Читать книгу: «Правило первой влюбленности», страница 3

Глава 5

Правило любви № 9:

Влюбиться легко, но остаться в отношениях гораздо тяжелее.

Следующим утром я встречалась с Джеммой на парковке. Она вытянула руку, требуя увидеть мой телефон раньше, чем я успела поздороваться. Ночью я отправила ей скриншоты переписки с Настоящим Августом, но, очевидно, она мне не доверяла и подозревала, что это была такая же выдумка, как и мои с ним отношения. Она ткнула на профиль Августа и выругалась, когда увидела, что он был закрыт. Затем Джемма открыла мою почту, к которой я привязала аккаунт фальшивого Августа, потому что не могла отмечать настоящего на фотографиях с тегом #самой_любимой.

– Просто хотела убедиться, что сюда не затесалось письмо о создании нового профиля, – сказала она.

– Да говорю же, это не я, – ответила я, забирая у неё телефон, пока Джемма не написала самозванцу и не сделала только хуже. – Кто-то знает, что наши отношения были фальшивкой. Если это не я и не ты, то кто?

– Может, это он. Как в его нике. Настоящий Август.

– Да как он мог узнать?

– Ты же с ним знакома. – Джемма закатила подведённые глаза, как будто ответ был невероятно очевиден. – Вы встречались всего раз, но что, если за последние два года ему захотелось найти тебя? То ли из любопытства, то ли потому, что он безумно в тебя влюбился и наконец решил признаться.

В этом был смысл. В той части, которая про любопытство.

– Не думаю, что с того дня он вообще вспоминал обо мне, – произнесла я, сжимая телефон сильнее.

– С чего ты это взяла?

– Возможно, у меня есть открытая вкладка с его страничкой. Я нечасто туда заглядываю. Просто проверяю, что там нет чего-то такого, что могло бы мне всё испортить.

– И это совершенно точно не связано с тем, насколько он горяч. Он же всё ещё горяч, да? – спросила она.

Я оглядела парковку, чтобы убедиться, что нас никто не подслушивает, но на всякий случай продолжила говорить вполголоса:

– Он не во всех соцсетях, и его странички закрыты. Но его упоминали в газете Уинстон-Сейлема в контексте какой-то художественной программы для подростков. Возможно, там была фотография. Возможно, он всё ещё горяч.

– О, ну теперь мы просто обязаны провести полное расследование его онлайн-жизни за обедом, чтобы понять, он тебе писал или нет. Для справки: я очень-очень надеюсь, что это был он.

– Почему? Это же худший сценарий.

– Ты предпочла бы сохнуть по Рену до конца своей жизни?

– Я не сохну, – ответила я. После субботнего завтрака было очевидно, что он во мне не заинтересован. По крайней мере романтически. Но я всё ещё упрямо надеялась, что каким-то образом могла бы заставить его передумать. – Если это правда Август, то, думаешь, он захотел бы увидеть меня после всего, что я натворила? Да он скорее через суд добьётся для меня запрета на приближение.

– По сообщениям не похоже, что он злится. По крайней мере, из-за фальшивых отношений. Но он совершенно точно обижен из-за расставания. Кажется, что он знал о ваших отношениях уже какое-то время. – Она вдруг подпрыгнула на месте и начала трясти меня за плечо, пытаясь привлечь моё внимание ещё больше. – О, точно! Стихотворение! Ставлю на то, что это правда настоящий Август, как говорится в нике. Ты же говорила, что он участвовал в какой-то художественной программе? Что, если ты ему нравишься, Мо?

Теперь она привлекла не только моё внимание, но и ещё полдюжины людей. Мне удалось успокоить её, положив руки ей на плечи. Джемма почти на десять сантиметров ниже, но если она была чем-то взволнована, то становилась энергичнее гепарда. Очевидно, мой худший кошмар во плоти приводил её в восторг.

– Не нравлюсь, – ответила я. Этого просто не может быть. То, что я натворила, выглядит плохо в любом свете. Я просто не могла выйти из этой ситуации победителем, если бы об этом стало кому-либо известно.

– Мы не узнаем, пока не спросим его.

Джемма выхватила у меня телефон и отбежала на пару шагов. Она печатала быстрее, чем я могла прочитать, и отправила сообщение раньше, чем я смогла вернуть телефон обратно. Я взглянула на экран, и сердце тут же успокоилось.

– Без этого никак?

– Никак. Нам нужно знать, с чем мы имеем дело.

– Что нам нужно знать, так это кто он. – Я дала толпе старшеклассников пройти перед нами, и моя рука была наготове, чтобы заткнуть Джемме рот, если потребуется. – Как я доказывала своим примером на протяжении года, в интернете можно сказать что угодно, и пока против тебя не найдётся неоспоримых доказательств, люди будут тебе верить, – сказала я, когда мы снова остались одни.

– Справедливо. Но зачем настоящему Августу врать? – спросила Джемма, открывая передо мной дверь и пропуская внутрь.

– Потому что это не он.

Наверное, для Вселенной моё существование – это шутка, потому что именно в этот момент на моём телефоне прозвучало оповещение. Я старалась посмотреть на экран незаметно, но Джемма завалилась на мою спину и схватила меня за запястье, чтобы я не могла убрать руку. Что ж, кому как не ей быть первым свидетелем разрушения моей жизни, ведь именно она активно помогала мне с моей аферой.

Пусть ждёт и дальше. Пока я не знала, кто он, я не собиралась общаться с ним. Каким бы очаровательным он ни был.

– Он мне нравится, – сказала Джемма. Она взяла меня под руку и провела сквозь толпу других учеников через главный холл по направлению к одному из классов, который в это время дня обычно пустовал. – Если бы тебя шантажировали, то уже выдвинули бы условия. А он вместо этого флиртует.

– Это не флирт. – Я достала телефон, как будто он был неопровержимым доказательством. – Он блефует, чтобы я себя выдала.

– Не думала, что застану день, когда Имоджен Финч превратится в скептика.

– Ну извини, что осторожничаю. Мне просто не хочется, чтобы всё пошло наперекосяк.

Моя ложь об Августе никому не навредила, но это не значит, что я не столкнулась бы с негативной реакцией остальных, если бы правда всплыла наружу. К счастью, конец моих фальшивых отношений должен был предотвратить любой подобный исход.

– Ты мне доверяешь? – спросила Джемма, протягивая руку, чтобы я снова дала ей телефон.

Я, наоборот, прижала его к себе. Это не значило, что я не доверяла Джемме. Просто мне было тяжело поверить, что у того парня действительно могли быть благие намерения.

– Знаешь ли, нечестно использовать нашу дружбу против меня.

– Как твой сообщник в этом деле, я нахожусь в эпицентре взрыва, как и ты. Так что я это делаю не только ради тебя, но и ради себя. В основном ради себя.

На этот раз она забрала телефон, не встретив моего сопротивления, и написала ответ. Через плечо Джеммы я следила за тем, что она печатала. Хоть это и был мой аккаунт, не говоря уже о том, что это была моя жизнь, я не имела права диктовать ей сообщения. Мне просто пришлось наблюдать за разговором со стороны.

Я бросилась на неё, выбивая телефон из рук. Конечно, он тут же полетел на пол.

– Нет. Всё, хватит. Доверие подорвано. Дружба тоже под вопросом, – сказала я, не ослабляя хватку.

Джемма залилась смехом, и я почувствовала это всем телом. Минуту спустя она наконец успокоилась и скинула меня с себя.

– Только не говори, что в этого парня невозможно влюбиться. Или встречаться с ним. Я всеми руками за то, чтобы вы стали парой по-настоящему. Забудь про Рена. Август – вот кто тебе нужен, и даже не спорь.

– Он не…

– Ла-ла-ла-ла, – запела она, затыкая уши. Звук был хуже шума сирены.

Я закрыла ей рот рукой, пока нас не стало слышно за пределами класса

– Хорошо, поняла! – смягчилась я. – Август идеален, а моя жизнь без него бессмысленна.

– «Бессмысленна» – это, конечно, чересчур, но он точно сделал бы тебя счастливой, – ответила Джемма, убирая мою ладонь.

– Да ладно, – сказал кто-то сзади.

Мы больше не были одни. В дверях стояла Лана, за ней темнел коридор.

– Твоя мама, блин, сваха, Мо. Ты не будешь одинока долго, даже если захочешь этого. Ставлю на то, что ты можешь ткнуть в любое имя в списке её клиентов, и у тебя в тот же день будет назначено свидание.

Моё сердце замерло в ожидании, что Лана предъявит мне за всё, что она, должно быть, услышала. Но она просто молчала, и я нервно выдохнула.

– Учитывая, что наши клиенты должны быть старше двадцать пяти, это было бы мерзко, – сказала я, пока тишина не стала слишком неловкой.

Лана прислонилась головой к дверному косяку. Круги под её глазами были на несколько тонов темнее кожи, но она не пыталась скрыть их макияжем. На ресницах не осталось туши, как будто она ожидала, что может заплакать посреди дня. Почему я не додумалась до этого, чтобы моё расставание с Августом выглядело правдоподобным?

– Ты поняла, что я имею в виду. В отличие от нас, у тебя есть преимущество. Ты буквально живёшь с тем, кто зарабатывает любовью на жизнь. Я уверена, ты знаешь все уловки, как привлечь внимание парней.

Так она думала? Так думали все? Что я могу заполучить любого, просто похлопав глазками? Конечно, у мамы были правила, но в мою пользу они никогда не работали.

У меня заболели челюсти от того, как я их сжала, чтобы не выдать правду о моей тоскливой жизни. Расслабив их, я всё же решила быть немного искренней.

– Нет никаких уловок. Нельзя влюбить в себя кого-то, просто потому что тебе этого хочется.

– Не забывай про «Пятьдесят правил Клэр для поиска своей второй половинки», – напомнила Джемма, сжимая мою руку.

– Ты мне не помогаешь, – прошептала я.

Лана тем не менее явно ухватилась за мою мысль и ждала, что я всё объясню, так что я продолжила:

– Правила нужны для того, чтобы настроить человека на поиск любви. Это не пошаговая инструкция.

– Суть в том, – сказала она таким тоном, что я ни за что не посмела бы её перебить, – что у тебя всё равно преимущество. Тебе не нужно страдать по Августу, когда ты можешь в любой момент найти себе кого-то ещё. А я была с Реном так долго, что никто уже не посмотрит в мою сторону, что уж говорить о свиданиях.

– Ты думаешь, у меня были отношения на расстоянии просто так? Мы с Августом не выдержали именно из-за того, что никогда не виделись. А в Портри никто никогда не хотел со мной встречаться. Я нужна только для того, чтобы сказать про чужие чувства. Так что выбор невелик.

Прозвенел звонок, предупреждающий о скором начале занятий, но ни одна из нас не шевельнулась.

– О чём ты? Ты же всем нравишься, – сказала Лана недоверчиво.

– Как друг, – ответила я, глядя ей прямо в глаза. – Но я буквально могу видеть, что чувствуют люди. Если мы говорим о любви, никто не испытывал ко мне чего-то подобного.

Джемма ткнула пальцем в мою грудную клетку. Когда я наконец на неё посмотрела, она надула губы для драматичного эффекта.

– А вот это обидно.

– Я имею в виду – в романтическом плане, – заверила я, пытаясь извиниться за то, что якобы задела её чувства.

Словно патина на меди, бирюзовое сияние от разбитого сердца разрасталось вокруг Ланы так быстро, что мне казалось, будто оно в любой момент её поглотит.

– Так Август тоже был твоей первой любовью?

Я настолько погрязла во лжи, что не видела ни проблеска истины. Оставалось только продолжать закапывать себя дальше.

– Я понимаю, что мы не сравнимся с тобой и Реном, но, если не считать Джемму, это самые долгие отношения, в которых я находилась.

И они даже не были настоящими.

Господи, какая же я жалкая. Неудивительно, что никто не хотел со мной встречаться.

– Ну, мне не нужно быть свахой, чтобы увидеть твоё разбитое сердце, – сказала Лана, обводя в воздухе мой силуэт, будто это она была той, кто мог видеть чужие чувства. – Нам нужно открыть клуб и назвать его «Пара для брошенных».

– Или организовать шоу «Холостяк»⁶, – вставила Джемма.

Она засмеялась. Мы с Ланой – нет.

– Я не хочу мимолётных связей, – продолжила Лана. – Я имела в виду, что Мо может помочь нам всем снова найти настоящую любовь.

Правило любви № 16:

Влюбиться можно мгновенно, но разбитое сердце будет болеть, пока вы не будете готовы двигаться дальше.

Для того чтобы начать всё сначала, Лана должна была сама захотеть забыть Рена. Но насыщенный ржаво-бирюзовый цвет сияния, который окружал её словно кокон, подсказывал, что мне стоит держать язык за зубами, иначе она начнёт болтать за моей спиной по всей школе.

– Моя мама сваха, не я. К тому же ты не слишком рано думаешь о том, чтобы снова начать с кем-то встречаться? Ты готова двигаться дальше?

Джемма ткнула меня локтем, будто напоминала, что вся эта заварушка была ради шанса встречаться с Реном. Да, мне стоило начать искать подходящих кандидатов для Ланы прямо сейчас.

– Я думаю, мне станет лучше, если я забуду про Рена вообще, – сказала она. Её лицо застыло, будто эту мантру она повторяла перед зеркалом каждое утро, прежде чем выйти из дома. – Он так долго был частью моей жизни, что потребуются решительные меры, чтобы склеить своё сердце воедино и не вспоминать о чувствах к нему. Влюбиться в кого-то ещё – это достаточно решительно.

– Ты правда хочешь двигаться дальше?

Желать, чтобы она сказала «да», слишком эгоистично. Особенно после того, как два дня назад Рен интересовался, как Лана переживает разрыв. Но если она хотела начать с чистого листа, это было целиком и полностью её решение. А кто я такая, чтобы стоять у неё на пути?

Лана кивнула так быстро, что напомнила мне китайского болванчика с трясущейся головой.

– Да, хочу. – Её голос звучал решительно, но цвет вокруг неё стал ещё более насыщенным, превратившись из тёмно-бирюзового в почти что чёрный.

Я не могла отвести взгляд от неё. Она была прекрасна в любой другой день благодаря своей гладкой тёмной коже, заострённым скулам и пухлым губам. Но такая боль от разбитого сердца просто завораживала. Даже если лидерство в клубе разбитых сердец мне не подходило, может, подобные искренние эмоции – это то, что нужно для портфолио. Так я могла доказать миссис Клемент и комиссии Кинси, что была достойна их летней программы.

Глава 6

Правило любви № 25:

Не путайте влечение с любовью. Влечение поверхностно и исчезает со временем, в то время как настоящая любовь остаётся с вами навсегда.

В первый день весенних каникул многие планировали уезжать из города. Но Рен собирался остаться. Его ежегодный поход с семьёй Ланы, очевидно, накрылся, и я получила единственный шанс заставить его увидеть во мне больше чем друга. А ещё добавить пару снимков в портфолио.

Двух зайцев одним камнем, или как там было.

Потребовалось тридцать минут на то, чтобы выстроить композицию, которая меня удовлетворила: по всему столу разбросаны чёрно-белые портреты и середина каждой фотографии разорвана, снимки наслаивались друг на друга под разными углами. Даже в оттенках серого я всё равно могла увидеть розовое сияние, но мне показалось, что разорванная бумага должна была передать суть.

Я невольно посмотрела на сообщения от Настоящего Августа. После общения с Джеммой он не писал мне несколько дней. Оставалось лишь надеяться, что новости о моей влюблённости в другого парня были для него знаком, что я хочу двигаться дальше, и ему стоило сделать то же самое.

Запомнить чью-то рутину несложно. Особенно в Портри, где ты можешь выбирать только между школой, работой, домом и пляжем. Особенно если ты влюблена в этого кого-то половину своей жизни.

Я могла настраивать часы по тому, как Рен ходил сёрфить. Как только погода переставала быть по-зимнему невыносимой, бóльшую часть времени после школы он проводил в воде, а в выходные был на пляже с самого рассвета. Я заметила его пикап и заехала на парковку. Записка, которую я хотела оставить на его лобовом стекле, лично приглашая стать частью моего проекта разбитых сердец, лежала сложенной в моём кармане.

В северной части пляжа рестораны позволяли местным парковаться на местах для персонала, как только наступал туристический сезон. Большинство просто оставляло машину на бесплатной парковке и убегало. Но я, будучи работником местного бизнеса, знала, насколько важен каждый доллар. Если я собиралась воспользоваться щедростью владельцев ресторана, то тратила деньги там же. Сегодня мой выбор пал на «Прибрежную кремовую».

Я любила мороженое на ужин почти так же, как завтрак на ужин. Мама начала эту традицию после смерти папы. Это было её напоминанием о необходимости жить полной жизнью, делая то, что любишь. По крайней мере, время от времени.

Рот даже не успел наполниться слюной от мысли о моём фаворите – мороженом с солёной карамелью в шоколадном рожке, как я заметила на парковке Рена, который съёжился под натиском перегородившей ему дорогу Астрид Найт. На ней было короткое чёрное платье, а на макияж она, должно быть, потратила как минимум час, чтобы он выглядел естественно. В руках Астрид были туфли на танкетке, которые она держала за ремешки. В общем, полная противоположность Рену. Его мокрые волосы были приглажены назад, а с бёдер свисал гидрокостюм, расстёгнутый сверху, несмотря на холодный воздух. Мои глаза скользили по нему, рассматривая каждый изгиб тела. Я наблюдала за Реном годами и знала всего его привычки. Поэтому то, что он постоянно перекладывал доску из одной руки в другую, явно говорило не о её тяжести, а о том, что его буквально держали в заложниках пустой болтовнёй.

Он был слишком добрым, чтобы её отшить.

Или она просто не позволяла ему это сделать.

Я помахала ему и направилась в их сторону. Учитывая, насколько насыщенным было сияние его разбитого сердца те несколько раз, что я его видела в последнее время, ему тоже не помешало бы мороженое. И спасение от Астрид.

– Ты забыл, не так ли? – сымпровизировала я, подходя ближе.

– О чём? – спросил Рен, снова перекладывая доску.

– О наших планах. Ты же не пытаешься использовать Астрид как предлог, чтобы кинуть меня? – Я бросила взгляд на Астрид, а затем снова на него, ясно давая понять, что пришла на выручку.

– Конечно, нет. Я не буду никого кидать, – сказал он и повернулся к Астрид. – Может, в другой раз.

Её улыбка стала натянутой, ведь она не привыкла, что ей отказывают.

– Разумеется, – ответила она, ткнув Рена прямо в грудь. – Вы двое, повеселитесь там.

Астрид посмотрела вдаль, в сторону седьмой спасательной вышки, которая становилась местом для поцелуев, стоило только солнцу скрыться за горизонтом.

Я не сдержала смешок. Даже если бы я была такой прямолинейной, как Астрид, Рену всё равно требовалось время, чтобы забыть Лану. Он должен был прожить свою грусть, принять её как часть себя, прежде чем решиться двигаться дальше. А я могла быть его другом, если он во мне нуждался. Тем, кто понимал, через что он проходит.

– Тебе уже нужно идти домой? – спросила я, когда мы наконец остались вдвоём. Голос предательски дрожал, и мне оставалось лишь молиться, что Рен решит, будто бы это из-за вечернего холодного воздуха, а не из-за него.

Рен улыбнулся медленно и расслабленно. Его боль не рвалась наружу.

– Я могу задержаться. В конце концов, я твой должник.

– Мне кажется, я как минимум заслужила мороженое.

– Я только быстро переоденусь – не хочу быть в этом мокром костюме ни секунды дольше. У меня вроде были вещи в машине. – Он положил доску для сёрфинга в кузов грузовика, а затем сел в кабину, где натянул на себя рубашку без воротника и обмотал полотенце вокруг пояса. Рен дал мне знак отвернуться, чтобы он мог переодеться в относительной уединённости, которую ему давали полотенце и закрытая дверь машины. Закончив, он приблизился ко мне и легонько дёрнул меня за прядь волос. – Нам разве не стоит сначала поужинать?

Я схватила Рена за руку, готовясь тащить его, если он будет сопротивляться.

– Смотрите-ка, кто соблюдает правила. Спорим, что ты никогда не ел завтрак на ужин?

– Так правда делают или это влияние «Печенюх»?

Он ослабил хватку, чтобы наши пальцы могли переплестись, и мы шли, держась за руки, словно парочка на романтической прогулке. Это было так приятно, что я не могла его отпустить.

– Притворюсь, что этого не слышала. Но если будешь продолжать в том же духе, я расскажу Астрид, что ты ушёл со мной только из-за того, что она загнала тебя в угол, пытаясь позвать на свидание.

– Это ужасно грубо, Мо, – сказал Рен, поднимая наши переплетённые руки к своей груди, якобы обижаясь. – Я могу стать последователем религии завтрака на ужин. Или мороженого на ужин. Во что хочешь, в то и уверую.

– Какой джентльмен, – ответила я, зная, что ничего бы в нём не изменила.

Как и обещал, Рен купил мне мороженое. Я взяла себе солёную карамель, в то время как он выбрал один шарик кофейного с кусочками шоколада и один – горького шоколада. Получив наши рожки, мы решили отправиться на пляж.

– Хорошая идея с мороженым, – сказал Рен с набитым ртом. – Сначала ты спасаешь меня от потенциально чудовищного свидания, а затем делаешь ход конём и сразу приглашаешь на десерт. Ты просто полна сюрпризов.

– Стараюсь как могу, – ответила я, присев в реверансе. Я не могла не наслаждаться тем, как он мной восхищался.

Отломив кусок вафли, я зачерпнула мороженое, словно ложкой, и отправила в рот. Смесь солёной и сладкой карамели со сливочным рожком оказалась просто верхом блаженства, которое можно было испытать за один укус. Но Рен всё испортил, спросив:

– Так что произошло у тебя с Августом? Я думал, вы неразлучная парочка.

Мне удавалось увиливать от ответа на этот вопрос, делая вид, будто бы мне так грустно, что я даже говорить об этом не могу. Я надеялась выиграть себе немного времени, чтобы придумать правдоподобную отговорку, но теперь, когда меня спрашивал Рен, я выдала первое, что пришло в голову:

– Он мне изменил. – Я невольно вздрогнула от подобной лжи. Всё, что я до этого выдумывала про Августа, выставляло его исключительно в хорошем свете. А теперь я втоптала его имя в грязь. Лишь для того, чтобы выгородить себя и добиться жалости.

Я использовала личность Августа ради собственной выгоды, но теперь перешла черту и уже ничего не могла исправить.

Но Рену показалось, что моя реакция была связана с болью, которую Август мне предположительно причинил.

– Ну уж нет. Он придурок. Тебе не нужен такой парень, – улыбнулся он, и его окружило бирюзовое облако, словно моя боль принадлежала ему.

– Тогда какой нужен? – спросила я.

Намёк, намёк.

– Я последний, кого тебе стоит спрашивать о любви. У меня был шанс, и, видимо, я его упустил. – Он укусил ровно в том месте, где встречались два вкуса. Этот компромисс давался ему гораздо легче собственных отношений. – Ты и твоя мама много знаете о любви. То есть я понимаю, что ты можешь её буквально видеть, но у твоей мамы это ещё и профессия. Она же довольно успешна в сводничестве. По крайней мере, я читал об этом.

– Ты читал о нас?

– Вроде как. Не для того, чтобы обратиться к вам, не подумай. Просто все вокруг говорят, что вы специалисты, и мне захотелось понять, из-за чего весь сыр-бор.

Может, мне только казалось, что Рен меня не замечал.

– И как, понял?

– Признаться честно, нет. По крайней мере, из того, что я читал. Но ты очень крутая, Мо. Почему мы раньше не проводили время вместе? – спросил он.

– Ты не нуждался в этом, – ответила я непринуждённо.

– Согласен, но ведь ещё были вечеринки и групповые проекты. Ты никогда не принимала в них участия. Только не говори, что это из-за того, что позволил тебе пойти ко дну, когда мы были детьми. Потому что я не думал, что ты настолько плохо плаваешь. – Он вытер рот рукавом, оставив мокрый след мороженого на ткани. Упрямый кусочек вафли прилип к уголку его губ, но через секунду Рен подхватил его языком.

Я улыбнулась ему, ведь даже если у меня были вопросы к его манерам, он всё равно казался идеальным.

– Я пыталась тебе сказать. – Я вытащила из кармана салфетку и протянула ему.

– Мне казалось, ты просто хотела, чтобы я был рядом.

– Если бы я знала, что это сработает, то, может, попробовала бы.

Рен помахал неиспользованной салфеткой прямо перед моим лицом, чтобы я посмотрела на него. Когда я повернула голову, с его лица вдруг пропал любой намёк на игривость.

– Нет, ты гораздо круче, когда ведёшь себя естественно и не притворяешься, чтобы завоевать внимание парня.

Вот только я делала именно это. Просто он об этом не знал.

И никогда не должен был узнать.

– Я не настолько крутая, – пробормотала я. Фактически я врала и говорила чистую правду одновременно.

– Ты себя недооцениваешь. Не знаю, почему мы не тусовались раньше, но я рад, что мы делаем это сейчас. Когда я с тобой, то забываю, что мне следует грустить.

Наверное, это был лучший комплимент, который мне когда-либо говорили. От его слов стало невероятно тепло, я будто таяла изнутри, и лишь чувство вины грозило испортить этот момент.

– Почему именно забываешь? Может, тебе уже совсем не грустно. Или ты близок к тому, чтобы перестать грустить.

Рен приподнял голову и внимательно на меня посмотрел.

– Как думаешь, у людей может быть больше одной родственной души?

– У моей мамы есть правила любви. Она говорит, что если следовать им, то получишь своё «долго и счастливо». Наверное, около семидесяти пяти процентов клиентов смеются, когда их просят придерживаться их. Но к концу они следуют им как божьим заповедям. – Я подняла руки, словно религиозная фанатичка, благодарящая Его за совершённое чудо.

Однако, стоило мне взглянуть на Рена, я почувствовала, как моя улыбка гаснет. Я собиралась снова разбить ему сердце. И это всё равно что видеть, как животное выскакивает прямо перед твоей машиной, и знать, что ты ничего не можешь сделать.

– Одно из маминых правил гласит, что любовь не разбивает сердце. Это значит, что за всю жизнь можно влюбляться в разных людей и, может, даже счастливо жить с ними, но родственная душа только одна. Остальные – просто влюблённости. Если повезёт, то ты встретишь свою единственную.

– Подожди. То есть Лана не была моей родственной душой, потому что она разбила мне сердце?

– Так сказала бы моя мама. Это не значит, что ты не любил Лану, – очевидно, ты испытывал и всё ещё испытываешь к ней чувства. Но, статистически, сколько людей встречают свою родственную душу в подростковом возрасте? Не спрашивай меня, точные цифры я не знаю. Просто понимаю, что такое случается редко. Это не невозможно, но бизнес моей мамы не процветал бы, если бы все оставались со своей первой любовью.

– Знаешь, пожалуй, нам хватит говорить о грустном. У меня мороженое и целая ночь впереди с умной и красивой девушкой, которая ещё не знает обо всех моих недостатках. Если так посмотреть, то моя жизнь даже ничего, – пожал плечами он, принимая свои грустные романтические перспективы как данность.

Я чокнулась с ним вафельным рожком, стараясь случайно не смешать вкусы нашего мороженого.

– Мне всегда нравилось это в тебе, – сказала я.

– Что?

– Твой оптимизм. Ты можешь найти хорошее в любой ситуации.

Рен посмотрел на меня, и в свете предзакатного солнца его черты лица смягчала розово-золотая аура.

– А я всегда считал тебя очень притягательной. Ты же можешь поладить с любым в мгновение ока. Даже с посетителями. Вот почему мне так нравится ходить к вам в «Мальчишки-печенюшки». Не спорю, там потрясающая еда, но именно ты заставляешь меня чувствовать себя так, словно моё появление – это лучшая часть твоего дня. Конечно, я понимаю, что дело в обыкновенной вежливости, а не во мне…

– Дело в тебе, – выпалила я. Может, на меня повлияли мягкие волны, плескавшиеся о берег, красота закатного неба, которое разлило розовые и золотые краски до самого горизонта, или то, как он смотрел на меня. Возможно, причина, почему я решила признаться, даже не была важна. Главное – призналась.

– Нет. Я видел, как ты общаешься с остальными посетителями. Ты такая со всеми. – Однако он усмехнулся, будто моё признание произвело на него больший эффект, чем он мог вынести. – Я и пытаюсь сказать, что ты относишься ко всем одинаково, но всё равно кажется, что ты видишь душу каждого. А затем ты латаешь наши трещины своим «сиянием Мо», чтобы мы могли чувствовать себя лучше до конца дня.

– Если кто-то и сияет, то точно не из-за меня. Это я могу тебе гарантировать.

– Почему ты так решила? – настаивал он.

– Просто поверь. Я хорошо разбираюсь в людях.

– Раз так, то о чём я сейчас думаю? – Рен закрыл глаза, словно это могло помешать мне прочитать его мысли.

Я не ответила сразу – сначала лизнула своё солёно-карамельное мороженое. Сверху оно уже подтаяло, но внутри всё ещё было достаточно холодным, чтобы не начать стекать прямо по вафельному рожку.

– Ты думаешь, что сейчас не слишком тепло для мороженого, особенно после захода солнца, но молчишь, потому что ты мой должник, а ещё потому, что ранее ты уже согласился, что это хорошая идея.

Рен вновь внимательно посмотрел на меня и слегка улыбнулся.

– Это… Близко к истине, – сказал он, указывая на меня недоеденным рожком.

– Теперь ты мне веришь?

– Нет. Знаешь почему? – Закончив с первым шариком, он откусил от того, что был с горьким шоколадом, и тут же глубоко вдохнул, чтобы не почувствовать «заморозку мозга». – Несмотря на холод и мороженое, у меня тепло на душе, потому что ты рядом. Может, ты не видишь моё сияние, но оно есть. Благодаря тебе.

Когда я взглянула на него, вокруг мерцало слабое розово-золотое сияние. Это была не любовь. Ещё нет. Но могла стать ею, если дать время и раздуть пламя.

– Должна сказать, ты соответствуешь всем ожиданиям, – сказала я.

– Тебе стоит их повысить. Судя по недавним комментариям, я могу быть лучше.

– Да ладно. Ты же идеален. Куда ещё лучше?

– Попытка не пытка.

Его сияние усилилось, ярко вспыхнув на несколько секунд, прежде чем потускнело до едва заметного в вечернем полумраке розового. Лишь несколько бирюзовых пятнышек портили эту картину.

И я не могла не задаться вопросом, говорил ли он просто о самосовершенствовании или на его уме был кто-то, ради кого Рен был готов стараться. Неужели после всех лет моей неразделённой любви у меня наконец появился шанс с Реном Кано?

Я всего лишь должна была убедить его в том, что ему это тоже было нужно.