Читать книгу: «Любовь до гроба»

Воспитательница коломенского детского дома навела видеокамеру на девочку, увлечённо рисующую за высоким мольбертом.

– А тут у нас Соня рисует. Когда-нибудь непременно станет великой художницей.

Соня не отреагировала. Зато худенький мальчик, сидевший рядом с ней на полу, строго покосился на неожиданного гостя.

Алые розы и сладкие фрукты, лежавшие на столе перед девочкой, на холсте показались ей скучными и непохожими на настоящие. Она почувствовала, как внутри нарастает разочарование – в себе, в своей работе. Охваченная отчаянием, Соня схватила широкую кисть и размазала по холсту насыщенный багровый цвет. Смешивая его с зелёным и охрой, она наблюдала, как оттенки сливаются в бурный вихрь, образуя нечто совершенно новое, далёкое от первоначального замысла.

И тогда, в этом хаосе, Соня познала искусство. Приторная нежность роз уступила место бурлящей энергии, сгустку эмоций, выплеснутых так небрежно. В этой абстрактной мешанине, в хаотичном танце линий и форм девочка ощутила ритм настоящей жизни.

Она поняла: искусство, вопреки словам учителя, не должно быть красивым, оно должно заставлять чувствовать что-то. И Соня почувствовала. Наконец она стала не сторонним наблюдателем, а активной участницей своего произведения. Свободной от рамок и предрассудков.

Мальчик, наблюдавший за процессом с самого начала, не сдержал восхищённого вздоха.

– Ох, как же так? – жалобно произнесла воспитательница, выключая камеру. Её взгляд упал на аквариум на подоконнике. Золотая рыбка лежала на поверхности брюхом вверх. Вода стала неестественно мутной. – Уже вторая за неделю.

***

Деревянный домик на окраине посёлка Фосфоритного словно сросся с окружающим его лесом. Когда-то внутри него пахло сушёными травами, душистым чаем и тёплым свежим хлебом, вынутым из печи. Скрип половиц, потрескивание дров в камине, тиканье старых часов на стене сплетались в неповторимую симфонию покоя и умиротворения, в которой само время, казалось, замедляло свой стремительный бег. То, что некогда было тихой гаванью для двух любящих сердец, теперь стало горьким эхом прошлого.

– Ненавижу! – Соня резко захлопнула ноутбук, но, вопреки её желанию остановиться, свадебное видео воспроизводилось дальше. Зациклившись на последних клятвах, звук стал более механическим. Поёжившись, женщина отшвырнула портативный компьютер. Тот с грохотом ударился о плитку, и в комнате наконец воцарилась тишина.

Но не в голове. В замутнённом, как в болотной воде, сознании проступало лицо покойного мужа. Его предсмертный облик – неотступное воспоминание; и она обречена жить с этим грузом, словно с проклятием, которое невозможно снять. Его холодные руки с мраморным рисунком на коже, пугающая худоба, поверхностное дыхание, подобное угасающей свече… Куда делся тот Марк, который горел, как факел, наполняя всё вокруг жизнью и страстью? Женщина не могла не вспоминать его именно таким, каким он был перед смертью.

Скинув лёгкое льняное платье, художница забралась в наполненную до краёв ванну. Вода перелилась через ранты. Соня задержала дыхание и медленно погрузилась на дно. Короткие рыжие волосы коснулись опухшего лица, словно пытаясь скрыть покрасневшие веки.

Она бы могла раствориться здесь, и кто бы стал её искать? Золотая рыбка в детском доме всю жизнь провела в тесном аквариуме. Она умерла одна, в своей крошечной камере. Почувствовала ли она свободу после смерти? Если все мученики попадают в рай, то эта рыбка, встретившая конец в собственных экскрементах, безусловно, заслуживала моря.

«Я бы всё отдала, чтобы вернуть тот день, когда мы встретились, и прожить жизнь заново. Ты был моим всем, и мне нечего больше предложить. Ни одна ценность мира не заменит тебя».

Она резко вынырнула и шумно задышала.

– Я бы продала душу, лишь бы поменяться с тобой местами.

Прислонившись затылком к холодному крану, Соня представила, будто на неё наставлен пистолет.

В кармане платья завибрировал телефон. Друзья знали: сегодня годовщина смерти Марка. Некоторые опасались, что подруга может не пережить тяжесть этого дня.

– Уже год прошёл, а я всё не могу забыть… Хотя бы ненадолго…

Вибрация не стихала, и Соня пожалела, что платье слишком далеко. Будь оно под рукой, телефон уже полетел бы следом за ноутбуком.

Неспеша поднявшись, она заправила за уши мокрые пряди и бросила взгляд на источник раздражающего звука. Тот, словно испугавшись, сразу затих.

Близкие привыкли к её внезапным исчезновениям. Звонки, сообщения, приглашения – всё растворялось в молчании… Они уже не удивлялись, а просто смирились с её периодической отчуждённостью. Знали: за этой стеной не злоба или обида, а внутренняя рана, о которой она наотрез отказывалась говорить.

Полчаса женщина слушала тихий скрежет двери под напором разгулявшегося октябрьского ветра и не думала ни о чём. С похорон мужа болезненная пустота проросла в ней корнями и заполнила сердце.

Теперь она – зритель унылого фильма о собственной жизни, который невозможно переключить. Случайный прохожий, уснувший на половине сеанса. Или внезапно умерший и забытый теми, кто выбежал из кинотеатра пораньше.

«Если я здесь умру, когда меня найдут? Никто, кроме Марка, не знал об этом месте. Ещё одна наша тайна… Один из самых сокровенных секретов. Вот бы остаться здесь навсегда».