайну так же, как и она сама.

Очевидным кандидатом был тридцатилетний Джайлс Батлер, школьный тренер по теннису, безусловно, самый сексуальный из сотрудников. Каждый год десяток девушек «Грейкорта» пытались его соблазнить, но безуспешно. Не то чтобы он не испытывал искушения, но переспать с ученицей было преступлением, за которое могли уволить. И он занялся скучающими домохозяйками, которым давал уроки по выходным. Но он не знал Элизабет Мелвилл. Если она что-то решила, то всегда получала то, что хотела.

Соблазнить его было нетрудно. Как капитан команды, она легко договорилась о встрече, чтобы зайти к нему в кабинет и обсудить расписание на этот семестр. Там она пожаловалась на растяжение связок в правой ноге. Будь это другая девушка, Джайлс, возможно, с большей осторожностью отнесся бы к осмотру травмы. Но от разумной, заслуживающей доверия Элизабет никто не ожидал подвоха.

– Вроде не опухла, – сказал он, проводя прохладными руками по ее голени.

В поисках проблемы он не заметил, как она согнула ногу и, погрузив поглубже в его колени ступню, мягко массировала пальцами пах…

Он остолбенел.

– Элизабет!

Голос прозвучал испуганно, даже возмущенно. Но он все еще держал и не предпринимал никаких попыток оттолкнуть ее ногу, которая ласкала его уже почти до эрекции.

Элизабет медленно освободила ногу, встала и, подойдя к двери, защелкнула замок. Повернувшись к нему, она увидела, что он снимает рубашку.

Ее дебют прошел на удивление легко, даже с легким оргазмом, хотя по сравнению с тем, чего она добивалась одна в спальне под одеялом, это было ничто.

Время шло, они встречались, по крайней мере, пару раз в неделю у него в комнате. Уроки секса проходили на небольшой раскладной кровати. Как в любой сфере жизни, Элизабет жаждала знаний. Но к Рождеству Джайлс стал назойливым и ей надоел.

– Не знаю, как я протяну без тебя целый месяц, – прошептал он, когда они лежали вместе вечером перед ее отъездом домой.

Он провел пальцами по ее позвоночнику, и она едва сдержалась, чтобы не содрогнуться.

В тот же вечер, позже, он преподнес ей красиво завернутый рождественский подарок, который она благополучно «забыла», наутро уезжая из «Грейкорта». И не отвечала на его все более и более безумные звонки во время каникул. В январе, вернувшись в «Грейкорт», она тихо, но твердо сказала ему, что между ними все кончено.

Джайлс страшно расстроился. А Элизабет… она уже положила глаз на нового сотрудника школы, куда более надменного помощника учителя истории Тристана Фоксворта. Только что закончивший Бристольский университет, он преподавал в школе и играл в крикет за команду графства. Элизабет подозревала, что он встречается и с другими девушками, но ей было все равно. О любви говорить не приходилось, и она не считала нужным вмешиваться.

После Тристана были другие. Ни один в душу не запал.

С того унизительного дня в Италии Магнуса она не видела более года. Теперь, набравшись опыта, она была готова завершить начатое.

Смирившись с тем, что не увидит за ужином отца, Элизабет читала в гостиной на первом этаже. Когда старинные напольные часы наконец пробили одиннадцать, она отложила учебник физики, вышла из дома и направилась на Белгрейв-роуд, где легко поймала такси до Брук-стрит.

В «Кларидже» она справилась у администратора: Магнус еще не вернулся. Она оставила ему сообщение, чтобы он зашел в бар, когда вернется. Когда появился Магнус, Элизабет уже выпила полрюмки коньяка. Если он и удивился, то не подал вида.

– Твое счастье, что отец со мной не пошел, – сказал он, пока они ждали лифт.

Элизабет одарила его холодным взглядом.

– Вообще-то, я считаю, повезло тебе. Папочка скорее обвинит ответственного взрослого, тебе не кажется?

Двери лифта закрылись, а Магнус еще смеялся.

Наутро Элизабет проснулась рано. Быстро приняв в отеле душ, она оставила спящего Магнуса и направилась на Итон-сквер. Отец еще спал. Она оставила ему короткую записку, что ей нужно немедленно вернуться в «Грейкорт» и она созвонится с ним на неделе.

Но так и не позвонила. Отправилась в Кембридж, не выслушав советов отца. Да они ей и не понадобились. После трех успешных собеседований она была уверена, что место у нее в кармане.

За все это время Элизабет ни разу не вспомнила о Кейтлин и Эллиотте. Но на следующий день, проверяя продажу билетов на Снежный бал, в списке она заметила имя Эллиотта. Рядом в колонке «Гость» стояло имя Кейтлин.

Элизабет села и задумалась. После последнего разговора с Кейтлин она инстинктивно решила не вмешиваться. Но, несмотря на это, она чувствовала ответственность за сестру. Наверное, нужно приложить больше усилий, чтобы Кейтлин образумилась.

В конце концов она решила зайти к Кейтлин, предложить ей съездить в город за бальным платьем, а потом вернуться к разговору об Эллиотте.