Читать книгу: «Сталин. Том 2. В предчувствии Гитлера. 1929–1941. Книги 1 и 2», страница 2

Часть I
Равный мифу

Вот он – величайший и значительнейший из наших современников… Во весь свой рост он возвышается над Европой и над Азией, над прошедшим и над будущим. Это – самый знаменитый и в то же время почти самый неизведанный человек в мире.

Анри Барбюс. Сталин (1935) ¹

Сталин был человеком из плоти и крови. Он коллекционировал часы ². Он играл в кегли и на бильярде. Он любил поработать в саду и попариться в русской бане ³. В его гардеробе имелись костюмы и галстуки, но он в отличие от Ленина никогда их не носил, так же как в отличие от Бухарина не питал пристрастия к традиционным крестьянским рубахам и черным кожаным курткам. Он предпочитал полувоенный френч – серый или цвета хаки, – застегнутый до верха, а также мешковатые брюки цвета хаки, которые он заправлял в высокие кожаные сапоги. Он не пользовался портфелем, но иногда носил документы, сложенные в папку или обернутые газетой ⁴. Ему нравились цветные карандаши – синий, красный, зеленый, – выпущенные на московской фабрике имени Сакко и Ванцетти (которую построил американец Арманд Хаммер). Он пил минеральную воду «Боржоми» и вина – красную «Хванчкару» и белое «Цинандали» – из своей родной Грузии. Он курил трубку, набивая ее табаком из папирос марки «Герцеговина Флор» – обычно по две папиросы на трубку. У себя на столе он поддерживал порядок. У него на дачах поверх ковров были положены узкие дорожки, и он старался ходить только по ним. «Помню, он как-то просыпал немного пепла из трубки на ковер, – вспоминал Артем Сергеев, после смерти своего отца какое-то время живший в семье Сталина, – и тут же сам щеточкой, ножиком его собрал» ⁵.

Сталин питал страсть к книгам; читая их, он делал пометки и пользовался закладками, чтобы находить нужные места. (Его личная библиотека к концу жизни насчитывала более 20 тысяч томов.) Он писал комментарии на полях трудов Маркса и Ленина, а также Платона, немецкого стратега Клаузевица, которого читал в переводе, и Александра Свечина, бывшего царского офицера, которому Сталин никогда не доверял, но который показывал, что единственной постоянной на войне является отсутствие каких-либо постоянных ⁶. «Читал Сталин очень много, – отмечал Артем Сергеев. – И всегда, когда мы виделись с ним, спрашивал, что я сейчас читаю и что думаю о прочитанном. У входа в его кабинет, я помню, прямо на полу лежала гора книг». Сталин советовал читать классиков – Гоголя, Толстого – и говорил Артему и своему сыну Василию: «Во время войны будет много ситуаций, с которыми в жизни ты не сталкивался. Тебе надо принять решение. А если ты много читал, у тебя в памяти уже будут ответ и подсказка, как себя вести и что делать. Литература тебе подскажет» ⁷. Самым любимым из русских авторов у Сталина был, пожалуй, Чехов, который, по его мнению, выразительно изображал не только положительных, но и отрицательных персонажей. Тем не менее, судя по замечаниям, разбросанным по трудам и выступлениям Сталина, еще больше времени он тратил на чтение советской беллетристики ⁸. Пометки, оставленные им в прочитанных книгах, нередко были очень непочтительными: «Чепуха», «Дурак», «Подонок», «Ерунда», «Ха-ха!».

Манеры Сталина отличались грубостью. Когда 5 апреля 1930 года один из руководителей советской экономики нарисовал черными чернилами карикатуру на наркома финансов Николая Брюханова, изобразив его подвешенным за мошонку, Сталин написал на рисунке: «Членам П.[олит]Б.[юро]. За все нынешние и будущие грехи подвесить Брюханова за яйца; если яйца выдержат, считать его оправданным по суду, если не выдержат, утопить его в реке» ⁹. Однако при этом Сталин старался выглядеть солидным государственным деятелем, вычеркивая свои шутки и грубости даже из стенограмм официальных заседаний, которые предназначались только для внутреннего распространения ¹⁰. Во время выступлений, желая подчеркнуть свои слова, он иногда поднимал указательный палец, но обычно избегал театральщины. «У Сталина все жесты были очень размеренны, – вспоминал Артем Сергеев. – Он никогда резко не жестикулировал». Помимо этого, Артем усвоил, что его приемный отец скуп на похвалу. «В выражениях он никогда не употреблял превосходных степеней: чудесно, шикарно… Он говорил „хорошо“. Выше „хорошо“ он не говорил, не оценивал. Мог сказать „годится“. „Хорошо“ – это было высшей похвалой из его уст» ¹¹.

Сталин нередко поминал Бога («не дай бог», «прости, господи») и ссылался на фарисеев и другие библейские сюжеты ¹². В своем родном городе Гори он жил напротив собора, ходил в приходскую школу, с чувством пел в хоре и решил стать священником или монахом, сумев поступить в тифлисскую семинарию, где он молился девять-десять раз в день и прошел полный курс обучения, хотя и не сдал выпускных экзаменов. К тому времени он уже увлекся запрещенной литературой, начав с Виктора Гюго и постепенно дойдя до Карла Маркса, проникся неприязнью к организованной религии и забыл о былой набожности ¹³. Слухи о том, что Сталин в 1930-е годы посещал церковные службы, так и не получили подтверждения ¹⁴. В пометках Сталина, оставленных им в произведениях Достоевского и Анатоля Франса, он по-прежнему проявляет внимание к таким темам, как Бог, церковь, религия и бессмертие, но в отношении глубины и сущности этого интереса трудно сказать что-либо определенное ¹⁵. Как бы то ни было, он уже давно отказался от христианских представлений о добре и зле ¹⁶. Его нравственной вселенной была вселенная марксизма-ленинизма.

Судя по всему, у Сталина было очень мало любовниц и определенно не было гарема. Его семейная жизнь не была ни особенно счастливой, ни особенно несчастливой. Его отец Бесо умер относительно молодым, что не было редкостью в начале XX века; мать Кеке вела одинокую жизнь в Тифлисе. Первая жена Сталина Кетеван (Като) Сванидзе, грузинка, на которой он женился в 1906 году, через год умерла в мучениях от болезни, обычной для Баку. Он женился снова, на Надежде (более известной как Надя) Аллилуевой, русской, в 1901 году родившейся в Тифлисе и одно время тоже жившей в Баку. Сталин знал ее еще ребенком. Они поженились в 1918 году, когда Сталину официально было 39 лет (в реальности – 40). Надя работала его секретарем, затем была одним из секретарей у Ленина, но у нее были более серьезные амбиции. У супругов родилось двое здоровых детей – Василий (г. р. 1921) и Светлана (г. р. 1926). Кроме того, у Сталина был сын от первого брака – Яков (г. р. 1907), который по воле отца в течение первых 14 лет жизни воспитывался у родственников в Грузии. Сталин избегал контактов со своими многочисленными кровными родственниками с отцовской и материнской стороны. Правда, его жизнь проходила среди родни со стороны жен – многочисленных братьев и сестер Като и Нади и их супругов, – но с течением времени его интерес к ним угасал. Его личная жизнь была принесена в жертву политике.

* * *

Сталин был коммунистом и революционером. Он не походил на Дантона, пылкого француза, который мог подняться на трибуну и воспламенить толпу (пока не был казнен на гильотине в 1794 году). Сталин говорил тихо, порой почти неслышно, из-за проблем с голосовыми связками. Не отличался он и удалью, подобно своему современнику итальянскому летчику Итало Бальбо (г. р. 1896), squadrista-чернорубашечнику с неизменной сигареткой, прилипшей к губе, который воплощал в жизнь фашистский идеал «нового человека», водя ровным строем армады самолетов над Средиземным морем, а затем и над Атлантикой и получив международную известность (в итоге он погиб, когда его самолет был сбит зенитками его же собственной страны) ¹⁷. Сталин же становился белым, когда поднимался в воздух, и избегал полетов. Ему нравилось, когда его звали Кобой – по имени героя-мстителя из грузинского фольклора и реально существовавшего человека, сыгравшего для Сталина роль благодетеля и оплатившего его обучение, – но один из друзей детства придумал для него прозвище Геза (что означало на горийском диалекте «хромой») из-за неуклюжей походки, выработавшейся у Сталина после несчастного случая. Чтобы сделать шаг, ему приходилось заносить вперед все бедро ¹⁸. Этот и другие физические дефекты явно тяготили его. По словам телохранителя Сталина, однажды на Кавказе около своих любимых лечебных ванн в Мацесте тот встретил мальчика лет шести. Сталин «протянул ему руку и спросил: „Как тебя зовут?“ – „Валька“, – солидно ответил мальчик. „Ну, а меня Оська-рябой, – в тон ему сказал т. Сталин. – Ну вот, мы теперь с тобой знакомы“» ¹⁹.

Заманчиво найти в этих уродствах, как в скрюченной спине шекспировского Ричарда III, истоки кровожадной тирании: мучения, ненависть к самому себе, скрытую ярость, вспышки гнева, манию к низкопоклонству. Мальчику из Мацесты было почти столько же лет, сколько было Сталину, когда он перенес болезнь, навсегда оставившую следы на его носу, нижней губе, подбородке и щеках. Его оспины подвергались ретуши на снимках, предназначенных для публики, а неуклюжая походка Сталина не афишировалась. (Кинооператорам не разрешалось снимать его на ходу.) Люди, встречавшиеся с ним, обращали внимание на его обезображенное лицо и странные телодвижения, как и на признаки его возможной неуверенности в себе. Он любил анекдоты и карикатуры, но только не на себя самого. (Известно, что якобы сверхуверенный в себе Ленин не допускал, чтобы в печати появлялись даже дружеские шаржи на него ²⁰.) Сталин отличался странным чувством юмора. Те, кто имел с ним дело, отмечали у него вялое рукопожатие и то, что он совсем не такой высокий, каким кажется на снимках. (Сталин имел рост около 1 метра 70 сантиметров – примерно такой же, как у Наполеона, и на три сантиметра меньше, чем у Гитлера, чей рост составлял 1 метр 73 сантиметра ²¹.) И все же, несмотря на первоначальный шок – это и вправду Сталин? – большинство из тех, кто видел его впервые, обычно понимали, что не могут отвести от него взгляда, особенно от его выразительных глаз ²². Более того, они видели, что он несет на себе тяжкий груз, навалившийся на него страшным бременем. В отличие от шекспировского Ричарда III Сталин обладал талантами и железной волей, чтобы править огромной страной. Он источал харизму – харизму диктаторской власти.

В годы после Великой войны диктатура воспринималась многими как средство, позволявшее выбраться из болота обыденности, «состояние исключительности», как выразился будущий теоретик нацизма Карл Шмитт ²³. Так же и советские теоретики видели в диктатуре политический динамизм и спасение человечества. В апреле 1929 года Владимир Максимовский (г. р. 1887), известный тем, что когда-то выступал против Ленина (по вопросу о Брестском мире с империалистической Германией) и поддерживал право Троцкого на то, чтобы быть выслушанным, выступил с лекцией о Никколо Макиавелли, которая в том же году была напечатана в главном марксистском историческом журнале Советского Союза. Максимовский выставил этого флорентийца времен Ренессанса теоретиком «буржуазной революционной диктатуры», которую автор считал прогрессивной для своей эпохи, в противоположность реакционной диктатуре Муссолини. Такая оценка имела классовую основу. Соответственно, прогрессивной была и советская диктатура рабочего класса. Максимовский вслед за Макиавелли допускал, что диктатура может переродиться в тиранию, когда правитель преследует чисто личные интересы ²⁴. Однако Максимовский не поднимает в явном виде вопроса о личности конкретного диктатора и о том, каким образом процесс отправления неограниченной власти оказывает влияние на характер правителя. Последующие исследователи справедливо отмечали, что Сталин мог давать полную волю своей жестокости лишь благодаря почти перманентному существованию страны в чрезвычайной ситуации, которую порождали коммунистическая идеология и практика. Но при этом упускается из виду, что своей социопатологией Сталин в какой-то степени был обязан опыту диктаторской власти.

Детство Сталина при всех его болезнях и прочем было более или менее нормальным, но этого никак нельзя сказать о его жизни в пору его пребывания в должности генерального секретаря ²⁵. К концу 1920-х годов он предстает перед нами правителем, полным на первый взгляд непримиримых противоречий. Он мог вспыхнуть яростным гневом, отражавшимся в его желтоватых глазах, но был способен и на широкую, ласковую улыбку. Порой он мог быть исключительно внимательным и очаровательным; порой был не в состоянии забыть мнимую обиду и маниакально обдумывал возможности для мести. Он был и целеустремленным, и нерешительным, и любезным, и сквернословом. Он гордился своим обширным кругом чтения и способностью цитировать мудрые мысли Маркса и Ленина и в то же время презирал манерных интеллектуалов, которых считал надутыми снобами. Он обладал феноменальной памятью и широким кругозором, но его интеллектуальный горизонт был резко ограничен примитивными теориями о классовой борьбе и империализме. Он тонко чувствовал чаяния масс и зарождающейся элиты, но почти никогда не бывал ни на заводах, ни в полях, ни даже в госучреждениях, предпочитая получать информацию о подвластной ему стране из секретных сводок и газет. Он цинично относился к людям, подозревая у всех самые низменные мотивы, а сам жил и дышал идеалами. Но что самое главное, в первую очередь он воспринимал себя в качестве наследника и главного ученика Ленина. Однако в так называемом «Завещании», приписываемом Ленину, содержался призыв к его отстранению; этот документ, впервые всплывший весной-летом 1923 года, преследовал Сталина, не менее шести раз спровоцировав его на то, чтобы подать в отставку, и, хотя она так и не была принята, все это разжигало в нем ожесточение, злопамятность и мстительность.

Кропотливо выстроить личную диктатуру в рамках ленинской диктатуры Сталину помогли как непредвиденный случай (безвременная смерть Ленина), так и собственные таланты: он был пятым секретарем партии, после Якова Свердлова (которого тоже постигла безвременная смерть), Елены Стасовой, Николая Крестинского и Вячеслава Молотова. Присвоенный им образ спасителя большевистского дела и страны, подвергавшихся угрозам со всех сторон, был сопряжен с опасениями за судьбу социалистической революции и возрождение России как великой державы. Партия Ленина, захватив власть в бывшей Российской империи, оказалась в ситуации «капиталистического окружения», и эта паранойя властных структур подпитывала личную паранойю Сталина, и сама подпитывалась ею. Но эти испытываемые им чувства, каким бы ни был их первоисточник, сейчас уже нераспознаваемый, гипертрофированно раздувались по мере того, как он накапливал власть над жизнью и смертью сотен миллионов людей и пользовался ею. Таковы были парадоксы власти: чем ближе подходила страна к построению социализма, тем сильнее обострялась классовая борьба; чем больше личной власти приобретал Сталин, тем больше власти ему было нужно. Триумф, омраченный предательством, превратился в движущую силу и революции, и жизни Сталина. Начиная с 1929 года, по мере того как возрастали мощь Советского государства и личной диктатуры Сталина, росли и ставки. Избранный им курс на построение социализма обернулся как успехом, так и потрясениями, вместе с тем крайне обостряя присущие ему сверхподозрительность и мстительность ²⁶. «Власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно», – писал в частном письме английский историк католицизма, имея в виду инквизицию и папство ²⁷. Но в то же время абсолютная власть оказывает абсолютное формирующее влияние.

Коммунизм был идеей, волшебным дворцом, чьей притягательностью он был обязан мнимому сочетанию науки с утопией. Согласно марксистской концепции, капитализм, сменивший феодализм, создал огромные богатства, но затем стал «обузой», обслуживающей интересы одного лишь класса эксплуататоров за счет остального человечества. Но, после того как с капитализмом будет покончено, перед «производительными силами» откроется невиданный простор. Более того, на смену эксплуатации, колониям и империалистическим войнам придут солидарность, освобождение, мир и изобилие. Представить себе конкретный облик социализма было сложно ²⁸. Но в любом случае это было бы нечто отличное от капитализма. По логике для построения социализма следовало искоренить частную собственность, рынок и буржуазные парламенты, заменив все это коллективной собственностью, социалистической собственностью и властью народа (или советами). Разумеется, капиталисты никогда бы не позволили похоронить себя. Они бы насмерть сражались с социализмом, прибегая к любым средствам – вредительству, шпионажу, лжи, потому что это была бы война, победителем в которой мог бы стать только один класс. И самые ужасающие преступления становились нравственными императивами, необходимыми для построения рая на земле ²⁹.

* * *

Массовое насилие призывало под свои знамена полчища, готовые сразиться с непримиримыми врагами, вставшими не на ту сторону истории ³⁰. Объявленный наукой марксизм-ленинизм и строительство социализма в реальном мире с дальнейшим движением к коммунизму как будто бы давали ответы на величайшие вопросы: почему в мире существует столько проблем (из-за существования классов) и как его можно улучшить (посредством классовой борьбы), причем дело нашлось бы для каждого. Жизни людей, во всех прочих отношениях незначительные, оказывались привязаны к строительству совершенно нового мира ³¹. Реквизиции хлеба или работа на токарном станке становились ударами по мировому империализму. То, что участники этого процесса стремились к личной выгоде, не могло нанести ущерба делу: идеализм и приспособленчество всегда подкрепляют друг друга ³². За стремлением повысить свою значимость стояло и накапливающееся возмущение. Почти половину населения СССР составляли те, кому было меньше 29 лет, что делало страну одной из самых молодых в мире, а молодежь выказывала особое увлечение идеей, которая приводила ее в эпицентр борьбы за то, чтобы построить завтрашний мир уже сегодня, отдав свои силы служению высшей истине ³³. Ссылки на капитализм как на антимир также помогают объяснить, почему, невзирая на импровизации, социализм, который предстояло построить под руководством Сталина, складывался в «систему», легко поддававшуюся истолкованию в рамках Октябрьской революции.

Сталин воплощал в себе высокую идею коммунизма. Вокруг него выстраивался культ, провозглашавший его вождем: это старинное слово прежде обозначало того, кто сумел возглавить группу людей, проявив способность к добыче и распределению наград, но стало равносильным понятию «верховный правитель», русским эквивалентом терминов «дуче» и «фюрер» ³⁴. Прославляя Сталина, люди прославляли свое дело и самих себя как его приверженцев. Сам он выступал против своего культа ³⁵. Сталин называл себя дерьмом в сравнении с Лениным ³⁶. В черновой вариант предназначенного для «Правды» репортажа о встрече Сталина с делегацией колхозников из Одесской области, состоявшейся в ноябре 1933 года, он вставил имена Михаила Калинина, Молотова и Лазаря Кагановича, чтобы создать видимость коллективного руководства страной ³⁷. Аналогичным образом, по словам Анастаса Микояна, Сталин упрекнул Кагановича, сказав ему: «Что это такое, почему меня восхваляете одного, как будто один человек все дела решает?» ³⁸ Трудно сказать, что двигало им в подобных случаях – ложная скромность, неподдельное смущение или просто непостижимые глубины его личности, – однако продолжительные овации доставляли ему явное удовольствие ³⁹. Как вспоминал Молотов, «сначала [Сталин] боролся со своим культом, а потом понравилось немножко» ⁴⁰.

* * *

Помимо этого, Сталин воплощал в себе многонациональный Союз. СССР, как и Российская империя, представлял собой уникальную евразийскую формацию, которая раскинулась на двух материках, не будучи при этом ни Европой, ни Азией. Сталин скептически относился к идее о том, что национальности со временем отомрут, в отличие от многих левых, поклонявшихся классу ⁴¹. Национальная принадлежность в его глазах была и упрямым фактом, и возможностью, средством преодолеть предполагаемую отсталость ⁴². Он уделял внимание насаждению лояльного партийного правления, скажем, на Украине или в своей родной Грузии, но в гораздо меньшей степени, чем российской истории и геополитике ⁴³. Россия пришла к представлению о себе как о провиденциальной силе, господним волеизъявлением имеющей особую миссию в мире. Российский двор своей роскошью затмевал все прочие монархии, но, несмотря на все успехи индустриализации, Россия оставалась аграрной империей, державшейся на плечах крестьян. Амбиций у нее всегда было гораздо больше, чем ресурсов, и это несоответствие усугублялось тем фактом, что у России не имелось естественных границ. Это влекло за собой покорение соседних земель, прежде чем они могли быть использованы в качестве трамплинов для гипотетического вторжения, и тем самым задавало динамику «оборонительного» экспансионизма. Такой была Россия, которую унаследовал этот грузин и которой он отдал всего себя как своему социалистическому отечеству.

Живой человек из плоти и крови, коммунист и революционер, окруженный врагами диктатор в окруженной врагами диктатуре, ужасный поджигатель классовой войны, воплощение всемирного коммунистического дела и евразийского многонационального государства, яростный защитник возрождающейся России, Сталин делал то же, что делали другие признанные вожди: он сформулировал и преследовал непротиворечивую цель, которой в данном случае являлось мощное государство, опирающееся на сплоченное общество, искоренившее капитализм и строившее индустриальный социализм ⁴⁴. Такие эпитеты, как «кровожадный» и «лживый», лишь в ничтожной степени описывают личность, с которой читатель встретится в настоящем томе. В то же время Сталин магнетически воздействовал на миллионы. Его колоссальный авторитет опирался на выкованную им сплоченную фракцию, построенный им мощный аппарат и марксистско-ленинскую идеологию, сложившуюся при его участии. Но его власть многократно усиливали простые люди, проецировавшие на него свои непомерные ожидания по части справедливости, мира и изобилия, а также национального величия. Диктаторы, накопившие огромную власть, нередко растрачивают себя по мелочам, бесконечно разглагольствуя о своих навязчивых идеях и парализуя государство. Но Сталин сосредоточился на создании великой социалистической державы. И в эпоху с 1929 по 1936 год, о которой пойдет речь в части III, он построил великую социалистическую державу с первоклассными вооруженными силами. Сталин был мифом, но он оказался равным мифу.