Читать книгу: «Исцеляющий миры. На расколе миров. Часть 1», страница 2

Пассажир встрепенулся. Его странно-фиолетовые глаза в панике забегали по салону и остановились на бейджике, что висел на груди у полицейского.

– Э-э… Адам Дэвисон… – неуверенно выдал он и невинно улыбнулся.

– Боже! – возрадовался тот и уступил дорогу. – Какое совпадение! Меня тоже зовут Адам Дэвисон! Это хороший знак!

Так, под развесёлые напевы уверовавшего в благое знамение судьбы полицейского, «Фольксваген» с двумя пассажирами благополучно покинул задымленный Уиллоубрук.

Глава 3. Розетт Смит

Пенни Уоткинс, родом из Сассекса, была девушкой красивой, но очень самокритичной. С работой у нее никогда не ладилось. И дело не в том, что она слыла неумехой или дурочкой. Все было намного-намного сложней…

Работодателям Пенни нравилась, особенно – мужского пола. Они ее обожали! За доброту, милое личико и пышные округлости там, где они были к месту. Но куда бы она не устроилась, через неделю-две ее стабильно ожидало увольнение.

Как так вышло?

Поскольку Пенни, как было упомянуто выше, особа самокритичная, так случалось, что на очередной новой работе она не переставала критиковать себя – критиковать за малейшую осечку, за собственную неловкость и неточно высказанное слово. Она врывалась в кабинет начальства с красными от слез глазами и отчаянными воплями: «Я не заслуживаю здесь работать! Увольте меня!»

На все попытки успокоить сотрудницу – та только сильнее начинала рыдать, и ни чем её было не успокоить. Владельцу компании приходилось выполнять не укладывающиеся в его голове условия, и отправлять девушку, так сказать, восвояси – наперекор своим эротическим фантазиям.

Пенни Уоткинс возвращалась домой и долго плакалась матери о несправедливости мира. А потом звонила на новое место трудоустройства, и там все начиналось по-новой.

После многолетних попыток найти себя, девушке предложили поработать официанткой в одном прокуренном баре.

Была не была – сказала себе Пенни и не ошиблась. Новую служащую приняли на ура. Впрочем, как и всегда. Грузные потные мужчины в кожаных куртках постоянно хвалили ее, говорили комплименты. И никто из них ни разу не сделал ей замечание, потому что после пары пинт крепкого алкоголя все посетители «Вялой кобылы» – так называлась эта дыра – обычно лежали лицом в своей собственной блевотине, не способные сказать что-либо членораздельное. Пенни была счастлива.

На славу отработав очередной день, девушка поспешила в каморку для работников, чтобы переодеться и собрать вещи.

Она поправляла макияж, когда в дверь постучали.

– Войдите!

Сутулый силуэт владельца заведения протиснулся через приоткрытую дверь.

– Пенни, свет моих очей!

– Да, сэр? Что-то не так? – побледнела та.

– О, нет, нет, все чудесно! – Хозяин «Вялой кобылы» нервно сглотнул и отвел глаза. – Я бы сказал – лучше и быть не может!

– О, боже, не томите! – Девушка закрыла лицо ладонями. – Скажите сразу, что я ужасна! Это будет куда более милостиво с вашей стороны!

Мужчина хлопнул в ладоши и подошел ближе:

– Пенни, милая Пенни, я просто хочу, чтобы ты обслужила одного особенного клиента.

– Правда? – удивилась та.

– Правда-правда!

– Но моя смена кончилась! Я так опоздаю электричку!

– Не переживай, я тебя подвезу! – Начальник стер со лба пот.

– А почему я?

– О, Пенни, прекрасная Пенни! Никто не достоин обслужить такого, – запнулся он и криво улыбнулся, – важ-но-го посетителя! И только ты, ты, Пенни Уоткинс из Сассекса, способна сделать это!

Девушка заискрилась гордостью:

– Я справлюсь! – уверовала она и выскочила в бар.

Владелец облегченно выдохнул, поправил галстук и произнес себе под нос:

– Как же хорошо, что не дошло дело до премиальных! Еще бы чуть-чуть… еще бы чуть-чуть…

За пустой барной стойкой сидел человек. Он внимательно вглядывался в покрытый помехами экран телевизора, который обычно использовали только для просмотра бокса или как мишень для метания забредавших в бар «дохлых сосунков» (то есть всех, чье тело не покрывали необъятные бугры мышц). На посетителе были узкие брюки пыльного цвета из какой-то новомодной ткани похожей на джинсу, зелёный галстук и голубой пиджак с нашивкой на груди: «3.9». Волосы посетителя были неестественно светлые, а зеленый чемодан в его ногах – жутко подозрительным. Так подметила про себя Пенни Уоткинс, смутившись под давлением выглядывающих из импровизационных укрытий испуганных лиц ее коллег.

Она подошла ближе и открыла рот, чтобы сказать: «Добрый вечер, сэр, чего изволите?» Но промолчала.

Человек досадно вздохнул и, не отрываясь от монитора, пробормотал:

– Почему они нашли обломки только одного корабля?

– Простите? – вежливо улыбнулась Пенни, стараясь не думать о бордовом пятне, под которым, вероятно, когда-то была белая рубашка.

– Только один космический корабль! Но ведь я летел прямо за ним! Был у него на хвосте! Он должен быть там. – Человек нервно прикусил губу и ненадолго завис.

– Что вам принести? – после неловкой паузы спросила Пенни.

– Что? – отвлекся тот от телевизора и наконец, обратил на официантку внимание. – Ах, да… простите… Да… эм… Можно мне воды и чего-нибудь поесть?

– Разумеется, – успокоилась девушка. – Чего-нибудь конкретного?

– Я не уверен, что разбираюсь в местной кухне… Что-нибудь на ваш вкус!

Пенни Уоткинс записала в блокноте «Попить и поесть подороже» и побежала на кухню, чтобы отдать заказ напуганному повару.

Для единственного посетителя накрыли целый стол: несколько мясных блюд с душком, тарелка пожухлых фруктов, самые отвратные, но дорогие напитки – ну знаете, из тех, что берут только брендом.

Мужчина молча выпил стакан лимонада со льдом, опустошил одну тарелку с тушеным мясом и овощами и аккуратно, словно не замечая множество глаз, пристально следящих за ним, вытер рот и руки салфеткой.

Пенни Уоткинс, понимая, что трапеза кончилась, воспарила рядом с ним со своей самой ангельской улыбкой, ожидая оплаты и чаевых. Для полноты образа не хватало только нимба.

Человек потянулся к своему зеленому чемодану, на котором были нанесены числовые знаки – те же, что и на его пиджаке.

Работники «Вялой кобылы» задержали дыхание.

К дальнейшему их облегчению, человек всего-навсего достал карту оплаты. Он предоставил ее официантке.

– Что это?

– Галактическая валюта!

– Что?

– Валюта, признанная единой в галактиках разряда X-Zep. То есть, на Земле ее тоже должны принимать.

Пенни Уоткинс посмотрела на мужчину, затем перевела взгляд на закипающих от гнева коллег, покраснела и выбежала вон из бара с криками:

– Я не заслуживаю работать в «Вялой кобыле»!

На следующий день Пенни Уоткинс уволили.

Габриэль дремала на маленьком сером диванчике с пачкой недоеденных хлопьев «Сладкий праздник». Славные пучеглазые хлопья, нарисованные на упаковке, по словам производителей, должны были вызывать у детей умиление и интерес к товару. Не очень хорошая идея, учитывая, что их предназначение – быть переваренными детскими желудками.

Пару часов назад Габриэль распрощалась с Адамом Дэвисоном.

– Высадите меня где-нибудь, где есть устройство для наблюдения за охраняемой зоной, – попросил он, и Габриэль свернула в сторону ближайшего заведения, где имелся телевизор. Им оказалась «Вялая кобыла».

– Спасибо, что подвезли, мисс… Феннис. Так, вроде бы, вас зовут? – уточнил мужчина, вытаскивая зеленый чемодан из машины.

– Можно просто Габриэль, – хлопнула автомобильной дверцей девушка. Она с досадой пощупала вмятину на бампере, прикидывая сколько будет стоить починка машины. От одной мысли о затратах ей стало дурно.

– Ты в порядке? – забеспокоился Адам.

Скрестив руки на груди, Габриэль какое-то время осуждающе глазела на человека, которого сама же сбила и сама же спасла. Тот же, в свою очередь, смотрел на неё абсолютно добропорядочным и благодарным взглядом, лишённым коварства и мук совести.

– Что-то не так? Я должен заплатить? – засуетился тот.

– Адам Дэвисон, значит! – разозлилась Габриэль.

– Да. Приятно… познакомиться?

– Ни черта приятного в нашем знакомстве нет!

– Я чем-то тебя обидел?

– Да, своим существованием! Хватит строить из себя дурака. Я всё знаю! – метала Габариэль ядовитые взгляды.

Адам Дэвисон напрягся. А Габриэль продолжала напирать:

– Ты… – проскрипела она зубами, наступая ему на тень. – Преступник! Какая же я идиотка! Иначе зачем ты представился чужим именем? Ты точно в бегах! Как я сразу этого не поняла? Не надо было тебя спасать!

– Тебе бы не пришлось меня спасать, если бы ты меня не сбила.

Адам никак не хотел задевать чувств девушки, но это все равно случилось.

– Я бы тебя не сбила, если бы ты не прыгнул под колёса!

– Я не…

– Вали отсюда. Просто вали отсюда, – пролепетала Габриэль в болезненно-приподнятом настроении. Она принудила свои губы растянуться в улыбке, не представляя, насколько пугающе выглядит со стороны.

– Но…

– Тш, молчи! Ни слова! Ты казался мне куда приятнее, когда молчал! Можешь снова стать немым, пожалуйста? А теперь, давай, ступай, пока я не сдала тебя властям. У меня вообще-то важная миссия, мне некогда возиться со злоумышленниками.

Габриэль картонно развернулась и засеменила вдоль улицы.

– Куда ты? – крикнул ей в след Адам.

– Спасать мир!

Габриэль неспроста припарковалась на Кловер-стрит, 18. По этому адресу, если ВУС не наделала дел, проживала лучшая подруга Габриэль – Розетт Смит или, как её называли практически все, Роуз.

Роуз – рослая девушка, с волнистыми пепельными волосами, большим ртом и широким лбом. Она находила свое отражение в таких выражениях как «плечо, в которое можно поплакаться» и «рука помощи» – лучше подруги и пожелать нельзя! Они с Габриэль были знакомы, как говорится, с пелёнок. С пелёнок малютки Саманты – кузины Роуз, в семье которой Габриэль долгое время подрабатывала няней.

Итак, если кто-то и заметил странность, то это, наверняка, Роуз. Сказала себе Габриэль, шлепая по асфальту избитыми кедами. И неважно, что это за странность – пришествие Христа или аномально резкий скачек цен в магазине одежды. Ничто не ускользнет от острого глаза Роуз!

Одноэтажные дома в этом районе разили уютом прованса. В отличие от большинства станвеллских зданий, эти – имели желтые и зелёные крыши, что выделяло их на фоне бесцветных дорог и магазинов. Примечательнее всего они смотрелись весной, летом и в начале осени, когда краски природы были особенно колоритны.

Прежде чем зайти на порог, Габриэль прозондировала обстановку внутри дома через окна. Свет был погашен во всех комнатах, и из-за стен не исходило ни звука.

Габриэль постучала раз, постучала второй, но, как она и думала, приветствовать её никто не спешил.

Тогда девушка поискала номер Розетт в телефоне и позвонила. Звонок тоже остался без ответа: «Охайо, это Роуз. Оставьте своё сообщение после звукового сигнала: Буп».

«Привет, Роуз, это Габб. Не пугайся, я позависаю у тебя дома, пока ты не придёшь. Мне нужно с тобой обсудить кое-что важное. И да, сгоняй в магазин, я с утра ничего не ела и собираю опустошить твой холодильник! Люблю. Целую».

– Что ж, Роззи, – хмыкнула она, обнаружив под предверным ковриком ключ, – по крайней мере, твое чувство безопасности по-прежнему на высшем уровне.

По-хозяйски осушив полбутылки газировки, стянув неначатую пачку медовых хлопьев из шкафчика на кухне, девушка уселась в гостиной. Там она и задремала.

Ей снилось, что она идет по пустой дороге Уиллоубрука, и стволы, точно обожженные ноги, маршируют во тьме. Гомон их шагов заставлял землю вздрагивать, но почему-то во сне это не сильно беспокоило. Габриэль с черепашьей скоростью плыла вперед, утопая кедами в густом тумане. Призрачные белые рыбки выныривали в воздух и вновь исчезали, сплетаясь между собой, как завитки сигаретного дыма.

– Габриэль! – Кто-то позвал её по имени. Габриэль знала этот голос – раскатистый и звонкий, полный любви к жизни. Если бы у улыбки был голос, то он звучал бы именно так.

– Тётя Мэй! – обрадовалась она, и как только произнесла это, белый туман закопошился и воплотил в себе фигуру – высокую и плечистую, с короткой стрижкой, но явно женскую. На ней была та же одежда, в какой запомнила её Габриэль: широкие лоснящиеся брюки цвета бордо с высокой талией, шёлковая блузка приглушённого бежевого оттенка и многочисленные браслеты на запястьях.

Габриэль! Ты опять надела эту сатанинскую футболку! – покачала головой тётя Мэй. Её лицо уже почти сформировалось, и Габриэль увидела, как губы, смачно разрисованные вишневой помадой, разомкнулись. – Тебе не идёт такой стиль одежды, тебе же не четырнадцать лет! Неудивительно, что тебя никто не воспринимает в серьёз. Под «никто», дорогая, я подразумеваю людей мужского пола.

Габриэль стояла с полураскрытым ртом, наполовину улыбающимся, наполовину – искривленным. Несмотря на двоякое чувство, закравшееся в её сердце, Габриэль совершенно искренне набросилась на тетушку с объятиями:

– Ох, тётя Мэй! На какой-то короткий миг я подумала, что ты умерла. Но вот ты здесь, передо мной – живая и здоровая.

– Я всегда с тобой, Габриэль. Ни в это мире – так в том, ни в том – так в этом.

В памяти будто щелкнул переключатель. Габриэль в смятении разглядывала туман за спиной тётушки, который всё сгущался, и сгущался, поднявшись уже до колен, и никак не могла растолковать – что здесь не так?

– Прощай, Габриэль, – сказала тетя Мэй, отлепляя племянницу от себя. Она держала ладони на плечах Габриэль и улыбалась одними глазами.

– Ты уже уходишь? Та скоро?

– К сожалению, мне пора.

– Снова этот Говард? – нахмурилась Габриэль. – Побудь ещё немного, прошу! Мне почему-то кажется, что мы с тобой нескоро увидимся, а даже если и увидимся, то… неправильно.

Но тётя Мэй уже начала исчезать, выцветая и растворяясь в белом тумане. Последней исчезла её улыбка.

Габриэль затопталась на месте, ощущая, какой зыбкой становится её сила воли теперь, когда она снова одна, в безликой ночи, где не слышно ничего, кроме гула марширующих деревьев.

Внезапно у неё над макушкой воссиял лунный диск. Он осветил ее, как огромная настольная лампа. Габриэль подняла голову к небу и увидела, как из света возникают черные силуэты, похожие на обезьян. Это была не луна, а летающая тарелка, точно сошедшая с киноленты 80-х.

Пришельцы столпились вокруг заблудшей души, и на их плоских мазутных мордах вспыхнул звериный оскал. Они все наступали и наступали, сверкая слюнявыми клыками и облизываясь длинными лягушачьими языками.

Габриэль попыталась сорваться с места, но туман стал плотнее и теперь больше походил на белое болото.

Звон.

Со всех сторон взвились цепи. Они извивались перед лицом Габриэль, свистели у нее в ушах, закручиваясь вокруг шеи и конечностей пришельцев, плясали в безумном кровавом танце и с ненавистью бились об асфальт, поднимая в небо пыль и пепел дороги.

Габриэль проснулась в холодном поту и услышала разговор на пороге дома Роуз:

– Дорогой, звони в полицию! – тревожно воскликнула какая-то женщина. – Кажется, в нашем доме кто-то есть!

Воспоминания сегодняшнего дня ворвались в память Габриэль, как ураган. Ужас охватил ее нутро. Как же она не подумала?! О, этот самоназванный Адам Дэвисон с его сломанными костями и зеленым чемоданом! (Хотя причём здесь он?) Она так зациклилась на воскрешении тети Мэй, что совсем не подумала о феномене смерти. Если один в этом мире воскрес, почему бы кому-то другому не умереть? На обновленной Земле Розетт Смит здесь не живёт. Возможно, она вообще больше не живёт. Нигде. Ни в этом доме. Ни на плане Земля.

Габриэль бросила пачку хлопьев и, спотыкаясь, побежала к выходу на задний двор. Она ловко перепрыгнула стол с матовой вазой неприятного поросячьего цвета, открыла стеклянную дверь и оказалась на террасе. В этот момент свет в гостиной включился и полноватая женщина, обнаружив на полу «готовый завтрак», заорала что есть мочи:

– Вор! Люк, у нас украли еду!

Габриэль Феннис не бежала – она скакала короткими тропами прочь, словно подстреленная лань. Пожалуй, последний раз ей приходилось так бегать в детстве на физкультуре, когда девочка отчаянно пыталась скрыться от надзирательного взгляда учителя где-нибудь в тени парка с книгой в руках.

Огромный ком страшного предчувствия пульсировал в груди Габриэль. Она согнулась, уперлась руками в колени и, жадно хватая воздух, огляделась. Ноги притащили ее в узких переулок, до которого почти не добирался скудный предзакатный свет. Кирпичные стены были расписаны граффити. На одном из таких рисунков художник изобразил перечеркнутую летающую тарелку и красную надпись: «Смерть Неопознанным Летающим Объектам!».

Телефон в кармане Габриэль запищал. Когда-то давно она поставила на звонок главную музыкальную тему из фильма «Убить Билла» и сейчас особенно жалела об этом, поскольку побег и неприветливый ночной переулок совсем не располагали к подобному сочетанию.

На экране засветился знакомый номер, по которому она уже звонила сегодня.

– Да! Роуз! Это я – Габриэль!

Из динамика раздался заплаканный голос пожилой женщины:

– Да как тебе не стыдно? По-твоему, это смешно? О, моя бедная девочка! – плакала она. – Не думай, что тебе повезёт дважды, мерзавка! Я упеку тебя, если не за решётку, то в психушку, уж наверняка, Габриэль Остин Феннис!

Габриэль в панике бросила трубку. Она еще долго смотрела в экран и дрожала. Это всё не взаправду. Она до сих пор в кошмаре, нужно просто разбудить свой мозг! Габриэль ущипнула себя за локоть – не помогло. Смачно хлестнула себя по щеке – нет, все еще спит. Тогда она попробовала технику, которую вычитала в каком-то развлекательном журнале. Если это действительно сон, то количество пальцев на ее руке будет искажаться при подсчете.

Она подняла правую руку – хм, вроде пять… А ну, еще раз – один, два, три, четыре, а это еще что за… один, два, три, четыре, семь, да сколько же вас?

Габриэль отвлеклась от пересчета пальцев и начала считать движущиеся к ней тени.

Люди в черных худи вошли в переулок. Плоские мазутные лица и злобные ухмылки, прямо как в недавнем сне, наступали со всех сторон. Габриэль попыталась бежать, но один человек из компании грубо прижал ее к стене.

– Смерть Неопознанным Летающим Объектам! – прошипел он ей в лицо.

Габриэль вскрикнула, больно ударившись спиной:

– Но я не неопознанная! Я – человек!

– Я тебя не знаю. Для меня ты неопознана, – серьезно ответил тот.

Фигуры одобряюще загудели.

– Ладно. Справедливо. Но! Я точно уж не летаю! Ха! Как вам такой аргумент?!

– О, если будешь действовать мне на нервы, то, поверь мне, полетишь вон в те помои, словно птичка! – заржал человек.

Габриэль скисла – аргументы кончились.

– Еще возражения?

Девушка задумалась.

– Да… пожалуй, имеется еще одно…

– Ну? – Негодяй нетерпеливо вдавил жертву в стену.

Габриэль перенесла всю свою силу в правую ногу и пнула его прямо в мужское достоинство, тем самым высвободившись из хватки.

– Ха! Как тебе такой аргумент? Достаточно весомый? – Она метнулась в сторону, но ее тут же оцепили две новые пары рук. Габриэль сопротивлялась несколько минут, пинаясь, брыкаясь и кусаясь, как дикарка из джунглей.

Пыл ее остудил вид перочинного ножа, который достал из кармана третий нападающий.

Сбитый с ног главарь банды «Смерть НЛО» встал, сопровождая свои движения проклятьями и угрозами.

– Реж ей горло! – гаркнул он.

Человек с ножом сплюнул, давая понять предводителю, что понял его.

Габриэль затрясло.

Глава 4. Девочка на крыше

Если вы любите загадки – полюбите Вселенную. Потому что, несмотря на периодически выныривающие глупости и абсурдные вещи, она сложнее самых сложных загадок, которые существуют внутри нее. Но если вы любите решать загадки, то тут вам делать нечего. Либо забудьте о решении и наслаждайтесь одним лишь фактом их существования, либо… смотрите сами…

В созвездии «Лошадиная голова» на планете Олоноскал существует одна прежде мудрая газообразная форма жизни, среди народа которой известна легенда о «Круглой Вселенной и Боге».

Когда-то их предки познали внетелесные путешествия сознания. Этой методике посвятили жизни олоноскалские ученые-монахи. Добившись такого состояния, они отправляли свои разумы бороздить далекие миры Вселенной со скоростью не уступающей скорости света. Миллиарды поколений олоноскалцев пытались обнаружить конец Вселенной, но ничего не получалось, поскольку любопытство сбивало их с намеченного курса. Новые галактики, планеты, созвездия – все это казалось для них слишком привлекательным. Тогда один из мудрецов по имени Урос сказал: «Я полечу прямо сквозь Вселенную и не поверну головы в сторону манящих светил. А когда я умру, мой путь продолжат мои дети и дети моих детей, и дети детей моих детей… и так до тех пор, пока не найдет олоноскалский народ конец Вселенной». Современные олоноскалцы до сих пор задаются вопросом… как он умудрился заделать детей, прибывая всю жизнь в состоянии транса? Но сейчас не об этом.

Спустя бесчисленные годы путешествия одного-единственного поколения, юный потомок мудреца Уроса, известный как Гиил, завидел впереди галактику похожую на его родной дом.

Среди знакомых звезд и планет в пространстве вакуума висела маленькая планета Олоноскал.

Народ встретил его со словами: «В смысле ты пролетел Вселенную по кругу?»

Так олоноскалцы доказали теорию «Круглой Вселенной». Однако любопытство их было неутолимо. Жажда познания заставила спросить самих себя: «Если Вселенная круглая, то что находится за ней?»

Гиил подумал: «Наша вода под воздействием гравитации принимает форму шара, планеты и звезды – тоже шарообразные. Даже ядра наших газовых клеток не имеют углов. Все в мире стремится к форме шара. Однако эти объекты существуют внутри чего-то большего».

«Что ты там про клетки сказал? – задумался старый ученый-монах. – А что, если Вселенная – лишь ядро громадной клетки Великого Вселенского Организма? Нужно это проверить!»

И они проверили. Ну… попытались. Ученые-монахи создали устройство, разрывающее материю Вселенной, чтобы покинуть предполагаемое «ядро клетки ВВО» и углубить свои знания.

Так появились черные дыры.

К сожалению, никто из олоноскалцев так и не вернулся из путешествия, а их газообразные тела развеяло время. Никто. За исключением одного потерявшего рассудок ученого-монаха. Когда он очнулся, его газовое лицо было безмятежно мудрым.

«Я видел Бога», – сказал он.

«Как он выглядел?» – столпился народ.

«Он выглядел, как я», – ответил олоноскалец и совершенно спокойно уничтожил всех ученых-мудрецов и их технологии.

С тех пор ни один житель Олоноскала не стремиться познавать мир, а олоноскалцы были признаны самой тупой расой во Вселенной.

Габриэль зажмурилась, предвкушая холодное лезвие на шее, а затем – острую боль и вкус собственной крови на языке.

Звон.

Знакомый из сна звон цепей.

На одной из крыш возник черный силуэт, укутанный с головы до ног в плащ. Раскаленное солнце лучилось позади него, затмевая фигуру с лица, отчего светлые глаза, поражающие своим ненормальным спокойствием, горели сверхъестественно ярко. У подола растекающегося плаща поднимались в воздух маленькие подвижные шарики, похожие на капли ртути. Они сталкивались, объединялись и вновь разлеплялись.

Незнакомец легко спрыгнул с крыши, приземлившись с нечеловеческой мягкостью. Темный шлейф поднялся в воздух и обрызгал асфальт. Следы жидкости тут же впитались обратно в плащ.

Голубые глаза устремились на человека с ножом. Последовал взмах рукой где-то за плащом, и тонкие пальцы ухватились за крепкую блестящую цепь.

– Ты еще кто? – Человек в худи опустил нож, бросая панический взгляд то на силуэт, то на своего главаря.

– Что ты такое? – заорал предводитель «Смерть НЛО».

– Это определенно Неопознанный Летающий Объект, – сказал один.

– Точно-точно! Мы его знать не знаем! А еще он летает! – сказал третий.

– Так он же не летел, а просто спрыгнул? – предположил кто-то.

– Ну и че? – огрызнулся главарь. – Когда это мешало не считать объект нелетающим?

Голоса засовещались, издавая звуки одобрения.

– Смерть НЛО! – закричал человек с ножом.

– Смерть НЛО! – вторили остальные.

Только-только их ноги в стоптанных кроссовках оторвались от земли, чтобы наброситься на незнакомца в плаще, как десятки новых цепей помчались на них со скоростью недоступной для восприятия людскому глазу. Ступни бандитов не успели коснуться асфальта, а враг уже крепко-накрепко связал каждого из них.

Габриэль оперлась о расписанную уличными художниками стену, потому что колени предательски дрожали.

Цепи звякнули, окончательно обездвижив людей в капюшонах. Те, в свою очередь, закряхтели, давясь собственной слюной. Их лица, все как один, посинели. Они задыхались.

Габриэль тоже поплохело. От этой картины. Но зато теперь, когда потасовка кончилась, она смогла убедиться, что незнакомец в плаще – это девочка, причём та самая, которая померещилась ей сегодня в кафе, и, вероятно, привидилась в недавнем сне.

– Что ты… что ты с ними сделаешь? – Габриэль не могла справиться с собственной речью. – Убьёшь?

Девочка в плаще сжала цепь еще сильнее, и тонкие красные полосы заструились по телам пленников.

– П…п…перестань! Я благодарна тебе за спасение. Правда, очень благодарна! Но убийство – это уже перебор! Давай я наберу полицию. – Непослушными пальцами Габриэль взяла телефон, но он ей не пригодился. Цепи пали, и члены банды «Смерть НЛО» разбежались кто куда, хромая, всхлипывая, всхрюкивая, как стадо свиней.

Девушка выдохнула, и изнеможденно съехала по стене. Когда она опомнилась, тёмный силуэт уже стоял на крыше, обдуваемый усилившимся ветром.

– Подожди! Кто ты такая?

Девочка незаинтересованно отвернулась. Ее облик зарябил, исказился помехами. Она переместилась на соседние крыши чёрно-синим аляпистым пятном, после чего след ее потерялся.

– Боже! Поверить не могу! – выдохнула Габриэль, оставшись наедине с тишиной. Она прикрыла веки, отдышалась, провела мысленную самодиагностику и, удовлетворившись, что дрожь почти спала, медленно и шатко приняла стоячее положение. Так же медленно и так же шатко заковыляла она вдоль переулка.

На соседней улице бодро прогудели полицейские машины.

– Черт! – выругалась Габриэль, уверенная, что те ищут ее.

Чуть быстрее, но еще более шатко, чем прежде, она направилась в обратную сторону.

Вдруг что-то резко вынырнуло из-за угла, девушка инстинктивно закричала. Потом испуг заменил гнев, а следом за ним – благоговейное облегчение.

– Ты!

– Габриэль!

– Что б тебя! Ты меня до чертиков напугал!

Адам Дэвисон стоял перед ней в той же окровавленной рубашке, с тем же зеленым чемоданом в руках. Он тоже казался встревоженным.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он.

– Это что ты здесь делаешь?

– Прячусь.

– От кого?

– От полиции!

– Какое совпадение! А ты что натворил? – удивилась Габриэль.

– Не заплатил за ужин.

– Всего-то?

– Ну и разбил окно.

– Зачем?!

– Э, мне пришлось. Они не выпускали меня через дверь.

– Ты видел её? – парировала Габриэль.

– Кого?

– Девочку в плаще?

– Нет, прости, я никого не видел.

– Тогда это всё объясняет… – Габриэль странно хохотнула, и вроде бы на её лице выписалось что-то похожее на отдохновение. – Надо позвонить профессору Нортону и обрадовать его.

Часом позже, она уже сидела в «Фольксвагене» и слушала гудки в телефоне, задумчиво вглядываясь сквозь стекло на выгорающее небо, нещадно затягивающее в свою пустоту печальное солнце. В голове ее роились воспоминания неоднозначных событий сегодняшнего дня, от которых чувства завязывались в тугие узлы.

– Профессор! Я вам не помешала?

На том конце трубки закряхтел голос профессора Нортона:

– Здравствуй, милая, я ждал твоего звонка! Ты что-нибудь выяснила? – весело спросил он.

– Да, профессор. Полагаю, что мир не изменился, это я – изменилась. Или, если быть точным, сошла с ума. Скажите, профессор, та я, которую вы знали все эти годы, какой она… какой она была?

– Такой же, как сейчас, – серьёзно ответил старик. – Я прекрасно тебя знаю, Габриэль. Ты не могла повредиться умом. В конце концов, инопланетян никто не отменял. Они есть. И этот факт уже сам по себе меняет наш мир, поэтому, что бы ты там такое не раскопала, оно, наверняка, настоящее и имеет непосредственную связь с НЛО. А теперь давай, не томи, что случилось?

– Я не знаю! – схватилась за волосы девушка, глаза её увлажнились. – Моя лучшая подруга мертва, и я каким-то образом связана с её смертью!

– Ты о Роуз?

– Вы знаете что-то о ней? – Габриэль вцепилась в телефон двумя руками.

– Это было давно… Пять лет назад или около того. Роуз с компанией, в числе которой была ты, отмечали ее день рождения на крыше, и она… она случайно перегнулась через перила и… сама понимаешь. Хотя случившееся и было расценено как несчастный случай, родители Роуз по сей день придерживаются своей истины.

– Они считают виновной меня?

– Увы, милая. Таково родительское сердце. Ему трудно принять, что в смерти ребёнка не виноват никто, кроме случайности.

– Но случайности не случайны, профессор. Вы сами мне годами твердили эту фразу.

– И я по сей день в это верю, Габриэль. Вот только связь случайностей, порой, непостижима для простого человеческого ума.

– И что вы мне посоветуете? Смириться с моей новой жизнью? Или продолжить расследование?

Профессор Нортон, у которого всегда была тяга к разыгрыванию драмы, выдержал паузу, чтобы потом спросить:

– А чего хочешь ты?

Габриэль стёрла слезы рукавом и шмыгнула носом:

– Я хочу всё знать, – преисполнилась она решимости. – Я всегда была неудачницей. С самого рождения. В школе меня гнобили, преподаватели в универе заваливали на ровном месте, я не продержалась ни на одной работе дольше месяца, а теперь ещё и потеряла близкую подругу. По-моему, я заслужила ответы.

– Тогда вперёд, милая! И помни, чтобы не случилось, я на твоей стороне!

Габриэль распрощалась с профессором и отложила телефон.

Среди удушливой тишины и безрадостного стрекотания кузнечиков раздался один продолжительный вздох.

– И давно ты тут подслушиваешь? – взвилась Габриэль, рассеяв полумрак в салоне автомобиля блеском лимонно-желтых глаз.

Адам Дэвисон отвлекся от суетных картин своего воображения:

– Я не подслушивал, – сказал он примирительным тоном. – Я размышлял о своём.

– И всё же, какого лешего ты делаешь в моей машине?

– Эм, полагаю, что просто сижу.

Габриэль посмотрела на него с укоризной:

– Издеваешься?

– Когда два существа, контактирующие ранее, расходятся, они, как правило, прощаются на словах. Мы не попрощались, вот я и предположил, что у нас ещё остались дела.

– Серьёзно?!

– На самом деле нет. Я не совсем уверен, куда идти…

– Как насчёт… туда, куда ты направляешься?!

– Я не уверен…

– А в чем ты уверен?

Адам честно кивнул:

– Я уверен в том, что не уверен, куда идти. Видишь ли, Габриэль, я ищу кое-кого.

– И поэтому ты бродил по лесу? Тот, кого ты ищешь, был в лесу? – догадалась девушка.