Читать книгу: «Пламенные строки», страница 4

Так и Илья с Андреем приглядели на дне полный завязанный пакет. Потыкав в него через толщу мутной воды деревянной палкой, убедились, что он полон. Там могло быть что угодно, но оно обязательно было очень интересным.

Андрей вызвался добровольцем на извлечение пакета. Разделся до нижнего белья, благо солнечная весенняя погода позволяла сделать это. Залез по пояс в воду, несколько раз окунулся в этой желто-зеленой воде, чтобы тело немного свыклось с холодом, и не без усилия достал заветный пакет. Он был очень крепко завязан. Пока Андрей трясся и выжимал на берегу свои трусы, постоянно оглядываясь по сторонам, не видят ли его дворовые девочки, довольно часто здесь гуляющие, Илья ощупывал содержимое пакета. Завязан тот очень плотно, но в воде пролежал недолго, внешне выглядел весьма свежим. В конце концов мальчишки разрезали его стеклом, которое нашли неподалеку на песке, предвкушая интересную находку. Их энтузиазм и веселье испарились в один миг, когда из разрезанного пакета наружу повываливались мертвые котята. Все побросав, ребята с криками разбежались по домам. Мокрые, маленькие, взлохмаченные и мертвые кошачьи мордочки запомнились Илье надолго. Несколько ночей подряд ему снились кошмары. Здесь уже проявлялся отпечаток человеческой жестокости. Или гуманности. Понятия, которые по своей сущности противоположны, но в обыденной жизни довольно близки друг к другу.

Илья заснул. Ночью он вновь бродил по серому городу с узкими улочками, небо было хмурым, люди, встречавшиеся ему на пути, совершенно его не слышали. Горящая бочка среди гаражей и он, голубоглазый мальчишка, стоящий посреди этого темного царства и пытающийся разобрать перед ее слабым свечением странный текст на листе бумаги, как некий шифр, плотно засевший где-то в его чертогах разума, но не открывающийся полностью его взору. Он знает каждый символ, каждую строчку, фразы вертятся на его языке, но существует некая невидимая преграда, не позволяющая ему понять смысл написанного. Все поплыло перед глазами, буква накладывалась на букву, а слово – на слово. Ничего разобрать так и не получилось. Илья проснулся в поту. Подушку и одеяло можно было выжимать, как в те далекие времена, когда он писался по ночам. Но нет, это было совсем другое чувство. Сердце бешено колотилось. Сон повторялся и повторялся, и ему это очень не нравилось.

В субботу мама повела его на рынок. Нужно было закупиться более теплой осенней одеждой. Половина прошлогодних вещей уже были слишком малы для него. Городской рынок был крытый. Множество палаток с различными, как думала мама, и совершенно одинаковыми для Илюши вещами ютились под одной крышей. Здесь всегда было много народа, разве что в будние дни их становилось поменьше. Илюша бывал тут только по выходным, когда родители не работали. Каждый раз он встречал на рынке несколько своих друзей или одноклассников. Они мимолетно здоровались, улыбались и проходили мимо, вслед за своими родителями, которые тоже не отличались разнообразием приветствия. Дорога от дома к рынку занимала чуть больше пятнадцати минут. Сначала нужно было пройти несколько пятиэтажных зданий, небольшой подъем вдоль частного сектора с невысокими домами, железнодорожную платформу и немного различных промышленных построек. Сразу за ними располагалась парковка для сотрудников и посетителей, над которой возвышалась бордовая крыша самого рынка. Он всегда казался Илье необъятным. Если же обойти здание снаружи, это не займет много времени, но пройти все это расстояние вдоль стен внутри… на это уйдет не один час.

Утреннее солнце еще толком не разыгралось. Прохладный ветерок колосил пожелтевшую осеннюю траву. Шли молча, мама думала о своем, наверное, о том, что нужно купить. Илья не думал ни о чем, он шел на автомате чуть позади. Покупка вещей его совершенно не интересовала. Это скучно, но неизбежно. Просто нужно переждать. Сдать себя маме в аренду на пару часов, и можно будет вновь заняться своими, действительно важными делами.

Перед высокой платформой расположился легкий равномерный подъем, несколько десятков ступеней почти с метровым пролетом. На саму платформу забираться нужды не было, рядом находился пешеходный переход через железнодорожные пути. Регулировался он лишь возвышающимся столбом со светофором. Когда загорался красный свет, тот начинал трещать как старый будильник, неприятно и очень громко. В месте самого перехода были выложены деревянные доски, почти вровень с рельсами, чтобы по нему можно было что-нибудь перекатить.

Илья увидел еще издалека зеленый свет, хотя надеялся на красный. Смотреть на проезжающий поезд всегда интересно. Гигантские металлические махины проносятся мимо тебя на большой скорости… Чух-чух… Чух-чух… Это очень захватывающе, всегда можно занять себя подсчетом проезжающих вагонов. Рекордсменом на сегодняшний день оставался прошлогодний грузовой поезд. Там Илья умудрился насчитать целых 86 вагонов-цистерн. Если, конечно, он не сбился. Какой же все-таки неимоверной силой обладает тепловоз, раз способен на такое. Илью всегда восхищали подобные вещи.

Подходя ближе к платформе, он почувствовал какое-то напряжение. Вокруг царила неестественная атмосфера. Что-то витало в воздухе. Некий страх. Мама не обратила на это никакого внимания и спокойно шла в нескольких шагах впереди. Что здесь что-то не так, она заметила только у самой платформы. В это время Илюша уже остановился и рассматривал клочья одежды, разбросанные неподалеку от светофора. Грязные, рваные, в непонятных брызгах, еще недавно принадлежавшие живому человеку. Совсем недавно, может быть, даже сегодня с утра он их погладил, надел и посмотрелся в зеркало. Хотя внимание Ильи привлекли не сами вещи, а то, что среди них лежали неестественно вывернутые друг на друга человеческие ноги. Обуви не было, пальцы оставались белыми и торчали в разные стороны. Все было как-то уж очень неестественно. Сначала ему показалось, что они даже ненастоящие. Игрушечные. От очень большой игрушки, но детский мозг уже все осознал. Оторванные человеческие конечности автоматически вызывают страх и отвращение. Так устроен организм нормального человека. Илюша смотрел на все это не отрываясь, хотя ему уже становилось не по себе. От отрубленных ног тянулся мокрый след к остальному туловищу. Это была даже не кровь, а какие-то другие внутренние бесцветные жидкости. Верхняя половина человека лежала по этой же стороне железной дороги, но метров на тридцать дальше. Рядом с ней стоял полицейский и делал записи в своем блокноте. Скорее всего, это была женщина, хотя разобрать это было уже довольно тяжело. Длинные грязные волосы облепили все ее мертвое бледное лицо.

– Пошли, пошли отсюда, нечего тут смотреть, – быстро проговорила мама, крепко схватила его за руку и потащила дальше. В ее голосе чувствовалась сильная взвинченность.

Илья все время оборачивался, а мать его одергивала. Она не хотела, чтобы он увидел такое зрелище, да и самой на это смотреть желания не было. Он же наоборот, пытался рассмотреть как можно больше деталей. Детское любопытство. Спустя несколько минут место происшествия скрылось за горизонтом. Весь оставшийся день прошел как в тумане. Его мысли все время возвращались к платформе. Как же это случилось? Женщина шла и не заметила такую шумную громадину, как поезд? А может, она слушала музыку в плеере? Или бежала, надеясь успеть на работу, потому что долго собиралась… Женщины всегда долго собираются, а потом торопятся. Как мама. Отец всегда ждет ее в коридоре, когда они куда-то вместе идут. Он стоит, поглядывает на часы и периодически отпускает колкие фразы в ее адрес. Она делает вид, что их не замечает, а может, и действительно уже не замечает. Это происходит каждый раз. Иного Илья не припомнил.

И как же просто оборвалась человеческая жизнь. Бах – удар поезда, и колеса разрезают человека пополам так же легко, как горячий нож – масло. Интересно, а машинист все это видел? Или он, даже не заметив, что оборвал чью-то жизнь, поехал дальше? Шел себе человек, а другой человек ехал, каждый из них думал о своем. И на тебе… Их пути пересеклись так резко и неожиданно, что даже кишки разбросало по всей платформе.

У матери, похоже, наблюдалось совсем другое состояние. Она была несобранная, несколько раз чуть не забыла сумку с купленными вещами на прилавке. Почти не разговаривала ни с ним, ни с продавцами. Даже не торговалась, хотя обычно старается выторговать хоть небольшую скидку. Вообще, Илюше показалось, что она не купила и половины того, чего хотела. Просто все это вылетело из головы.

Когда спустя несколько часов они возвращались домой, на переходе никого и ничего уже не было. Тело женщины давно убрали. Только засохшие брызги на рельсах и самом переходе напоминали о сегодняшнем жутком происшествии.

Пройдя железнодорожные пути, мать остановилась. На светофоре висело объявление. Они его прочитали вместе.

«Просьба всех, кто сегодня утром оказался свидетелем аварии на этом пешеходном переходе, повлекшей смерть человека, позвонить по телефону: … или обратиться в местный отдел полиции. Не будьте равнодушны!»

Весь сегодняшний день тема этого происшествия казалась запретной. Ни мама, ни Илья не решались про это поговорить. Теперь же она немного успокоилась.

– Всякое бывает… Будь внимательнее в таких местах… на дороге… и вообще… – слова давались ей тяжело, она делала между фразами большие паузы, как бы тщательно обдумывая, что нужно сказать. – Видишь, как бывает, может, светофор не сработал, а сама не посмотрела, или просто думала, что успеет проскочить. В любом случае всегда смотри по сторонам. Не торопись, ничего от тебя не убежит… кроме жизни. Ты меня понял?

Она взяла его ладошками за щеки, повернула к себе и внимательно посмотрела в большие и красивые глаза, которые так любила. Близость смерти делает людей более чувствительными и напоминает о том, что мы не знаем, когда видимся последний раз. Жизнь слишком непредсказуема и неподвластна.

– Понял, понял, – ответил Илья, пробуя вырваться из ее неожиданных объятий. К этому времени он с трудом успел дочитать объявление, но суть маминой лекции сразу уяснил. Он ждал этого разговора еще на рынке.

Она поцеловала его и отпустила.

– Не расстраивай маму, – с этими словами они зашагали в сторону дома и больше не возвращались к этому разговору. Никогда.